Таким образом, в американских колониях Испании рабство в форме энкомьенды сначала перерастало в феодально-крепостнические отношения, а затем сменилось пеонажем – кабальной формой эксплуатации, которую принято называть кабальным рабством, хоть эта форма уже базировалась на товарно-денежных отношениях.
Но даже в этих условиях у индейцев сохранились остатки общинных порядков. Оставались вожди племен – касики, которые занимали привилегированное положение, включались в состав местной администрации. Сохранялось общинное землевладение, площадь которого сокращалась.
Индейцы, как и прежде, выращивали кукурузу, используя подсечную систему земледелия. Испанцы принесли сюда возделывание пшеницы и овса, но пшеничный хлеб был достоянием только верхушки общества. Появились новые культуры: теперь во владениях испанцев выращивали оливки, бананы, кофе, персики, яблоки, виноград. Доколумбова Америка не знала этих растений. Не было здесь прежде и домашнего скота. Теперь скот стал размножаться, причем, как правило, на вольном выпасе, без присмотра.
5.4. Особенности экономического развития Бразилии
Существенные особенности развития колониального хозяйства были в Бразилии, португальской колонии. Как уже говорилось, колонизация Португалии в странах Востока отличалась тем, что Португалия не захватывала территории, устраивая лишь опорные пункты по берегам океана, торговые фактории. И здесь, в Америке, первоначально Португалии принадлежала лишь цепочка поселений – факторий на Атлантическом побережье. Основным предметом вывоза была ценная древесина паубразил (отсюда и название колонии).
В португальских колониях не было энкомьенды. Вместо этого прибрежная территория была разделена на 15 «капитаний» – наследственных феодальных владений, хозяева которых назывались донаториями.
Со временем здесь стали создаваться энженьо – сахарные заводы, окруженные плантациями сахарного тростника. На первое место в экспорте теперь вышел сахар. Среднее энженьо с 50 работниками за год производило 75–90 т сахара. В середине XVII в. на 200 энженьо было занято 33 тысячи рабов.
Индейцы, которых заставляли работать на энженьо по 14–15 часов в сутки и кормили лишь маниокой, не выдерживали такого режима и быстро умирали. Поэтому негров-рабов сюда ввозилось больше, чем в другие страны Латинской Америки. С 1600 по 1750 г. в Бразилию было доставлено 3,3 млн негров, а к началу XIX в. негры составляли свыше 60 % населения Бразилии.
С середины XVI в. португальцы начинают двигаться в глубь континента. Это было связано с развитием скотоводства. Сначала скотоводство развивалось при энженьо, поскольку при производстве сахара требовалась и тягловая сила, затем оно становится самостоятельной отраслью. На равнинах Бразилии появляются сотни скотоводческих хозяйств – фазенд.
Рабы-негры в качестве пастухов и погонщиков скота уже не годились, за ними самими требовался присмотр. Поэтому погонщиками скота – вакейрос (т. е. ковбоями Бразилии) работали наемные из индейцев, метисов и даже белых. Основной платой за работу был каждый четвертый теленок в стаде.
Особенностью вольного бродячего быта вакейрос было то, что у них все готовилось из кожи. Из кожи делали не только одежду, но и бурдюки для воды, веревки, мешки для продуктов.
Толчком дальнейшего развития экономики Бразилии стало открытие в 1698 г. золотых россыпей в районе Минас-Жераис. Следствием золотой лихорадки стал массовый приток населения в этот район. Даже владельцы крупных энженьо ликвидировали свои дела и устремлялись за золотом. Через некоторое время здесь сконцентрировалось свыше половины всего населения Бразилии.
В 1729 г. здесь же были обнаружены алмазные россыпи, а еще позже – богатые месторождения железной руды. С 1700 по 1848 г. здесь было добыто 1300 т золота, а за весь колониальный период -4т алмазов. Естественно, все это ускорило и развитие смежных отраслей промышленности.
