Оливье остановился возле замершей у стекла Джоанны, стоящий рядом Рон повернул к нему голову.
- Четыре часа… – тихо сказал он, сглотнул комок в горле и снова вернулся к стеклу.
Оливье проследил за его взглядом. Глядя на бледное, безжизненное лицо Кристиана, был готов сейчас отдать ему собственное сердце, лишь бы снова засияли глаза Рона, и улыбка вернулась на лицо Джоанны.
- Жак помчался к Жану… – коснувшись ее плеч, Оливье вспоминал, как растерялись они, трое взрослых, прошедших огонь и воду мужчин, когда Жаку позвонили и сообщили о возникших проблемах. Как мчались сюда, словно это от их скорости зависела жизнь Кристиана.
- Я не смогу… – голос Джоанны дрогнул, – я впервые не знаю, что делать… Не подписать вывод из комы – обречь его на вечный сон, подписать – обречь на жуткие боли оперирования вживую. Я… – она стремительно повернулась к Оливье, замерла, слова застряли в горле, мешая ей дышать так же, как мешали дышать Оливье накатывающие слезы. Мужчины тоже плачут…
- Послушай… – что-то надо было сказать ей, он должен был и не знал…
- Мам!
Они обернулись на крик Рона. Оживленное движение за стеклом сначала заставило Джоанну вздрогнуть, ноги ее подкосились, но в следующую секунду появившийся в боксе Жан поднял на нее глаза, и робкая улыбка тронула его губы.
- Привез… – поняла она, прикусив губу до пугающей, смертельной белизны.
- Через час они будут здесь! – крикнул ей Жан в микрофон.
Она кивнула, ресницы дрогнули, губы торопливо зашептали молитву. Она понимала, это еще не победа, это только очередной шаг. Свое «невозможное» Макс уже сделал, теперь очередь была за Жаном, Антоном и доктором Сади. Сделать за неполных три часа две сложнейших операции было гораздо более высокой категории «невозможное».
Только когда каталку с Кристианом вывезли из бокса, Джоанна смогла отлипнуть от стекла и фактически побежала обратно к огромным белым дверям операционной. Битва со смертью продолжалась. Рон и Оливье, не отставая, бежали рядом с ней, Саша, поддерживаемая Леоном, спешила следом. Когда они оказались у уже знакомых диванчиков, из соседней с операционной двери вышел Жан.
- Вертолет уже летит сюда, – подойдя к Джоанне, он взял ее руки в свои, мягко сжал их. – Доктор Сади отдал необходимые распоряжения, мы готовы. Он везет сменный протез. Как только он заменит его, Антон сможет продолжить операцию. Мы…
- Я знаю, – кивнула Джоанна, – вы сделаете все возможное и невозможное…
Распахнувшей двери операционной медсестре ничего не надо было говорить. Сжав напоследок еще раз руки Джоанны, Жан скрылся за ними. Джоанна, в который уже раз сложив руки на груди, молилась и молилась.
Она не знала, сколько так простояла, ее никто не смел беспокоить. Рон и Оливье просто стояли рядом, Сашу Леон усадил на диван. Вдруг двери в конце коридора снова жалобно застонали, в этот раз разлетевшись в стороны, словно щепки. Одна из створок застряла в висящем информационном щите. Повернув голову, Джоанна увидела бегущего Макса. У него был такой вид, словно все последние часы он провел на одном заряде, как стартанул, так, не останавливаясь, действовал и действовал. И только сейчас, наконец, замер, остановившись напротив нее.
- Спасибо… – прошептала Джоанна, коснулась его плеч и вдруг порывисто обняла.
- Я же сказал… привезу… – прошептал Макс.
- Два тридцать, – встретившись взглядом с доктором Сади, сказал Жан.
Тот кивнул, потянул руки, медсестра быстро одела операционный халат, другая сестра завязала шапочку на голове. Перчатки щелкнули на руках. Операционный светильник вспыхнул ярким светом.
- Я бы назвал это чудом. Или судьбой… – посмотрев на поврежденный протез, сказал доктор Сади. – Повезло, что он лежал все это время. Как только он встал бы на ноги…
Встретившись взглядом с нейрохирургом, Жан лишь покачал головой. Он тоже прекрасно понимал, что при первой же серьезной нагрузке протез бы сломался. Ничем не фиксируемые позвонки, словно плиты при землетрясении, сложились бы, врезаясь в спинной мозг. Паралич. Полный. На всю жизнь. Без вариантов. Без шанса.
