– Ты на муравья похож, – возразила Валя.
– И что, в твоей деревне не было интернета?
– Это с экранчиком-то?.. Было такое у Сашки Мордвина, сам собрал, мы ходили смотреть, как он с актером переписывается. С этим… знаменитым… Кирпичом… Ну, про банду кино такое было.
Вася нетерпеливо мотнул головой.
– Я телевизор не смотрю, а кино у меня по ночам бесплатное и самое крутое.
– Сны? – догадалась Валя.
Вася посмотрел на нее и кивнул.
– Жаль, что с фотиком туда не проникнешь.
– А я их и так зырю, – сказала Валя.
– Ну, свои и я вижу, – ответил он.
– Нет, и чужие, – сказала Валя.
Вася поднял брови, потер нос.
– Хыхы, так тебе и фотик не нужен… Ну, что мне снилось?
– Не хочу говорить, – ответила Валя.
– Почему?
– Потому, – ответила она и вдруг перекрестилась.
Вася начал было мелко смеяться по своему обыкновению, но вдруг замолчал и удивленно взглянул на девушку. Ее жест озадачил его, но он никак не мог вспомнить, что же снилось…
– Ладно, давай собирайся, пойдем трудиться.
– Я позже приду, – сказала Валя.
– Нет, – ответил Вася. – Хватит таскать меня за нос.
Валя прыснула в ладошку.
– Я-а? Я тебя таска-ю-у?
Вася стал серьезен, свел рыжеватые брови к переносице, почесал конопушки на остром носу.
– Валентина, слушай меня предельно внимательно. Я всегда был человеком умственного труда…
– К-какого? – слегка заикаясь, спросила девушка.
– Такого, – ответил он и постучал себя кулаком по лбу.
– П-принимал решения? – спросила она, робея еще сильнее.
– Прлежде всего – думал, – ответил он и снова постучал себя по лбу.
Девушка кивнула, лучисто глядя на него.
– Как наш Мюсляй. Он тоже говорит, что думает за всех.
Вася не выдержал и зашелся своим хихикающим смехом.
– Мыслитель из туалета в горе!.. Я уже жалею, что не встретился с ним. Может, это новый киник Диоген.
Валя замахала на него.
– Ой, не надо с ним тебе встречаться, не надо, не надо. Он тебя прибьет. И меня.
– За что?
– Что ушла с тобой.
– А ты была его… ну, девушкой?
Валя опустила глаза.
– Что, угадал? – спросил Вася.
Она возвела на него крупные карие глаза.
– Мы все его. Даже Мартыновна. Да она улетела.
– Ясно, пахан, президент вашей нищенской шайки. Ладно, дай мне мысль закончить… Так вот, Валя, и на этот физический труд я соглашаюсь по одной причине: чтобы купить лодку и уплыть.
– Куда?
– Да я уже сто раз говорил.
– Скажи еще.
Вася покачал головой.
– Не скажу. Хочешь – участвуй, а нет – так и давай, возвращайся к своему пахану Диогену. Мюсляю. Или как там его.
– Он сам нас скоро догонит.
Вася взъерошил волосы.
– Хых-ха! За нами гонятся попы, полицейские да к тому же и пахан нищей братии? – Он возвел глаза к закопченному потолку. – А еще и сам боженька? Ну, за мои богохульства? Вот это компания! – Вася встал. – Короче, Вальчонок, или ты сейчас идешь со мной к новозеландцам, или…
Валя посмотрела на него вопросительно, откинула прядь грязных волос.
– К кому?
– Я разве не говорил? Ну новозеландцы, – Вася поднял руки и, приложив их к вискам, помахал ладонями, изображая уши.
Глаза Вали
Глаза Вали расширились.
– Какие зеландцы? – спросила она.
– Новые! – ответил Вася. – Красные! Все, пошли, сама увидишь. Целые толпы Red Rabbits. РэРэ.
– Кого? – совершенно сбитая с толку, если можно применить это выражение к Вале, спрашивала девушка, уже собираясь следовать за таким изощренным представителем умственного труда, знающим языки непонятные.
– Сама увидишь, – отвечал Вася, выходя из вагончика.
И они пошли к шедам. Летел мелкий мокрый снежок, погода была мерзкая. И всюду серели непроглядные небеса. На высоких березах остро кричали галки. Никого не повстречав, они подошли к первому шеду, Вася открыл дверь. Валя стояла позади в своем то ли пальто, то ли в длиннополой куртке, в спортивных штанах с лампасами и разбитых кроссовках.
