Сравнить немецкую армию с польской – немцы обидятся до смерти. Скажем, на 1 августа 1942 г. сухопутные войска Германии на Восточном фронте потеряли 44,65% средней численности и ведь, гады, не только не собирались сдаваться, но и в оборону не становились – наступали вовсю!
Сравнивать польскую армию неприлично даже с финской. В том же 1939 г. Финляндия спровоцировала войну с СССР тем, что не давала ему защитить Ленинград с моря – не давала и клочка своей территории, даже одного из многочисленных необитаемых островов в устье Финского залива, чтобы СССР мог построить там базу для прикрытия минных заграждений, которыми планировалось отгородить Ленинград от немецкого флота (Балтийский флот противостоять немецкому не мог). Вы не поверите, но это действительно так – первую неделю финская армия пыталась атаковать Красную Армию с целью захвата Карелии и установления новой финско-советской границы по линии Нева – Ладожское озеро – Онежское озеро – Белое море. К марту финны запросили перемирия, но они к этому моменту потеряли 75% своей пехоты. Финляндия численностью в десять раз меньше, нежели Польша, потеряла в той войне 250 тысяч, из которых 95 тысяч убитыми. При этом ни барон Маннергейм, ни финское правительство не только не сбежали в Швецию, но даже не покаялись, и в 1941 г. драчливые финны снова полезли на СССР и воевали до 1944 г. Ну как их сравнивать с поляками?
Уж на что американская армия труслива (сегодня принято говорить – «бережет своих людей»), но ведь и по ее уставу наступление не останавливается, если потери все еще меньше 10—12%.
Есть еще один критерий стойкости армии – количество солдат, которых приходится убить, чтобы взять в плен одного солдата противника. Считается, что в ходе Великой Отечественной войны в плен попало 4 млн военнослужащих Красной Армии. Это число – геббельсовская пропаганда, но согласимся с ним. Убито за войну 8,7 млн советских военнослужащих, т. е. по итогам войны, чтобы взять в плен одного советского военнослужащего, нужно было убить двоих. (В боях 1943—1945 гг., чтобы взять в плен одного солдата, нужно было убить 10, чтобы взять в плен одного сержанта, нужно было убить 12 сержантов, чтобы взять в плен одного советского офицера, нужно было убить 14 офицеров.) В польской армии соотношение обратное: по щадящему счету, достаточно убить одного военнослужащего, чтобы 30 сдалось в плен (по официальному счету, сдастся 53).
Уникальная армия, уникальное государство, несчастная Польша!
Я уже писал, что немцы боялись войны с Польшей, не были уверены в стойкости своей армии и имели для этого основания. После победы Геббельс, чтобы воздействовать на психику всего мира, завопил о величайшей победе немецкой армии. Более того, и в мемуарах немецких фельдмаршалов восхваляется сила польской армии. К примеру, Манштейн, даже не усмехнувшись, пишет, что поляки «сражались с величайшей храбростью даже в безнадежном положении». И немецких генералов можно понять – напиши они правду, и их победы обесценятся. Но все это пропаганда.
А на самом деле Гитлер, сам фронтовик, выяснив, что произошло, войну с Польшей за войну не считал, и его очень беспокоило, что немецкая армия в сентябрьской кампании не получила должной закалки перед предстоящей войной с Францией. 27 сентября, в день, когда сдалась Варшава, Гитлер собрал совещание высшего командования Вооруженных сил Германии, на котором оценил обстановку. Он говорил: «Можно ли ожидать от войск, что они вновь обретут способность наступать? Большое число частей и соединений еще не выступили. Другие участвовали в боях, которые предъявили к нам смехотворные требования. В Первую мировую войну нужно было 10 дней для пополнения частей, потерявших 70% своего состава. На пополнение затрачивать лишь несколько недель. Война с Польшей – это лучшая подготовка, равная маневрам. Через 10 дней войска должны быть вновь в распоряжении командования».
Таким образом, народ «суверенной» Польши 20 лет кормил на своей шее армейское шляхетское быдло только для того, чтобы оно обеспечило немцам войсковые маневры перед нападением на Францию.
