- Зевс, если бы ты мог спасти человечество, дав клятву некоему гипотетическому злу однажды вернуть ему услугу, чтобы ты сделал?
- Я бы дал клятву, - Зевс ответил, ни минуты не колеблясь.
- Но Зевс! Ты ведь не знаешь, о какой услуге он попросит в будущем?
- Мальчик, мой! Я знаю, две вещи, что твой вопрос не гипотетический и то, что человечество – спасти не в моих силах. Гипотетической сейчас является только услуга, о которой тебя попросят. Но! И тогда у тебя будет выбор – выполнить клятву или умереть. Если бы сейчас у тебя был выбор обменять твою жизнь на спасение человечества, что бы ты выбрал?
- Я бы умер…
- Тогда я не понимаю в чем твой вопрос, - усмехнулся Зевс.
И Ганимед со всех ног устремился в созвездие Большого Пса, на планету Лелап, где он подвергся множественным унижениям, прежде чем Керт согласился спасти человечество в обмен на будущую услугу.
- Теперь ты понимаешь, почему ты обречен мне всегда проигрывать? И почему – я буду всегда выигрывать?
- Я знаю, что ты чудовище. И то, что ты ни цербера не понимаешь в великодушии…
Ганимед очнулся от воспоминания как от кошмара. Нет, он боялся Керта, не потому, что боялся смерти. По большому счету, если бы Керт отобрал у него сейчас жизнь, он был бы даже благодарен ему. Ганимед усмехнулся, он ведь не жил, он служил. Не служить он не мог, но знал, что если исчезнет – ему найдут замену. «А я в душе – очень скромный человек, оказывается» - усмехнулся Ганимед. Ганимед понимал, что Керту не нужна была услуга, Керту нужно было осознание, что он может уничтожить Ганимеда в любой момент. Если для Ганимеда – наполнением его жизни была служба человечеству и Зевсу, то для Керта – наполнением жизни было осознание, что Ганимед жив, пока он Керт ему позволяет.
Сейчас, когда он понял, что Керт, вероятней всего, стоит за организацией заговора и за ритуалами, многое становилось на свои места, далеко не все, но многое. Только Керту – с его извращенным пониманием великодушия, могла придти в голову идея – магически консервировать девушек. «Возможно, здесь что-то еще, но с Кертом никогда не знаешь, насколько безумен он есть» - мрачно думал Ганимед. Но Керт – не был кровожадным или импульсивным, наоборот он был хладнокровным и расчетливым. Их – двое – сказала Геката. Древняя богиня распознала бы ипостаси, но она сказала их – двое. Второй – тоже некто могущественный, иначе не посмел бы выйти из под контроля Полузмея. «Кто же второй?» - ломал голову Ганимед. Он понимал, что на этот вопрос необходимо ответить до встречи с Кертом. Второй – однозначно демон. Он - древний, могущественный, кровожадный и импульсивный. Но все демоны Эреба и Мглы – именно такие. Ганимед понимал, что с Кертом у него только один шанс – получить хоть какую-то реакцию – продемонстрировать, что он все знает. Но если Ганимед не назовет имя его сообщника – Керт не впечатлится.
Демон потерял контроль, поэтому даже если он подчищал за собой – он вряд ли сделал это качественно. У Ганимеда было «хорошее» предчувствие на этот счет. Медея что-то найдет. Не может не найти. Завтра они будут более четко понимать с каким демоном они имеют дело. И тут Ганимеда осенило. «Природные катаклизмы устраивал демон. Керт не способен управлять стихиями. Князья Эреба - не способны управлять Водой. Это - один из князей Мглы. Завтра с самого утра займусь изучением родословной князей Мглы. Нам нужен кто-то обделенный. Младший сын или отпрыск, лишенный наследства. Если мы оживим Изабелл – она сможет нам дать зацепки, но информация, которой обладает Астрей – она более ценная». Ганимед предполагал, что муж Эос нашел общий язык с Кертом на почве ненависти к нему, но не собирался участвовать в заговоре до конца. Однако в глазах Вселенского закона, он – преступник. И означает это, что говорить он не захочет ни с ним, ни с кем-либо другим. Астрей никогда не сознается, что имел хоть какое-то отношение к заговору. «Но мы можем придавить его уликами», - наконец-то проваливаясь в сон, подумал Ганимед и даже знал какими.