– Заходи, чего ты? – позвал ее из пахучих сумерек Вася.
– Я… я… кхм, кха, – закашляла Валя.
– Ну? – Вася выглянул из дверного проема.
Оробевшая Валя была бледна, ее полные губы беззвучно шевелились. Вася засмеялся.
– Ты как миссионер, приплывший на дальние острова к людоедам. Ну, с молитвой ведь можно смело хоть в огонь, хоть в воду?!
Но Валя не входила, мешкала. И ему пришлось выйти и схватить ее за руку. Валя упиралась. Вася тащил ее внутрь. Оба громко пыхтели. Наконец ему удалось затащить девушку в шед и, захлопнув дверь, встать перед нею. Валя боялась оглядываться.
– Фу… фух, дерьмо, – отдышался Вася. – А ты здорова, подруга… зараза… Будешь навоз таскать, как Геракл из древнегреческих конюшен. Хотя он и не чистил-то навоз сам, а просто пустил две реки… Поступок, достойный героя умственного труда, хоть древнего, хоть современного. Ну, гляди. Вот, вот они, новозеландцы, иммигранты с далекого острова – зайцы! Гляди, это же – хыххыхых – кролики! Red Rabbits! Красные Кролики. Ну, ну. Вот, вот, красавцы, пушистые… Только не улизни за каким-нибудь в нору, как Алиса.
Вася открыл дверцу ближайшей клетки, запустил внутрь руку и, схватившись за теплые уши, поволок кролика наружу. Это был большой кролик почти шоколадного цвета.
– Пусти! Не надо! – крикнула неожиданно Валя и толкнула Васю, так и не успевшего полностью извлечь упиравшегося кролика из клетки.
Вася удивленно смотрел на нее.
– Чего ты? Я просто хотел показать тебе… Чтобы ты сама увидела…
Валя рассматривала сквозь сетку кроликов.
– Ой, точно… коричневенькие какие-то… я таких в жизни не видала…
Вася торжествующе простер руку, как некий патриций.
– Ну вот, владей… лелей… И будь красной Алисой, хыхыхы, нашим ответом проклятым пиндосам.
– Эта порода какая-то заморская, – бормотала Валя, идя вдоль клеток.
– Да, я же говорил: новозеландцы.
Она оглянулась на Васю.
– А это где такое?
– Новая Зеландия? Ты чего, в школе совсем не обучалась?
– Обучалась, – буркнула Валя.
– Новая Зеландия – остров в Тихом океане, – сказал Вася. – Или… в Индийском?.. – Он потер нос. – Проклятье… Земля такая маленькая, а всего не упомнишь. В общем, ниже Индии, около Австралии… Да, за Австралией… у черта на куличках. А на самом деле – как у бога за пазухой.
– Они там живут?
– Ага. Наверное… Ну, раз их так называют. Хотел бы и я там сейчас оказаться. Уж там ни попы, ни жандармы не достанут. Даже корабли американцев с ядерным оружием не могут заходить.
– А там они живут так, сами по себе? – спрашивала Валя, наблюдая, как Вася начинает засыпать корм в плошки, наливать воду.
– Ага, и воду пьют из хрустально чистых речек, и травку хрумкают изумрудную. Новая Зеландия – экологически чистая страна. Хотя у них там и монархия, дерьмо и проклятье. А могли бы анархию учредить. Хы-хы-хы, – Вася начал смеяться по своему обыкновению.
Отсмеявшись, он пояснил, что вспомнилось, как батька Махно мечтал о своем рае: мол, лошади и девушки в травах; а тут вместо лошадей кролики… Измельчали анархисты.
Валя наморщила лоб.
– А… так… это же… ну как так?
– Что?
– Этот же… Махно, он ведь бандюга и жил как давно? – спросила девушка.
– Пропаганда, – сказал Вася. – А жил – да, давненько.
– А говоришь – батька, – сказала Валя.
Вася остановился посреди прохода между клетками с ведром воды, посмотрел на Валю и ничего не ответил. Позже он велел ей сметать катышки новозеландцев в совок, опорожнять совок в ведро. Валя поморщилась и ответила, что нет, лучше она будет поить и кормить новозеландцев.
– Ого, какая цаца, – откликнулся Вася. – Быстро ты забыла свое прошлое, жизнь в смоленском нутре. Ладно, давай. А я послежу.
Валя взяла мешок с кормом и стала насыпать в железные миски, бормоча что-то. Вася с изумлением следил за ней. Она взглянула на него. Вася покачал головой.
– Да ты прирожденный кроликовод, Красная Алиса!