В пехоте непосредственно стреляют в противника и принимают на себя его выстрелы солдаты и сержанты. Если армия опытна, солдаты обстреляны и не паникуют, то офицеры должны находиться несколько сзади, чтобы видеть все свое подразделение. Тем не менее даже в этом случае в звене взвод – батальон офицеры находятся в зоне действия стрелкового оружия и являются основной целью для всех родов войск противника. Если брать за основу советскую организацию, то в этом звене плотность офицеров в стрелковых войсках примерно 1:16. В других войсках – артиллерии, танковых и авиации – она еще больше. Скажем, в истребительной авиации бой ведут практически одни офицеры или, по крайней мере, их там очень много. Так что, если армия опытна и обстрелянна, патриотизм у рядовых и командиров одинаков, то соотношение убитых в боях солдат и офицеров не должно быть сильно высоким (надо думать, не выше, чем один убитый офицер на 15 убитых солдат) и не должно быть сильно низким – ведь непосредственный бой ведут все-таки солдаты.
Возьмем, к примеру, итоги освобождения Восточной Европы войсками Красной Армии в 1944—1945 годах. В это время советские солдаты и офицеры были и достаточно опытны, и обстрелянны. В этих боях были убиты и пропали без вести 1 051 353 советских военнослужащих, из них 92 670 офицеров. Соотношение 1:10,3.
Это при допущении, что солдаты и офицеры патриоты в равной степени. А вот, скажем, в японо-китайской войне с июля 1937 года по декабрь 1938 года было убито 330 тысяч военнослужащих китайской армии, потери офицерами были 1:25.
В это время главным военным советником Чан Кайши был генерал-лейтенант А.И. Черепанов. Он писал о китайских войсках: «Такова была армия, с которой нам пришлось столкнуться, – армия с реакционно настроенным офицерством, но в лице лучших своих представителей охваченная патриотическим порывом».
А японское командование характеризовало китайскую армию так: «Центральные войска хороши. Местные войска и новые дивизии тоже сильны. Но авиация и артиллерия слабы, поэтому и боеспособность китайских войск ниже нашей. Характерно отсутствие страха смерти. Руководство со стороны китайских офицеров плохое. Не хватает активности, не хватает стремления к активным дей-ствиям…
Отставшие войска, несмотря на то что главные силы уже отступили, все же до последнего обороняют позиции».
Вы видите, когда цели и патриотизм офицеров и солдат различны, то у офицеров есть возможность сократить свои потери.
Но у армий бывают и другие случаи. Когда солдаты не обучены, когда они не обстрелянны, когда они паникуют и бегут. В это время профессионалы, люди, которых Родина специально содержала для войны, волей-неволей выдвигаются в боевые линии и начинают гибнуть в непропорциональных количествах. Вспомним генерала Рокоссовского, ходившего в полный рост по передовой в сражении под Москвой, чтобы подбодрить солдат. Вспомним маршала Ворошилова, поднявшего в атаку под Ленинградом батальон морской пехоты и получившего в этом бою пулю в руку.
Летом 1938 года японцы атаковали нашу границу в районе озера Хасан. Нарком обороны СССР маршал Ворошилов 4 сентября дал приказ № 0040, в котором он резко критикует руководство боями маршалом Блюхером и, в частности, пишет: «Причем процент потерь командно-политического состава неестественно велик – 40%, что лишний раз подтверждает, что японцы были разбиты и выброшены за пределы нашей границы только благодаря боевому энтузиазму бойцов, младших командиров, среднего и старшего командно-политического состава, готовых жертвовать собой, защищая честь и неприкосновенность территории своей великой социалистической Родины…».
То есть в боях на Хасане на двух убитых офицеров приходилось всего 3 солдата.
И ничего, между прочим, не изменилось и в наше время. В декабре 1994 года Россия ввела в Чечню необстрелянную армию. Цифры здесь такие.
На 1 февраля 1995 года потери Тульской дивизии ВДВ: убитыми 8 офицеров и 28 солдат и сержантов, соотношение 1:3,5; ранеными 38 офицеров и прапорщиков и 120 солдат, соотношение 1:3,2. У 8-го гвардейского корпуса: убитыми 36 офицеров и прапорщиков и 104 солдата и сержанта, соотношение 1:2,9; ранеными 134 офицера и прапорщика и 363 солдата и сержанта, соотношение 1:2,7.
