Одесса в конце XIX — начале XX века была одной из столиц российской преступности. О многих знаменитых преступниках, связанных с Одессой, ходили легенды. Рассказывали, например, что когда Соньку — Золотую Ручку отправляли из Одессы на сахалинскую каторгу, проводить ее пришли градоначальник и полицеймейстер. И она успела срезать золотые часы у полковника Бунина, хотя тут же вернула их своей жертве. В другом варианте легенды часы Сонька стащила у градоначальника П. Зеленого.
О жизни Одесского полицеймейстера Якова Ивановича Бунина поведало его личное дело, хранящееся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ. Ф. 102. Д. 1. Оп. 4. 1884 г. Л. 117). Наиболее полным является «Послужной список Одесского полицеймейстера, состоящего по армейской пехоте полковника Якова Ивановича Бунина», начатый 12 февраля 1889 года. Замечу, что во всех послужных списках Бунин неизменно именуется Яковом Ивановичем, тогда как в Одесском адрес- календаре — Якимом Ивановичем. Трудно однозначно сказать, каким было его крестное имя — Яков или Яким.
Яков Иванович происходил из потомственных дворян Тамбовской губернии и имел благоприобретенные имения — в Тамбовской губернии в 281 десятину и в Липецком уезде в 21 десятину.
Бунин воспитывался в Тамбовской губернской гимназии и, выйдя из VII класса, «выдержал установленный экзамен для определения в военную службу при кадетском корпусе». Службу он начал 23 июня 1855 года унтер-офицером Камчатского егерского (с 17 апреля 1856 года — пехотного) полка. С ним он участвовал в Крымской войне и обороне Севастополя.
В послужном списке зафиксировано, что в 1855 году Бунин «Августа 7-го дня контужен импетом (взрывной волной) бомбы в правую половину головы с оглушением на правое ухо, сопровождающимся сильным шумом в голове и болью в правой стороне головы и в правом ухе. От контузии этой пользовался первоначально в Севастопольском военном госпитале, а потом при полку с исправлением должности».
29 сентября 1855 года Бунина за отличие произвели в юнкера, а 12 ноября 1855 года — в прапорщики.
5 ноября 1856 года Бунин был назначен исполнять должность полкового дежурного офицера, а 23 октября 1858 года его произвели в подпоручики. 31 октября 1858 года Бунин стал батальонным адъютантом и 2 июня 1861 года был произведен в поручики. 6 марта 1863 года его перевели в Белевский пехотный полк, где 26 ноября назначили батальонным адъютантом. 22 января 1864 года Бунина повысили до штабс-капитана и в тот же день сделали полковым адъютантом.
21 февраля 1865 года Бунин был «уволен для излечения болезни, происходящей от контузии, к Липецким минеральным водам». 14 июня 1865 года он стал капитаном, а 7 сентября — командиром роты. «По надобности зрения, проистекающей от контузии», Яков Иванович в начале 1866 года получил разрешение носить очки.
11 марта 1866 года Бунин сдал роту и был прикомандирован к управлению Тамбовского губернского воинского начальника членом делопроизводственной счетной комиссии. Его назначили кандидатом в плац-майоры или в плац-адъютанты. Как отмечалось в послужном списке, «Бунин при исполнении этих обязанностей оказал полное усердие и знание делопроизводства, а потому, хотя срок испытания не окончил, но по выказанным способностям, если бы пожелал продолжать службу, вполне заслуживал предложенную ему должность». Однако, не окончив испытания на должность плац-майора, 28 сентября 1866 года Бунин был «по болезни от контузии головы уволен от службы с чином майора с мундиром и пенсией одной трети получаемого жалования по 103 р. 95 к.».
Вскоре после выхода в отставку началась полицейская служба Якова Ивановича. По предложению Тамбовского губернатора, действительного статского советника Николая Мартыновича Гартинга Бунин 18 ноября 1867 года был назначен помощником Липецкого уездного исправника. 4 августа 1869 года его перевели на ту же должность в Кирсановский уезд. Этот перевод Якову Ивановичу почему-то не понравился, и 22 сентября 1869 года он вышел в отставку «по собственному прошению», но уже 25 ноября 1869 года был вновь принят на службу и определен помощником исправника в Борисоглебский уезд. 1 декабря 1871 года Бунин стал исправлять должность Спасского уездного начальника.
