Annotation
Предисловие
Первая глава этой книги не является великим вкладом в Мифы Ктулху Г.Ф. Лавкрафта, как их излагал его друг и издатель, покойный Август Дерлет, но она представляет собой интересную ересь.
Согласно Дерлету, центральная заповедь Мифов Ктулху заключается в том, что злобные Великие Древние однажды вступили в войну с благожелательными Старшими Богами и были изгнаны последними во внешнюю тьму, где Древние пребывают в ожидании часа возрождения. Основу Мифов составляют истории о проявлениях Древних, пытающихся вернуться в нашем времени.
Тема возрождения - важный элемент у Лавкрафта, и Великие Древние - его изобретение, хотя другие авторы добавили своих богов в его пантеон; но Старшие Боги, за исключением Ноденса, - полностью творение Августа Дерлета.
Только произведения Лавкрафта являются Священными Писаниями.
Старшие Боги, по крайней мере, упоминаются вместе с Ноденсом в "Таинственном доме в туманном поднебесье"; но они младше, чем Другие Боги Бесконечности, которые пришли танцевать на Хатег-Кла "до того, как боги или даже Старшие Боги родились". И Куранес в "Сомнамбулическом поиске неведомого Кадата" идентифицирует Старших Богов с Великими Древними Кадата, которые вырезали свой собственный лик, похожий на человеческий, на скале Нгранек. Именно Великие Древние изгнали гугов "в нижние пещеры" из-за их жертвоприношений Ньярлатхотепу и Другим Богам. Но Другие Боги - это высшие боги даже по мнению жрецов Нашта и Каман-Таха, как ясно заявляет Лавкрафт.
Вероятно, у Великих Древних было больше одной причины желать сбежать из Кадата и от Ньярлатхотепа, способного удержать их там.
Защита Другими Богами - это изысканная жестокость.
Это всё очень далеко от Дерлета, но также, собственно, и от Мифов Ктулху.
Врата между Миром Грёз и нашим собственным миром многочисленны, но едва видны, и события там не могут изменить картину Мифов на этой стороне, где находятся семьдесят ступеней из оникса.
Великие Древние этой книги - это Другие Боги и их помощники, но Старшие Боги - лишь чуть более оптимистичная оценка Великих Древних из Кадата.
У человека есть откровенно предвзятые мнения о порядке в его вселенной и об обязательствах его богов по отношению к нему самому; боги, будучи лишёнными мыслей, не имеют никаких мнений, иначе бы они обнаружили, что могут успешно уклониться от своих обязательств, просто проглатывая того, кто привлечёт их внимание.
Батраки из Ворнаи - ортодоксальные Дерлетианцы, но Червь, как известно, скептик.
Саут Гейт, Калифорния, Апрель, 1974 г.
ГЛАВА I
Дом лежит в руинах.
Время и стихии жестоко потрепали его, и ныне оставили дом погибать во мраке.
Они обрекли его на одиночество; тишину комнат в этом доме лишь изредка нарушает хихиканье крыс.
Стены разрушаются и покрываются проказой белых грибов и чешуйчатыми лишайниками; пыль многих лет лежит на гниющих полах.
Окна, когда-то освещённые тысячами мерцающих огней, теперь заколочены; все, кроме двух, но и они темны, как глазницы в пожелтевшем черепе.
Но на единственное мгновение вечером, когда последний луч умирающего солнца касается этих двух ромбовидных окон, Дом просыпается, чтобы смотреть в ночь глазами, сияющими странным красным светом. И долго он смотрит так после того, как солнце ушло, и, возможно, мечтает.
О чём должен мечтать дом?
О прошлом, может быть, о том времени, когда он был молод, когда красочные маскарады с участием мужчин и женщин проходили мимо, как актёры на сцене, и жили своей жизнью, той жизнью, которой следовало жить, а затем умирали?
Может быть, но сейчас здесь живут только крысы, и такие воспоминания - это лишь хрупкие призраки забытых лет, которых не вернуть.
Действительно, для Дома Червя эти годы никогда не существовали.
Дом мечтает о древних существах.
Ибо Дом намного старше, чем брёвна его стен и разрушающиеся кирпичи, чем тишина и сырая плесень.
Они действительно старые, но они построены на фундаменте, возраст которого никто не помнит и никаких записей об этом нет.
Камни фундамента, возможно, напоминают работу Великих Древних из Кадата, - пять монолитов из чёрного камня с вырезанными на них безумными символами и странными рунами, расположены на холме, как пять лучей звезды. Но эти монолиты уже были древними, когда Кадат ещё не был изрыт норами, а древние предки людей ещё не выползли из слизи бездонных морей. Монолиты были старыми даже в те неописуемые времена, когда Древние строили тщетные гипотезы об их происхождении. Их античность была лишь туманной сомнительной легендой, когда тот Старик, О Котором Никто Не Любит Говорить, первым стал возводить на древнем фундаменте дом из досок из кирпичей.
