– И даже успели узнать, что меня с последней работы уволили всего сутки назад… Когда успели?
– Для того, у кого есть нужные связи, нет ничего невозможного. У нас к вам деловое предложение.
– Даже так? А вы знаете, кто я такой?
– Знаем, – женщина смаковала свой напиток, покачивая ногой. – Прекрасно знаем. Именно поэтому вас и пригласили…
– Но тогда вы должны понимать и то, что я…
– Понимаем, – его перебили с такой самоуверенной улыбкой, что он даже не смог рассердиться. – У нас есть предложение, от которого вы не сможете отказаться!
Глава 3
А какие тут звезды!
Он запрокинул голову, глядя сквозь ажурную листву берез в ночное небо. Такие звезды он не видел даже в небе над Периметром, да там, собственно, некогда было ими любоваться. И дышалось совсем иначе. Пахло скошенной травой, землей, ночными фиалками и еще чем-то приятным, незнакомым, но будившим что-то древнее, звериное. Его далекий предок наверняка знал, чем. А вот он забыл и лишь испытывал смутное беспокойство.
– Ну, как? Подумали? – послышался голос за спиной.
Водитель, имени которого Проигратель не знал. Та женщина назвала свое имя – Эль. Скорее всего, тоже сокращение – Эльвира, Элеонора, Элизабет? – а вот мужчину представить забыла или не захотела. Да это было и не к чему. Все равно в разговор он не вмешивался, стоял у стены, лишь иногда «отмирая», чтобы выполнить очередное поручение – включить свет, принести к напиткам закуски, повторить тоник. А теперь он вышел вместе с ним на балкон, встал рядом.
– Подумал, – кивнул он.
– И что вы решили?
– А что тут решишь? Интересно, конечно, но… Я же заранее уверен в результате!
– И поэтому вы…
Он помолчал, пытаясь корректно сформулировать ответ.
– Я…
– Мы знаем, – как можно мягче промолвил его собеседник. – Знаем, кто вы. И пригласили вас нарочно, чтобы…
– Чтобы я – что? Снова проиграл? Снова получил отставку? Вышел в тираж? Остался за бортом? Понимаете, я всегда остаюсь за бортом. За что бы ни брался. Я начинаю снова и снова, ушибаюсь, падаю, поднимаюсь и… Думаете, мне нравится такая жизнь? Я хочу хотя бы один раз дойти до финала. Ощутить, какова на самом деле победа на вкус. Получить свою долю славы… Говорят, внезапно свалившееся богатство портит людей? Не верю! Пока сам не получу это внезапно свалившееся богатство, не поверю. И примеры других людей меня не вдохновляют и не убеждают. Потому что я – не такой, как они! Я другой. Меня не испортят никакие деньги, никакая власть и слава, поскольку у меня этого никогда не будет!
– Если вопрос только в цене, – водитель покосился на что-то за его плечом, – то вам заплатят…
– За что? Чтобы подсластить пилюлю? Сколько?
– Десять тысяч вас устроит?
– Да.
– Вы быстро сдались.
– А что? Думали, что я начну набивать себе цену, торговаться, выпрашивать надбавку за риск, страховку на случай травм или смерти? Я знаю свои возможности, знаю заранее. Все, что вы мне предложите, я уже слышал не один раз. И заранее со всем согласен.
– Тогда почему вы…
– Собираюсь отказаться? – он уцепился за перила, слегка наклонился вперед, рассматривая внизу пространство перед домом. – Вот вы знаете, что такое горечь поражения? А я знаю. Сейчас модно быть победителем по жизни, идти вперед с высоко поднятой головой, с уверенным видом не замечая препятствий. Нам об этом кричат со всех плакатов. Интернет пестрит пафосными цитатками, и все изощряются друг перед другом, стремясь показать, что вот они-то те самые победители и есть. Только все не могут быть победителями. Победитель – всегда кто-то один. Не сто, не двести, не тысяча. Один. Остальные – проиграли уже потому, что они – остальные. Но признаться в этом никто не хочет даже наедине с собой. Только я, Проигратель, признаю – да, у меня нет шансов. Да, я слаб, глуп, не развит и так далее.
