Еще бы, по голове меня знатно шарахнули, я ж ничего понять не успела. Ой, кажется даже до крови прямо…
Все тело ломит, конечно, но это ерунда.
Ответ не сразу пришел, потому что длинный был.
<i>«Как ты уже, вероятно, догадалась, все беды от той дури, что тебе ненаглядный пытался сунуть. Когда у тебя в сумке ее не нашли, жутко бесились и, по-моему, сломали тебе два ребра. Потом пытались шантажировать ненаглядного, а когда не вышло долго обсуждали, продать тебя на органы или в сексуальное рабство, и кажется, склоняются ко второму, потому что это забавнее. Но для начала они все по очереди тебя трахнут. Полчаса назад куда-то уехали. Кстати, мы на складе сейчас. Как тебе такой расклад?»</i>
Пока читала, начало нервно заходится сердце. Все серьезнее, чем я-то предполагала. Черта с два отпустят, даже если очень вежливо и чрезвычайно интенсивно попросить.
Ишь, какие предприимчивые оказались…
И чудится мне, Сариэль здорово перепугался, хоть виду постарайся и не подать, как будто мне незаметно…
Я схватилась за телефон.
«И как мне выбраться отсюда?»
<i>«Звони в полицию, срочно! Сама ты никак не справишься!»</i>
«Не могу я!! Вдруг и меня загребут все-таки. От этих ментов не отвертишься, может, пришьют мне что-нибудь, я у их на учете, за то что комендантский час нарушила!!»
<i>«Ну, если перспектива обслуживать какого-нибудь падишаха тебя больше прельщает, то пожалуйста!»</i>
<i>«Ненормальная идиотка»</i>
С этим сложно было не согласится. Я жопой чуяла: поступаю по идиотски. Но ничего не могла с этим поделать.
Да и ментоны тоже могут оказаться не тем выходом, наверняка у этих похитителей и связи есть. У большинства из них есть. Это я вообще точно знаю.
«А у меня еще одна проблем, кстати…»
<i>«Какая?!»</i>
«Телефон-то это… разряжается»
Мягко говоря.
А если честно, то он вообще на смертном одре и протянет не более минуты. И тогда, даже если Сариэль что и придумает, сообщить мне не сможет. А это повод для истерики.
<i>«Звони в полицию! Немедленно!!!»</i>
Ла-адно, уломал.
Но едва я начала незамысловатый номер набирать, как телефон издал предсмертный писк и сдох.
Я чертыхнулась, с размаху кинула его в сумку и бросилась к двери с твердым намерением ее как-нибудь взломать, но хрена, с той стороны здоровенный такой замок висел.
Вот тут-то к сердцу начала медленно подкрадываться паника. Мои дела не просто плохи, они мега-херовы!
Что ж делать-то, а?
***
Леся заметалась по своей камере, чувствуя все нарастающее беспокойство. Ощущение было такое что теперь шансы на спасение упали почти до невозможного уровня.
Ангел, все это время с обреченно-обеспокоенным видом сидевший в углу, в миг подлетел к своей подопечной и осторожно обнял со спины. Забавно, он оказался на целых полторы головы выше.
Девушка как будто это почувствовала и остановилось, постепенно унялось словно взбесившееся сердце.
Леся лихорадочно соображала.
– Сариэль, – внезапно послышался слишком громкий и величественный для столь маленькой бетонной каморки голос. – Тебя вызывают.
– Что, – тот отвечал еле сдерживаясь, чтоб не покрыть собеседника самым черным матом, – прям сейчас?!
– Да. Сейчас.
– Значит, передай, что подождут! – неожиданно вспылил ангел. – Что за дурацкая манера такая, прерывать в самый неподходящий момент!
Ориэль наградил его сочувственно-осуждающим взглядом. Причем сочувственно-как душевнобольного.
– Тебе грозит отстранение и много чего еще малоприятного, так что очень рекомендую сейчас же повиноваться и не чинить себе дополнительных проблем. И возблагодари Господа нашего, потому что, кажется, тебе предстоит лишь легкий выговор…
– Бля… – убито вздохнул Сариэль себе под нос вместо того, чтоб возблагодарить, и раскрыл белоснежные крылья.
Леська услышала, как по ту сторону от двери раздались тяжелые уверенные шаги.
