- Ну, пока что я наблюдал лишь очередь желающих попрощаться… с тобой… – повернув голову к противоположной стене, несколько секунд улыбался, наслаждаясь их непониманием происходящего, потом поднялся, пройдя мимо сундука, взял лежащую на нем газету, подошел к мужчине, присел теперь уже перед ним на корточки, усмехнувшись, бросил газету первой полосой вверх. – Согласись, она прекрасна в своем горе…
Тот опустил взгляд на газету.
«Директор Управления внешней безопасности Кристиан Рокье, погибший три дня назад в результате покушения, был сегодня похоронен на кладбище Пер-Лашез рядом со своими родителями». Текст, заставивший его перестать дышать. И ее фотография. Какой-то папарацци все же умудрился ухватить ее лицо цвета земли, когда Макс сажал ее в машину.
- Мразь!!!
Звон наручников, непонятно откуда взявшиеся силы двигали им, когда он увидел это. Он умудрился все же достать его свободной рукой, схватив за горло. Но был слишком слаб, чтобы справиться с молодым, крепким мужчиной. Тот, однако, не без усилий разжал его пальцы, резко вывернул руку, заставив невольно вскрикнуть.
- Не трогай его!
Ее полный звонкого возмущения крик остался без ответа.
- Прибереги силы… – зашипел он ему в ухо, за руку резко оторвал плечи от пола, а коленом продолжая прижимать за пояс. – Они тебе совсем скоро понадобятся…
Дверь заскрипела, яркий луч света ворвался в темницу. Она невольно зажмурилась.
- Там босс звонит, тебя требует.
На пороге стоял один из их тюремщиков, она узнала его по голосу.
- Скажи, иду…
Дверь захлопнулась. Он отпустил его. Рухнув на матрас, пытался успокоить бешено колотящееся сердце.
- Так что, думаю, ты понимаешь, что никто не будет тебя искать. И никто не помешает мне получить то, к чему я шел столько лет. Ты не прост, но и я подготовился.
Он поднялся и уверенным шагом хозяина положения направился к двери.
- И все же, почему!? – крикнула она ему вслед. Он замер, уже у самой двери повернулся к ней. – Что есть такого в мире, что убило в тебе человека?!
- Пять… – он повернулся к ней, ее ошеломленный, непонимающий взгляд, посмотрел на мужчину у стены. Тот повернул на него голову, вздохнул, прикусив губы. – Вот он понял.
- Что… пять…?
- Пять миллионов евро трастового фонда.
Кристиан повернулся и посмотрел на того, кого еще не так давно считал чуть ли не сыном, и который, по сути, оказался банальным вором. Пусть и высокого полета. Ошеломленная Саша лишь открыла рот, молча смотря на стоящего у двери.
- Увидимся… – Дэймон усмехнулся и, хлопнув дверью, снова погрузил их в темноту.
====== Глава 6. Лица и маски. ======
- Сюрреализм какой-то…
Глаза уже привыкли к темноте, Саша приподнялась и села. Все происходящее могло бы показаться плохой шуткой, если бы не глаза. Глаза Дэймона. Она никогда раньше не видела у него таких глаз. Холодных, жестких, беспощадных, видящих только свою цель и не видящих препятствий к ней.
- Сколько мы здесь? – она посмотрела на отца.
- Судя по заголовку в газете, – Кристиан тоже попытался сесть, но тянущая боль в груди позволила принять лишь полулежачее положение, – я три дня, а ты, учитывая, что уехала за два дня до тех событий, все пять.
- Каких событий? – Саша чувствовала, что за эти дни ее постоянного сна там, за пределами этого подвала, произошло что-то такое, что навсегда перевернуло жизнь их всех.
Кристиан посмотрел на нее, помолчал немного и рассказал, что произошло ранним утром на дороге Венсенского леса.
- Когда мы увидели вспыхнувший след бензина, он успел его погасить, бросив на огонь кусок земли. – Кристиан прикрыл глаза, вспоминая минуту за минутой. – Потом к нему подошел кто-то, сказал, что пора уже заканчивать со мной и делать ноги. Он как-то странно посмотрел на бензиновый ручеек, потом на меня. Усмехнулся… – Саша видела, что отец, тогда очевидно не понявший до конца замысел Дэймона, сейчас складывает мозаику кусочек за кусочком, и получающаяся картинка совсем не радует его. – В следующую секунду он вдруг резко повернулся и выстрелил в своего подельника. Последнее, что я помню, как он наклонился и вырубил меня рукояткой пистолета в висок.