– С таким настроем вы никогда не выиграете, – послышался за спиной голос Эль. Женщина тоже подошла, встала рядом, с другой стороны. Она сменила свое полупрозрачное белое платье на розовый халатик с оторочкой из искусственных перьев такой густоты, что казалось, будто ее голова лежит на плечах, как арбуз на блюде. Да еще и этот цвет – в неоновых лампах оттенок получался просто ядовитым. Проигратель невольно отодвинулся.
– Я вообще никогда не выигрываю. Вы знаете, с кем имеете дело.
– Послушайте, вам самому не надоело? – прищурилась она, капризно надув губы, в полумраке кажущиеся черными. – Постоянно жаловаться на судьбу…
Ее тонкая рука мягко, деликатно коснулась его локтя. Кончики пальцев скользнули вниз до запястья, задержались там, лаская кожу.
– А вы дайте мне один раз выиграть – и сразу поймете, насколько я могу быть довольным жизнью. Между прочим, я только вчера – или уже позавчера? – в очередной раз потерял не только работу. Упустил выгодное предложение, опоздав всего на несколько часов, и это не считая всяких мелочей, которые случились не вчера, но…
– Все в ваших руках, – загадочно улыбнулась женщина. – Сами подумайте – если бы вы не потеряли работу, вы бы не полезли в интернет за новыми выгодными предложениями, не наткнулись на то объявление, не откликнулись на него, не отправились на встречу, не опоздали на нее и… и не столкнулись с моими людьми. Понимаете?
Ее глаза блеснули в полумраке загадочно и маняще, рука на запястье призывно шевельнулась. Любой другой мужчина воспринял это как приглашение. Они одни, этот водитель-стюард не в счет, он уже отступил в темноту, словно тень. Вряд ли она станет бурно выражать негодование, раз сама то и дело провоцировала, да и сейчас стоит так близко, что стоит руку протянуть и…
Но что-то удерживало Проигрателя от того, чтобы дотронуться до обладательницы ядовито-розового халатика, смять это боа из перьев, стащить его, бросив на пол, почувствовать, какова она на ощупь, на вкус, на запах. Что-то было в ней чужое, враждебное, можно было бы даже сказать «инопланетное»…
– Нет.
Ее глаза смеялись злым беззвучным смехом победительницы.
– Да!
Он отступил на шаг, соглашаясь с ее победой:
– Нет.
– Вы согласились! Вы не можете отказаться!
– Я пока ничего не подписывал. Я только просил время на обдумывание…
– Время вышло.
– Нет.
– Да!
Его вторая рука лежала на перилах, и сейчас маленькая ручка с аккуратными ноготками легла на его запястье спокойным властным жестом собственницы. Он молча сжал кулак, попытался вырваться.
– Вы странный, – чуть прищуренные глаза продолжали улыбаться, но голос был уже другим. – Ни один мужчина так долго не сопротивлялся…
– А у вас было много мужчин?
– Больше, чем у вас женщин. Поцелуйте меня!
От неожиданности он перестал вырываться, и женщина качнулась к нему, продолжая держать его за руки. Аромат ее духов, прежде так гармонично вписывающийся в запахи сада, теперь резко усилился, когда расстояние между ними сократилось до опасной близости.
– Что?
– Поцелуйте меня и скрепим наш договор.
«Я еще не согласился! Я вообще не хочу соглашаться…»
– Почему вы сопротивляетесь? Что вас останавливает? – теперь она казалась растерянной. Ее губы были так близко, что Проигратель ощущал запах вишневого ликера, который она выпила, уже когда он вышел на балкон проветриться. – Скажи мне…
Шепот в самые губы.
– Боль, – выдохнул он.
– Что?
– Это очень больно. Раз за разом испытывать одно и то же чувство – разочарование, – говорить об этом тоже оказалось больно.
– Тогда иди ко мне – и получишь свое обезболивающее! Мне не нужен победитель. Мне нужен тот, кого я сама выберу.
– Даже если он – проигратель по жизни?
– Дурачок, – в ее глазах горели веселые искорки. – Женщинам не всегда нужны победители. Женщинам нужны те, с кем им хорошо. А ты… Ты сам не знаешь, кто ты есть! Сам не знаешь, насколько ты хорош.
В какой-то миг ему захотелось поверить – да, это именно то, что он ждал столько лет. Да, вот оно, исполнилось то заветное, о чем он боялся даже мечтать.