[1]Гестия — богиня, покровительница семейного очага и жертвенного огня в Древней Греции. В Древнем Риме ей соответствует Веста. Жрицы-хранительницы считались священными особами. Им всегда верили на слово, не требуя клятвенных подтверждений. В город они выходили, сопровождаемые почетным эскортом из ликторов. Если им по пути встречался преступник – жрица могла даровать ему жизнь или свободу. Где бы жрицы ни появлялись, им всегда отводили самые почетные места. Человека, оскорбившего жрицу, забивали розгами до смерти.
[2] Ехи́дна— в древнегреческой мифологии исполинская полуженщина-полузмея (дракайна).
Глава 10
Глава 10
Как только они въехали во двор дома Изабелл Лайтнинг, Ганимед почувствовал накатившую на него волну отвращения смешанного с недоверием и… ужасом и разочарованием и отчаянием.
- Ора, что за …? – он так и застыл в недоумении. Пандоры не было на заднем сидении.
- Я здесь, - подала тихий голос Пандора.
- Что ты делаешь на полу машины? – В его голосе можно было четко прочитать, что из всех ее выходок – эта по своей глупости занимала пока первое место.
- Ты же знаешь, что у меня фотографическая память? И я не могу обознаться, я не могу, даже если бы очень захотела бы?
- Теперь знаю, наверное…, - она озадачивала его все больше и больше…. Он даже заподозрил, а не повредила ли она голову при переходе. В теории это не возможно – она богиня, но на практике…, то, что он сейчас видел – на практике выглядело как очень тревожный знак.
- Ора, - очень осторожно как маленькую девочку позвал он, - что ты там конкретно делаешь?
- Прячусь…, - он чувствовал, что она очень расстроена и разочарована и она чего-то боится.
- Тебе что-то привиделось? – осенило его. Ора, но это было только видение, сейчас ничего страшного не происходит.
- Он там? – она показала в сторону дома
- Кто там?
- Один мой старый знакомый, но он не совсем знакомый, он скорее просто поклонник, ну и в смысле не старый, а из Греции…
- И ты от него здесь прячешься…? Ора, почему ты прячешься от него? Что он может тебе сделать?
- Он хочет на мне жениться… - и она заплакала. Ганимед понял, что вообще ничего не понял. Но она была в ужасе…, и он мало что знал о ее жизни в Греции. Честно говоря, он ничего не знал о ее той жизни.
- Эф, ты иди к Медее, скажи ей, что мы скоро…, по крайней мере, я надеюсь, что мы скоро…, - показывая глазами на Пандору, - будем.
- Как скажешь, шеф! – нехотя отрапортовал Эфалид и покинул машину.
- Ора, Ора, пожалуйста, не плачь, - нахмурившись попросил ее Ганимед, - постарайся объяснить…, чтобы я понял в чем проблема…, я в курсе, что жрицы Гестии предпочитали оставаться свободными даже после окончания службы. Оно и понятно, после замужества все их состояние, и они сами становились собственностью мужа, и теряли все привилегии. В общем, я понимаю, почему ты не стремилась замуж, но … это все равно не повод устраивать такую истерику…
- Ты не понимаешь…, он…, он… он не понимает слова нет, - хлюпая носом, объяснила Пандора.
- Все равно не вижу проблемы, - уверенно заявил Ганимед. – Ты же не кто-нибудь, ты – богиня! Не понимаю твоего страха перед смертным.
- Он не смертный, - и она заплакала новым заходом.
- И что? Ты дочь Зевса, ты под моей охраной, - Ганимед почувствовал, что закипает, ее глупость, ее непонимание абсурдности ситуации злили его. Но он все же нашел в себе силы и выслушал ее ответ.
- Им, Керту закон не писан…, он могущественен и беспринципен. Я пыталась ему противостоять, но он способен парализовать одним только взглядом…
- К-кто? – кровь застыла в жилах Ганимеда.
- Керт. Ты знаешь его? Ты… знаешь… его..! И ты меня понимаешь теперь, - «ну, вот и здравствуй третья волна рыданий…» - безрадостно и раздраженно подумал Ганимед. «Сейчас, я должен ее как-то успокоить, но как?»
- Это для тебя все было три дня назад, а для него прошло три тысячи лет. Неужели ты думаешь, что он все еще помнит о своей и к тебе? Я думаю, что он уже и имя твое забыл! – ляпнул Ганимед первое, что пришло ему в голову. Но он не верил ни одному своему слову. Керт никогда не забывает тех, кто его унизил. А отказ Пандоры выйти за него замуж, он, к мойрам не ходи, расценил как унижение!