5.5. Креолы, метисы, мулаты
В испанских и португальских колониях сложился пестрый этнический конгломерат, где социальные отношения переплетались с этническими. Господствующее положение в испанских колониях занимали «пиренейцы» – испанцы, которые родились в Испании и были направлены сюда чаще всего в качестве чиновников. Они занимали основные должности в аппарате управления.
Испанцы, которые родились уже здесь, в колониях, назывались креолами. Родиной для них была уже не Испания. Они были крупными землевладельцами, владели рудниками, плантациями, промышленными предприятиями, служили офицерами в местных вооруженных силах. К пиренейцам они питали зависть, иногда перераставшую в ненависть.
Индейцы находились в зависимом положении, которое началось с энкомьенды. Но индийская знать, особенно касики, по своему положению приближалась к креолам. Ей было доступно образование, а иногда они становились и землевладельцами.
Низшую ступеньку социальной лестницы занимали негры, которые обычно были рабами, а потом – сельскохозяйственными рабочими.
Промежуточное положение занимали метисы (от браков европейцев с индейцами) и мулаты (от браков европейцев и негров). Из них обычно состояла домашняя челядь, они были чернорабочими, но некоторые выбивались в мелкие предприниматели, особенно в сфере торговли.
В начале XIX в. 45 % населения испанской Америки составляли индейцы, 19 % – белые, 4 % – негры, 32 % – мулаты и метисы. Эта расовая и социальная неоднородность порождала конфликты и противоречия, послужившие важным условием войн за освобождение колоний.
5.6. Экономические причины и последствия освободительных войн
В 1808–1826 гг. почти одновременно во всех странах Латинской Америки происходит борьба против колониального господства Испании и Португалии, в результате которой колонии превращаются в суверенные государства.
Возглавили это движение за независимость не угнетенные и порабощенные массы, не индейцы и негры, которым было, в сущности, все равно, кто их будет эксплуатировать, а креолы, землевладельцы и буржуазия. Противоречия между креолами и пиренейцами вылились в открытую войну. Креолы требовали ликвидации ограничений в занятии должностей, самоуправлении и даже автономии. Они не хотели оставаться людьми второго сорта.
Они добивались также ликвидации ограничений в развитии промышленности и внешней торговли. Промышленность стран Латинской Америки уже переходила на стадию мануфактуры, но законами метрополии разрешались лишь предприятия по производству грубых сортов ткани для рабов и пеонов, кожевенные заведения и мастерские по первичной обработке сырья, предназначавшегося на экспорт. Испания и Португалия, как и другие страны Европы, стремились сохранить колонии как источники сырья и рынок сбыта для метрополии.
Товары Латинской Америки, такие как сахар, кофе и другие, пользовались высоким спросом в Европе, но вывозить их разрешалось лишь в Испанию и Португалию на испанских и португальских судах. Конечно, в ликвидации этих ограничений были заинтересованы не индейцы и негры, не пеоны, а креолы, владельцы плантаций и промышленных предприятий.
Непосредственным толчком к освободительным войнам послужили два мировых исторических события: Великая французская революция и война за освобождение английских колоний в Северной Америке. Французская революция не только несла демократические, освободительные идеи. Войны Наполеона на Пиренейском полуострове обессилили Испанию и Португалию, и они уже не могли направить за океан солдат для подавления непокорных. А образование США служило примером: если колонии Англии добились независимости, то почему нельзя это было сделать и в остальной Америке?
Рассказ о перипетиях этих войн и их героях, таких как Симон Боливар, не входит в число наших задач, тем более, что события в каждой из стран развивались по-своему. Так, в Мексике монархия и республика дважды сменяли друг друга, и лишь в 1917 г. был окончательно установлен республиканский строй. Бразилия, куда бежал от Наполеона принц Жоан, на время стала центром Португальского государства, а Рио де Жанейро – его столицей. Лишь в 1891 г. Бразилия стала республикой. Диктаторские режимы в результате войн за освобождение были установлены в Аргентине и Гватемале.