Организация немецкой армии была специфичной. Если в других армиях мира взводом командовал офицер, то в немецкой лейтенант командовал только первым взводом роты, а в остальных взводах командирские должности были унтер-офицерскими. В результате в пехотной роте немцев было всего два офицера (капитан и лейтенант) при численности роты 201 человек. То есть на поле боя соотношение офицеров и солдат было 1:100. В пехотном батальоне численностью в 860 человек было 13 офицеров65, соотношение 1:66.
Как вы помните, по итогам польской кампании фельдмаршал Бок жаловался на большую убыль офицеров из-за робости необстрелянных немецких солдат. Такое же положение было и в группе армий «Юг» фельдмаршала Рундштедта. Манштейн приводит потери группы «Юг» в польской войне: убито 505 офицеров и 6049 солдат и унтер-офицеров. Соотношение 1:12.
Польский автор Ч. Мадайчик, исследователь Катынского дела, оценивает число убитых офицеров в сентябрьской кампании в 1967 человек.
Следовательно, соотношение между убитыми офицерами и солдатами в боях за независимость Польши в 1939 году – 1:32,2. Что случилось? Почему такое до дикости нехарактерное соотношение в убитых для еще неопытной армии, защищающей Родину?
Могут сказать, что у Польши была какая-нибудь специфическая армия, со специфической организацией. Ничего подобного. Армию Польши создавали французские советники по французскому образцу и французским уставам, как иронизирует Типпельскирх, «с учетом польского темперамента». Сама же французская армия в боях начала лета 1940 года, до того, как Франция капитулировала, потеряла около 100 тысяч человек убитыми, и 30% от этого числа были французские офицеры! Соотношение убитых офицеров и солдат 1:2,3, а не 1:32,2, как у поляков.
Что можно сказать, глядя на эти цифры? Только то, что французские офицеры, пытаясь исполнить свой долг перед Францией, пытались остановить деморализованных французских солдат, а польские офицеры долгов перед Польшей не имели и удирали с поля боя впереди польских солдат, предоставляя последним самим защищать Родину. Одно слово – шляхта, пся крев!
Пример польским офицерам подавали польские генералы, которых Польша выносила на своей шее 98 штук. Вот эпизод боев сентябрьской кампании: «К моменту вывода в сражение армия «Прусы» еще не успела сосредоточиться. 4 сентября в район Петркува прибыли только 19-я и 29-я пехотные дивизии и Виленская кавалерийская бригада. Эти соединения заняли оборону на широком фронте в значительном отрыве друг от друга. Связь со штабом армии «Лодзь» отсутствовала. Днем 5 сентября немецкая 1-я танковая дивизия вышла на подступы к Петркуву и при поддержке авиации атаковала 19-ю польскую пехотную дивизию. Командир последней, как только начался бой, оставил свой командный пункт и уехал в штаб армии «договариваться о наступлении». Ночью на одной из дорог он наткнулся на немецкую танковую колонну и был взят в плен. 19-я пехотная дивизия отдельными группами отошла севернее Петркува, преследуемая передовым отрядом 1-й танковой дивизии, который вскоре оказался в тылу армии «Прусы». Это вызвало панику в войсках, вскоре распространившуюся на весь участок фронта вплоть до Варшавы».
В Красной Армии до войны было 994 генерала, у разных авторов есть разница в счете их потерь, но небольшая. Боевые потери – 345 человек, общие – 421 (только на территории Смоленской области погибло 17 генералов). От довоенной численности боевые потери – 34,7%.