Наступившая в операционной тишина нарушалась лишь звоном инструментов и короткими командами доктора Сади. Монитор, который отслеживал состояние Кристиана, начал то и дело вздрагивать амплитудой графика. Секунда взгляда на него. Жану ничего не надо было говорить, доктор Сади сам понял, что отведенное время заканчивается, максимум час-полтора и нужно будет решать… Но он продолжал медленно, спокойно, выверяя каждое движение менять поврежденный протез.
- Ваш выход, доктор.
Когда он, наконец, повернулся к Антону, тот, не смотря на часы, стремительно сменил его у операционного стола. Доктор Сади подошел к Жану, не сговариваясь, они посмотрели на часы. Час… на все про все у Антона был всего час. Час на сложнейшую, ювелирную операцию на сердце, которая у хорошего хирурга занимает, как минимум, три. Но Антон был не просто хорошим, он был лучшим.
Час… Словно внутренний секундомер в ее сердце отмерял сейчас время. Джоанна не сводила глаз с медленно двигающихся стрелок. Весь смысл ее жизни сейчас был сосредоточен в этих двух пластиковых детальках. Тик-так… тик-так… тииик… тааак…
Словно в замедленной съемке, услышав звук открываемой двери, Джоанна повернулась. Замерли все, даже время. Жан стоял, держа в руках планшет.
Она смотрела, как он двинулся к ней. Каждый его шаг отдавал эхом в ее сердце.
Остановившись напротив нее, он замер. Когда она сглотнула очередной комок в горле, у него было полное впечатление, что это ее сердце сейчас рухнуло куда-то вниз. Захватившее его в последние часы напряжение никак не отпускало, сжавшие планшет пальцы отказывались слушаться, голос пропал.
Она вздрогнула и… заплакала. В ту самую секунду, когда Жан с размаху отбросил планшет куда-то в сторону. Тот отлетел к стене и разбился вдребезги. И этот звон вывел из оцепенения всех.
Успели… Успели!
Джоанна плакала и смеялась, смеялась и плакала.
Саша пискнула и повисла на шее у Леона, а он, не обращая ни на кого внимания, вдруг начал целовать ее губы, лицо.
Макс улыбнулся и, встретившись взглядом с Роном, вдруг подхватил его на руки и закружил.
Оливье шмыгнул носом.
- Насморк, что ли… – сказал появившемуся из соседних с операционными дверей Жаку. – Или аллергия…
- Ага… – шмыгнул тот в ответ, – аллергия…
Аллергия на смерть, которую они только что победили. Все вместе. И он, все это время стоявший за стеклом операционного бокса и с нескрываемым восхищением наблюдавший за ювелирными действиями коллег. И до сих пор стоящий там, у уже пустого операционного стола Антон, пытающийся успокоить задрожавшие, едва он наложил последний шов, руки. И сидящий на кушетке за дверьми операционной и крутящий в руках треснувший протез доктор Сади. И впервые на его памяти не скрывающий слез Жан. И, конечно же, Джоанна, Рон, Саша, Макс, Леон… Они все сделали невозможное возможным.
- Иди к нему… – отступив в сторону, улыбнулся Жан.
И она пошла. Нет, побежала. Оставляя за спиной страх и боль, гулким эхом ее шагов рассыпались по полу оковы, державшие в оцепенении ее сердце все эти двенадцать часов.
Полная луна в чистом ночном небе осветила его бледное лицо. Медсестра, улыбнувшись, поправила капельницу и тихо вышла. И лишь размеренное пищание приборов нарушало царившую в палате тишину.
Джоанна подошла и села на край кровати. Ее ладонь коснулась его лица. Наклонившись, она нашла губами его губы, целовала нежно, осторожно, от вкуса его губ впадая в состояние какого-то транса. Немного отстранившись, смотрела на его закрытые глаза. Легкая, едва заметная дрожь тронула его ресницы, отозвавшись улыбкой на ее губах. Она коснулась рукой его волос, провела, замерев на висках. Палец почувствовал легкую пульсацию. Наклонившись, она привычно уткнулась в его шею. Ощущая биение вены, слушала его, как самый сладкий для нее сейчас звук. Слаще его было только…
- Я вернулся…
====== Глава 23. Ночь новых жизней. ======
Ее губы, нежные, вкусные… Самое лучшее лекарство, сладкое, растекающееся теплой волной по всему телу, до самых кончиков пальцев, до самой дальней клеточки. Рука привычно спутала ее волосы, она вздрогнула, когда его пальцы коснулись кожи головы.
