- Ох, - Гермиона утерла с глаз выступившие слезы. – Тогда почему ты, зная это, помня это, еще сомневаешься, звать ли Сириуса на игру?
- Действительно, глупость спросил. Вот как раз на игре и познакомитесь. Он же будет с вами на трибунах, - Саша улыбнулся, и Грейнджер кивнула.
- Пойдем завтракать, - предложила она, и Саша поднялся из кресла.
- Я вообще думал Джинни дождаться еще, - пожал он плечами, снимая со свитера шерсть Живоглота.
- А я уже здесь, - раздался с лестницы звонкий голосок. Джинни стояла на верхней ступеньке и улыбалась.
- Доброе утро, - Саша непроизвольно улыбнулся в ответ, когда луч солнца мазнул по ее волосам, на которых тут же заплясали огненные блики. – Тебе что-то купить в Хогсмиде?
- Нет, спасибо, Гарри, - Джинни чуть покраснела. – Правда, не надо. У меня еще перья не закончились.
- Тогда куплю то, что посчитаю нужным, - хохотнул Саша, окончательно вогнав Джинни в краску.
До Хогсмида Саша все-таки дошел с Роном и Гермионой, а там пришлось применять чудеса изворотливости, потому что Рон никак не желал понимать, почему Саша хочет встретиться с Сириусом в одиночку.
- Рон, как же ты не понимаешь? – вздохнула Гермиона, воздев очи к небу. – Это же крестный Гарри, им нужно много о чем поговорить. Мы там будем только мешать.
- Как мы можем мешать? – удивился Рон. – Мы же друзья.
- Рон, да пойми же ты, - простонала Гермиона. – Есть некоторые ситуации, в которых мы будем явно лишними. Вдруг Сириус не захочет при нас разговаривать. Или решит, что Гарри привел подмогу, потому что не доверяет ему. И при посторонних он не будет до конца честен и открыт с Гарри.
- Мы не посторонние, мы друзья, - упрямо повторил Рон.
- Рон, ты знаешь, что такое чувство такта? – одернула его Грейнджер. – И вообще, Гарри хочет идти один. Ведь так, Гарри?
- Рон, прости, но первое общение должно состояться наедине, мне кажется. Я вас обязательно познакомлю, честно. Просто сегодня мы, скорее всего, будем беседовать о моих родителях.
Рон насупился и замолчал.
- Рон, успокойся, пожалуйста, - проговорила Гермиона, которая, казалось, готова была расплакаться. – Если хочешь, сходим в «Сладкое королевство». Или в «Зонко». Или посмотрим сов.
Рон молчал.
- Я даже не пойду в книжный.
- Рон, подумай, это серьезная жертва, - хохотнул Саша. – Кстати, Гермиона, если тебя все же занесет в книжный, прикупи «Расширенный словарь рун». Хотя бы один на двоих. Я тебе свою долю отдам.
- Хорошо, постараюсь, - кивнула Гермиона и снова повернулась к Рону.
Они уже вошли в Хогсмид, и теперь нужно было расходиться. Рон с Гермионой направлялись в центральную часть деревеньки, где уже делали покупки их соученики, а Саша, махнув им рукой, свернул вправо и побрел окольными путями к «Кабаньей голове», где – он надеялся – его уже ждал Сириус.
«Кабанья голова» была маленьким и, определенно, не самым чистым трактирчиком со скрипучей дверью. Открыв дверь, Саша первым делом чихнул от того количества пыли, которая витала в воздухе. Взгляд его уткнулся в барную стойку, на которой в беспорядке столпились мутные стаканы, рядом лежала засаленная тряпка, а за самой стойкой стоял трактирщик, чья одежда пестрела масляными пятнами, и вполголоса переговаривался с высоким стройным мужчиной. Собеседник трактирщика был его полной противоположностью: аккуратно причесанные темные волосы, новенькая, словно только из-под палочки кудесницы, мантия, начищенные до блеска ботинки.