***
– …в довершении всего полной некомпетентности и совершенной не благодарности, считаю, что ты, лентяй безалаберный непростительно провинился… – я, конечно не засекал, но по скромным подсчетам, «легкий выговор» длился уже часа два, не меньше, и состоял в основном из упреков по поводу того, что я не склоняю душу Лесеньки к молитвам и тому подобной прелести.
Но я честно пробовал. Один раз. Она сказала: «Нахуй мне твои молитвы не нужны, еще раз пристанешь, вообще тебя слушать не буду».
Я согласился, потому что не очень-то и хотелось. Скучное это дело, я сам-то его не особо люблю. За это мне, кстати, тоже прилетело порядочно. Но что поделать, если занятием куда более увлекательным я бестолковое брождение по улицам в человеческих городах нахожу?
Впрочем, уж лучше не спорить…
И вот сейчас я стоял чуть ли не посередине зала, виновато опустив голову на которую сыпались все новые и новые упреки Михаила, и терпеливо ждал, не перебивая и умоляя про себя, чтоб с должности не сняли. Потому что все мысли мои упорно занимала Леська.
Вот как она там без меня?
Странное дело, но в груди бушевало сильное незнакомое чувство, которое я про себя определил, как непреодолимое желание надрать Михаилу его ангельскую морду.
========== Часть 7 ==========
Леська встрепенулась и прислушалась внимательно, по-детски забавно вытянув шею. Нет, слух не обманул, за дверью действительно раздавались шаги, причем такие уверенные и тяжелые, что от одного этого сердце уже как-то с перебоями свое отрабатывало.
Девушка, руководствуясь одними только инстинктами, как загнанный зверек, забилась в угол.
Леся бы сейчас голову на отсечение дала, что этот благочестивый предатель Сариэль именно в такой до смерти нужный момент куда-то слинял. Потому что чувство было такое… что противно-ледяным хирургическим скальпелем залезли к ней в самую душу и что-то очень важное оттуда бесцеремонно выдернули. И оттого усталость смертельная навалилась и слабость. Леське почему-то вдруг самой себя жалко стало, так, что уже и не до похитителей, а разреветься бы.
Но звонкий лязг ключа в замке мгновенно выдернули ее обратно, в «сию-минуту».
Она даже подумать ни о чем толком не успела, но притвориться сообразила, что еще в себя не пришла. И тут же скрипнула зубами – аккуратно собранные в сумку вещи ее бы с головой выдать должны.
Но, видимо, не тот был случай. Верь с ужасно противным скрипом растворилась, кто появился на пороге, Леся не видела и пред почитала не рисковать лишний раз. Шаги не спеша, но неотвратимо приблизилась к ней. Сердце билось большими скачками, каждый раз вколачивая в кровь очередную дозу адреналина, мать его, и во рту почему-то стало кисло.
Пленницу сильной рукой вздренули за волосы, невысоко приподнимая над полом, пахнущим до ужаса противно: бетоном сырым. Все еще продолжая «спящую красавицу» играть, Леська почувствовала, как на щеки целый град пощечин обрушился, да таких, что скоро во рту явственно ощутился привкус крови.
Самое страшное, что истязатель все это делал спокойно и молча, без единого звука.
Глаза пришлось разлепить, так ведь недолго и зубов лишиться. Щеку-то девушка уже вообще прикусила так, что мама не горюй.
– Очнулась, сучка? – мужчина покровительственно усмехнулся, с довольный видом изучая свою «находку».
Леся брезгливо фыркнула, покосившись на него исподлобья и с головой безрассудно выдавая свое отвращение. Похоже, кое-кто дешевых бандитских фильмов насмотрелся вдоволь, вот и бесится…
Хотя костюм на мужчине был явно дорогой и совсем какой-то не бандитский. Вообще, лет ему было тридцать пять-сорок, двухдневная щетина и безумно тяжелый взгляд. Покупателя нашли, что ли?
– Ну допустим, – процедила сквозь зубы жертва недавнего похищения. – Дальше что?
Тут Леську внезапно дернули вниз, так что лицо ее оказалось аккурат напротив его ширинки.
– Отработаешь сначала на коленях, – мужчина усмехнулся почти обаятельно.
Девушка мысленно прикинула, может, оно лучше и не злить его? Вроде симпатичный, и еще не очень старый…
И тут вдруг с чего-то старания Сариэля вспомнились, ее с Илюхой развести, и так сразу мерзко на душе стало и противно до одурения. До слез, которые тут же в глазах выступили.
