Многие стояли запрокинув лица, восторженно наблюдали, особо впечатлительные барышни охали и ахали, словно впервые что-то подобное видели. Но были и менее увлеченные зрители. Они переговаривались о чем-то. Серая Кошка, обнаружившаяся в двух шагах от Данки, что-то сурово втолковывала незнакомому Максиму мужику. Парень левее тети смущал разговорами порозовевшую то ли от мороза, то ли от этих разговоров девушку. В общем, множество людей занимались своими делами. Которыми вполне могли заняться в доме, где тепло, уютно и ветер не дует.
— Бредятина, — сказал своим ногам Максим и посмотрел на небо.
Там крылатый змей кусал себя за хвост. Наверное, проголодался.
А потом к Максиму кто-то подкрался сзади и вложил в ладонь клочок бумаги.
— Не оборачивайся! — потребовали подозрительно знакомым голосом.
— Хм, — сказал парень.
Кажется это кто-то из сослуживцев Тайрин. И записка наверняка от нее.
Как бы эту записку теперь незаметно прочесть?
Выходило, что никак. Если он стоит, рассматривает людей, то и кто-то другой может этим заниматься и совершенно случайно увидеть как Максим что-то читает. А там мало ли? Вдруг этим любопытным окажется родная тетя?
Парень вздохнул. Кое-как засунул записку в рукав поддоспешной рубашки, чуть не приклеившись к доспеху и решил на этом пока успокоиться. А любопытство можно унять. Найти ему тему для размышлений. Например, что за ерунда происходит с белыми шубами, в одну из которых он сейчас одет? Почему доспешные рукава спокойно проскальзывают в рукава шуб внутри и норовят зацепиться за мех снаружи? Магия какая-то?
— Я ненавижу праздники, особенно официальные, — тихонько сказал парень и, как назло, именно в этот момент заметил девчонок, дружно на него таращивщихся и почему-то хихикавших. — Дуры. Запомню и приглашу танцевать, — пообещал мрачно. — Чтобы рассмотрели получше, а то издалека не видно.
Снежинок стало больше, да и они сами выросли, превратились в пушистые хлопья, медленно вальсирующие при падении. Зато ветер утих и иллюзия стала менее яркой, от чего похорошела, приобрела загадочность и настоящесть, что ли? Словно в небе самый настоящий метаморф пытается принять какую-то форму, но у него не получается. Не может закрепиться в полученном состоянии. А может, пока не определился с формой, в которой хочет быть. Экспериментирует он так. Или веселится.
Да, менять форму было бы весело. Надо будет не забыть спросить у мамы, как она это делает. Как превращается из человека в меч? Может если ее бестолковый сын поймет и потренируется, у него тоже получится?
Ага, превратиться в меч и кому-то самого себя подбросить. Надо только решить, другу или врагу. В первом случае можно помочь, когда будет такая необходимость. Во втором… Во втором можно повеселиться.
— Странные мне мысли в голову приходят, — пожаловался снежинкам Максим.
Не Данке же увлеченной зрелищем жаловаться на хихикающих девчонок и желание сбежать в горы, в скит, куда дорогу знает только один человек, да и тот уже лет десять дойти туда не сможет из-за плохого здоровья. От людей хотелось отдохнуть. Особенно от незнакомых людей, которым надо было улыбаться и кланяться.
А еще хотелось заняться чем-то полезным.
И записка в рукаве жгла как уголек. Ее следовало прочитать, как можно быстрее.
Хотя Максим и так догадывался, что там написано.
Записку Максим смог прочитать только дома.
Доспех украшал собой гостиную парня, был надет на специально принесенный манекен, стоявший в углу. Рубашку, штаны и даже шубу унесла служанка, пообещав, что все почистят-постирают и завтра утром вернут. Данка довольно долго делилась впечатлениями, подпрыгивая на диване и не замолкая ни на секунду. Потом, видимо поняла, что брат думает о чем-то постороннем, поцеловала в щеку и упорхнула спать. Поздно ведь. А утром ей вместе со всеми женщинами живущими во дворце нужно идти в какой-то храм. Потому что день такой, женский. А послезавтра в мужской день в тот же храм отправятся мужчины. Зачем в этот храм вообще ходить Максиму почему-то не сказали.
