Имя матери Малиновский в романе изменять не стал. Как написано в «Солдатах России», Варвара Николаевна устроилась на кухню в больницу, которую опекала графиня Гейден: «Графиня несколько раз посещала больницу и обязательно заходила на кухню к Варваре Николаевне. Должно быть, мать Ванюши понравилась ей своей аккуратностью и добрым характером. Визиты эти закончились тем, что графиня забрала Варвару Николаевну к себе в имение поварихой». Но из дальнейшего повествования становится ясно, что мать Малиновского была в имении экономкой, а готовила лишь тогда, когда случались запои у шеф-повара.
В доносе же версия происхождения Родиона Малиновского была дана совсем иначе: «Малиновский Р.Я. родился в г. Одессе. Отец его начальник жандармского управления Одессы латыш Яков Бургонь (за точность фамилии не ручаюсь). Р.Я. носит фамилию деда, который всю жизнь был управляющим графскими имениями на Украине…
Когда отец Р.Я. умирает, мать его Варвара Николаевна по протекции отца поступает ст. экономкой к соседнему помещику графу Гейден (Винницкая губ.). Там вместе с графскими сыновьями воспитывался Р.Я., даже носил одинаковые с ними костюмы, и в поместье его считали третьим сыном графа».
Эпизод с костюмами есть и в романе Малиновского. Ясно, что все эти сведения, равно как и данные о его отце, Лариса Николаевна могла получить только от своего мужа. Сама она и в Одессе, кажется, ни разу не была. И если бы захотела выдумать про отца — жандармского полковника или полицеймейстера, то фамилию, наверное, назвала бы точно, а не со слуха, по памяти. Это обстоятельство как раз и говорит за то, что загадочный Яков Бургонь (кто он такой, мы скажем чуть ниже) действительно был отцом будущего маршала.
Проблемы у юного Родиона начались, когда мать вторично вышла замуж. Вот что писала об этом в доносе Лариса Малиновская: «Мать Вар. Ник., будучи еще молодой, выходит замуж за молодого графского полотера, пришедшего с призыва, — С. Залесного. Этот брак окружающие считают безумием: иметь положение и выйти замуж за полотера и быть его старше на десять лет. Это мнение разделяет и Р.Я. Вар. Ник. переехала жить в свой дом в село».
В автобиографии, написанной 3 января 1946 года, Малиновский дал наиболее драматический образ своей суровой юности:
«В 1910 году моя мать вышла замуж за лакея, служившего у этой же помещицы (Гейден). Разгневанная помещица, по этому поводу, прогнала с работы мою мать и этого лакея — Сергея Исануровича ЗАЛЕСНОГО (замечу, что имя Исанур (“светозарный” в переводе с арабского) — не христианское, а мусульманское, распространенное на Северном Кавказе, откуда, вероятно, был родом отец Сергея), и они переехали в соседнее село Клищев, откуда был ЗАЛЕСНЫЙ. В этом селе я и окончил сельскую школу в 1911 году.
ЗАЛЕСНЫЙ жил очень бедно, имел всего четверть десятины земли, ни коровы, ни лошади, занимался столярством, играл на скрипке на всех сельских гулянках и свадьбах. Его мать-старуха ходила побиралась, часто я ее сопровождал, как охрана от собак.
Из-за бедности в семье пошли скандалы и меня весной 1911 года выгнали из дому, с этого момента я и начал свою самостоятельную трудовую жизнь.
С весны 1911 года по осень 1913 года я работал батраком (мальчуганом-подростком) на фольварке Шендерово у помещика Ярошинского, все того же Тывровского района, Винницкой области».
В.С. Голубович сообщает о замужестве Варвары Николаевны, когда она в 1910 году вышла замуж и поселилась в селе Клищев Подольской губернии, где жил ее муж: «Но и здесь Родиону жилось нелегко, у него не сложились отношения с отчимом. В семье происходили постоянные ссоры из материальных недостатков, непокорности пасынка и т. д.». Непокорность пасынка, безусловно, была, а вот материальные недостатки — вряд ли. По всей вероятности, Варваре Николаевне на службе у графа Гейдена удалось скопить приличный, по местным меркам, капитал, на который и польстился ее супруг. Да и Николай Антонович наверняка оставил ей какое-то состояние. Вполне возможно, что и отец Родиона, судя по всему, до своей смерти ссужал любовницу средствами, достаточными для безбедного существования.
