— Я знаю.
— Прости, брат…
— Твоя задача — встать на ноги. Ведь это она, кто спасает тебе жизнь сейчас, — глава клана вытер пот влажным компрессом.
Воин в согласии сомкнул веки и приподнял руку. Мастер крепко сжал её. Он знал, что Тэ, несмотря на своё прошлое, справится с этим и отпустит Лию, смирится. Ведь он уже сделал важный шаг. Признался, освободив себя от чувства вины.
Чон стоял перед спящей Лией. Волосы её разметались по подушке, одна рука была закинута за голову, другая лежала на животе. На щеках проявился румянец и девушка уже не выглядела смертельно бледной. Глава клана устало стянул с себя льняную рубашку и кожаные штаны и устроился рядом с ней, прижавшись к хрупкой спине. Положив руку на талию и накрыв своей широкой ладонью ее тонкие пальцы, он мгновенно провалился в сон.
Чон проснулся от того, что кончики пальцев ласково касались его щеки. Улыбнувшись, он перехватил их, приложил к своим губам и открыл глаза. Лиа нежно смотрела на него сияющим взглядом, солнечные лучи падали на её русые волосы, заставляя их переливаться золотом. Она была словно ангелом, спустившимся с Небес.
— Я хочу вот так просыпаться каждое утро, — сонно пробормотал глава клана. — Всю свою жизнь.
Девушка улыбнулась и нырнула в его объятия. Устраивая поудобнее голову на груди Мастера, она вздохнула.
— Чон, мне надо тебе сказать кое-что… — молодой человек, поглаживая волосы любимой, молча ждал. — Я беременна.
Руки Чона замерли. Что она сказала? Беременна? Ребенок? Его ребенок? От осознания этого факта у него перехватило дыхание, тело содрогнулось крупной дрожью, сердце застучало, отдаваясь глухими ударами в висках. Мысли лихорадочно метались в его голове. У него будет ребенок! Так вот почему ей вчера было так плохо… Господи, да она же до этого не спала почти сутки! Толком не ела. Да и примчалась сюда верхом на волке. Как он мог подвергнуть её такой опасности?!
— Чон? — Лиа отстранилась и заглянула в его глаза, которые казались теперь просто огромными от шока.
— Как… В смысле, когда… Я… Ты в порядке? Всё хорошо… с вами? — Мастер был настолько взволнован, что заикался. Доктор довольно хмыкнула. — Риа! Ты же не ела почти! И не спала…
— Всё хорошо.
— Ты ведь не шутишь? — тень подозрения мелькнула на его лице.
— Нет!
Чон порывисто обнял девушку и глубоко вздохнул. Какое-то время он молча переваривал информацию, потом тихо прошептал:
— Я не могу тебя отпустить. Ты там совсем одна.
— До начала Полярного шторма еще 2 месяца. Мне нужно закончить хотя бы…
Чон в возмущении аж приподнялся на локтях, разжав объятия:
— Риа! Я против. А вдруг случится что-то, а меня нет рядом? Да после таких новостей ты думаешь, я добровольно отвезу тебя обратно и оставлю?
Ты в конце концов не сдержалась. Какой толк притворяться? Уже давно можно было отпустить свою прошлую жизнь. Всё, что ты делала — это дожидалась более или менее стабильного срока, по достижению которого не будет никаких угроз выкидыша. Засмеявшись, крепко обняла любимого за шею, притянув его к себе:
— Я останусь. Останусь. С тобой, Чон! Хоть с сегодняшнего дня брошу всё. Ведь ты моя жизнь теперь! Вещи хоть позволишь забрать? — услышав как Чон засмеялся, радостно улыбнулась и еще крепче стиснула руки.
— Задушишь…
— Я люблю тебя!
— Я люблю тебя сильнее…
***
Ты стояла на пороге своей лечебницы и прощалась с Пэнни. Она уже давно была готова к такому повороту. Конечно, в свое время не могла не посвятить её в личные планы, ведь девушке предстояло сменить тебя и унаследовать клинику. Но все равно верная подруга и помощница не могла сдержать слез:
— Все-таки сегодня. Ты уходишь сегодня…
— Да, Пэнни.
— Главное, чтобы ты была счастлива, Лиа! Я буду скучать, — она порывисто обняла за шею.
— Я буду счастлива. Спасибо тебе за все! Я люблю тебя, помни, — ты похлопала её по спине, поцеловала в щеку и шагнула к калитке.