Данка ушла спать. Максим достал из кармана торопливо туда спрятанную записку, расправил ее на колене и стал читать.
Записка на проверку оказалась целым письмом, еще и с планом.
— Ага, — сказал парень расшифровав написанное меленькими буковками и сообразив, что там за план. — За город, значит. Пока женщины будут в храме. Побежим, значит, через поток на срезках. Успеем вернуться. Блин.
С женитьбой Тайрин, похоже, сумела разобраться быстро и кардинально. Выбрала подходящий день, сумела найти того кто поженит где-то довольно далеко от города. Свидетелей тоже нашла. В общем, никаких тебе проблем. Максиму бы радоваться, а он почувствовал себя ни на что не годным болваном, которого как того ослика на веревочке водят.
Дурацкое такое ощущение, совершенно неуместное.
Тайрин ведь в этом мире всю жизнь прожила в отличие от него, она попросту больше знает, у нее связи, знакомства и вообще.
Парень подошел к окну, немного понаблюдал, как снег налипает на стекло, а потом тает и течет вниз, собираясь в ручеек ближе к левому краю. Магия какая-то, наверное. Которая нужна для того, чтобы можно было любоваться пейзажем в любое время года и при любой температуре.
Снегопад нагонял сон и успокаивал. И Максим решил не спорить. У него завтра тоже много дел. Нужно как-то незаметно из дворца исчезнуть, через потайной ход, наверное. И успеть вернуться прежде, чем кто-то хватится.
Тайрин пока радовать родственников замужеством не хотелось.
Максим ее в этом поддерживал. Тем более, он был уверен, что родственники не обрадуются. Они бы предпочли женить его традиционно, с битьем палками и связыванием. Так ведь веселее. Всем, кроме него.
Разбудила Максима пылающая возмущением Данка, уверенная, что ей совсем не идет розовый цвет, но вынужденная в него нарядиться для похода в храм. Она немного побегала по комнате, вскидывая вверх руки и изрекая: «За что?!». Убедилась, что сочувствия от брата не дождется и ушла изображая вселенскую обиду.
Спать парень больше не хотел, поэтому для большей бодрости сделал утреннюю зарядку, облился холодной водой и начал потихоньку собираться, периодически выглядывая в окно. Понаблюдал как дворцовые женщины, включительно со служанками, помощницами и прочими секретарями рассаживаются по саням и торжественно отправляются к храму. Немного подождал, схватил висевшую в шкафу дубленку и пошел к потайному ходу, показанному Матилем.
В общем, уйти получилось без проблем. В подземельях Максим все-таки заплутал, то ли вопреки наличию плана, то ли из-за него. Поэтому воспользовался радаром и пошел к Тайрин по ближайшему пути.
Девушка ждала у самого выхода. Бледно улыбнулась Максиму. Поправила шарф, потом капюшон пуховика, опушенный рыжим мехом. Еще раз улыбнулась, натянула на руки варежки и поманила парня за собой. Даже здороваться не стала. А он тоже почему-то промолчал. Просто пошел куда звали.
Как шли через поток, отдельная история. Мир вокруг был ослепительно белым, иногда резко становился черным или полосатым, как зебра. Снег почему-то не мешал. Вполне возможно, они над этим снегом летели, или шли с такой скоростью, что он не успевал проваливаться. Зато в конце пути и Максим и Тайрин дружно влетели в сугроб, где и барахтались, пока им не помогли вылезти оттуда.
— Привет, — сказала Эста, помахав рукой.
Дила и незнакомая Максиму темноволосая девушка помогали Тайрин стряхнуть с одежды снег. Максиму было помогать некому. Эста делала вид, что любуется пейзажем. А претендентов кроме нее не было. Поэтому парень кое-как выгреб снег из капюшона, похлопал по бокам и решил, что промокнуть не должен в любом случае, так что сойдет.
Кивнув сам себе он подошел к Эсте и тоже стал любоваться пейзажем. Красивым пейзажем, надо сказать. Дорога, на которой они все оказались как раз забралась на холм и дальше ныряла вниз, к маленькому селению в низине. Это селение делила напополам речка, а соединял мост. Дальше опять были холмы и заснеженный лес.