Странным выглядит сообщение Малиновского, будто помещица возмутилась браку кухарки и лакея и выгнала обоих. Такие браки были делом обычным и, как правило, не вызывали гнева хозяев.
Бросается в глаза утверждение Родиона Яковлевича о том, что у Залесного была всего четверть десятины земли. На столь малом участке действительно невозможно вести сколько- нибудь полноценное хозяйство, он годится лишь для приусадебного огорода. Можно понять, почему Залесный пошел служить лакеем. Но вот почему в жены он выбрал женщину много старше себя и, если верить Родиону Яковлевичу, такую же нищую — загадка. И если первая жена в доносе не врала, то это был чистой воды брак по расчету. Состоятельная экономка взяла в мужья бедного лакея значительно моложе себя, но польстившегося на ее богатство. Тогда рассказ о бабке-старухе, побирающейся в сопровождении внука Родиона, — это чистой воды художественный вымысел. Скорее всего, Варвара с мужем вели безбедную жизнь рантье на проценты от капитала. Проблемы у них начались после Октябрьской революции 1917 года, когда большевики национализировали банки и сбережения сгорели. В этот момент Сергей и Варвара действительно стали бедняками, и не исключено, что после 1917 года Залесный на самом деле столярничал и играл на скрипке, чтобы заработать на жизнь.
Конфликт же с отчимом, как мы увидим дальше, скорее всего, произошел не в 1911, а в 1913 году, и его причиной была никакая не бедность, а то, что отчим был лишь чуть старше своего пасынка, и Родион не хотел относиться к нему как к отчиму.
В романе «Солдаты России» эта история тоже нашла отражение, только фамилия отчима здесь не Залесный, а Лесной, и он графский лакей, «старше Ванюши только на десять лет и на столько же моложе ее». По словам Ларисы Николаевны, «сразу же не поладив с молодым отчимом, желая учиться в кадетском корпусе и жить в городе, Р.Я. убегает из дому и действительно пасет коров в течение лета, чтобы заработать деньги на проезд в Одессу». Получается, что тяга к военной службе проявилась у будущего маршала уже тогда. В романе Малиновский также писал о желании Вани Гринько поступить в кадетский корпус, но вместо этого граф Гейден предложил ему военно-фельдшерскую школу, от которой герой романа отказался.
Дочь маршала Наталья вспоминала: «В последний год я спросила его: “Кем ты хотел быть?” Что не военным, уже знала, потому что слышала раньше: “Хотеть быть военным противоестественно. Нельзя хотеть войны. Понятно, когда человеку хочется стать ученым, художником, врачом — они создают”. На вопрос кем, папа тогда ответил: “Лесником”. Думаю, это правда, но не всей жизни, а именно того, последнего года. Молодым он ответил бы иначе, тем более что честолюбие в нем усугублялось горькой памятью об испытанных в детстве унижениях. Лесник — его поздняя утопия, глубинно созвучная натуре. Стань его работой лес, с тем же тщанием и азартом, с каким изучал древних стратегов, он занялся бы изучением жизни тайги».
В романе эпизод с фельдшерской школой тоже есть. Он следует сразу после предложения графа Ванюше поступить в сельскохозяйственное училище:
— Ни в какое сельскохозяйственное училище я не пойду, а пойду только в военную школу! — неожиданно для всех отрезал Ванюша.
Варвара Николаевна испугалась этой дерзости:
— Ты что, обезумел?
— Ничего я, мама, не обезумел, — продолжал Ванюша тем же тоном, — а в сельскохозяйственное училище не пойду.
В нем клокотала обида, нанесенная ему Дориком.
Граф недоуменно улыбался. Дорик высокомерно посмотрел на Ванюшу и, обращаясь к отцу, сказал:
— Папа, — он сделал ударение по-французски, на последнем слоге, — не хочет ли он, чтобы ты его определил в кадетский корпус?
— Ну, в кадетский корпус я его не могу определить, — будто не замечая явной насмешки Дорика, сказал граф, — а вот в Жмеринке есть военно-фельдшерское училище, куда принимают мальчиков. Ты можешь обратиться в это училище, Варвара Николаевна, а я сообщу туда начальству, чтобы его приняли, — милостиво заключил граф.
— Покорнейше благодарю, ваше сиятельство, — проговорила Варвара Николаевна, радуясь, что инцидент исчерпан и все закончилось благополучно.