- Попробовал бы ты не вернуться…
Джоанна подняла голову, немного отпрянув. Смотрела на него, то проводя рукой по лицу, то едва дотрагиваясь пальцем до губ. Глаза в глаза, нужны ли вообще какие-то слова… Кристиан смотрел на нее так, словно не видел целую вечность, а не… Мимолетный взгляд в окно, и, видимо, такое изумление на его лице, что она вдруг обеспокоенно приподнялась:
- Что-то не так? Позвать Жана?
- Сколько шла операция? – спросил Кристиан, снова обернувшись к окну.
Только тогда Джоанна все поняла, прикусив губу, вдруг дрогнувшей рукой сжала его руку.
- Двенадцать часов…
Его замершие округлившиеся глаза, ее вмиг куда-то пропавший голос. Все позади, но сердце до сих пор дрожит каждой своей клеточкой.
- Не помешаю?
Именно так для Джоанны сейчас звучал голос ангела. Ангела, которого Макс привез буквально с другого конца света. Она обернулась к двери, доктор Сади стоял, с характерной для сингапурца сдержанной улыбкой смотря на них.
- Доктор Сади? – изумление не покидало лицо Кристиана, он вообще ничего не понимал.
Доктор вошел в палату, присел на стул около кровати.
- Что чувствуете, месье Рокье? – рука врача дотронулась до ноги Кристиана сначала в районе бедра, потом спустилась до колена.
- У вас руки холодные, – улыбнулся Кристиан. «Что, черт возьми, происходит?». – Париж оказался нерадушным хозяином?
- Главное, здесь мне были рады, – ущипнув лодыжку и получив ответную реакцию, улыбнулся врач.
- Еще как рады… – прошептала Джоанна, доктор повернулся к ней. – Спасибо…
- Не стоит, мадам Рокье. Я обязательно разберусь, почему мои сотрудники сразу не связались со мной и поставили под удар жизнь человека. Врач прежде всего врач, а потом уже подданный.
- Ваш король уже, наверное, объявил меня персоной нон грата. – Появившаяся в дверном проеме голова Макса выражала отнюдь не сожаление, а абсолютную уверенность в правильности того, что он сделал.
- Что ты еще натворил? – улыбнулся Кристиан, смотря на друга.
А тот, войдя в палату, подошел к нему, оперся о подголовник кровати и, склонившись над ним, на полном серьезе ответил:
- Разгромил его дворец, покалечил охрану, нахамил министру, а в довершение украл врача.
- И, учитывая все это, – Макс с Кристианом одновременно обернулись на доктора Сади, – Его Величество подписал указ…
- Ну, все… – поник головой Макс, посмотрел на Кристиана, – извини, не отдыхать нам больше вместе на Пхукете…
- О награждении вас, мистер Броншайн, Орденом Короны Таиланда. За решительные действия по спасению жизни человека.
Откашлявшись от попавшего куда-то не туда воздуха, Макс ошеломленно посмотрел на врача.
- Кто-нибудь, – Кристиан уже отчаялся сам сообразить, что же произошло, – объяснит мне, что случилось за эти… двенадцать часов? Я не знал, что так долго можно подбираться к сердцу.
- На пути к твоему сердцу, – в палате появился еще один участник событий последних часов, Жан подошел к кровати, пожал руку доктору Сади, – возникли сложности. Был обнаружен треснувший протез в позвоночнике. В какой-то степени, – округлившиеся глаза Кристиана были ожидаемой реакцией, – мы должны быть благодарны этой операции. Потому что иначе мы узнали бы об этом, когда ты попытался бы встать. Думаю, ты сам догадаешься, чем бы для тебя это закончилось.
Кристиан кивнул. Перспектива провести остаток жизни не просто в инвалидной коляске, а вообще прикованным к постели, была для него реальна, как никогда.
- Действие наркоза было ограничено, повторный противопоказан. Мне пришлось ввести тебя в искусственную кому, – продолжал Жан.
В палате тем временем появились Жак, Оливье. Рон подбежал и, уткнувшись в шею отца, замер, обняв его за плечи.
