ТАКИЕ УЗНИКИ целиком и полностью принимали бы за истину тени проносимых мимо предметов… Понаблюдай же ИХ ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ ОКОВ НЕРАЗУМИЯ и исцеление от него…
КОГДА С КОГО-НИБУДЬ ИЗ НИХ СНИМУТ ОКОВЫ, заставят его вдруг встать, повернуть шею, пройтись, взглянуть вверх – в сторону света, ему будет мучительно выполнять всё это, он не в силах будет смотреть при ярком сиянии на вещи, тень от которых он видел раньше…
Если же кто-то станет насильно тащить его (узника – Авт.) по крутизне вверх, в гору и не отпустит, ПОКА НЕ ИЗВЛЕЧЕТ ЕГО НА СОЛНЕЧНЫЙ СВЕТ, разве он не будет страдать и не возмутится таким насилием? А КОГДА БЫ ОН ВЫШЕЛ НА СВЕТ, глаза его настолько были бы поражены сиянием, что он не мог бы разглядеть ни одного предмета из тех, о подлинности которых ему теперь говорят…
А КТО ПРИНЯЛСЯ БЫ ОСВОБОЖДАТЬ УЗНИКОВ, ЧТОБЫ ПОВЕСТИ ИХ ВВЫСЬ, ТОГО РАЗВЕ ОНИ НЕ УБИЛИ БЫ, ПОПАДИСЬ ОН ИМ В РУКИ?
– Непременно убили бы…
– Область, охватываемая зрением, ПОДОБНА ТЮРЕМНОМУ ЖИЛИЩУ, а свет от огня уподобляется в ней мощи Солнца» [657:2], с. 321–323.
Итак, перед нами – откровенное описание плачевного состояния народов, заключенных в темницу-пещеру безжалостными властителями. Наверху, при свете Солнца, ходят свободные люди-ордынцы, тени которых мелькают по стенам пещеры. Узники закованы С МАЛЫХ ЛЕТ так, что не могут даже повернуть головы. Они настолько отвыкли от солнечного света, что даже если кого-то из них вывести наружу, он будет страдать. А тех, кто примется освобождать заключенных, могут убить.
Так реформаторы XVI–XVII веков пытались воспитать население Европы, фактически призывая к мятежу, к уничтожению власти Ордынской Империи.
Не только «античный» Платон рисовал жуткий образ тюрьмы народов. Вот что сообщают комментаторы. «Намек на этот символ есть в «Прикованном Прометее» Эсхила, где описывается БЕЗРАДОСТНАЯ ЖИЗНЬ ЖАЛКИХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ СУЩЕСТВ, которые наподобие «проворных муравьев» обитают в «ГЛУБИНАХ БЕССОЛНЕЧНЫХ ПЕЩЕР» и, «глядя, не видят», «слушая, не слышат», а жизнь их подобна «образам сновидений»… Видимо, символ пещеры был знаком и пифагорейцам… а также Эмпедоклу… «Пришли мы в эту закрытую пещеру»… Ферекид Сирский в своих символах «углублений», «ям», «пещер» и «ворот» намекает на «рождение и умирание души»» [657:2], с. 635.
Мы видим ту же символику, те же лозунги, тот же призыв к «освобождению от оков», дабы изменить к лучшему безрадостную жизнь жалких живых существ. Так что в эпоху XVI–XVII веков звучал слаженный нарастающий хор реформаторов-диссидентов, звавших западных европейцев на борьбу с угнетателями-ордынцами. Звали довольно откровенно, лишь слегка маскируя провокационные призывы философскими одеждами.
В эпоху Реформации вся эта революционная пропаганда была понятна большинству, или, во всяком случае, многим. Но потом, когда мятеж успешно завершился расколом Империи, призывы утопистов, сыгравшие свою разрушительную роль, объявили чисто философскими изысканиями. Дескать, никакой конкретики, никаких инструкций к восстанию не было. А были просто абстрактные рассуждения о лучшей жизни. Из мрака грязных пещер, мол, к сиянию чистых горных вершин. Заявили, будто в греческой философской традиции платоновская пещера – это «символ духовной ослепленности» [657:2], с. 635. Ничего более. После этого историки и философы XVIII–XXI веков стали пристально и неторопливо изучать ослепленность духа и ее многочисленные причины. Открылось большое поле для неторопливой научной деятельности, для диссертаций, конференций, книг.