Главным результатом освобождения от колониальной зависимости стало ускорение экономического развития. Были сняты ограничения в сфере промышленности и внешней торговли, и стали успешно развиваться основные отрасли промышленного производства. Таким образом, выиграла национальная буржуазия.
Правда, результатами освободительных войн воспользовались США, занимая освободившееся место, особенно в Мексике, где в 1911 г. 43 % национального богатства контролировалось капиталом США.
Почти не изменилось в результате освободительных войн положение низов населения. Земля оставалась в руках крупных землевладельцев, а пеоны оставались пеонами. Огромные латифундии оставались необработанными, а продовольствия не хватало. В начале XX в. в Мексику ежегодно ввозилось из США около 4 тыс. т пшеничной муки и 230 тыс. т маиса – повседневной пищи простых людей.
Таким образом, от освобождения выиграла лишь верхушка общества. Социальный прогресс стал делом дальнейших преобразований.
* * *
Таким образом, за сравнительно короткий колониальный период своей истории страны Латинской Америки стремительно прошли основные стадии развития: рабовладельческий строй здесь сменился феодальным, затем капиталистическим. Но каждая из этих стадий имела существенные отличия от европейского пути развития, которые в значительной степени определялись сложным расовым составом населения.
Литература
1. Альперович М. С. О характере и формах эксплуатации индейцев в американских колониях Испании // Новая и новейшая история. 1951. № 1.
2. Ковалев Е. В. Генезис, эволюция и некоторые черты аграрных отношений в Латинской Америке // Вопросы истории. 1982. № 1.
3. Лавров Н. М. Мексиканская революция. М., 1972.
4. Латинская Америка в прошлом и настоящем. М., 1960.
5. Народы Америки. Т. 2. М., 1959.
6. Томас А.Б. История Латинской Америки. М., 1960.
6. Развитие капитализма в Нидерландах
Российский царь Петр I не случайно отправился учиться ведению хозяйства по-европейски не куда-нибудь, а в Амстердам. Тогда это была столица страны № 1, самой экономически развитой европейской страны, которая выступала конкурентом Англии в борьбе за первое место на пути к капитализму.
Уже к началу XVI в. Нидерланды были одни из самых экономически развитых стран Европы. Нидерланды называли «страной городов», потому что горожане уже тогда составляли до половины всего населения.
Процесс перехода Европы к новой капиталистической экономике начинался с двух сторон – с юга и севера. В остальной Европе сохранялось господство феодальных отношений. Первоначально лидером выступал юг – Генуя, Венеция, Флоренция. Несомненно, одной из причин этого лидерства было наследие римской цивилизации. Второй причиной – сохранившиеся связи с Востоком.
После и в результате Великих географических открытий экономический центр Европы перемещается на север – сначала в Нидерланды, затем в Англию.
Это перемещение сопровождалось переходом от процветающих городов к процветанию территорий. Экономические успехи Венеции или Флоренции не были успехами всей Италии, а Антверпен был лишь столицей процветающих Нидерландов. Не только этот город, но вся территория страны была вовлечена в новые экономические отношения.
Но развитие северной и южной частей Нидерландов существенно различалось. Наиболее развитой была южная часть – Фландрия и Брабант – старый район суконной и полотняной промышленности. Уже к началу XII в. в этих отраслях преобладала капиталистическая мануфактура рассеянного типа. Она развивалась в сельской местности, потому что в городах развитие текстильной промышленности сдерживалось как цеховыми ограничениями, так и конкуренцией со стороны крестьянских промыслов, продукция которых отличалась крайней дешевизной. Поэтому в городах была сосредоточена преимущественно окончательная обработка тканей, в частности, ситценабивное производство.