Валя нахмурилась.
– Зови меня Вальчонком, – сказала она.
В полдень к ним заглянул сам Борис Юрьевич. Был он в брезентовых штанах, свитере, вязаной шапке, высокий, немного нескладный, с длинным лошадиным лицом и почти квадратной челюстью, кареглазый. Поздоровался, прошелся вдоль клеток, сунул руку в одну миску, вынул щепоть корма, поднес к носу с горбинкой, то ли природной, то ли образовавшейся от перелома, понюхал.
– Мм… – промычал он, отправляя щепоть обратно и вытирая руку об руку. – А вода свежая?
Вася замешкался.
– Они любят свежую, – сказал фермер.
– Хыхых, – просмеялся Вася. – И рацион у них ничего себе. Гурманы.
Фермер слегка поморщился.
– Вас Эдуард не обучал технике безопасности? – спросил он.
– Какой? – спросил Вася растерянно. – Не совать палец в клетку?
Фермер повел головой.
– Главному правилу? А оно простое: не давайте им кличек и не называйте их гурманами или там зайчиками. Это все.
Он доставал пачку сигарет.
Валя откашлялась и быстро спросила:
– Дяденька, не угостите?
Фермер перевел глаза на нее.
– Ты разве куришь?
– Ага, – откликнулась Валя радостно, вытирая руки о штаны.
– Да ладно тебе, – одернул ее Вася.
Но она уже шла к фермеру, протягивая руку.
– Привыкла с протянутой рукой, – пробормотал себе под нос Вася.
Фермер дал ей сигарету, но попросил в шеде не курить, и сам тоже вышел. На улице они продолжали разговаривать с Валей. Вася сметал веником катышки по желобам, ссыпал их в ведро. Покурив, Валя вернуться не спешила, так что в конце концов Вася выглянул из шеда. Вали нигде и не было. Вася затараторил свое: зараза, проклятье. Но еще поработал: отогнал тачанку в дальний угол, опростал ее. Мелкий гадкий снег все летел докучно, колол лицо, обжигал уши. Вася нахлобучил вязаную шапку, скрывая уши, оглядел пространство и лишь выдохнул:
– Тоска!..
Валя сидела в вагончике. Там было накурено.
– У тебя тут взвод кролиководов, что ли, дымил? – спрашивал Вася.
– Не-а, – откликнулась Валя. – Дядя Боря подарил всю пачку.
Вася увидел на столе пачку «Sovereign» и в сердцах воскликнул:
– Ну и дерьмо же! Зараза. Проклятье.
Валя вытаращила на него и без того крупные ясно-кофейные глаза.
– Чего, а? Чего такого, а? А? Вася? Вася?..
– Ничего, – откликнулся Вася. – Но это конкретная засада.
Валя испуганно моргала.
– Какая? Какая, Вася?
– Такая, такая, – в тон ей отвечал он. – «Соверен» – значит «Монарх». Ну и монета, конечно.
Валя смотрела на него.
– Это все знаки! – воскликнул Вася.
– К-какие? – заикнувшись, спросила она.
– Собаки Баскервилей! – ответил Вася ожесточенно.
– Это чего такое?
– Стозевно, лаяй, обло… озорно… Чудище такое, Вальчонок. На цепи в волосатой руке депутата там, мэра, губернатора, попа, само собой. Оно-то, зараза, за мной и гонится.
– Кто? – спросила Валя, таращась на него.
– Ну чудище… Собака. Обло… Баскервилей.
Валя хихикнула вроде, но, взглянув в напряженные глаза Васи, примолкла.
Пора было отправляться за обедом. А Вале приспичило… Она поспешила в дощатое сооружение, стоявшее неподалеку. Вася не стал ее дожидаться, пошел один. Взял у Надежды Васильевны один контейнер, та предложила забрать и второй. Вася заупрямился было, но Надежда Васильевна в сердцах сказала, что некогда ей возиться, мол, бери сразу и уходи, а то еще та грязь притащит.
– Какую грлязь? – спросил недоуменно Вася. – На улице снег.
– Такую! – сердито выпалила женщина и сунула ему второй пластмассовый контейнер.
Пришлось Васе взять обед и на Валю. А та и не показывалась. Вася шел, поглядывая исподлобья на унылые окрестности, и вдруг отчетливо вспомнил свой сон про шиповник. Он даже остановился, соображая.
– Хых… Так это сам Чжуанцзы и был, – пробормотал он и добавил восхищенно: – Вот зараза!.. Смотритель шиповника, правда. А настоящий работал смотрителем сада лаковых деревьев. Чего это такое, кто знает… Потому Вальчонок и крестилась. Неужели в самом деле?..