Теперь об этом старике и его странных делах ходит много историй, по большей части в них мало правды.
Факты, кажется, изменяются с течением времени, когда никто не помнит истину; и в живых остался лишь один человек, который присутствовал на последнем банкете в Доме Червя, но он сумасшедший.
Говорят, что строитель дома ещё не был стариком, когда впервые увидел те пять столбов на круглом холме с видом на Ворнаи, что находится на равнине Каар. Строитель этот презирал скорее легенды, чем страх, и отправился туда один, чтобы издеваться над демонами, которые, по слухам, обитают в кольце столбов. Он отправился на холм в дневное время и собирался вернуться задолго до заката, потому что даже его опрометчивый скептицизм не позволял ему осмелиться идти туда вечером.
Но чары этого места захватили его; или это было болезненное увлечение тем, как тени монолитов странным образом искажали всё, на что они падали; и как эти тени отбрасывались не солнцем или луной, а красной Бетельгейзе в звёздном небе.
Или, может быть, человек догадался о значении некоторых загадочных знаков на камнях или стоял слишком долго возле них.
Наступили сумерки, но он не возвращался.
Вернее, он пришёл с утренним бризом, когда восточное небо было багровым.
Он пришёл, словно согбенный под тяжестью лет; и люди задумались, увидев, что его волосы цвета вороньего крыла стали белыми, но ещё больше они удивились странному свету, который сиял в его глазах, свету, который никогда не покинет его.
Люди задумались и только прошептали: "Демоны". Старик медленно подошёл к своей хижине, ни с кем не разговаривая, и целую неделю и ещё один день никому не показывался.
И быстро пролетело это время для людей Ворнаи, а затем наступило всеобщее изумление, вызванное возвращением Того, С Кем Никто Не Любит Говорить. Но накануне девятого дня великий и ужасный Страх бродил по затенённым аллеям города, оплетая шпили и минареты дворцов и храмов паутиной ужаса или испуская ледяные усики, чтобы ловить умы и души неосторожных людей.
Земля под ногами жителей города странно бормотала, и ненавидящее зло неслось верхом на ветре.
И внутри домов никто не смел спать, боясь злых сновидений; но люди ползали по полу, дрожа в темноте за запертыми дверями, в то время как когтистые существа царапали ставни и смеялись; а на холме, где стояли колонны, мелькали зловещие огни, которых никто не видел, кроме того старика.
Утром он поселился в этом великом Доме, теперь стоящем между столбами, где раньше никто ничего не строил.
Эту историю пожелали рассказать мне в городе, когда я пришел на равнину Каар, где все люди боятся тени этого Дома.
Только на эту тему они не хотели говорить.
Ибо эти события всё еще слишком отчётливы в их сознании, хотя полвека уже прошло, и таков ужас памяти, что при самом простом упоминании о старике и Доме они сжимают губы и идут перебирать чётки, бормоча молитвы своим странным позолоченным богам.
И это странно, потому что только три человека присутствовали на последнем банкете в Доме Червя, и из них до сих пор жив лишь один.
Мне поведали о нём в городе, когда местные жители увидели, что я был настроен послушать их легенды, и они сказали мне, что тот человек сумасшедший.
Они сказали, что этот седобородый стал отшельником и скрывался в своём жилище на холме, где толстые деревья ведут себя совсем не как деревья; и теперь он больше не говорит с людьми, но поклоняется странному фетишу по ночам, когда красная Бетельгейзе закрыта облаками. Но я нашёл его пещеру днём, когда звезды не видны; и того, кто больше не общался с людьми, я, наконец, убедил заговорить (с помощью пьянящего красного вина из Сарруба, подобного которому нет в Мире), и тогда там он и рассказал мне эту историю.
Это было в сотый год его проживания в большом Доме между столбами, когда Старик, О Котором Никто Не Любил Говорить дал первый из своих знаменитых банкетов.
В течение столетия он жил как затворник в своём Доме, и его единственным делом в городе, расположенном внизу, была закупка провизии, за которую он платил старинными золотыми монетами неизвестного королевства.
Но теперь, будь это из-за того, что он желал компании или по какой-то более коварной причине, его приглашения поужинать в тот вечер в большом Доме между колоннами были найдены однажды утром прикреплёнными к входным дверям всех домов в городе, и никто не мог сказать, как эти приглашения там появились.