Кроме того, здесь развивалось производство мыла, стекла, оружия и ковров. В тех производствах, которые требовали сложного оборудования, уже рождалась централизованная мануфактура, в частности, в сахарном, стекольном, оружейном.
Примером крупных централизованных предприятий может служить типография Плантена в Антверпене, столице Нидерландов. Здесь было занято до 50 наемных рабочих, книги выпускались массовыми тиражами на 13 языках и шли в значительной степени на экспорт.
Другой пример крупного предпринимательства – компания Схоонбека по реконструкции городских укреплений с капиталом в 2 млн гульденов. Компания имела свои кирпичные и известковые заведения, лесные вырубки и даже 20 пивоварен.
В импорте Антверпена готовые изделия составляли 30 %, в экспорте -70 %. В отличие от промышленности других стран, обслуживавшей преимущественно местные потребности, промышленность Нидерландов работала на экспорт.
Тем не менее аграрный сектор хозяйства Нидерландов по стоимости продукции не уступал промышленному, что соответствовало распределению населения, половину которого составляли сельские жители.
В сельском хозяйстве Нидерландов все более преобладающим становилось товарное производство. Еще сохранялись элементы сеньориального строя, но росла доля земли, сдаваемой в аренду, росло землевладение горожан, которые скупали пригородные земли для налаживания товарного животноводства. В деревне интенсивно выделялась богатая верхушка крестьян, которые становились фермерами, налаживая товарное производство.
Нидерланды импортировали зерно и экспортировали продукцию животноводства. Собственное зерновое производство не обеспечивало хлебом страну, до четверти потребляемого зерна приходилось ввозить, потому что гораздо выгоднее было производить мясные продукты, сыр, масло, значительная часть которых шла на экспорт.
Антверпен был мировым центром торговли, и даже у крупнейших промышленных предпринимателей до 80 % капитала было вложено в сферу торговли. Мощным стимулом роста торгового могущества Антверпена стали Великие географические открытия. Как уже сказано, Испания и Португалия не имели достаточно развитого товарного производства, чтобы в обмен на колониальные товары отправлять за океан свои. Поток золота и пряностей шел, минуя Испанию и Португалию, в центр мировой торговли – Антверпен. Португальские каравеллы с грузом перца и пряностей находились еще в пути, а их груз был уже оплачен антверпенскими купцами.
К тому же революция цен со значительным опозданием достигала глубинных районов раздробленной Германии, и антверпенские купцы по дешевке скупали там зерно, наживаясь на разнице цен.
Север Нидерландов, наиболее крупными частями – провинциями которого были Голландия и Зеландия, отставал в экономическом развитии. Это была страна бедная, болотистая, постоянно заливаемая морем. Современник писал: «Земля низкая, все реки и крупные каналы текут между дамбами, так что текут они не на уровне земли, а во многих местах с крайним удивлением видишь воду выше земли». Другой современник утверждал, что Голландия «никогда не располагала, чем накормить и во что одеть четверть своих подданных» (2, с. 175).
В основном здесь были развиты рыболовство и судостроение. Голландские рыбаки ловили селедку и снабжали этим благочестивым товаром католическую Европу на время постов. К рыболовству толкала бедность земли, бедность природных условий. Крестьяне не могли существовать только за счет сельского хозяйства. А рыболовство давало Голландии отличных моряков, с детства приученных к морю, и вызывало потребность в судостроении. Голландия «вышла из моря, оттуда же почерпнула она свою силу» [2, с. 187].
Таким образом, к началу XVI в. север Нидерландов отставал. Но он имел существенные преимущества, которые давали больше возможностей дальнейшего развития.
1. Если развитие мануфактур на юге тормозили цеховые ограничения, то в Голландии цеха не получили полного развития, и условия для мануфактурного производства были лучше. Поэтому, хотя мануфактуры здесь возникли позже, но развивались быстрее: мануфактуристы юга постепенно переселялись на север.