Солнце пряталось за тучами. Ветер напоминал о себе лишь время от времени, надолго утихая. И Максиму было тепло и даже уютно. Так бы стоял и любовался, долго-долго, пока мерзнуть не начнет.
— Все, идем, — сказала Тайрин.
Эста подхватила Максима под руку и повела к селению. То ли боялась, что он в последний момент передумает и сбежит, то ли так было принято.
Тайрин взяли за руки подруги.
Так они и спускались с холма. Впереди Максим с Эстой. За ними три девушки, держащиеся за руки, как школьницы на экскурсии.
Как ни странно, аборигенам было совсем не интересно кто и почему бродит по их селению. Даже собака облаяла только однажды, да и та как-то лениво. Мол, идите побыстрее дальше, отвлекаете.
Максим собаке улыбнулся. Потом немного подумал и стал смотреть в окна домов, в надежде увидеть там любопытные лица. Так и не увидел.
— Вымерли они, что ли? — тихонько спросил парень.
— В город на праздники уехали, — сказала Эста. — А кто не уехал, наверняка еще спит. Или читает. Или еще чем-то интересным занимается. Не до нас им.
— Понятно.
Аборигены Максима восхищали. Какие нелюбопытные люди.
Место, куда гости селения в итоге пришли меньше всего было похоже на храм. Да и на ЗАГС оно похоже не было. Просто дом. С плетеными половиками на полу из досок. Со стенами обитыми тканью в мелкий цветочек. С комнатой, довольно темной из-за маленького окошка, в которой стоял массивный стол и такие же массивные стулья. Еще в этой комнате был древний с виду сундук и два шкафа с книгами.
Максим решил не удивляться.
Он не удивился, когда следом за гостями в комнату зашел мужик, из тех, которые медведю хребет сломают, если ему не повезет на них нарваться. Не удивился, что этот мужик одет в зеленую хламиду, делавшую его похожим на раскормленную лягушку. Даже не вздрогнул, когда мужик с размаху шлепнул на стол огроменную книгу и не проявил любопытства, когда он стал что-то в ней искать.
— Садитесь, — приказал мужик, раскрыв книгу на нужной ему странице. — Я Иенс Даго, держатель этой земли и имею право заключать браки по типовому договору. Если хотите что-то особенное, то вам следует обратиться к кому-то другому.
— Типовой нас устраивает, — почему-то сказала именно Эста и стала всех представлять.
Потом они расселись, Максим с Тайрин поближе к мужику. Он поводил рукой над книгой, пошептал что-то и над ней взлетели два листа бумаги. Вряд ли вырванные страницы, скорее копии того, что на этих страницах написано.
— Прочтите, все ли правильно, или вам нужен другой типовой договор, — велел мужик. — Я пока чашу достану и зажгу свечи.
Он встал, торжественно прошествовал к сундуку, очень осторожно, даже как-то нежно его открыл и стал что-то там рассматривать. Словно впервые видел. А может таким нехитрым образом давал брачующимся время для прочтения договора.
Максим пожал плечами и стал читать.
Оказалось, какая-то ерунда.
Если свести все, что было написано на листе в одно предложение, выходило, что жених и невеста не собираются предъявлять права на имущество друг друга, не имеют никаких претензий и заключают что-то вроде союза равных. Максима все вполне устраивало. Тайрин, похоже, тоже. Потому что она быстро просмотрела написанное и положила бумагу перед собой. Парень потер переносицу и сделал то же самое.
— Какие молодцы, знают чего хотят, — пробормотал Иенс Даго и столь же торжественно как уходил, вернулся к столу, принеся с собой расписную деревянную миску. — Что же, раз всех все устраивает, приступим.
Он сложил ладони перед грудью и стал что-то быстро и неразборчиво бормотать. Потом несколько раз тряхнул руками, поводил пальцем по краю миски и велел:
— Протяните левые руки.
Тайрин послушно протянула, раскрытой ладонью вверх. Максим повторил ее жест.
Мужик еще немного побормотал. Заглянул в миску, хмыкнул и выудил оттуда две металлические подвески, хотя Максим мог бы поклясться, что посудина пуста.
— Силы и боги на вашей стороне, — торжественно сказал Иенс и вложил подвески в ладони брачующимся.