Немцы в 1941 г. на Восточном фронте потеряли убитыми 10 генералов, в 1942 г. – 20, в 1943 г. – 27. Причем до Сталинградского окружения 6-й армии немцев Советская армия не могла взять в плен ни одного немецкого генерала. А возможности, казалось, были. В ноябре 1941 г. маршал Тимошенко под Ростовом разгромил 1-ю танковую армию немцев. О масштабах разгрома свидетельствуют трофеи: немцы каждый свой танк эвакуировали с поля боя и ремонтировали, а тут оставили 154 танка, 8 бронемашин, 244 орудия, 93 миномета и 1455 автомобилей. За этот разгром Гитлер сорвал с фельдмаршала Рундштедта Рыцарский крест и снял его с командования группы армий «Юг», снял командующего 17-й армией генерала пехоты Штюльпнагеля, с главнокомандующим сухопутных войск Браухичем случился сердечный припадок. Но ни одного немецкого генерала под Ростовом в плен взять не удалось. Под Ельцом в декабре 1941 г. войска Тимошенко окружили 34-й пехотный корпус немцев, захватили штаб, но командир корпуса улетел на самолете связи. Оказавшийся в безвыходном положении, командир 134-й пехотной дивизии немцев генерал Кохенхаузен повел дивизии корпуса на прорыв и был убит в неудачной атаке на советских кавалеристов. Да и после Сталинграда взять немецкого генерала в плен было проблемой. В Белорусской операции 1944 г. на 21 взятого в плен генерала пришлось 10 убитых и застрелившихся.
Стойкость советских и немецких генералов определялась не только их моральным уровнем, но и пониманием руководителей этих стран, что генералы нужны не для того, чтобы в мирное время обжирать свой народ. В ходе войны 20 генералов Красной Армии, не понимавших этого, были расстреляны, что не могло не придать остальным боевого энтузиазма. В декабре 1941 г. командир 46-й пехотной дивизии немцев генерал граф Шпонек отвел дивизию с Керченского полуострова без приказа и был приговорен к расстрелу. А как иначе? Это ведь война, а не соревнования по бегу. Впрочем, полякам этого не объяснишь, у них свои критерии.
Как подсчитал Ч. Мадайчик: «По некоторым данным, в сентябрьской кампании погибло… 4 генерала». Как погиб один из них, Й. Ольшина-Вильчинский, нам сообщила академическая часть бригады Геббельса – его расстреляли злобные Советы. В память об этом славном польском герое следует несколько подробнее остановиться на деталях его смерти.
В 5 часов 22 сентября танко-артиллерийский отряд майора Ф.П. Чувакина перехватил польскую часть, шедшую из города Гродно в гродненскую крепость то ли для того, чтобы в ней закрепиться, то ли для того, чтобы пограбить находящиеся в крепости склады. Поляки приняли бой и дрались храбро: в отряде Чувакина было 11 убитых и 14 раненых, поляки сожгли 4 танка БТ-7. Сожгли бутылками с зажигательной смесью, а это действительно требует храбрости. Из одного загоревшегося танка выскочил экипаж в составе красноармейцев Сатковского, Шиталко и Шатко и сдался полякам в плен, а поляки сдавшихся расстреляли. У меня к этим полякам претензий нет, поскольку по Уставу советские солдаты в плен не сдаются, кроме этого, экипаж танка был свободными людьми и мог свободно выбрать между продолжением боя личным оружием и сдачей в плен. Он выбрал последнее, следовательно, все последующее – это результат его свободного выбора, и только. На это у меня нет претензий, а у Женевской конвенции такие претензии есть: пленных расстреливать запрещено. Об этом нам подробно поведала прокурорская часть бригады Геббельса. Она сообщила, что главным условием применения законов войны является требование того, что военнослужащие «1) имеют во главе лицо, ответственное за своих подчиненных», – т. е. лицо, несущее наказание, если эти подчиненные нарушают Женевскую конвенцию от 18 декабря 1907 г. И отряду майора Чувакина такое лицо немедленно попалось – на отряд выскочила автомашина, на которой удирал в Литву генерал Ольшина-Вильчинский вместе с женой, адъютантом и чемоданами. По приказу комиссара отряда Григоренко жену и чемоданы в Литву пропустили, а генерала с адъютантом расстреляли в полном соответствии с Женевской конвенцией – отвечай, козел, за то, что твои солдаты творят! Правда, поскольку Польша отказалась заключать с СССР военный союз, то Григоренко мог и не оказывать ей услугу по расстрелу ее дезертиров казенными советскими патронами, пусть бы поляки за свой счет его повесили, но вокруг же шастали остатки бывшей польской армии во главе со своими «ответственными лицами», и этим лицам полагалось знать, что с ними шутить не будут, если они не удержат свое воинство в рамках Женевской конвенции.