Пройдя ворота, в последний раз оглянулась на родную деревню, в которую не суждено было больше вернуться, и направилась к условленному месту, где дожидался Чон. Еще ночью он свёз весь твой багаж в Общину, позволив дождаться Пэнни и попрощаться с ней должным образом.
Ты замерла, завороженно глядя на любимого, что стоял у самой кромки леса. Его статная плечистая фигура в шкуре резко выделялась на фоне красно-желтой листвы. Черные смоляные волосы обдувало ветром, открывая лоб и густые брови. Он смотрел в сторону Каменистых гор, небрежно похлопывая лежащего Грея по спине. Суровый профиль, точеная линия подбородка и эти скулы — при одном только их виде сердце начинало влюбленно трепетать. Чон наконец заметил тебя. Он, счастливо улыбаясь, широким размашистым шагом приблизился вплотную и подхватил на руки.
— Поехали домой? — сказал он, нежно поцеловав тебя. И подойдя к волку, подсадил на импровизированное седло из мягких подушек вполоборота. Вскочив следом, привлек к себе, бережно обнимая. Ты прижалась к нему, вдыхая аромат его тела:
— Поехали.
Комментарий к Глава 10. Когда рассвет наступит вновь.
Вот и всё.
Вопрос: стоит ли писать эпилог? Лично мне как-то не очень хочется бросать Тэ и его историю. А вы как думаете? Дадим парню шанс на счастливую жизнь?
========== Глава 11. Эпилог ==========
2 года спустя.
— Это хорошо, что ты хотя бы спустя неделю ко мне обратился! Видишь, уже нагноение пошло, — ты обрабатывала палец молоденького охотника, тот понуро молчал и временами морщился от неприятных болезненных ощущений. — В следующий раз не жди, что само рассосётся. Сразу ко мне.
— Спасибо, доктор, — пристыжено буркнул он.
— Иди, — смилостивившись, ободряюще кивнула ему. — Через 5 дней ко мне на перевязку.
Парень несколько раз сжав и разжав пальцы в кулак, поднялся с места:
— Ах да! Доктор, меня просили еще несколько бутылок эликсира взять. Некоторым требуется восстановление после ночной тренировки.
— Конечно! Возьми вон там в шкафу сколько надо, — протянула ему ключ.
Парнишка хлопнул створкой шкафа, звякнул стеклом, потом вернул ключ, поклонился и вышел. Ты развернулась к окну. Теперь можно наконец чуть расслабиться и погреться в первых лучах рассветного ласкового солнца. Подставляя лицо свету и широко улыбаясь, потому что за две недели успеваешь всерьез истосковаться по нему. Сегодня первый день после Полярного шторма и «Солнечная» приемная после того, как открыли железные ставни, снова соответствовала своему названию. Вытянув ноги, ты блаженно закрыла глаза, но отдохнуть в тишине тебе не дали.
— Мама! — раздался тоненький голосок сзади, заставив оживленно встрепенуться. У дверей стояла Мира, пропуская вперед очаровательного малыша. Тот смешно ковылял, путался в маленьких ножках, стараясь побыстрее подбежать к столу.
— Иди сюда ко мне, волчонок! — ты протянула руки ему навстречу и он радостно плюхнулся в распахнутые объятия. — Как дела у моего мальчика?
— Мама, ам-ам! — мальчуган постучал крохотной ладошкой по руке. Ты пригладила черные взъерошенные волосы, потрепала пухлую щечку, заглядывая в темно-карие глаза. Совсем как у отца. Сын вообще был его полной мини-копией и это умиляло до невозможности, заставляя таять и млеть от захлёстывающей с головой любви.
— Хочешь кушать?
— Как раз собирались, — Мира подошла к вам, — ни в какую не хотел идти обедать, пока маму не увидит. Пойдем-ка, дружочек, со мной. Мира приготовит тебе кое-что вкусненькое!
— Баба! — показал малыш на служанку пальчиком и та счастливо засмеялась вместе с тобой.
— Иди, сладкий, — ты крепко обняла его и поцеловала в лобик перед тем, как передать Мире на руки. — Мама скоро закончит.
Он помахал ладошкой и громко засмеялся, когда Мира, подпрыгивая, направилась к двери. Его заливистый смех еще какое-то время раздавался в коридоре, отзываясь колокольчиками в душе, потом затих.