Кристиан вздохнул и снова посмотрел на лежащую около него газету.
- Я только не понимаю, – качая головой, произнес он, – почему они поверили, что в машине сгорел именно я. Ну, хорошо, опознать невозможно, анализ ДНК тоже бессмыслен. Но…
Вдруг он замер, Саша, затаив дыхание, наблюдала за ним.
- Черт…
- Что?
- Зуб. – Кристиан раздосадовано сплюнул на земляной пол. – В борьбе он выбил мне зуб. Очевидно, его и нашли около машины. Сверили с зубной картой. И вуа ля…
- Господи… – Саша покачала головой, – неужели он все это рассчитал? И готовил похоже не один месяц и даже год…
- Что-то он спланировал, – согласно кивнул Кристиан. – Машина и водитель были явно подставные. И лесом они повезли меня, чтобы свидетелей не было. Но взрыв явно его импровизация. Думаю, он рассчитывал, что я погибну в аварии. Тогда ты бы получила положенные по завещанию деньги, и он бы дальше преспокойно жил, потихоньку доя тебя и снабжая своих хозяев.
- Интересно, кто за ним стоит? – Саша кивнула, соглашаясь с отцом и вспоминая слова тюремщика, позвавшего Дэймона к телефону.
- Есть у меня одна мысль, – прикусив губу, вздохнул Кристиан, – и, если я прав, дело совсем хреново.
- Ну, хорошо, допустим. – Саша посмотрела на отца. – Но ты не погиб.
- И он уже был готов завершить начатое, просто пристрелив меня. – Кристиан поднял на нее глаза. – Но тут он увидел вспыхнувший бензин. Думаю, осенившая его мысль показалась ему настолько привлекательной, что он моментально переиграл свой план. Примерно с полтора месяца назад я говорил с Джоанной о трастовом фонде для детей и внуков. Пять миллионов евро, распоряжаться которыми могли только они. По миллиону на каждого плюс один резервный. На случай пополнения. Ну, и разумеется, потом фонд бы так же пополнялся с каждым новым членом нашей семьи. Я натолкнулся на него тогда в коридоре, когда мы с Джо выходили из кабинета. Но вообще не придал значения.
- А он все слышал… – Саша понемногу начала понимать происходящее.
- И уже тогда забеспокоился, – кивнул Кристиан. – Если бы я сделал это, он бы сильно пострадал финансово. Он и его хозяева. А он, похоже, обещал им солидный куш от этих денег. Ведь даже будучи отцом и законным представителем Эдварда, он бы не смог запустить руку в фонд. Деньги неприкосновенны до момента достижения совершеннолетия.
- И он полтора месяца планировал твое убийство. – Саша покачала головой. – Это не сюрреализм, это фильм ужасов какой-то…
- И главные роли в нем он написал для нас с тобой.
- Хорошо, допустим. – Саша тряхнула головой, мысли метались, словно растревоженный улей. – Но почему из Москвы не звонят и не волнуются, что я не приехала?
- Я думаю, я почти уверен, – Кристиан посмотрел на нее, – что в Москве тебя никто и не ждал. И никакого инфаркта у Людмилы Николаевны не было, что, конечно, хорошо. – Он вдруг замер, прикрыл глаза, переваривая осенившую его мысль, открыв их снова, посмотрел на Сашу. – Как ты узнала про инфаркт?
- Я помогала Одри с ужином… – Саша нахмурилась, вспоминая вечер пятидневной давности. Вдруг подняв голову на отца, ошеломленно покачала головой, прикусив губы. – Дэймон вошел на кухню и сказал, что звонил дядя Рома. И…
- Все понятно…- Кристиан грустно усмехнулся.
- Никто не звонил… – тоже поняла Саша. – Все это было частью его плана. Он подстраховался. Именно на случай, если вдруг ты не погибнешь в аварии и придется задействовать другой план, нейтрализовал меня, чтобы я потом не посеяла сомнения в твоей смерти. Он знал, что я чувствую тебя. И я бы почувствовала, что в огне погиб не ты.
- А даже мизерные сомнения Джоанны и остальных ему были не нужны. Лишь полная их уверенность, что я мертв.
Лишь какие-то детали оставались им не понятыми, но общую картину Кристиан видел уже достаточно четко. Как и понимал, что для Саши ее любящим мужем приготовлено отнюдь не только зрительское место
- Малыш… – он посмотрел на нее.