— До свидания, Варвара Николаевна, — сказал граф. — Желаю успеха твоему сыну. — И с улыбкой добавил: — Вишь он какой крепкий и мускулистый. И хочет быть военным, это похвально. — Граф похлопал Ванюшу по плечу…
От дворца Варвара Николаевна и Ванюша шли по садовой дороге вместе с герром Отто. Немец не преминул пожурить Ванюшу за дерзость, нанесенную их сиятельству, но все-таки согласился, что Дорик действительно сильно возгордился, став кадетом, и неудивительно, что Ванюшу это задело и обидело. Он успокаивал расстроенную Варвару Николаевну, а потом незаметно вернулся к разговору с графом:
— Напрасно Ванюша не хочет идти в сельскохозяйственную школу: быть агрономом, да еще садоводом, — это самая чудесная профессия в мире.
— Все равно я туда не пойду, — твердил свое Ванюша.
А герр Отто не отступался:
— Ты знаешь, Ваня, военная профессия — тяжелая, плохая профессия. Все умение военного человека — это убивать людей.
«Вот и хорошо, — думал про себя Ванюша, — я бы с удовольствием убил Дорика».
Как мне представляется, данная сцена отражает реальный разговор, в котором юному Родиону предлагали вместо кадетского корпуса военно-фельдшерскую школу или сельскохозяйственное училище, только происходил он не с графом Гейденом. А с кем, мы увидим дальше.
В романе действует и колоритный дядя главного героя Василий Антонович:
«Поездка Варвары Николаевны и Ванюши в Жмеринку совпала с совершенно неожиданным появлением там Василия Антоновича Гринько, давно пропавшего родного брата умершего деда. Выяснилось, что он где- то на Дальнем Востоке был на каторге и, отбыв срок, разбогател на поставках в действующую русскую армию, воевавшую с японцами. В Жмеринку явился богачом. Привез молодую жену, красивую, цыганского типа, которую отбил у какого-то владивостокского вельможи. У нее от этого вельможи было двое детей и маленькая дочка от Василия Гринько, с которой все носились как с писаной торбой.
Дед Василий купил дом и зажил на широкую ногу, одаривая богатыми подарками всю родню. Правда, Варваре Николаевне перепало очень немного: она быстро уехала в Клищев, так и не решившись отдать Ванюшу в военно-фельдшерскую школу. Нужно было подписать контракт, что она отдает сына в учение на девять лет, а потом он обязан отслужить действительную службу сроком четыре года и только после этого ему будет предоставлено право уволиться с военной службы или остаться на сверхсрочную службу военным фельдшером в унтер-офицерском звании.
Нужно сказать, что это не прельщало и самого Ванюшу.
Варвара Николаевна уехала, Ванюша остался вместе с тетей Наташей у деда Васи, как они называли Василия Антоновича. Тетя Наташа была за кухарку, а Ванюша таскал воду, колол дрова и был на побегушках — куда пошлют. Пиры в доме устраивались почти каждый день, так что работы хватало. Когда не было гостей, Ванюшу иногда приглашали к столу. А как-то собрались дети его возраста и танцевали под граммофон. Ванюшу пригласила потанцевать старшая девочка деда Васи. Он с радостью принял приглашение, но начал танцевать по-клищевски, приплясывая и выделывая разные коленца ногами. Вдруг девочка сконфузилась и отскочила от Ванюши:
— Мама, — вскрикнула она, — он прыгает, как козел, разве так танцуют? Он не умеет танцевать.
Ванюша оторопел, покраснел и опустил глаза. Действительно, остальные мальчики и девочки танцевали плавно, старательно выполняя каждое па. Да, “школа” была не клищевская!
Этот случай навсегда отбил у Ванюши охоту танцевать.
Дед Василий был с виду здоровый, крепкий человек лет пятидесяти, но еще в Сибири привязалась к нему одна хвороба: он страдал радикулитом и у него часто болела поясница. Когда деду было невмоготу, он заставлял Ванюшу натирать ему спину нашатырным спиртом. Ванюша старался изо всех сил, а тот кряхтел от удовольствия и все покрикивал:
— Покрепче, Ваня, жми, покрепче!
И Ваня тер, тер досуха, хотя сильно болели руки.
