– Поработать не дадут, – обиженным тоном протянул Дима Гордеев.
– Завтра поработаешь, будешь свою птичку штопать, – Ливанов не хотел обижать приятеля, но получилось неожиданно двусмысленно.
– Лучше латать на аэродроме, чем на парашюте болтаться, – вмешался Виктор Власов.
Делать было нечего, люди начали расходиться. Андрей Иванов заявил: кому что, а выспаться перед рабочей ночкой не мешает. Пример комэска оказался заразительным. Владимир Ливанов неожиданно для себя почувствовал, что можно и не спать, но поваляться на кровати с книжкой будет нелишним. Первым делом дойти до самолета, предупредить Макса и Сергея Зубкова. Возможно, на стрелка-радиста придется прикрикнуть, уж больно рьяно он взялся помогать техникам.
Несмотря на дружеские отношения внутри экипажей, рядовой и младший командный составы все равно тяготились обществом офицеров, ребята предпочитали отдыхать и работать среди своих. Может, на ситуацию накладывался тот нюансик, что летчики и штурманы жили в отдельных квартирах ДНС, а стрелкам-радистам приходилось базироваться в казарме. Разделение существовало даже на аэродроме Ла Бурж, где казармы младших командиров и специалистов практически не уступали неплохим коммуналкам.
Размышляя над такими вот заковырками службы, Владимир Ливанов дошел до своего бомбардировщика. Действительно, и штурман, и стрелок-радист даже не подумали, что им по уставу и расписанию положено спешить в столовую. Нет, оба, засучив рукава, помогали мотористам потрошить правый двигатель. Пришлось вмешаться и, передав подчиненным приказ полкового начальства, погнать их на обед.
– Ну, прям как дети, – возмущался Владимир.
– Заработались маленько, – улыбнулся Макс, – и тебя ждали. Нехорошо в столовую поодиночке бегать, положено всем экипажем за стол садиться.
– И то верно, товарищ старший лейтенант, – поддержал штурмана Зубков.
Ливанов, столкнувшись с таким единодушием экипажа, только рукой махнул. Люди взрослые, нечего их воспитывать. Ребята у него нормальные. Только Макс немного увалень и излишне пунктуален, но это у него врожденное. Натуральный прибалтийский немец, впитавший с молоком матери аккуратность, любовь к порядку и чуть замедленную реакцию. Как Макс рассказывал, Хохбауэрам пришлось в 20-м году бежать из родной Митавы в Ленинград, подальше от тамошнего фашистского режима вырвавшихся из-под имперской опеки вчерашних свинопасов и лавочников. До революции была нормальная губерния, а как получили независимость, с ходу устроили поножовщину. Всех немцев и русских выгнали, тех, кто на свою голову учил местных читать, писать и пользоваться туалетом.
Впрочем, хватит о грустном. Хохбауэры нашли себе новую родину, живут и не тужат. Если есть руки, в Советском Союзе не пропадешь. Особенно хорошо, если в придачу к работящим рукам имеется голова. Тогда точно многого достигнешь. Эх, самому бы чуточку мозгов в молодости. Тогда, глядишь, все было бы по-другому. Или нет?! Трудный вопрос. Сам Владимир, сколько ни мучил себя, а ответ так и не сыскал. Трудно, ой как трудно иногда понять, а поступил бы ты иначе или нет, если бы знал все наперед?
* * *
Тот летний вечер был не последним для Володи и Настюши. Молодые люди частенько вместе гуляли после школы. Иногда удавалось попасть на танцы. В парке по выходным играл духовой оркестр. Немного странное, наивное и незабываемо прекрасное время. Вроде уже не дети, но еще и не взрослые.
Володя всегда провожал девушку до дома. Такие вещи даже не обсуждались, так было принято. Да и самому не хотелось расставаться с Настей. Молодые люди тянулись друг к другу. Первая любовь, самая чистая, излишне возвышенная и не забывающаяся никогда в жизни.
Частенько, дойдя до парадной, Володя и Настя еще долго сидели на лавочке, разговаривали о том о сем, смотрели на звезды. О чем могут разговаривать влюбленные люди? Да все о том же. Старые как мир темы, вечные, никогда не устаревающие слова и фразы.
В один из таких теплых майских вечеров Володя набрался смелости и, наклонившись к Насте, робко поцеловал ее в губы. Девушка на миг застыла, как будто в оцепенении. Володя уже корил себя за поспешность, не слишком ли он настойчив? Нет, в глазах девушки блеснули искорки, а в следующий момент шею Володи обвили тонкие девичьи руки. Так они и стояли, обнявшись, шепча бессвязные, но такие важные в этот момент слова.
– Молодежь, молодежь, все бы вам на лавках обжиматься, – пробурчал проходивший мимо отец Насти.
– Извините, Владимир Антонович, мы только с прогулки.
– Да все я понимаю. Смотрите, не замерзните. И выспаться не забудьте, завтра экзамен, – с теплотой в голосе добавил отец девушки, подмигивая при этом Володе.
Настя в это время так и стояла, потупив глазки и вцепившись в руку молодого человека. В воздухе повисла неловкая пауза. Как будто что-то предосудительное произошло. Сейчас, с высоты прожитых лет, даже смешно вспоминать свои чувства и мысли в тот момент. Это потом уже понимаешь, что они оба этого хотели и оба боялись друг за друга. А мнение окружающих не имело значения. Впрочем, никто и не осуждал молодых людей, кроме уставших от жизни старушек соседок. Да и те ворчали чисто порядка ради, сами в душе остро завидуя молодежи.
Только когда за отцом закрылась дверь парадной, девушка отпустила руку Володи, чуть отступила назад и тихим грустным голосом поинтересовалась:
– Володя, ты все серьезно решил?
– Настенька, милая моя, любимая, я буду писать. Ты же знаешь, курсантам дают отпуск. Я буду приезжать. Ты дождешься меня? – паренек чувствовал себя неловко.
Вроде бы он должен остаться, как порядочный человек, сделать предложение. С другой стороны, не мог он. Такая ситуация – что бы ты ни сделал, как бы ни поступил, все равно чувствуешь себя предателем. Надо было выбирать что-то одно.
Сам Володя полагал, что выбора как такового нет, в итоге он получит и то, и другое. В душе же он понимал, что в первую очередь для него существует небо. Все остальное потом. Правильно или нет, сейчас уже не понять. Иногда впоследствии Ливанов сожалел о принятом решении, прекрасно зная, что не мог иначе. Жизнь такая штука – простые решения для дураков.
В тот вечер между молодыми людьми словно тень пробежала. Появилось ощущение, что счастье ненадолго, понимание неизбежности расставания, предчувствие конца. Они продолжали встречаться, вместе гуляли на выпускном. Волшебная ночь, которую они провели вдвоем, самая короткая ночь в году и... Нет, ничего не было, о чем иногда бахвалятся в мужской компании. Только нежные поцелуи на скамеечке в укромном уголке парка.
Через три дня Володя уехал. Естественно, Настя пришла на вокзал. Провожая друга, глядя на него мокрыми глазами, девушка обещала ждать и просила писать как можно чаще. Володя пообещал все, что только мог. Он искренне полагал, что когда вернется, может, через год, все будет как прежде. Он еще не понимал, что оставляет на перроне не только родной город, детские годы, родителей, друга детства Васю Наговицына, но и часть своего сердца.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.