Некоторые говорили, что это розыгрыш, и любой, кто пойдёт к старику, будет схвачен существами, которых страшно себе представить, и будет съеден ими на ужин вместо того, чтобы ужинать самому.
Но некоторые из более молодых мужчин не верили в такое.
Они спрашивали: кто когда-либо видел этих существ или уверен, что знает аппетит старика?
Он вампир, отвечали другие, и обязан своим неестественным долголетием питанию человеческой кровью; на это молодые люди отвечали смехом, потому что, хотя редко какой человек доживал до ста лет, это не считалось сверхъестественным.
- Мы пойдём, - сказали они, а остальные только покачали головами и печально посмотрели им вслед.
Но вечером, когда они добрели до того места, где возвышался великий Дом, все двадцать из них засомневались в мудрости своего решения. Это правда, что они не верили рассказам об этом странном старике и его непонятных делах, но они слышали эти рассказы с младенчества, и их сердца всё же верили.
Тем не менее молодые люди не повернули обратно.
И вскоре ночные песни насекомых стали странно звучать в их ушах, и им не нравилось, как Бетельгейзе смотрела на них с небес. И когда, наконец, их взору предстал Дом, их страхи усилились; ибо все мерцающие огни, которые горели в его многочисленных окнах, не могли развеять странность теней, что отбрасывали эти пять столбов, торчащих из земли, как почерневшие пальцы костей трупа в плохо устроенной могиле.
Один молодой человек даже вообразил, что видит демона, сидящего на корточках на вершине ближайшего столба, и поклялся, что у того демона не было лица на том месте, где оно должно было быть. И всё же гости продолжали свой путь и, наконец, остановились перед большой входной дверью.
И, хотя цвет и волокна дерева были слегка неправильными, и маленькие резные фигурки, казалось, дрожали в неясном свете, один человек трижды постучал в дверь тяжёлым молотком. Гостям открыл гном с кривыми губами и провёл их в большой, мрачный, пятиугольный зал, где дубовый огонь горел зелёным, и здесь сидел Старик, О Котором Никто Не Любит Говорить, но о котором так много рассказывают историй.
И там они обедали на пятиугольном столе из тарелок и кубков, сделанных из античного золота, на всей посуде был знак пятиконечной звезды; и на фиолетовых шторах были вышиты те же знаки серебряными нитями; также звезда была вплетена в глубокие ковры и вырезана на деревянной мебели; и нарисована над перемычками дверей, а на подоконниках закрытых ставнями окон лежали пятиконечные звёзды из странного серого камня. Гости обедали и слушали рассказы таинственного хозяина, а затем молча возвращались в город.
И этот любопытный ритуал длился много ночей без изменений - но всё меньше и меньше гостей возвращались в Дом старика на следующую ночь. Те, кто не пошёл снова на обед, испугались того странного света, который сиял в глазах старика, и того, что он рассказывал, когда пил; потому что, когда чаши были заполнены в третий раз выдержанным вином, превосходящим даже пьянящее красное вино Сарруба, которого нет в нашем Мире, и зелёный огонь почти догорал, старик говорил о вещах, которые немыслимы для здравомыслящих людей.
Он рассказывал о крылатых посланниках Извне, которые летают в эфире даже до самых глубоких пропастей пространства, где фиолетовые газы поют гимны, восхваляющие безумных богов; рассказывал о том, что они приносят с Юггота в залив, и о том, что они увозят туда для неизвестной цели.
Старик раскрыл тайны, которые ночные призраки пронзительно шепчут тем неудачливым сновидцам, которых они похищали с пика Трок, чтобы свести их с ума; и появление Дхоула; и смысл определённых обрядов, совершаемых в поклонении богине Н'тсе-Каамбл, чьё великолепие разрушило миры; и богохульное Слово, которое свергло престолы Змее-жрецов.
Он указывал на знак Коф на столе и рассказывал о вещах из запретных Пнакотических Рукописей, которые, если они будут написаны здесь, навлекут проклятье на рассказчика. Мужчины покидали его Дом плачущими или сошедшими с ума, чтобы не возвращаться; все, кроме трёх, более храбрых или, возможно, более глупых, которые пришли в Дом Червя в ту последнюю ночь.
Тогда трое гостей обедали в тишине из золотых тарелок, а зелёные угли на очаге судорожно светились, и вино, превосходящее даже Саррубское, в третий раз было налито в чаши, Старик обратил внимание гостей на знак пятиконечной звезды, украшающий его мрачный зал, и напомнил им, что столбы были установлены в форме того же знака, Знака Старших Богов. Затем он рассказал о тех малых богах, нынешних богах Земли, которых люди называли Старшими Богами, под которыми подразумевались боги, которые любят людей, и которым люди молятся по вечерам.