Громыко секунду помедлил, посмотрел на лежащую перед ним бумагу и согласно кивнул. Когда ровно в полночь под аккомпанемент боя больших напольных часов в кабинет Громыко вошел американский дипломат, Андрей Андреевич встретил его демонстративно сухо. Сократив обязательные формальности до минимума, объявил:
– Я пригласил вас для того, чтобы от имени моего правительства заявить решительный протест. Обстрел советского аэродрома в Приморье американскими самолетами – невиданное нарушение международного права. Я уполномочен вручить вам ноту советского правительства.
Американский дипломат ответил:
– Я не могу ее принять, господин Громыко, так как с этим вопросом вам необходимо обращаться в Организацию Объединенных Наций. Поскольку, как вам хорошо известно, в районе Кореи действуют вооруженные силы ООН.
Громыко ответил ему ледяным тоном:
– Ваши доводы абсолютно необоснованны. Еще раз обращаю ваше внимание на то, что в ноте советского правительства речь идет о провокационном обстреле советского аэродрома самолетами военно-воздушных сил Соединенных Штатов, а не какими-то иными самолетами…
Он вытащил из папки копию документа, полученного из ЦК, и протянул американскому дипломату.
Советник-посланник встал и предусмотрительно заложил руки за спину:
– Тем не менее я отказываюсь принять ноту, поскольку ее содержание не имеет отношения к действиям моего правительства.
Прощание было еще более холодным, чем встреча.
Громыко не был ни удивлен, ни разочарован. Он знал, как действовать. Как только американский дипломат вышел, Андрей Андреевич вызвал помощника и распорядился:
– Тотчас же отвезите ноту в американское посольство и сдайте как почту.
Едва Громыко проводил американского дипломата, как позвонили из секретариата министра:
– Андрей Януарьевич ждет вас на совещание.
– Он один? – уточнил Громыко.
– Нет, у него товарищи из военного министерства и министерства госбезопасности.
Кабинет министра
Когда Громыко вошел, Вышинский вел разговор сразу по двум телефонам. Нетерпеливо спросил у Громыко:
– Вручили ноту американцам?
– Отказались принять. Но я отправил ее в посольство, сдадим как почту.
Когда Громыко занял свое место за столом, оказавшийся рядом молодой генерал с золотой звездой Героя, вполголоса спросил:
– А чего они кобенятся? Обстреляли наш аэродром, а теперь делают вид, что их там не было?
– Американские войска воюют в Корее под флагом ООН, вот они и просят все претензии адресовать ООН.
– А как это вообще получилось? – недоумевал генерал.
– Наш представитель не участвует в заседаниях Совета Безопасности ООН. И не смог наложить вето на решение отправить американские войска в Корею под ооновским флагом.
– Так это ошибка! – сказал эмоциональный генерал.
Внесли кинопроектор. И генерал начал:
– Мне поручено ознакомить вас с ходом боевых действий.
Запустили кинохронику:
– После первого успеха Корейской народной армии товарища Ким Ир Сена, как известно, вмешались американцы. Войска под командованием американского генерала Макартура высадились в тылу северокорейской армии. Одним ударом генерал Макартур перерезал линии снабжения северных корейцев и ударил им в спину. Через одиннадцать дней американцы отбили Сеул. К концу сентября половина северокорейской армии сражалась с перевернутым фронтом. Армия Ким Ир Сена, охваченная паникой, развалилась. Американцы взяли Пхеньян без боя.
Громыко вступил в разговор:
– Наш посол Штыков сообщает, что у товарища Ким Ир Сена «настроение подавленное и даже пораженческое. Война проиграна, и, если ему не помогут, Советский Союз потеряет Корею».
Представитель МГБ напомнил:
– Товарищ Сталин принял решение советские войска не посылать.
Вышинский:
– Попросили вмешаться товарища Мао Цзэдуна.
Молодой генерал продолжал рассказывать о ходе боевых действий:
– Мао Цзэдун решил, что Соединенные Штаты намерены не только захватить весь Корейский полуостров, но и вторгнуться в Китай, чтобы его свергнуть. 18 октября первый отряд китайских войск, названный добровольческим, перешел через реку Ялуцзян. Атака ста пятидесяти тысяч китайских добровольцев была настолько неожиданной для американцев, что они в панике отступили на юг.