Дед Василий был доволен. Ваня возвращался из спальни на кухню, хотя и весь потный, но тоже в хорошем настроении.
Но вскоре веселая жизнь в доме деда Василия кончилась. Пиров он стал давать меньше и уже не осыпал родственников подарками. Пошли у него с ними нелады. Те, кто недавно превозносил его, начали поносить и даже гадости делать своему недавнему кумиру: то окна ему в доме побьют, то оправятся на парадном крыльце.
Пошли у деда Василия раздоры и в семье. Вельможа, у которого он увез жену, узнал, что “молодые” в Жмеринке, и стал требовать возврата супруги. Та, судя по всему, начала склоняться к мысли о возвращении. Как-то дед Василий стал колотить свою благоверную под плач и крик детей; он рванул ее за волосы, прическа развалилась, и оттуда посыпались золотые монеты. Это было явным доказательством, что она действительно собралась удрать к старому мужу, и ссора приняла более ожесточенный характер.
Тетя Наташа, посовещавшись на кухне с Ванюшей, решила тоже убраться от деда подобру-поздорову.
Финалом всей этой истории явился отъезд Василия Антоновича Гринько из Жмеринки — такой же неожиданный, как и появление. Никаких следов от него не осталось. Говорили, что только одному своему дальнему родственнику он оставил адрес под большим секретом и запретил кому бы то ни было его сообщать».
Василий Антонович — лицо вполне реальное. О нем Малиновский сообщал, в частности, в автобиографии 1938 года. Вот что он там писал о всех своих родных:
«Мать моя и ее муж Залесный с детьми, которые пошли от Залесного: Нина, Александр, Вера и Анна Залесные — жили до революции очень бедно: на три брата Залесного было три четверти десятины земли, никогда не имели лошади и только кое-как при моей помощи мать приобрела корову, с 1931 г. состоят в колхозе в этом же селе Клищев Тывровского района Винницкой области. Муж мамы Сергей Залесный умер в 1937 г., мать теперь живет одна, я ей систематически помогаю.
Тетка Елена уже давно умерла, ее муж Михаил Данилов живет теперь у своих детей в г. Одесса по Пионерской улице дом № 69 — дочь его вышла замуж за Ясинского — рабочий механического Одесского завода, сыновья его работают на этом же заводе — один слесарем, а другой инженером. Никто из них у белых не служил и не репрессирован. Вторая тетка Лидия вышла еще в 1910 г. за Наготчука в село Рогозино (10 километров от Клищев) и теперь живут в гор. Немиров — муж ее где-то там служит — связи с ней не имею.
Третья тетка Наталия Николаевна Малиновская замуж не выходила, приобрела сына в девушках, до революции работала санитаркой в детском приюте в г. Киеве, где живет и сейчас по ул. Кирова, дом № 11, кв. 11 — сама тетка работает сортировщицей в Киевской обувной фабрике, а сын ее Евгений Георгиевич Малиновский (в детстве упал с печки и теперь горбатый) работает сверловщиком в Киевском Арсенале — стахановец, к первому съезду стахановцев дал рекорд производительности труда, выполнив норму на 1200 % — о чем писали «Известия». — С ними поддерживаю связь — бываю у них, они у меня, т. к. с давних времен тетя эта оказывала мне внимание и помощь, а теперь я ей. Дядя мой Яков Николаевич Малиновский был смотрителем зданий на ст. Бирзула ю.з.ж.д., я его видел проездом в Одессу в 1913 г., с тех пор связи с ним не имею и где они сейчас не знаю, знаю, что на ст. Бирзула он перестал работать в 1913 г. Дед мой Николай Малиновский служил приказчиком у помещика в местечке Ворошиловка (7 кил. от ст. Гнивань ю.з.ж.д.) и умер в 1902 г. Брат его Василий Малиновский сидел на каторге в период Японской войны и еще раньше, за что, не знаю, в 1913 г. приезжал в Жмеринку ю.з.ж.д. и в этот же год уехал опять, но куда, я не знаю».
Бросается в глаза, что в романе Василий Антонович в период Русско-японской войны богатеет на военных поставках, а в автобиографии в это же время — сидит на каторге. Как мне кажется, ближе к истине все-таки то, что сообщается о нем в автобиографии. А в романе Василию Антоновичу, по всей видимости, приданы черты еще одного родственника Родиона Яковлевича, связь с которым он совсем не хотел афишировать.