Максиму досталось непонятное существо, то ли помесь птицы с ящеркой, то ли близкий родственник микрораптора. Тайрин же получила крылатую кошку, кокетливо свернувшуюся в клубок. Парень был уверен, что оно что-то значит, но спрашивать не рискнул. Решив отложить это на потом, когда рядом не будет мужиков-лягушек.
— Положите ваши знаки на договора, — велел Иенс.
Брачующиеся послушно положили. Мужик опять начал бормотать, потом резко и неожиданно хлопнул в ладони и листы бумаги ярко вспыхнули.
— Все, теперь вы муж и жена, — сказа Иенс. — Любите друг друга, уважайте и далее по списку. Прочитаете в «Книге мира» если интересно. Плату за ритуал привезете летом. Мой бог зиму не любит, поэтому я подожду.
Прямо как Итишь, мысленно восхитился богом Максим.
Подвеску он повесил на поданный Эстой шнурок и намотал полученную конструкцию на запястье. Лист бумаги, на котором теперь помимо текста договора были оттиски обеих подвесок, сложил вчетверо и засунул в карман штанов. Там целее будет, хотя блондинки дружно утверждали, что эту бумагу при всем желании потерять невозможно.
— Подвеску нужно носить на теле, — объяснила Эста, когда они вышли из дома. — Родственникам не показывайте, они сразу поймут, что это такое. Дальше…
Она потопала ногой по утрамбованному снегу, улыбнулась.
— А дальше нам нужно теплое место, где мы отпразднуем. Я вас по-родственному обругаю, потому что жениться без недовольного этим родственника рядом, очень плохая примета. И мы вернем Максима домой. И не забудем попросить прощения у Серой Кошки за то, что его оттуда забрали. Хороший план?
— Отличный, — наконец ожила Тайрин. — Не поверите, но я боялась, что вот-вот кто-то прибежит и все испортит.
— Паранойя, она заразная, — сказал Максим и девушки дружно захихикали.
Когда компания забралась на холм, в разрыв между тучами выглянуло солнце и снег вокруг заискрился. Эста почему-то засмеялась и запрыгала на одной ноге. Довольно долго прыгала, пока в сугроб не свалилась. Ее оттуда вытащили, отряхнули и стали совещаться куда идти дальше. Понятно, что в город лучше не идти, слишком велика вероятность встретить знакомых. А портить родственникам праздник известием о состоявшемся ритуале новобрачным не хотелось. Так что остановились на предложении темноволосой девушки-стража, решили пойти в едальню ее двоюродного дяди, находящуюся в селении со странным названием Большой Угол.
— Веди нас, Сусанин в юбке, — сказал Максим и девушка повела.
Большой Угол оказался чем-то вроде ПГТ. Большую его часть занимали склады-рынки с сельхозпродукцией. Там ее хранили в «подобающих» условиях, сортировали и продавали мелким оптом. Так что разных питейных и гостиничных заведений в поселке было много. Надо же где-то развлекаться-отдыхать как тем, кто привез свою продукцию на склады, так и тем, кто приехал ее купить.
Питейня, куда пришли новобрачные с компанией, называлась «Кошачье ухо». Максим заподозрил, что эти уши здесь жарят в кляре и предлагают посетителям к пиву, и почти угадал. Кошачьи уши оказались жареным в кляре сыром треугольной формы.
В питейне было тепло, малолюдно, пахло сеном и специями, и обстановка очень к этому запаху подходила. Этакий этностиль, с нарочито грубыми столами и лавками, с перегородками сделанными из толстых брусьев и плетеных из лозы щитов между столами. Под потолком висели лампы — плоские медные чаши подвешенные на цепочки. Парень сомневался, что там на самом деле поджигают масло или расставляют свечи, но выглядело впечатляюще. На трех полках, опоясывающих весь зал для посетителей, были расставлены кувшины, кувшинчики, горшки и миски из красной глины. На них были нарисованы белой краской геометрические узоры и лозы. В некоторых кувшинах стояли сухие цветы, а в мисках через одну восседали куклы, издали похожие на обереги-мотанки. Еще посреди этого заведения на подставке стоял странный агрегат, то ли древняя ручная мельница для зерна, то ли что-то очень на нее похожее. Правда, чем еще кроме мельницы могут быть два каменных круга с ручкой, лежащих один на другом Максим не представлял.