– А не пошел бы ты, дядя, нахуй? – зло выплюнула Леська, которую от обиды всю уже трясло.
Потом ее больно ударили затылком.
***
Ушатай меня комар, с чего вдруг такой нагоняй?!
Ну за что ж так я провинился?
Впрочем, это все вопросы риторические, и к тому, что меня вдобавок еще и полы в Небесном дворце заставили драить, никак не относятся.
Печально это.
Но отчасти я даже был счастлив. Вот сейчас закончу и вернусь к моей Лесеньке.
«Если будет еще к кому возвращаться,» – мрачно брякнуло подсознание. Ах ты ж, оказия…
Хорошо еще, что совести у меня нет, именно поэтому сейчас я не чем иным занимаюсь, как беззаботно линяю от сурового наказания. Надсмотрщик мой нынче как раз по делам упорхнул, так что лучше момента и придумать нельзя.
Сариэль-Сариэль, ленивая ты ангельская задница…
Впрочем, мой побег удался почти-почти, я уже на заднее крыльцо прокрался, как над самым ухом наглым тоном протяжно и игриво протянули:
– Са-а-арделька!
========== Часть 8 ==========
О-о, пречистые одуванчики, как чертовски вовремя!
Может, мне все-таки еще удастся безболезненно дезертировать? Ах нет, раз это Бефор, то, конечно же, не стоит пытаться.
– Как жизнь, Сарделька? – он бессовестно обвесился на мне всей своей ангельской тушкой.
– Отлезь, засранец, нечего тут из себя гирлянду строить, – я предпринял отчаянную попытку сбросить оккупанта.
– Слышал, тебя-таки настигла праведная кара: приставили хвостом к какой-то буйной бабе.
Бефор, как всегда лучезарно сияя, без зазрения совести преградил мне пути отступления. Он был всего-то на месяц старше, зато порой не в пример находчивее, и, если сообщником не выступал, то часто меня из всяких небесных передряг вытаскивал, в которые я вляпываться умудрялся с завидной регулярностью. Вообще, Бефор был простой и удобный малый, без всяких благочестивых бзиков, поэтому мы сразу как-то крепко сдружились.
– А слухи по небу быстро разносятся. Такое чувство, что здесь обитают не светлые ангелы божьи, а армия склочных бабулек с семечками, – буркнул я себе под нос, но во всеуслышание добавлять ничего не стал. К тому же меня и так услышали.
– Да, в этом ты прав, – задумчиво вздохнул Бефор. – Да мне тоже недавно прилетело кой за что незначительное, да так, что будь здоров… А может, это… Ну его? Слиняем отсюда, а? И будем как вольные птицы, чтобы никто нам не указ?
У него прямо-таки глаза загорелись, а у меня челюсть отвисла. По полной-таки программе. Ведь об этом еще давно задумываться начал. И перед глазами сразу лицо Михаила встало, перекошенное от гнева и истерично голосящее что-то о вопиющей неблагодарности.
Сразу стало смешно и легко на душе, но я покачал головой. Здравый смысл, чтоб его, на этот раз взял верх.
– Это во что-то трагичное выльется, жопой чую.
– Тут снова ты прав… – Бефор заметно погрустнел.
– Но как же до чертиков бесят эти святоши! – я с размаху без предупреждения ободрительно толкнул его локтем в бок. – Иногда безумно хочется лицом по мраморной стеночке их размазать, тща-а-ательно так. А то чувствую, я скоро от передозировки святостью радугой здесь блевать начну…
– Ладно уж, – бро ехидно хохотнул, – я спешу, и ты, небось, с задания линяешь. В общем, если надумаешь чего, говори. – И заговорщическим тоном добавил. – Я стану твоим Вельзевулом.
Я тихо и беспалевно поперхнулся. Вельзевул – ближайший друг и соратник Сатаны; это мы узнали недавно и не совсем легально, что впрочем, не так уж важно…
– Ну ты загнул… – задохнулся я. И мечтательно добавил – Кто мы есть, и кто они были…
Бефор на это только до крайности загадочно ухмыльнулся.
– Ну, кто знает, кто знает… А впрочем, полетел я. Покедава, Сарделька! – распахнул крылья и был таков.
Уже только потом, направляясь к земле, я совершенно ясно понял, насколько отчаянный и беспросветный трус…
***
Приборы пищали надрывно и противно до тошноты. Пахло медицинским спиртом и ему подобной шнягой.