10 апреля Бунин был назначен Борисоглебским уездным начальником, а 3 мая 1874 года ему была выказана «искренняя признательность за отличную распорядительность, оказанную при проезде и пребывании в г. Борисоглебске Его Высочества великого князя Николая Николаевича Старшего». 15 августа он был назначен членом Борисоглебского училищного Совета от МВД.
8 февраля 1875 года Бунин в очередной раз был уволен в отставку «в связи с избранием и утверждением членом Борисоглебского уездного по крестьянским делам присутствия». На государственную службу он вернулся 15 июня 1876 года, когда был назначен директором Борисоглебского тюремного отделения. 20 января 1878 года, отработав трехлетний срок, Бунин ушел из присутствия по крестьянским делам, не изъявив желания баллотироваться на новый срок, а 26 января 1878 года по болезни покинул Борисоглебский училищный совет.
28 декабря 1878 года Бунин был назначен Бердичевским уездным исправником в Киевской губернии. С точки зрения взяток, это была гораздо более хлебная должность, чем аналогичные в уездах Тамбовской губернии. Бердичев входил в черту оседлости, и его многочисленное еврейское население, занимавшееся торгово-промышленной деятельностью, было источником полицейских поборов за то, что полицейские чины закрывали глаза на нарушение предписанных евреям ограничительных правил. 6 января 1881 года Яков Иванович стал почетным членом Киевского губернского попечительства детских приютов. Это косвенно может указывать на наличие у него неких достаточных средств, которые он жертвовал на приюты. Позднее в Одессе он был бессменным председателем Распорядительного комитета приюта Одесского общества призрения нищих, и благодаря его стараниям приют значительно расширил свою деятельность и охватывал призрением более трехсот нищих и бездомных ежесуточно.
Настоящий карьерный взлет произошел у Бунина в 1882 году. 13 марта 1882 года он опять ушел в отставку, будучи избран Уманским уездным предводителем дворянства и председателем Уманско-Звенигородского съезда мировых посредников. Вполне возможно, что это был всего лишь бюрократический прием, поскольку уже 6 мая 1882 года Бунин стал Одесским полицеймейстером. Не исключено, что вопрос о его назначении был решен еще в марте, и его сделали предводителем дворянства лишь для того, чтобы не назначать полицеймейстера Одессы из бердичевских исправников, что показывало бы огромный разрыв в уровне должностей.
В мае 1884 года чин майора был упразднен, и Бунин в первоочередном порядке был переименован в подполковники, хотя, как служащий по гражданской части, первоочередному переименованию не подлежал. Два следующих чина он также получил вне правил. Он имел только благодарности и награды и ни одного взыскания.
В послужном списке от 12 февраля 1889 года отмечалось, что Бунин женат на дочери майора Перемежко-Галича Александре Александровне. Перемежко-Галичи — это малороссийский дворянский род из Черниговской губернии. Отец жены Бунина, Александр Ефимович, в 1849 году вынужден был продать свое имение в с. Федотьево Спасского уезда брату Павлу. Вероятно, он разорился. В послужном списке 1889 года отмечалось, что Бунин «имеет детей родившихся дочь Марию 2 марта 1872 года, сына Алексея 28 января 1874 года, дочь Надежду 26 января 1875 года, сына Александра 22 апреля 1876 года и сына Бориса 20 января 1878 года, из коих дочь Мария в Одесском институте, сын Алексей и Борис в Полтавском кадетском корпусе, сын Александр в Ришельевской гимназии и дочь Надежда в Мариинской женской гимназии. Жена и дети вероисповедания православного».
Интересно, что в более раннем послужном списке октября 1884 года упоминался еще сын Иван, родившийся 27 января 1871 года, причем отмечалось, что «жена и дети… находятся при нем, кроме старшего Ивана, воспитывающегося в Киевской военной гимназии». Однако в еще более раннем послужном списке от 15 мая 1882 года Ивана Бунина нет, хотя остальные дети присутствуют. Возможно, в этом списке есть только те дети, которые находились вместе с Буниным. Но ни в одном из более поздних послужных списков, 1887 и 1889 годов, Ивана Бунина уже нет, хотя в нем присутствуют дети, которые уже не жили с родителями. Можно предположить, что Иван Бунин либо умер в промежутке между 1884 и 1887 годами, либо отец по какой-то причине потерял с ним связь.