- Вот что, – она прервала его, – я знаю, что ты сейчас скажешь. И ты, и я прекрасно все понимаем. Рассчитывать нам не на кого, он все продумал. Тебя действительно никто искать не будет. Как и меня. Я же в Москве, у постели любимой бабушки… – Саша вздохнула, четкая безрадостная картина, написанная Дэймоном, вставала перед глазами. – Он сделает все, чтобы заставить тебя переписать эти пять миллионов на него. А потом… – сглотнув комок в горле, она подняла глаза на отца, по его взгляду поняв, что он тоже догадывается об их дальнейшей судьбе. – Ты и так уже мертв. А я по возвращении из Москвы, например, попаду в банальную аварию.
- И даже если я ничего так и не подпишу, безутешный вдовец унаследует как минимум четверть моих денег по нынешнему завещанию, – закончил Кристиан.
- Конечно, не все пять миллионов, но тоже… неплохо… – Саша покачала головой, подняла глаза, внимательно посмотрела на отца. – Это мы не сможем изменить. Но мы можем не дать ему заграбастать все.
- Саша…
- Я знаю. Но я смогу. В конце концов – чья я дочь? Он и будет рассчитывать, что ты пойдешь на все, лишь бы не дать ему сделать мне больно. Но прошу тебя… – она так хотела сейчас протянуть к нему руку, сжать его ладонь. – Мы должны… и мы сможем… Пообещай…
Он мог бы сейчас сказать ей и «прости», что волей-неволей втянул ее в это, и «спасибо» за ее смелость, и много других слов, ни одно из которых, правда, в полной мере не описало бы принятое ими сейчас решение. Их совместный шаг. Их общий выбор, за который им будет больно, но не стыдно.
- Обещаю.
- Самое главное, не спорить. И ни на чем не настаивать.
Жан только что вышел из комнаты Джоанны. Звонок Макса совсем не удивил его, он его даже ждал. Он знал, что после отрицания приходит опустошение. То, что Джоанна ничего не сделает рокового, он не сомневался, дети были тем якорем, что держали ее в этой жизни. Но даже зная ее характер, он не был уверен, что ее психика сама справится с таким стрессом. А потому было важно не прозевать момент, когда к ней придет четкое осознание смерти Кристиана. Сейчас вся ее сущность пока еще цеплялась за воспоминания и вещи, еще хранившие его тепло. Но пройдет немного времени, и боль нанесет свой последний удар – придет окончательное понимание того, что никогда она больше не увидит его, не услышит его голос, не почувствует его тепло. За всю свою многолетнюю практику Жан не встречал ни одного случая, чтобы люди переживали смерть близких без ущерба для психики. Начиная от легких расстройств, потери веса, бессонницы и заканчивая попытками суицида и психушкой. И в память о Кристиане он был обязан уберечь его жену от самого тяжелого исхода. Не зная характера Аделины, мог лишь пообещать Брайану любую помощь в любой момент.
- Поэтому, что бы они ни делали, что бы ни говорили, оставайтесь спокойны, – сказал Жан, обернувшись к Максу и Брайану. – Не потакайте, не соглашайтесь, но и не спорьте, не пытайтесь, так сказать, отрезвить, вернуть в реальность. Их реальность сейчас – это воспоминания о Кристиане, его вещи, фотографии.
- Все это понятно, – кивнул Макс, – но знаешь, мне стало жутковато, когда они, не замечая меня, смотрели друг на друга. И их глаза в тот момент…
Макс поежился, Брайан бросил на него обеспокоенный взгляд, вздохнул.
- Они могут уходить в себя, – продолжал Жан, – разговаривать с ним, с его вещами. Поймите, это нормально. Это помогает принять утрату. И не надо лишать их этого. Они должны пройти через это. Вырвете у них из жизни этот период – все равно он вернется. Только с еще более худшими последствиями.
- Главное, не оставлять одних.
Брайан вспомнил, как он, морской пехотинец, прошедший не одну горячую точку, сам вздрогнул, когда прибежал на зов Макса и увидел Аделину. «Он жив, понимаешь, жив…Это знак…» – твердила она ему. Твердила, пока он, приобняв за плечи, вел ее в комнату, что выделила им Джоанна. Твердила, пока, усадив на кровать, молча наливал ей в стакан воды. Она, казалось, даже не заметила, как он ей накапал туда снотворного. Твердила, пока не заснула. И даже во сне то и дело вздрагивала, из-под ресниц катились слезы. Брайан впервые видел, чтобы плакали во сне. «Он жив… жив…» И от этого шепота ему становилось жутко.