- Ты и сам не веришь в то, что говоришь! – Пандора уже перестала рыдать. – Что будем делать? Ты можешь наложить на меня иллюзию, чтобы он меня не узнал?
- Думаю да. Слава богам! Медея наложила на тебя щиты, поэтому он тебя не почувствует. По крайней мере, мы выиграем время. Я правильно понимаю, что ты видишь не только сквозь мою иллюзию, но и сквозь его. Я прав?
- Да. Я вижу его чешуйчатой, пресмыкающейся и холоднокровной тварью, какой он и является по существу. Ты еще вчера понял, что он наш убийца-ритуальщик, так ведь?
- Да. Я почувствовал его присутствие знакомой ненависти. Ни одно существо во вселенной ненавидит меня с такой испепеляющей страстью. При этом с каждой своей неудачей он ненавидит меня еще сильнее. Он приходил вслед за демоном подчищать следы, но злился не на демона, а на меня.
- Ты тоже отказался выйти за него замуж? – Пандора попыталась глупой шуткой разредить обстановку…
- Что-то вроде того, - усмехнулся Ганимед, - он считает, что на моем месте должен быть он. Что моя судьба предназначалась ему, а я ее каким-то образом украл. Так что ты теперь в еще большей опасности, чем была. Похитить тебя – это теперь для него не просто дело «удовлетворить хочу, и продемонстрировать могу», но и дело чести. Я был не прав, не Астрей выбрал в качестве девятой жертвы – Эллину, а Керт. Астрей лишь помог ему перенести ее воздушным порталом из Греции в Канаду. Керт вероятно придумал какую-то душещипательную сказочку для него. Но когда Астрей узнал о смерти Эллины – он принял решение начать нам помогать, поэтому он и вмешался в силу бури, которая должна была быть не восемь баллов, а все двенадцать[1].
- Ты думаешь, он знает, что я уже здесь?
- Знает. – кивнул Ганимед. – Сейчас наложу на тебя иллюзию и пойдем. Пока побудешь сержантом Алисией Стюарт, она вчера здесь была вместе с инспектором Сторном. У Керта это не вызовет подозрений. Да и вообще ни у кого не вызовет. Инспектор здесь быть не собирался сегодня с утра, так что надеюсь дополнительных проблем не возникнет. Эфа с Медеей я сейчас предупрежу. - Он по очереди набрал Медею и Эфалида и предупредил, что на Оре будет иллюзия Алисии Стюарт и что необходимость этого объяснит потом. Будешь идти мимо, сделай вид, что задумалась, постарайся не встречаться с ним глазами. Алисия Стюарт не должна его заинтересовать – смертная, серая мышка, определенно не в его вкусе. Все готово. Пошли.
- Тебе показать его? – спросила Пандора, когда они вышли из машины.
- Нет необходимости. Я узнаю его по глазам, какая бы у него не была иллюзия. А если не узнаю по глазам, то его выдаст волна ненависти, он не сможет остаться «равнодушным» ко мне, - мрачно усмехнулся Ганимед.
- Они вошли в дом. Ганимед заметил Медею и Эфалида, но Керта нигде не было.
- Медея, доброе утро, если оно, конечно, для нас доброе, - поздоровался Ганимед.
- Оно доброе, - заговорщиски сообщила Медея, - но давай обсудим это позже. Во дворе тебя дожидается жених Изабелл. Говорит, что сегодня прибыл из Лондона. Хочет все знать. Очень любопытный.
- Я не заметил его во дворе, - озадачился Ганимед, - хорошо пойду, поищу его. И когда найду, постараюсь спровадить.
- Он вышел из дома и прошел по тропинке, ведущей к заднему двору. Сначала он увидел бассейн, затем беседку и в беседке он увидел высокого мужчину, общающегося по телефону. Разговор явно был важный и неприятный, потому что мужчина нервно расхаживал по беседке.
- Давно не виделись, Керт! – Ганимед решил взять «быка за рога». Он не видел смысла изображать, что он не узнал Керта. А вот выиграть одно очко, указав, что он легко его узнал, а значит иллюзия Керта далека от совершенства – могло оказаться полезным. Керт очень не любит, когда указывают на его несовершенство. На самом деле, иллюзия была безупречной, и если бы не Пандора, Ганимед вполне мог его не узнать. «Волна такой знакомой ненависти», - Ганимед про себя усмехнулся.