Представитель министерства госбезопасности добавил:
– От отчаяния президент Трумэн на пресс-конференции грозно заявил: «Соединенные Штаты остановят агрессию в Корее. Мы примем все необходимые меры». Его спросили, обсуждается ли вопрос об использовании атомного оружия. Трумэн ответил: «Вопрос-то всегда обсуждается. Но я бы не хотел, чтобы бомбу пустили в ход».
Молодой генерал со звездой Героя подвел итог:
– Применить ядерное оружие они не решились. Идет позиционная война. На сегодняшний момент ни у одной из сторон нет превосходства в силах.
Когда участники совещания разошлись, Вышинский попросил Громыко остаться.
– Поздравляю, Андрей Андреевич! – голос министра был полон сарказма. – Решением политбюро вы утверждены чрезвычайным и полномочным послом в Великобритании!.. Товарищ Сталин подписал решение…
Громыко и бровью не повел:
– Благодарю за доверие. Кому сдавать дела?
– Я еще не решил, – сказал министр. – Но вот о чем я хочу вас предупредить. Я недоволен был вашей деятельностью в Москве. Недоволен!.. И намерен присматривать за вашей работой в Лондоне. Самым тщательным образом…
Советское Посольство в Лондоне. Кабинет Громыко
Помощник посла принес Андрею Андреевичу стопку свежих журналов. На обложке одного из них – фотография смеющейся блондинки.
– Мэрилин Монро, – пояснил помощник, – новая американская звезда. Мужчины от нее без ума.
Громыко скользнул взглядом по обложкам и спросил равнодушно:
– Нас это как касается?
– Американские генералы пригласили ее выступить перед солдатами, которые участвуют в корейской войне на стороне Юга, – пояснил помощник.
– Поддержать боевой дух? – иронически заметил Громыко.
– Именно, – подтвердил помощник. – На вертолете ее отправили на базу дивизии морской пехоты. Вот описание.
Он стал читать:
«Мэрилин переоделась в узкое фиолетовое платье с блестками и таким глубоким вырезом, что ее почти обнаженная грудь оказалась прямо под леденящими порывами ветра… Ряды собравшихся сотрясает овация. Она стояла на морозном воздухе в пасмурный зимний день с открытой грудью, распростертыми руками и разметавшимися во все стороны волосами. Она заставила слушателей стонать от возбуждения. Она поет и дрожит. Ей отчаянно не хватает голоса.»
Вашингтон. Капитолий. Кабинет сенатора Кеннеди
По странному стечению обстоятельств именно эту статью в тот же самый момент по ту сторону океана читал молодой сенатор Джон Кеннеди, сидя в своем новом кабинете. Он тоже обратил внимание на взволнованные слова Мэрилин Монро, сказанные журналистам после поездки на позиции американских войск.
– Пожалуй, я не понимала, как действую на людей, пока не побывала в Корее, – признавалась она.
Мэрилин выглядела ослепительно. Она была счастлива. Быть может, никогда она не ощущала себя такой безоблачно счастливой. Прощаясь, говорила офицерам:
– Единственное, о чем я жалею, – это о том, что мне не довелось повидать других ребят, повидать их всех.
Разглядывая журнал, сенатор Джон Кеннеди тоже признал, что Мэрилин Монро неотразима.
От ее красоты мужчины теряли голову. Мэрилин ничто не сдерживало. Через ее постель прошло множество мужчин. Все готовы были использовать ее тело, ее талант, ее имя. А она отчаянно желала любви, нежности, поддержки. Ей хотелось опереться на надежное мужское плечо. Но не получалось.
Мэрилин родилась 1 июня 1926 года вне брака. Безотцовщина. В то время это имело значение. Заполняя анкету, в графе «имя отца» писала: «Неизвестно»…
Ее настоящее имя Норма Джин Мортенсон. Она выросла в сиротских приютах. Нашла работу на авиационном заводе, где познакомилась с Джимми Доэрти. В шестнадцать лет вышла за него замуж. Она ему очень нравилась: прекрасная жена, чудесно готовит, умело ведет хозяйство. Но началась война. Джимми стал моряком. А красивую девушку приметили фотографы, и ее снимки замелькали на журнальных обложках.