И он поверил. И махнул рукой – будь, что будет. Рука, освободившись из мягкого захвата, легла на талию женщины, под пушистым халатиком пытаясь нащупать, смять податливое женское тело. Эль притянула его к себе за шею, выгнулась дугой, подставляя шею, грудь, выбившееся из-под халатика плечо.
Только один звук нарушил тишину – хлопнула балконная дверь, когда восвояси убрался третий лишний.
…Лианы.
Опять лианы. Всюду лианы. Такое впечатление, что весь лес состоял только из лиан и подпорок для них. Как они ему надоели! Как он устал вечно продираться сквозь эти зеленые веревки!
Отшвырнув очередную, он даже вздрогнул, когда она упруго изогнулась в его руке. Змея. Серо-зеленая, в бледно-желтых разводах сильного тела, длинная, но не толстая. Разгневанная, она развернулась навстречу с шипением, разинула пасть, атакуя…
И замерла в полете, когда его рука поймала ее в полете, крепко стиснув шею.
Зашипев, змея напряглась, обвиваясь несколько раз вокруг пленившей ее руки, распахнула пасть, демонстрируя ядовитые зубы и изо всех сил стараясь дотянуться до врага и укусить или хотя бы оцарапать. Но человек лишь крепче сдавил ее шею, выжимая жизнь из чешуйчатого тела.
Змея сопротивлялась отчаянно, сражаясь за жизнь. Но и человек не собирался сдаваться. Даже если бы и хотел, он не мог отпустить ядовитую гадину. Помогая, стиснул ее шею двумя руками. Из разинутой пасти раздавалось уже не шипение – натужный хрип. Стеклянные глаза ничего не выражали, и только хвост продолжал отчаянно извиваться, дергаясь в последней судороге.
А он продолжал сжимать змею еще долго после того, как и хвост повис серо-желтой плетью. И по одному, осторожно, стал разгибать пальцы, подальше отбросив чешуйчатое тело.
Лианы. Сколько же тут лиан! И если каждая – затаившаяся змея…
Утром он не сразу смог вспомнить, где находится. Незнакомая комната. Голые стены. Одно окно. Рядом со входной дверью еще одна, приоткрытая. Низкая простая кровать. Один-единственный стул и небольшой столик, на котором уже был сервирован простой завтрак – поджаренные тосты с маслом и сыром, кофейник, молочник. Его одежда сложена на стуле. Бумажник, личные вещи, которые раньше были распиханы по карманам, валялись на подоконнике.
Проигратель медленно приподнялся. Голова кружилась, его мутило, как после самого жестокого похмелья, хотя он точно знал, что пил немного. Однако, с чего-то он все-таки набрался… Или ему что-то подсыпали в напиток. Последнее вернее, хотя и лишено смысла. Зачем, если он согласился? Или он так-таки и не соглашался? Память возвращалась урывками. То он сидит в кресле и слушает женщину в белом полупрозрачном платье, то стоит на балконе и смотрит на звезды, то уже мнет и тискает ту самую женщину где-то на простынях…
Кстати, где Эль и как он сюда попал? Последнее, что удалось вспомнить – это как они задремали, даже не дав себе труда натянуть простыню. Но это было не здесь. Та спальня была раза в три больше, и кровать шириной метра три – эдакий сексодром – стояла в центре комнаты, а на зеркальном потолке все отражалось вверх тормашками.
Что же произошло?
Впрочем, долго раздумывать было не в привычках Проигрателя. Все эти мелкие проблемы и неудачи настолько стали частью его жизни, что он научился не обращать на них внимания и не задумываться дольше, чем на несколько минут. И действительно, пока он приводит себя в порядок – за приоткрытой дверью обнаружилась уборная и умывальник – одевался и перекусывал тостами с остывшим кофе, проблема перестала быть существенной. Подумаешь, взаперти. Первый раз, что ли?
Ну, да, первый. Но разве до этого не бывало в его жизни ситуаций, когда казалось, что все – конец? Разве он и прежде не терпел поражений и не оказывался раздавлен, уничтожен. Выбит из колеи? А сейчас его жизни даже пока ничего не угрожает! Вон накормили вкусно. И окно не забито, несмотря на решетку, даже форточка открывается. А за окном довольно веселенький вид – густой лес. И, судя по густоте растительности, валяющимся палкам и прочему лесному мусору, не тронутый уборщиками. То ли дизайнер постарался воссоздать с максимальной достоверностью «уголок девственной природы», то ли просто у владельца участка до этого клочка земли ни разу не дошли руки и техника.