- И тогда Макс помчался за доктором Сади в Таиланд, – вступила в разговор Джоанна.
- А знаешь, – Макс усмехнулся, глядя на Кристиана, – скажу я тебе, у машинки из фильма «Такси» есть реальный аналог. Вот это я понимаю… скорость!
- Вот это я понимаю, скорость! – уважительно посмотрел доктор Сади сначала на Макса, а потом на вошедшего в палату Антона.
- Спасибо… – посмотрел на того Кристиан, когда он, подойдя к кровати и проверив показания мониторов, посмотрел на него.
- Теперь хоть в космос, – улыбнулся врач в ответ.
Кристиан кивнул, обведя взглядом всех находящихся в палате, вопросительно посмотрел на Джоанну.
- А…?
- Месье Рокье… – виновник его удивления появился в дверном проеме. Леон прошел в палату и, подойдя прямо к нему, замер.
- Чем обязан такой официальщине момента? – улыбнулся Кристиан, заметив появившуюся в палате Сашу, которая вдруг подошла к Леону и остановилась за его спиной.
- Я прощу у вас… – Леон с трудом владел сейчас своим голосом, последний раз он так волновался, когда стирал с записей камер свое проникновение в палату Саши.
- Отпуск? – Оливье укоризненно покачал головой, невольно вызвав смех всех присутствующих и улыбку на лице самого Леона.
- Руки вашей дочери… – в полнейшей, звенящей тишине закончил Леон. Казалось, даже приборы, проникнувшись важностью момента, замолчали на мгновение. В воцарившейся тишине Леону казалось, что все слышат сумасшедшее биение его сердца. Саша обняла его со спины, сжав его руки своими.
- Пап… – услышал он ее дрогнувший голос у своего уха.
Пауза затянулась…
- Обзванивать ребят в этот раз буду я сам, – наконец, подняв на них глаза, улыбнулся Кристиан. А следом за ним, облегченно выдохнув, улыбнулся и Леон, Саша обхватила его за шею, прикусив губу, посмотрела на отца, губы прошептали: «Спасибо…»
- Так! – от командно-решительного голоса Жана вздрогнули все, приборы икнули, сбившись с привычного пищания. – Вообще-то ночь на дворе. Все на выход, ему надо отдыхать.
- Я посмотрю вас еще раз утром, чтобы уехать уже со спокойной душой, – доктор Сади , как вошел первым в палату, так первым ее и покинул. Следом, пожав Кристиану руку, вышли Жак, Оливье, Антон.
- Поеду на ковер к президенту. Ждет… – Максу все еще не верилось, что его демарш на Восток обойдется без последствий. – Утром приду.
- Вас, девушка, я тоже попрошу вернуться в палату. – Посмотрел на обнимающую отца Сашу Жан.
- Я прослежу… – Леон пожал протянутую Кристианом руку, обнял поднявшуюся Сашу за плечи. Кристиан с улыбкой наблюдал за ними сквозь жалюзи.
- Он будет хорошим мужем… – Джоанна наклонилась к Кристиану, коснулась губами его губ, когда он повернулся к ней.
Прежде чем закрыть глаза и уплыть в плен спокойного сна, Кристиан еще раз посмотрел на свернувшегося калачиком на диване Рона, на лежащую рядом Джоанну. Когда он коснулся губами ее губ, она во сне нащупала рукой его грудь, привычно обняла его и облегченно выдохнула.
Все хорошо…
====== Глава 24. И жизни тоненькая нить... ======
Капли дождя монотонно барабанили по стеклу. Недолго радовала Париж золотая осень. Сквозь отходняк после наркоза и с трудом отпускающий сон Кристиан слышал тихие движения, доносящиеся откуда-то издалека звуки, чувствовал запахи мокрых листьев в приоткрытое окно и свежезаваренного кофе, что проник в палату вместе с ранним посетителем.
- Посиди пока, – тихий голос Джоанны, – скоро должен проснуться. Я пока к Саше схожу.
Снова едва слышный звук закрывающейся двери. Что-то слишком тихо ведет себя гость. Неужели Макс все же получил нагоняй? Но на его месте любой из его друзей поступил бы так же. Чертов наркоз… Веки никак не хотели подчиняться его воле и открываться. Наконец, их удалось немного разлепить, ровно настолько, чтобы понять – это не Макс.
Этьен сидел на стуле возле кровати и сосредоточенно изучал свою ладонь.