Она развелась с мужем и взяла себе псевдоним Мэрилин Монро. Когда появился первый календарь с ее фотографиями, о ней узнала вся Америка. Снимки были вызовом консервативным ценностям пятидесятых, когда секс еще считался грехом.
Она познакомилась со знаменитым бейсболистом – Джо Ди Маджо. Его друзья удивлялись его выбору:
– Она же ничего не понимает в бейсболе!
– А мы с ней говорим не о бейсболе, – самодовольно отвечал он.
14 января 1954 года они с Ди Маджо поженились. Множество журналистов и их общих поклонников пришли в тот день в городское собрание Сан-Франциско, чтобы присутствовать при церемонии регистрации брака. Казалось, они созданы друг для друга: высокий и красивый любимец всей страны и новая звезда американского кинематографа… Медовый месяц они провели в Японии. Но они прожили вместе всего 274 дня. В октябре того же года развелись.
Выяснилось, что настоящая звезда – она, а вовсе не он. Знаменитый муж не пожелал быть в семье на вторых ролях. Мэрилин обвинила его в «психологической жестокости». И все же она плакала, когда судья объявил о разводе. Позже она поймет, что Джо Ди Маджо – единственный мужчина, который любил ее искренне. Но в любом случае сбывались все ее мечты, поскольку как минимум в ее случае мужчины точно предпочитали блондинок.
Однако же феерический успех, невероятная популярность и всеобщее поклонение не равнозначны счастью. Вот чего точно не хватало тонкой и ранимой Мэрилин Монро, так это душевного спокойствия и ощущения надежности бытия.
Ей, пожалуй, вредило то, что экранный образ смешался с реальным человеком. Исчезла разница между кинофантазией и реальностью. От нее ждали такого же поведения в жизни, как и на экране. А она жаждала равноправных и уважительных отношений. В мужчинах ценила больше всего ум. Мечтала сыграть Грушеньку в «Братьях Карамазовых» по Достоевскому.
Раздвоенность и ранимость Мэрилин Монро несли в себе зерна будущей трагедии, которая не обойдет стороной и клан Кеннеди.
Валентин и Валентина
Она позвонила ему поздно вечером – как ни в чем не бывало. Они не виделись десять лет. Но Валентин Михайлович Рожков все равно сразу же узнал ее голос. Да мог ли он ее забыть?
Ее звали Валентиной. Когда у них начался роман, она шутила:
– У нас с тобой общее даже в имени – мы оба Вали. Судьба…
Она заговорила с ним так, словно они расстались вчера, хотя прошло столько лет. Но она вернулась. И сказала, что желает его видеть. Прямо сейчас! Немедленно! Сию секунду! Ему даже ехать никуда не надо. Она стоит на углу, возле его дома.
– Одевайся и выходи!
Она бросила трубку, а Рожков натянул куртку и, не дожидаясь лифта, скатился вниз по лестнице. Она действительно стояла на том самом месте, где десять лет назад они разговаривали в последний раз. Перед ее отъездом… Она плакала и говорила тогда, что обязательно к нему вернется. Он держал ее за руки и смотрел на нее не отрываясь. Он был уверен, что они расстаются навсегда.
Он уезжал в командировку в Америку, которая казалась ему бесконечно далекой, вроде как обратная сторона Луны, откуда не возвращаются. А она с мужем улетала на Дальний Восток.
Теперь она насмешливо улыбалась:
– Я же сказала, что вернусь и заберу тебя с собой. А ты, глупыш, сомневался.
Рожков просто не верил своим глазам. Неужели это она? Она почти совсем не изменилась – такая же красивая. Только прическа другая и манера одеваться, и выражение глаз незнакомое.
Она что-то рассказывала, а на Рожкова словно столбняк нашел. Он все не мог прийти в себя. Думал, что вырвал ее из своего сердца. И ошибся. Стоило ему вновь ее увидеть, как все вернулось. Словно и не было этих десяти лет! Словно не расставались они с диким скандалом и битьем посуды, словно не выходила она замуж за его приятеля Руслана.