Ты вернулась к своим бумагам. Пациентов больше не ожидалось, оставалось лишь завершить всю писанину и подшить её к историям болезней. Что благополучно и заняло добрые сорок минут, пока тебя опять не отвлекли.
— Лиа! — дверь распахнулась без стука и в приёмную влетел сияющий, как золотой кубок, Тэ. Невооруженным глазом было видно, как его нешуточно распирает от счастья, гордости, энтузиазма.
— Тэ! — обрадованно вскочила ты с места. А потом сурово упёрла руки в бока. — Ты где пропадал сутки, засранец? Вот Чон тебе задаст, когда узнает.
— Не задаст, — охотник улыбнулся очаровательной квадратной улыбкой, сверкая зубами. — А где он, кстати?
— С отчетами уехал в столицу, — вздохнув, снова села за стол.
Кто бы мог подумать, что Тэ когда-нибудь станет хорошим, добрым другом, готовым всегда помочь! Ведь поначалу ваши отношения сложно было назвать дружескими, скорее наоборот. Но после той памятной ночи, когда ты его раненого сшивала буквально по кускам, положение вещей стало меняться в лучшую сторону.
Сначала было нелегко. Вы оба испытывали неловкость друг перед другом, понемножку, потихоньку раскрываясь. Однако спустя какое-то время Тэ вдруг как-то резко изменился. В его глазах теперь не плескались печаль с виной на пару. Они светились, сияли. Жизнью и любовью. Всё чаще ты видела его улыбающимся, мечтательно смотрящим в одну точку. Охотник был погружен в свои мысли и явно приятные. Но самое главное, они не имели к тебе никакого отношения.
Ты была не единственной, кто видел эти метаморфозы. Чон и остальные охотники тоже это всё замечали. Даже Мира не осталась в стороне. Холодная опасная харизма сменилась на невероятно притягательное тепло и очарование. Оттаявший Тэ лучился теперь обаянием и шармом. Именно это позволило вам подружиться в конце концов. А по Общине пошли слухи о тайной избраннице. Ведь воину вот-вот должно было стукнуть двадцать четыре года.
— Лиа, у меня для тебя сюрприз! — Тэ довольно наблюдал, как доктор, оторвав голову от бумаг, в предвкушении широко распахнула глаза. Они светились неподдельным любопытством. Ему не терпелось наконец поведать о своем счастье. И именно этой девушке в первую очередь. Ведь всё началось с неё. С того момента, как Лиа покинула Клан волчьего клыка.
Тэ тогда, откровенно говоря, пришлось очень туго. Чувства к ней сводили его с ума, заставляя боль в груди разрастаться до невыносимых мук. В особо тяжелые вечера и ночи он срывался в деревню Низовичи, чтобы тайком, хоть краем глаза увидеть ту, что бередила его сердце. Он любовался ею спящей. Наблюдал за ней, пока та сидела над бумагами, задумчивая покусывая указательный палец. Видел, как Лиа и её помощница готовили снадобья и занимались ремонтом. Воин прекрасно понимал, чем обусловлена эта одержимость.
Много-много лет назад именно его мать была тем самым последним доктором в клане. Она умерла при родах и ей тогда никто не смог помочь. Отец его был не в себе от горя и не мог заниматься младенцем. Тэ рос практически один, им занимались чужие жены и матери. Отец забрал мальчугана к себе уже в довольно сознательном возрасте. И тоска по любимой жене сыграла в этом немаловажную роль. Тэ как две капли воды был похож на мать. Вплоть до подросткового возраста они жили душа в душу, пока не случилось страшное. В той тяжелой битве пали многие воины, в том числе и отец Тэ. Смерть единственного родного, близкого человека надломила молодого охотника. Он замкнулся в себе, запретил испытывать эмоции, запретил любить, привязываться. Без родительской ласки превратился в жёсткого холодного мужчину, внутри которого билось израненное разбитое сердце. Этому сердцу не хватало любви и тепла.
С появлением Лии молодого воина как будто окунули с головой с расплавленное олово. Его подсознательно тянуло к ней, но выстроенная им стена, за которой он сам себя запер, привела к обратному эффекту. Тэ наделал много ошибок и долго раскаивался, терзая себя еще больше. А потом доктор вытянула его буквально с того света и поставила на ноги. И он проникся к девушке неподдельным уважением и благодарностью. Отступил и смирился.
