Все сигнальные тряпочки на кустах я перевязал так, чтобы они были хорошо видны с той и с другой стороны. Не ровен час, придётся снова воспользоваться ими.
Переобувшись в полуботинки, ожидавшие меня у стенки амбара, я снял с шеи ключ и вставил его в замочную скважину. Два оборота и я открыл дверь. Тишина. Я снова закрыл дверь и спрятал ключ в потайное место. На выходе из амбара я услышал возню и крик чекиста Гудымы:
- Беги, Василич, беги, я их тут задержу.
Гудыма лежал со своим именным от товарища Дзержинского маузером и в кого-то целился. А рядом валялся деревянный футляр от него в виде чурбачка от апостола Петра.
- Стой, Гудыма, не стреляй, - крикнул я, - некуда нам бежать, это наша родина, пусть они с нашей родины бегут, нам здесь ещё жить и страну нашу поднимать из ямы, в которую её столкнули хозяева этой жизни. Становись рядом со мной. У нас нормальных людей больше, чем подлецов, и они нас поддержат.
Гудыма встал и подошёл ко мне. Мы с ним закурили, а со всех сторон к нам приближались вооружённые автоматами люди в иссиня-чёрной форме. Словно черная туча надвигалась на когда-то цветущие поля, чтобы с корнем вырвать всё, что было посажено нашими предками, сорвать недозревшие плоды и сожрать их, совершенно не беспокоясь о том, что будет завтра. А завтра будет новый день, и он разгонит эти тучи. По улицам пойдут жизнерадостные люди, не боящиеся того, что их схватят и посадят в тюрьму только за то, что они захотели что-то сделать и высказать свое "фэ" тем кадровым ошибкам, которые привели к власти людей, заботящихся только о собственном благополучии.
- Кстати, как там с заказом от Гуни? - спросил я Гудыму.
- С заказом всё хорошо, сами откинулись, сердце не вынесло ожиданий, - сказал старый чекист. - Я им на могилку букетик отнёс, а в букет положил карточку с надписью: "С приветом от Гуни". Пусть корешок там порадуется.