Он еще рассматривал заросли, подступавшие чуть ли не к самому окну, когда послышался скрежет ключа. Проигратель оглянулся. На пороге стоял давешний водитель. Теперь он был не в строгом цивильном костюме, а в рабочем комбинезоне, который плотно облегал его спортивную фигуру. Будь Проигратель женщиной, он мог бы оценить и его ширину плеч, и сноровку, и все остальное. А так заметил только кобуру под мышкой и широкий пояс спецназовца «на все случаи жизни».
– Вижу, вы уже освоились, – констатировал мужчина, закрывая за собой дверь. – Стекло непробиваемое. Решетка из титанового сплава, является частью стены, так что выбить ее не получится.
– Да я и не пытаюсь. Кофе?
– Спасибо, вынужден отказаться.
В кофейнике оставалось как минимум на две чашки, но он решил не настаивать и отставил посуду.
– Вы пришли сюда, чтобы ответить на кое-какие мои вопросы и обрисовать ситуацию, – предположил он.
– Именно так, господин Станд.
– Я могу начинать? – он присел. Вошедший остался стоять и ответил кивком.
– Итак, вопрос первый. Как мне к вам обращаться? Мое имя вы знаете, госпожа Эль тоже сообщила мне… свое имя. А вы?
– Допустим, меня тоже зовут Рий. Мы с вами почти тезки… Рий Гор, если вас это устроит.
– Только ваше «Рий» – это сокращение?
– Правильно. И я бы предпочел, чтобы вы мое полное имя не знали как можно дольше.
Наверняка он и фамилию сказал не свою и тоже сокращенную.
– Понимаю. Итак, Рий Гор, бесполезно спрашивать, где я нахожусь. Вряд ли меня успели перевезти куда-то из этого поселка и даже из этого дома. Скорее, тот же самый коттедж, только его другая часть или пристройка.
Снова кивок:
– В сообразительности вам не откажешь.
– Скорее, в логике. Я не испытываю никаких неприятных ощущений, кроме небольшого похмелья. Следовательно, наркотик, который мне подсыпали, был достаточно легким. Его действие могло закончиться в любую минуту. Перевозить куда-то человека, который вот-вот очнется, достаточно хлопотно. Значит, вы всего лишь ограничились тем, что перетащили меня из одной комнаты в другую и на этом успокоились.
– Так.
Рий-второй не двинулся с места, и это успокаивало. Проигратель устроился поудобнее.
– Тогда приступим к самому главному. Зачем это надо? Даже так – зачем на сей раз понадобилось вот это? Я, кажется, вчера высказался достаточно ясно…
– Да. И это несколько усложнило нам задачу.
– Не ожидали, что откажусь?
– Не ожидали, – согласился Рий-второй.
– Но рано или поздно это должно было случиться! Я живой человек. У меня, может быть, больше недостатков, чем у окружающих, но уж таков я уродился. У меня тоже есть чувства, тоже есть нервы. У меня могут быть свои слабости… И ждать, что я буду спокойно и равнодушно выполнять то, что от меня требует общество, по меньшей мере глупо!
– До этого вы выполняли все требования общества! Выполняли с блеском.
– Да, но всему на свете рано или поздно настает конец. Мне тридцать лет, и я устал. Устал бороться, заранее зная результат. Устал терпеть поражения… Ключевое слово «терпеть». Мое терпение заканчивается. И если я еще не кинулся на ваш пистолет с голыми руками, то это вовсе не потому, что я терпелив, а просто потому, что это противоречит моим моральным принципам.
– И потому, что догадываетесь, что я могу выстрелить на поражение и потом представить все, как превышение самообороны, – добавил Рий-второй. – Конечно, не факт, что я выйду сухим из воды. Эту работу я потеряю и, как знать, не сяду ли в тюрьму за непредумышленное убийство по неосторожности. Но вашему трупу будет все равно, посадят меня или погладят по головке и отпустят восвояси. А жить хотят все, даже такие…