Валя была в вагончике.
– Ой, Вася, я токо собиралась пойти, а ты тут как тут. Ой, спасибачки, – говорила она.
Вася поставил контейнеры на стол.
– Ты руки-то помыла?
Она закивала энергично.
Вася тоже шагнул к рукомойнику, звякнул штырьком, заругался:
– Дерьмо, зараза! Проклятье. Воды нету. Не могла, что ли, принести? Чего ты такая ленивая?
Схватив ведро, он пошел за водой и так и забыл спросить о Смотрителе шиповника – точно ли она дозналась о нем? А Валя уже уплетала второе, гречку с поджаркой и подливой. В вагончике пахло этой гречкой.
– Вася, – говорила она с набитым ртом, – а кто такая эта… про которую ты рассказывал… ну… Красная…
Вася наливал воду в рукомойник.
– Шапочка?
– Не-а, – ответила она, покачав головой из стороны в сторону. – Эта… ну, с кроликами…
– Алиса, – вспомнил Вася, моя со звоном и хлюпом руки.
Он уселся за стол, раскрыл свой контейнер, взял ложку, хлеб, начал хлебать суп.
– Кто, Вася? – снова спросила Валя.
Он покосился на нее и ничего не ответил.
– Ну кто, Вася?
Вася вздохнул.
– Откуда ты вообще свалилась?
– Я-а-а? Ниоткуда. Ниоткуда.
– А по-моему откуда-то, откуда-то.
– Откуда?
Вася хмыкнул.
– Это я у тебя и спрашиваю.
– Так откуда? – снова спросила Валя.
Вася посмотрел на нее и начал мелко смеяться.
– Ну я-то откуда знаю? Это ты должна знать.
Валя пожала плечами.
– Хорошо, как называлась твоя деревня, твой район какой? Область? Страна? Континент? – спрашивал Вася. – Планета?
Валя вдруг стала очень серьезной.
– А зачем это тебе?
Она подозрительно щурилась.
– Да просто интересно, и все, – ответил Вася.
Валя молчала, сосредоточенно попивая кисель.
– Не скажешь? – спросил Вася, принимаясь за гречку.
Валя кротко вздохнула, глядя в стол.
– Ну и я не расскажу про Алису, эту очень любопытную штучку.
Валя молчала.
– Про ее приключения в норе, во дворце у Королевы, во время чаепития, в лесу, в поезде, на линиях шахматной доски… Классные приключения.
Валя отмалчивалась.
Второй трудовой день тянулся долго. Пришедший с проверкой под вечер Эдик разразился бранью. В последнем шеде еще не было убрано, и миски для воды пустовали. Валя их как-то пропустила. И кролики целый день не пили. Эдик пообещал выставить с фермерского подворья этих бродяжек, за что их только мамаша кормит. Валя и Вася уныло выслушивали ругань. Наконец Валя попросила его:
– Дяденька, не надо уже, ведь сказано же было: не судите да не судимы будете, ну? И сказано было благодарить ненавидящих вас и молиться за обижающих. Ну-тка я и помолюся.
Тот запнулся и уставился на нее. А Валя, полуприкрыв глаза, продолжала нараспев:
– Ай вы нуте-ка, ребята, / За царей – Тут она проглотила слово, – … молити, / За весь мир православный! / Кто нас поит и кормит, / Обувает, одевает, / Темной ночи сохраняет, / Сохрани его… – Снова проглотила слово.
Эдик оглянулся с изумлением на Васю.
– Хм… бл… кх-а… Чего это она?
Вася пожал плечами. А Валя напевала, покачиваясь:
– От лихого человека, / От напрасного от слова, / Сохрани… помилуй! / Что он молит и просит, / То создай ему… – Она открыла глаза и, ясно взглянув на Эдика, спросила: – О чем вы, дяденька, молите?
Эдик почесал подбородок.
– Э-э-э… Ишь, как шпарит. Ты бы так и работала складно, девка. В самодеятельности, что ли, выступала?
– Хыхы, – просмеялся Вася. – Это древняя самодеятельность.
– То песни-молитвы, – сказала Валя.
– Ладно, – откликнулся Эдик, сбавляя тон. – Молитвы молитвами, но здесь не богадельня, ребята. Включу вам свет – все сделайте, приду проверю.
Он погрозил коротким пальцем с грязным ногтем и ушел. Вася усмехался.
– А здорово это у тебя получилось.