Когда она ласково взяла его за руку, его пронзила дрожь. Он уже ничего не видел и не замечал – кроме ее лица с глазами как омут. Они поднялись к нему. Он ногой захлопнул за собой дверь и стал ее раздевать… Она уехала от него на такси поздно ночью, а следующим вечером пришла вновь. Сели пить чай, она рассказала о себе.
Когда они поссорились тогда, десять лет назад, она сразу вышла замуж. За их общего приятеля, талантливого инженера. Через год они с мужем перебрались в Хабаровск, где он получил важный пост. Она не хотела ехать и даже мужа отговаривала. Боялась, что не приживется там. И действительно, вначале было безумно трудно – вокруг ни родственников, ни друзей. Но Руслан стал большим начальником, и сразу же все переменилось. Они переехали в отдельный особняк. Ему дали персональную машину. Появилась прислуга.
Валя поведала Рожкову о том, как весело они проводят время. Много ездят по всему огромному краю. Местные начальники, которые зависят от ее мужа, невероятно гостеприимны.
И вдруг она сказала мужу, что хочет побывать в Москве, посмотреть, что там происходит, повидать подруг. Руслан отпустил ее одну.
– Он хорошо к тебе относится? – ревниво спросил Рожков.
Валя небрежно кивнула. Она рассказывала и рассказывала о себе, и Рожков понял, что его бывший друг Руслан и в самом деле устроил ей райскую жизнь.
А ведь из них двоих Валентин Рожков считался более перспективным и удачливым. Институт он окончил в сорок первом. Пошел добровольцем в Красную армию и год провоевал, пока его не отозвали с фронта и не взяли в министерство иностранных дел. Он успешно делал карьеру, ему прочили большое будущее. Руслан же прозябал научным сотрудником в заштатном научно-исследовательском институте.
И как же все переменилось за эти годы!
Валентин Рожков изгнан из министерства иностранных дел и не может найти в Москве работу. А его приятель чудно устроился и ведет жизнь роскошную, завидную. Если бы Валентин не знал Руслана, не было бы так обидно.
А ведь десять лет назад Валентин и Валентина уже жили вместе. Как ценный специалист он получил комнату в коммунальной квартире. Они готовились к свадьбе. Однажды они должны были идти к ее родителям, которые собирали всех родственников. Устраивали, как понимал Рожков, смотрины жениха.
Но в тот вечер его начальник, который вот-вот мог стать заместителем наркома, пригласил подчиненных на свой день рождения. Пришлось провести вечер с начальником. Иное поведение в ведомстве иностранных дел считалось невозможным. Но Валентина была уязвлена в самое сердце: ее суженый – откровенный карьерист!
Рожков обещал вернуться не позже одиннадцати. Не появился и в час ночи. Начальник повез всю пьяную компанию к себе домой, где они продолжали опорожнять бутылки. Валентин вернулся под утро и не мог попасть ключом в замочную скважину.
Валя не спала. Она безумно переживала: не случилось ли с ним чего? Открыла дверь. С трудом державшийся на ногах Рожков, не глядя, отстранил ее. Прямо в коридоре сбросил с себя пиджак, потом брюки. Прошел в комнату и хлопнулся на диван.
Утром Валентина ждала объяснений и извинений. Валентин же проснулся в игривом настроении. Когда он стал к ней приставать, Валя его оттолкнула. В тот день они дико поссорились. Он, не успев окончательно протрезветь, кричал, что она не имеет права его отталкивать, потому что они уже фактически муж и жена. Она, возмущенная его бесцеремонностью, кричала, что он не имеет права так с ней обращаться. Кончилось тем, что Валя собралась и ушла к родителям, хлопнув дверью. Рожков кричал ей вслед:
– Скатертью дорожка! Можешь больше не приходить!
Многие супружеские пары проходили через такие размолвки, и ничего. Остыв, Валентин тем не менее решил показать характер. Его с детства учили, что надо уметь себя правильно поставить. Лучше это сделать сразу. Он очень любит Валю, но ей следует понимать, что он в доме хозяин.
Два дня они не перезванивались. На третий день вечером Валя не выдержала. Поскольку она начала ссору, она же и должна ее погасить. К восьми вечера Валя приехала к наркомату иностранных дел, где работал Рожков. Она рассудила правильно: они увидят друг друга, и давешняя ссора мигом забудется…