И только после того, как смог погасить в себе этот раздирающий тело и разум огонь, Тэ понял, что происходит что-то странное. Его всё еще непреодолимо тянуло в Низовичи, несмотря на то, что Лиа давно покинула деревню. Что именно влекло в село он осознал тогда, когда одним поздним вечером вновь стоял под окном лечебницы и молча наблюдал за девушкой, что прибиралась в приёмной. Помощница Лии. В какой момент всё поменялось? Когда это случилось? В какой миг её образ проник в мысли? Тэ недоуменно таращился на Пэнни. Девушка, моющая пол в зале, распрямилась и, перехватив швабру, вытерла взмокший лоб ладонью. Темно-каштановые волосы выбились из пучка, щеки порозовели и Тэ сконфуженно поймал себя на том, что сердце сейчас бьётся в его груди гораздо быстрее, чем обычно.
Пэнни возвращалась поздним вечером от пациента, неся в руках увесистую коробку яблок, что всучили ей благодарные родные. Тащить её было нелегко и девушка решила сократить путь до клиники, свернув на глухую маленькую улочку между домами.
— О, дохтур! — послышался нетрезвый мужской голос. Не узнать его было невозможно. Местный сапожник Пит был неплохим человеком. До тех пор, пока не уходил в запой. В нем словно уживались две диаметрально противоположные личности и сейчас явно говорила вторая его личина — опасная и неадекватная. Пэнни ускорила шаг, игнорируя мужчину. — Дохтур, кхуда вы так… ик… спеш-шите?
Пит неожиданно проворно поднялся на ноги, подскочил к девушке и грубо вцепился своими жесткими, шершавыми пальцами ей в локоть.
— Отпусти меня, Пит, — стараясь сохранить твердость в голосе, сказала Пэнни. Внутри уже плескался страх, перерастая в панику и заставляя её дрожать мелкой дрожью.
— А если не отпущу? Ну же, ик… малышка, дай-ка мне это сююууда! — пьяный Пит ухватился второй рукой за ящик и потянул его в сторону.
Пэнни уже откровенно трясло. Она, вцепившись в коробку руками, машинально дернула её на себя. Пит осклабился, дыхнув перегаром. Он был крупным мужчиной, крепким и нависал сейчас над хрупкой девушкой, словно каменная глыба, подавляя и медленно тесня к стене. Противная похабная улыбочка на его лице вдруг сменилась удивлением, когда его внезапно легко отбросили в сторону. Он больно ударился боком, повалившись на брусчатку, и ошарашено посмотрел на высокого мужчину, чья фигура бесшумно возникла рядом с доктором. Лицо неизвестного было скрыто маской, одни только глаза гневно сверкали из-под челки, отражая свет фонарей. Одет он был в кожаные штаны, рубашку, поверх которой небрежно была накинута волчья шкура. Незнакомец придерживал одной рукой ящик с яблоками. Не выдержав долгого проницательного взгляда чужака, Пит опустил глаза и понуро отполз подальше, скрывшись в тени домов.
Ошеломленная Пэнни подняла голову. Незнакомец стянул с лица маску и у нее перехватило дыхание: перед ней стоял невероятно красивый молодой человек, она никогда раньше не встречалась с ним, он точно был не из местных и это почему-то взволновало её ни на шутку. Молодой красавец молча забрал у девушки коробку, играючи удерживая ту одной рукой, решительно приобнял доктора за плечи и повел прочь из подворотни.
— Спасибо, — тихо произнесла Пэнни, когда они вышли на широкую освещенную улицу. До лечебницы оставалось всего несколько домов по прямой. Она протянула руки в намерении забрать коробку, но молодой человек остановил её:
— Позвольте мне вам помочь, — сказал глубоким низким голосом, от которого мурашки пробежали по телу и волосы встали дыбом. — Негоже девушке таскать такие тяжести.
Пэнни какое-то время колебалась, но устоять перед этим взглядом темных пронзительных глаз не смогла. Кивнув, она указала рукой в конец улицы:
— Нам туда.
Тэ поставил коробку на столешницу на кухне, отряхнул руки и обернулся к Пэнни. Девушка при свете ламп казалась еще прекраснее и у него нестерпимо засосало под ложечкой. Она была такой маленькой, хрупкой, тоненькой, как тростиночка. Густые длинные каштановые волосы спадали на плечи, а карие глаза светились теплом. Охотник сейчас готов был порвать любого в клочья, кто осмелился бы навредить красавице. Да даже тронуть пальцем. Прочистив горло, он провел рукой по волосам и облизнул губы.