- С кем имею честь? – холодно отозвался Керт. Это дешево даже для тебя, Керт! – с насмешкой ответил ему Ганимед.
- Что ты здесь делаешь? Пришел доубираться за своим сообщником?
- Думаешь, если ты узнал меня – это дает тебе какое-то преимущество? Как был никчемным, так и остался. Преимущество бы у тебя было, если бы ты сделал вид, что не узнал меня…, - менторским тоном просветил Ганимеда Керт.
- Что ты здесь делаешь? – повторил свой вопрос Ганимед.
- Ты мне должен услугу…
- Я помню, но… никаких услуг
- Ты поклялся на своей жизни.
- Хорошо, озвучивай услугу, я подумаю…
- Не сегодня…
- Хорошо. А что тебе нужно сегодня?
- Как много ты знаешь?
- Я знаю достаточно для того, чтобы заключить тебя в Тартар и достаточно, чтобы предпочесть этого не делать пока…, Ганимед шел ва-банк.
- Я привлек все твое внимание…. Это хорошо. Твоя Эллина, кстати, оказалась поразительно похожей на мою невесту.
- У тебя есть невеста? – насмешливо спросил Ганимед. Когда свадьба?
- Ты же видишь, что я сейчас немного занят. Закончу с делами, и будет свадьба.
- Керт, ты так и не ответил на мой вопрос, что ты здесь делаешь. Итак, что ты здесь делаешь?
- Ты помнишь болезнь, которой я поразил Землян две тысячи лет назад?
- Ты планируешь снова запустить эпидемию холеры?
- Я могу изобрести что-то новое, не менее смертельное.
- Не думаю. Я много думал о том, почему Офион тогда не разрешил тебе меня убить. И понял, что в этом был виноват твой эксперимент с холерой. Ты тогда в своей ненависти ко мне перешел черту. Ты планировал, прежде чем окончательно уничтожить меня – показать мне, что ты сделал с Землей и сообщить, что это я тому виной. Возможно, что-то еще, к счастью, мне никогда не охватить масштаб твоего безумства. Но Офион, даже изгнанный и обиженный, никогда бы не позволил уничтожить все разумные сущности на планете. Он был творцом всего сущего, прежде всего, а лишь затем свергнутым королем Титанов. Ведь это он на пару с Эвриномой[2] создал все первичное сущее. Не понимаю! Как ты с твоим гениальным умом, и не просчитал его реакцию?!
- Не понимаю о чем ты… - голос Керта звучал глухо, безразлично и с высокомерной насмешкой. Если бы на его месте был кто-то другой, Ганимед бы восхитился его умением настолько контролировать собственные эмоции.
- Я о том, что Офион запретил тебе убивать меня не из каприза или по причине моей красоты и совершенства, - Ганимед не смог отказать себе в удовольствии лишний раз напомнить Керту какое впечатление он произвел на Офиона. Офион тогда сказал, что ему жаль будет уничтожить «такое красивое и совершенное разумное создание». - А как наказание тебе – за попытку уничтожить смертных на Земле из ненависти ко мне. Это был урок тебе. Но ты не понял. Ты отравил воду, гибли не только люди, гибли животные, гибли растения. Обезумевшие люди не понимали в чем источник инфекции – и сжигали селение за селением. Думаю, что если бы ты родился сыном царя, ты бы понял, что испытывал Офион, видя все это, но ты родился сыном конюха…
- У тебя закончились аргументы, и ты перешел на оскорбления? – гнусно и победно усмехнулся Керт.
- Нет. Констатирую факт. Если бы ты родился сыном царя – ты бы знал, что царю нужны подданные. Да, есть такие цари, которые всегда готовы пожертвовать частью своих подданных, но никогда всеми сразу, и просто в угоду своему капризу. Сын конюха об этом знать не мог. Так что никакого оскорбления, просто констатация факта, сам видишь. Так что ты здесь делаешь? Если все, что ты хотел – это увидеть меня и пообщаться, то обращаю твое внимание, что это уже случилось. Так что получается, тебе больше нечего здесь делать.
У Керка зазвонил телефон. Взглянув на дисплей, он признал:
- Ты прав, мне больше нечего здесь делать. До встречи, мой старый друг, до встречи. Керт зашагал прочь уверенным, быстрым шагом.
Ганимед выдохнул с облегчением и пошел вслед за Кертом, ему было важно убедиться, что он действительно уедет. Керт не разочаровал его ожидания – сел в Порше Кайман и уехал.