Ух черт, как мне врезали по башке помню, и больше ничего. Но судя по вполне скромни наблюдениям, какой-то добрый человек притащил меня в больницу. А судя по ощущением физическим, тащил он волоком.
Как же всесторонне херово, а… Хотя, наверняка у меня только сотрясение мозга и пара сломанных ребер, всего-то…
Я поморщилась и разлепила «веки свои тяжелеющие», обнаружив безрадостную картину вполне стандартной больничной палаты. Аппарата жизнеобеспечения, к счастью, не было, а была только капельница. Ну не беда, мне такие уже ставили.
Чуть погодя обнаружились до слез осчастливившие меня очертания мамы на стульчике у кровати, моя сумка на тумбочке и весь из себя такой виноватый Сариэль у изголовья.
Хм… Видится мне, что-то здесь чуток не так. Надо еще раз.
Я старательно отмотала мысли немного назад и передумала все еще раз: мама, тумбочка, стул…
Весь из себя. Такой виноватый… Сариэль?!
========== Часть 9 ==========
Не. Наверняка я еще не очухалась. Вот и мерещатся тут всякие Сариэли.
Я старательно потерла глаза, почему-то заранее зная, что это не поможет. Оно и не помогло: ангел все еще бестолково топтался у изголовья.
А почему я, собственно, решила, что это Сариэль? Дык элементарно ж. Волосы у него темные. И такое чувство, что садовыми ножницами выстриженные. Или сразу газонокосилкой. Впрочем, это уже неважно. Проще сказать, что такого вида ангел-хранитель мог быть только у меня, это я прямо задницей чую…
И совершенно другой, подозрительный довольно вопрос: что это я вдруг прозрела до такой степени? Если припомнить, Сариэль говорил, что ему, между прочим, нельзя показываться смертным на глаза.
И стоял он, так многозначительно-скорбно склонив голову и нервно комкая в руках белоснежный платочек, которым, наверняка, только пару минут назад слезы утирал. Так, секунду, а это он что, меня отпевать собрался?!
Я мгновенно села в кровати и густым басом скомандовала:
– Мать! Зарядник!
– О господи! – всплеснула руками та. – Бредит!
Сариэль аж подскочил, и глаза у него сделались такие испуганные-испуганные. А он трусишка, оказывается… Это так мило смотрелось, что у меня аж ми-ми-ми-излучение вызвало.
– Говорю… – продолжила я уже более степенно, но все еще голосом Джигурды, – зарядное устройство от телефона пожалуйте сюда.
– Токмо очухалась, и уже телефон требует! – она опять всплеснула руками. – Нешто с Илюхой своим эсемеситься?
– С ним покончено, мама! – мрачно заверила я, а про себя подметила, что Никита Сергеевич, наверное, в меня вселился и изгонять его, скорее всего, придется лучшим экзорцистам Ватикана.
– Ну вот и хорошо, я говорила: не пара он тебе! Да… – матушка задохнулась, опомнившись. – Что с тобой случилось?! Мне позвонили, сказали, мол, нашли на обочине, всю избитую, без чувств… Хорошо еще, здешняя медсестра – наша соседка со второго этажа, такая чудесная женщина! Если б она не позвонила, я бы и не узнала.
– Это похищение было, мам. Как в фильмах, – я опять завалилась на подушку, чувствуя, как горлу подступает тошнота. Мама опять вплеснула руками. Зато донимать не будет, это у нее давно такя навязчивая идея была, что меня в любой момент похитить могут. И на органы в Турцию продать.
Проклятое сотрясение… Впрочем, с ним я могу и дома поваляться.
– А скоро меня выписывают? Можно, я лучше в своей кровати выздоравливать буду, м?
– Я узнаю, солнышко, – она утерла внезапно выступившие слезы и поспешно вышла из палаты. Наверное, здорово перепугалась. Ну еще бы. Мне сразу же стало стыдно за все косяки за последние лет пять.
Я сама ничего не понимала. С момента, как меня головой ударили, будто белое пятно в памяти, хоть ты тресни. Поэтому мне надо срочно поговорить с Сариэлем, а то я спать спокойно не смогу. Но во-первых, я не смогу это сделать без телефона, а во-вторых, он, судя по всему, даже не догадывается, что я его вижу, а это значит, вышло здоровое такое недоразумение.