По дате рождения первого сына можно предположить, что Бунин вступил в брак в 1869 или в 1870 году.
23 января 1887 года министр народного просвещения граф Иван Давыдович Делянов сообщал в Департамент полиции, что «Одесский полицеймейстер полковник Яков Бунин всегда оказывал и оказывает весьма деятельное содействие Университетской и училищной инспекции по надзору за учащимися вне стен учебных заведений и что благодаря его уменью и распорядительности, деятельность Инспекции по внешнему надзору за учащимися значительно облегчилась, так как распоряжения Г. Бунина и указания его подведомственным ему чинам полиции, в случаях отношений последних к учащимся, всегда отличались, вполне правильною, с точки зрения воспитательной, и гуманною постановкою дела… Деятельность полковника Бунина всегда способствовала к предупреждению и прекращению недоразумений и уклонений со стороны учащихся от обязательных правил поведения вне стен учебных заведений».
23 апреля 1888 года на Бунина поступил анонимный донос. Вот его текст:
«Весьма секретно. Прошу доверять.
В какое ужасное положение поставлены вообще столичные полиции и в особенности одесская полиция. Где охрана? И где правда? Вследствие гнусного взяточничества, разных претензий и желаний, в глазах всех унижена полиция, а чрез это все беспорядок и угнетение проходит выше и дальше!? Может ли быть хороший полицеймейстер, служивший как Бунин по протекции высокопоставленного лица и в такие короткие сроки наживший состояние в 500 000 р., кроме всех поборов, где адресные суммы? Где канцелярские суммы? Где остатки от обмундирования команд? Где многие и многие другие капиталы полиции одесской? — все в карманах Бунина и его секретаря Сорочана, самого утонченного взяточника. Это два бесконтрольные деспота, кунака, обиралы. Градоначальник Зеленый и правитель его Дмитренко, они прекрасные высокоблагороднейшие люди, и они не в силах проникнуть в эти утонченные хитрости, мошеннические сделки полиции. Нужно присмотреться, как бедные служащие писцы трудятся по участковым управлениям за 25 р. в месяц, закон усматривает, что недолжно истязать рабочих, но эти несчастные истязаются, несут день и ночь непомерный труд, а тузы полиции отпускаемыми деньгами городом и казною на усиление покупают имения в 300 000 р. под прикрытием благочестия и великой протекции.
В чьих руках охрана отечества и нашего великого государя? — в руках вообще полиции, и в этом случае маленькие чины полиции имеют самое большое значение. Скорее и ближе они стоят к самому делу и в уничтожении и в розыске социалистов и крамольников, они-то и могут лишь только служить. Но что же на место того, чтобы в эти маленькие чины полиции выбирались самые честные и благородные, с достоинством, люди, должности этих маленьких чиновников, в Одессе, в виду закона, что по вольному найму может служить всякий, эксплуатируются, и околоточными надзирателями служат разные темные личности, по протекциям и за деньги, портные, сапожники, мещане, бродяги, доказывающие вечно сродство или дворянство или просто причисляющие куда-то, подчиненные же им честные нижние чины унтер-офицеры, люди с именем, а не бродяги, и не мудрено, что и сплошь и рядом бывает, что городовые бьют по роже околоточных надзирателей и говорят, какие ты Ваше Благородие, ты бродяга, а я заслуженный своему государю унтер-офицер! Кроме того, что какой-либо торгаш или ремесленник, угодивший своим презентом полицеймейстеру или секретарю, и его сын, удаленный с учебного заведения напитанный социализмом, совершенный враг отечества, попадает и служит околоточным надзирателем и составляет охрану, но здесь и сводни — содержательницы развратных домов составляют протекцию в околоточные надзиратели, и таких протеже довольно уже служит. Вот явился недавно молодец «черовек — Рополь». Иностранец, знающий хорошо русскую грамоту; вероятно, беглый из России преступник, возвратившийся под чужим документом, попал к сводне за буфетчика, где нес исправно бордельную службу, понравился сводне, и той стоила протекция 700 р. Он принят в подданство России и служит уже околоточным надзирателем; охраняет отечество? Под видом чего хранит и развивает зло. А бедные несчастные отставные чиновники, офицеры гибнут и ходят службы просят, у них нет протекции, нет денег купить себе службу, да и нет той совести, чтобы приобретать государственную службу за деньги или за особую протекцию, ибо каждый честный благородный чиновник у честного начальства сам себе составляет протекцию. Здесь же один благородный надзиратель убил себя и свое семейство, не найдя правды, а ему приписали пьянство и белую горячку, а он не мог против своих убеждений совести пожертвовать взяточнику приставу. Его стали выжимать, он пошел объяснить высшему начальству, но выгнали, он вышел из себя от неправды и убил все свое семейство и себя, да много и других подобных случаев.