На рис. 7 показана известная фреска работы Рафаэля в станце дела Сеньятура Ватиканского дворца, под названием «Афинская школа». Считается, что две фигуры в центре, рис. 8, изображают Платона (слева) с текстом его диалога «Тимей» в руке (название Тимей изображено на книге), и Аристотеля (справа). Фреска создана якобы в 1508–1511 годах. Однако, как мы показали ранее, Рафаэль, как и многие другие живописцы и скульпторы якобы XVI века, творили, скорее всего, примерно 100 или 150 годами позже, то есть в эпоху XVII века, ввиду обнаруженного нами 100–150-летнего сдвига в хронологии. Следовательно и это знаменитое изображение «Афинская школа» датируется, по крайней мере, на сто лет БЛИЖЕ к нашему времени.
Рис. 8. Считается, что в центре фрески Рафаэль изобразил Платона слева и Аристотеля справа. Скорее всего, Рафаэль творил в эпоху XVII века. Взято из Википедии.
4. По Платону, Царство не должно управляться обожествленным царем, или же власть которого – от Бога, или же получена по наследству от царского рода. Напротив, править должны демократически выбранные народом цари-философы
Вопрос о том, кто должен управлять государством, является для Платона одним из центральных. Как мы теперь понимаем, Платон и другие утописты творили в эпоху Великой Империи XVI–XVII веков, когда власть была в руках единодержавного царя-хана-императора. Он был один на вершине Царства. Его власть считалась непререкаемой и божественной. Он получал ее либо по наследству, внутри царского рода, либо свергая предыдущего царя, но сам тоже должен был быть из рода царей. Изначально, цари-ханы Ордынской Империи XIII–XIV веков, известные нам сегодня также как императоры античной Римской Империи, считали себя равными богам и требовали соответствующего религиозного поклонения. В рамках царского христианства, царившего в то время, императоры-ханы считали себя даже «божественно равными» Андронику-Христу.
Оппозиционное апостольское христианство, получившее государственную поддержку в конце XIV века в результате победы в Куликовской битве, оспаривало притязания императоров на личное обожествление. Однако считало, что царь-хан все-таки получает свою власть от Бога. Хотя при этом сам царь божеством вовсе не является. В этом смысле царская власть и при апостольском христианстве XIV–XVII веков тоже рассматривалась как божественная по своей природе, а потому непререкаемая. Такая точка зрения в значительной степени сохранялась среди населения Российской Империи вплоть до XIX века.
Но столь уважительное отношение людей к хану-императору категорически не устраивало реформаторов XVI–XVII веков. Борясь с Империей, они стремились в первую очередь разрушить божественный стержень царской власти. Начали внушать населению мысль, что поскольку эта власть, дескать, – не божественная, происходит не от Бога, то ее вполне можно и нужно разрушить, заменить на совсем другой механизм. Именно такую точку зрения активно пропагандирует Платон и его коллеги. Что же они предлагали?
Они заявили, что правитель не должен получать власть по наследству. Он не должен принадлежать к царственному роду. Его власть не может считаться божественной. Следовательно, она не является непререкаемой. Общество должно само выбирать себе правителя из массы народа. Стремясь подобрать как можно более хорошего кандидата. Царя, дескать, надо избирать из философов.
Отметим, что сегодня идея «демократического отбора» так или иначе принята во многих государствах. В наше время правителей избирают как бы демократически. Дескать, народным голосованием. Все привыкли к такой схеме и считают ее естественной. Но раньше было совсем не так. Ведь был момент, когда такая идея зазвучала ВПЕРВЫЕ. Это и была реформаторская эпоха XVI–XVII веков. Она разрушила божественные основы имперской власти, заменив ее на лукавый «демократический», то есть «народный выбор».
Конкретно, Платон предлагает следующее. «Кто из этих наших граждан должен начальствовать, а кто – быть под началом? … Ясно, что начальствовать должны те, кто постарше, а быть под началом те, кто помоложе… И притом НАЧАЛЬСТВОВАТЬ ДОЛЖНЫ САМЫЕ ЛУЧШИЕ… Надо, стало быть, устроить для них испытание… Кто прошел это испытание и во всех возрастах – детском, юношеском и зрелом – выказал себя человеком цельным, ТОГО И НАДО СТАВИТЬ ПРАВИТЕЛЕМ И СТРАЖЕМ ГОСУДАРСТВА, ему воздавать почести и при жизни, и после смерти, удостоив его почетных похорон и особо увековечив о нем память. А кто не таков, тех надо отвергнуть. Вот каков должен быть, Главкон, отбор правителей и стражей…
Пока в государствах не будут ЦАРСТВОВАТЬ ФИЛОСОФЫ, либо так называемые нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно ФИЛОСОФСТВОВАТЬ… государствам не избавиться от зол» [657:2], с. 199, 201, 275.