- Наоборот, – Жан обернулся на остолбеневших друзей, – им нужно сейчас одиночество. Оно им жизненно необходимо. Это их кокон, в котором они могут пережить свою боль. Просто внимательно наблюдать. Вот нарочитое спокойствие, вдруг ставшее обычным поведение должны вызвать тревогу. Тогда тут же звать меня.
Остановившись у входной двери, замер, облокотившись о стену.
- Признаюсь, я даже немного завидую им сейчас, – повернув голову к Максу и Брайану, увидел их понимающие взгляды. – Как бы мне хотелось вот так уйти хоть на время от убийственной реальности. Не вздрагивать, когда мерещится звонок второго телефона, который был только для связи с ним. Не набирать автоматически его внутренний номер, когда в азарте находишь интересную информацию. Не поднимать голову, высматривая свет в его окне…
Жан сглотнул появившийся в горле ком, махнул рукой, вздохнув, не говоря больше ни слова, похлопал стоявшего ближе к нему Макса по плечу, пожал руку Брайану.
- Как бы хотелось напиться до беспамятства, уснуть, а потом проснуться и наткнуться на его укоризненный взгляд, – захлопнув дверь, Макс постоял немного, повернулся к замершему у стены Брайану, – и услышать его «опять пили без меня» …
Одна из их любимых шуток сейчас вместо привычной усмешки тронула губы дрожью.
Вымотанное уколами тело теперь и без дополнительной стимуляции клонило в сон. Саша то и дело проваливалась в зыбкую дымку, сама себя тут же отряхивала, поворачивала голову к отцу. Она не знала, что кололи ему, но видимо, какие-то обезболивающие, потому что в последние минуты из него то и дело вырывалось что-то среднее между стоном и вздохом. Видимо, заканчивалось действие лекарства. Помня, что отец попал в аварию, она могла лишь предположить какую-то внутреннюю травму, которую Дэймон, как врач, просек, понял, потому и велел делать ему какие-то уколы строго по расписанию и в определённой дозировке. Отец нужен был ему живым, пока живым. Ему нужна была его подпись.
За дверью послышался шорох, шаги. Находившийся в полузабытьи Кристиан открыл глаза, вместе с Сашей они одновременно повернули головы к двери.
- Не сильно скучали? – Дэймон замер на пороге, потом вошел, оставив дверь открытой, на пороге тут же выросли две шкафообразные фигуры.
- Смотрю, нянек привел.
Кристиан бросил мимолетный взгляд на «шкафы» и тут же отвел его. Опыт, нутро и нехороший взгляд Дэймона подсказывали ему, что ребятки по его душу. Поняла это и Саша, вытянулась, как струна, подалась в сторону отца. Молча смотрела, как Дэймон подошел к нему, присел на корточки, внимательно посмотрел на него.
- Действие обезболивающего заканчивается, да? Пока что просто печет в груди. Неприятно, но терпимо. Но перелом двух ребер лучше лечить в несколько других условиях.
Саша вздрогнула. Он держал отца здесь с переломом ребер? Ограничиваясь уколами обезболивающего? Отец же просто молча повернул голову в его сторону.
- Давай в знак наших многолетних родственных отношений я дам тебе шанс, – улыбнулся Дэймон. – Твоя подпись, совсем другие условия, вра…
- Ты еще скажи, что отпустишь нас… – усмехнувшись, прервал его Кристиан, по его лицу Саша поняла, какой болью в груди отозвалась сейчас для него эта невинная мимика.
- Люблю сказки, – подперев голову руками, Дэймон оперся о стену рядом с Кристианом, – но, пожалуй, расскажешь мне позже. С удовольствие послушаю. А пока я хотел бы услышать от тебя кое-что другое. Всего одно слово.
Кристиан повернул к нему голову, краем глаза поймав движение головы Саши, ее отрицательное «нет».
- Иди к черту.
- Три слова. И все неправильные. Я бы мог на первый раз ограничиться воспитательной беседой, – при этих словах Дэймон поднялся, а два сопровождавших его «шкафа» подошли к Кристиану, – но завтра приезжает босс. Не люблю огорчать уважаемых людей отсутствием результата.