А гешевты жидовские ведь в одесской полиции успешно продолжаются; секретарь Бунина, Сорочан, женат на жидовке и выкрестил уже взрослых жидинят, конечно, для штучки, вот эти жидинята и орудуют, ходят и разузнают все гешевты, тонко следят за своею политикою и способствуют во всем своему отчиму и его начальнику, т. е. секретарю Сорочану и Бунину, устраняют всякие недоразумения по поводу взяток и т. д. Получая содержание чиновников полиции; и составляют протекцию жидам не только во всех делах их; даже предоставляют им должности службы по полиции. Вот мне понадобилось свидетельство. Я послал своего управляющего в полицию с прошением. Там сказали, придет надзиратель околоточный и проведет дознание. Вдруг через несколько дней является ко мне жидок с портфелем. “Вы граф…?” Я: “Что вам угодно?” “Я пришел провести дознание”. “Разве вы надзиратель?” “Нет, я письмоводитель, а надзиратель Швайкевич”. “Верно какой-либо беглый поляк?” “Не знаю, кто они”. “Вы кто?” “Я еврей, учился в гимназии”. Я дал ему рубль, и он произвел дознание обо мне. В другой раз мне нужно было свидетельство на выезд за границу. Я сам пошел в Херсонский участок в Одессе, и там мне выдал свидетельство, тоже жидок, взявши у меня рубль. Я с ним обошелся весьма любезно, дабы узнать протекцию секретаря печатно на жидовят с пасынками жидками и из любопытства своего узнал все подробно. Он мне и сказал свои жидовские имена и фамилии, но я упомнил. Вот в чьих руках полиция, да эти личности за рубль за кого угодно и какие угодно произведут дознания — за самого первого преступника с самыми явными подложными документами и сделают, что хотят, лишь бы деньги. Вот почему у нас при всей строгости и развиваются социалисты, крамольники и т. п. Вить тут укрывается все зло отечества.
Между прочим, как будто некому служить. У меня двери не запираются от просителей помощи и все кто или отставной офицер или отставной чиновник. Эти люди исключительно гибнут в нужде без должности, но почему? Потому что ими нельзя так орудовать как простыми бродягами или жидками, и я вполне сочувствую этим заслуженным честным труженикам и помогаю им. Я во многих принимал участие, но все уклонились домогаться должности по полиции, чему не веря, я сам лично просил, и мне начальство полиции ответили “что мы вообще стесняемся принимать чиновников или офицеров”, что меня не мало потрясло и заставило проникнуть в души потемки Полицейского Начальства, и выяснить, что они боятся честных заслуженных лиц принимать под свое начальство. А в муниципальные правления в городской управе в Одессе, там все основано на поляках. Я тоже и туда посылал бедняков со своими просьбами принять, но увы! Отказ, что не поляки они, а один посланный мною, почерк понравился начальству управы, так сказали, что он принят. “Вы не поляк: а примите хотя для штуки католическую веру. Назовите себя поляком, принесите от ксенза, что Вы поляк, говели и тогда мы Вас примем”.
Я думаю, что преимущественно должности по полиции должны занимать чиновники и офицеры, а в особенности околоточных надзирателей, от которых зависят самые великие действия полиции во всех отношениях, так они-то и стоят лицом к самому делу, а также и во всяком случае им следует преимущество перед другими бродягами. Конечно, я всего описать не в силах, а вот даже такие вещи. Один дает своему лакею 200 р. Он отнес их секретарю, затем два слова рекомендации его господина, и он околоточный надзиратель. Ведь просто довелось видеть, все видеть и слышать, и графов и генералов, и преступников мошенников и т. п. Кто же дознание производит, лица, незаслуживавшие и незаслуживающие совершенно никакого доверия, лица самые униженные, не дорожащие своею честью и не имеющие честь и дорожить. Перемените это обстоятельство и должно будет во всяком случае. Примите уверения верного чистокровного потомка России».