Таким образом, прежние основы божественной наследственной власти в Ордынской Империи отвергаются и заменяются на довольно размытые «демократические выборы». Механизм «отбора царя» Платон не уточняет, поступая довольно грамотно с реформаторской точки зрения. Предоставлялся простор демагогическим рассуждениям. То ли это должно быть «народное голосование». То ли отбирать хорошего царя-философа будет какой-то «комитет достойных граждан». Который тоже кто-то и как-то должен назначать или избирать. То ли еще как-то. В общем, стало очень удобно под каждый отдельный случай подводить ту или иную демагогию. Особенно грамотно было сформулировано требование, чтобы будущий царь был обязательно «хорошим философом». Некоей экзаменационной комиссии предоставлялось решать – хорошо или плохо философствует претендент на царский престол.
В заключение Платон восторженно говорит: «Помнишь, каких правителей мы отобрали, когда раньше говорили об их выборе… Нужно… отдавать предпочтение самым надежным, мужественным и по возможности самым благообразным; но кроме того, надо отыскивать не только людей благородных и строгого нрава, но и обладающих также свойствами, подходящими для такого воспитания», с. 347.
Конечно, замечательно, если царь будет обладать перечисленными положительными качествами. Вопрос лишь в том – как найти такого, и кто будет принимать окончательное решение при «назначении хорошего царя». Так что главное для Платона и утопистов было – РАЗРУШИТЬ прежний обычай родового божественного престолонаследия, царившего в Империи. Именно с этой целью реформаторы предлагали и внедряли новые правила. Надо полагать, прекрасно понимая всю их расплывчатость и демагогичность. В конце концов, в результате мятежа XVII века, авторитет царского рода и божественное благословение власти удалось разрушить и заменить на власть денег или власть грубой силы.
5. По Платону, царь не должен быть один. Идеальным государством должны одновременно править несколько царей, например, десять. Это был еще один довод в пользу разрушения Ордынской Империи
Во главе Ордынской Империи всегда был ОДИН царь-хан-император-фараон. Платон категорически против современного ему единодержавия XVI–XVII веков. В своем диалоге «Критий» он приводит в пример замечательное древнее Царство под названием «Атлантида», где у власти одновременно находилось ДЕСЯТЬ царей. При этом подчеркивается, что они не должны конкурировать и свергать друг друга. Напротив, должны работать единой командой. Вот что говорит Платон. «Существовало множество особых законоположений о правах каждого из царей, но важнее всего было следующее: НИ ОДИН ИЗ НИХ НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ ПОДЫМАТЬ ОРУЖИЯ ПРОТИВ ДРУГОГО, НО ВСЕ ОБЯЗАНЫ БЫЛИ ПРИЙТИ НА ПОМОЩЬ, если бы кто-нибудь вознамерился свергнуть в одном из государств царский род… Притом нельзя было казнить смертью никого из царских родичей» [657:2], с. 559.
Тем самым, Платон и утописты призывали к полной смене самой сути и духа Великой Империи – к отстранению от власти ордынского самодержца и передачи власти в руки некоего размытого «совета десяти».
6. В Ордынской Империи XIV–XVII веков действовал церковный брак, мужчины и женщины образовывали семьи, и заботились о своих детях. В противовес этому, Платон и утописты предлагают ввести общность жен и детей, дабы разрушить идею семьи и нанести удар по Империи
В книге «Как было на самом деле. Бог войны», гл. 1:14–17, мы подробно исследовали историю семейных отношений в Ордынской Империи, начиная с момента ее возникновения. Напомним, что, согласно Новой Хронологии, в Империи второй половины XIV века, в эпоху принятия апостольского христианства (пришедшего на смену прежнему побежденному царскому христианству) вводятся новые правила брака. Отныне женщинам было предписано выходить замуж и воздерживаться от прочих половых связей (раньше было не так). То есть были заложены основы привычного нам христианского брака в Империи. При этом, основой общества становится семья, состоящая из мужа и жены, а дети воспитываются родителями внутри семьи. Такая практика укрепилась в Ордынской Империи почти на всей ее огромной территории, а после раскола сохранилась в общем-то до сих пор на Руси и во многих странах, входивших когда-то в единую Империю. Ясно, что такие правила сыграли большую роль в цементировании общества и Империи, придавали значительную устойчивость. Во всяком случае, так было в эпоху XV–XVII веков.
Из нашего анализа истории утопизма теперь становится ясно, что Платон и утописты, в целях борьбы с Ордынской Империей, должны были нанести УДАР ПО СЕМЕЙНЫМ УСТОЯМ, разрушить саму идею семьи и брака, дабы породить хаос и смуту в Царстве. Именно это и происходит!
Мы цитируем. «В учении Платона о государстве ПОСТУЛАТ ОБЩНОСТИ ЖЕН И ДЕТЕЙ ИГРАЕТ ЧРЕЗВЫЧАЙНО ВАЖНУЮ РОЛЬ… Общность жен и детей в классе стражей государства завершает то, что было начато ОБЩНОСТЬЮ ИМУЩЕСТВ… Всякая разность чувств в гражданах разрушает единство государства… ОБЩНОСТЬ ДОСТОЯНИЯ, отсутствие личной собственности, невозможность ее возникновения, сохранения и приумножения делают невозможным и возникновение судебных имущественных споров и тяжб, а также взаимных обвинений, в то время как в существующем греческом государстве все раздоры порождаются обычно спорами из-за имущества, из-за детей и родственников…
В военном лагере, каким оказывается образцовое государство Платона, возможна не семья в прежнем смысле, но лишь скоропреходящее соединение мужчины с женщиной для рождения детей… В государстве Платона браки эти втайне от самих брачующихся подготавливаются и направляются правителями государства, которые стремятся сочетать ЛУЧШИХ С ЛУЧШИМИ, А ХУДШИХ С ХУДШИМИ. Как только женщины рожают детей, младенцев отбирают у матерей и передают на усмотрение правителям, которые лучших из новорожденных направляют к кормилицам, а худших – дефективных – обрекают на гибель в тайном месте… По прошествии некоторого времени молодые матери допускаются к кормлению младенцев, но в это время они уже не знают, какие именно дети рождены ими, а какие – другими женщинами. Все стражи-мужчины считаются отцами всех детей, а все женщины-стражи – ОБЩИМИ ЖЕНАМИ ВСЕХ СТРАЖЕЙ-МУЖЧИН» [657:2], с. 603.
Платон придавал огромное значение общности жен и детей, то есть механизму разрушения ордынской семьи как прочной ячейки общества. Он снова и снова возвращается к этой теме: «Или ты думаешь, мы забыли, как ты сказал мимоходом насчет жен и детей, что у друзей все будет общим… Мы давно уже ожидаем, что ты упомянешь о деторождении – о том, как будут рождать детей, а родив, воспитывать – и вообще об этой, как ты говоришь, ОБЩНОСТИ ДЕТЕЙ И ЖЕН. Правильно ли это происходит или нет – имеет, считаем мы, ОГРОМНОЕ, ДАЖЕ РЕШАЮЩЕЕ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО УСТРОЙСТВА», с. 243–244.
И далее, тема общности жен поднимается вновь: «ВСЕ ЖЕНЫ ЭТИХ МУЖЕЙ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ОБЩИМИ, А ОТДЕЛЬНО ПУСТЬ НИ ОДНА НИ С КЕМ НЕ СОЖИТЕЛЬСТВУЕТ. И ДЕТИ ТОЖЕ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ОБЩИМИ, И ПУСТЬ ОТЕЦ НЕ ЗНАЕТ, КАКОЙ РЕБЕНОК ЕГО, А РЕБЕНОК – КТО ЕГО ОТЕЦ», с. 254.
И далее снова: «Из того, в чем мы были согласны, вытекает, что лучшие мужчины должны большей частью соединяться с лучшими женщинами, а худшие, напротив, с самыми худшими и что потомство лучших мужчин и женщин следует воспитывать, а потомство худших – нет, раз наше небольшое стадо должно быть самым отборным. Но как это делается, никто не должен знать, кроме самих правителей, чтобы не вносить ни малейшего разлада в отряд стражей…
Женщина пусть РОЖАЕТ ГОСУДАРСТВУ начиная с двадцати лет и до сорока, а мужчина – после того, как у него пройдет наилучшее время для бега: начиная с этих пор ПУСТЬ ПРОИЗВОДИТ ОН ГОСУДАРСТВУ ПОТОМСТВО вплоть до пятидесяти пяти лет», с. 257–258.