- Мальчик, ты что здесь забыл? – неприветливо гаркнул трактирщик, едва заприметив Сашу. Тот уже открыл было рот, желая сказать, что у него тут запланирована встреча, но тут повернул голову его собеседник.
- Мерлин милостивый, - выдохнул он, - Гарри.
- Сириус? – на всякий случай уточнил Саша, но в этом нужды не было. Он узнал это лицо, которое рассматривал каждый вечер на газетном листе, будто стремясь заучить его наизусть, до черточки, до морщинки, до самых незначительных мелочей.
- Мерлин милостивый, - повторил Сириус, и в глазах его блеснули слезы. – Такой же. Совершенно такой же. Идеальная копия.
Он медленно двинулся к Саше, который уже окончательно растерял все предубеждения о беглых уголовниках, и теперь неуверенно сделал шаг навстречу крестному.
- Усядьтесь вы уже, - трактирщик протер тряпкой ближайший стол, насквозь пропитавшийся каким-то пойлом и заросший хорошим слоем воска от свечей. Сириус незамедлительно уселся за стол и жестом пригласил Сашу.
- Не стесняйся, Гарри, - добродушно проговорил он. – Расскажи мне все. Как ты жил? Как твои дядя с тетей к тебе относились? Как твоя учеба? Мерлин, Гарри, рассказывай все, что угодно!
- Ну, я, - Саша замялся, - я нормально, в общем-то. Тетя с дядей ворчат, конечно, куда без этого, но не сказал бы, что бедствую. В школе нормально, вроде пока все предметы мне даются. Ну, такое что-то.
- Точная копия, - проговорил Сириус, будто бы Сашин рассказ был как минимум описанием полета до Луны и обратно. – Такой же беззаботный, как Джеймс. Вечный оптимист. Всегда «Все в порядке», да, Гарри? А что не в порядке, то пойдем и победим, угадал?
Саша рассмеялся.
- Ну а что поделать, если и ходили, и побеждали.
- Ты серьезно? – Сириус явно был удивлен. И тут Сашу прорвало. Он говорил о первом курсе, о событиях вокруг философского камня, о том, как Рон с Гермионой подозревали во всех смертных грехах Снейпа, а Саша им не верил, как они с младшим Малфоем пробирались по подземельям, разгадывая загадки. Говорил о втором курсе, когда чудище Слизерина чуть не угробило половину школы. Ну и, разумеется, о последних событиях. О разоблачении Петтигрю с помощью чудесной карты, о его позорном бегстве и о том, как министр хлопал себя по бокам в поисках палочки.
- Одно только жаль, - подытожил Саша, тяжело вздохнув, - пес куда-то убежал. Хорошая была псинка, умная.
Тут настал черед Сириуса смеяться и хлопать себя по бокам.
- Гарри, дорогой мой крестник. Черный пес, который встретил тебя и того маленького жирного мопса в парке, тот пес, которого ты встретил в Хогсмиде, на квиддичном матче и которого кормил у замка, это, - Сириус достал палочку, - это был я.
Он не издал ни звука, но так же, как и Петтигрю принялся изменяться. Чуть уменьшился, вытянулся, и вот перед Сашей уже стоял старый знакомец. Вот только и пес изменился. Вместо побитой облезлой дворняги перед Сашей стоял холеный красавец с мощными лапами и лоснящейся шерстью.
- Круто, - выдохнул Саша, и пес снова начал меняться. Через минуту Сириус снова стоял перед ним в человеческом облике. Отряхнув мантию и небрежно отбросив прядь волос, он вернулся за стол и широко улыбнулся.
- Это называется…
- Анимагия, да. Мы проходили анимагов. Профессор Люпин болел, и его подменял профессор Снейп. Делали сравнение анимагов и оборотней.
- Профессор Люпин? – Сириус улыбнулся. – Профессор Снейп? Да, мы не молодеем. Давно ли они были Лунатиком и Нюнчиком.
- Лунатик? – Саша вцепился в столешницу. – Бродяга, Лунатик, Сохатый и Хвост с той карты. Значит, профессор Люпин – один из ее составителей.
- А я второй, - подмигнул Сириус. – В школе меня звали Бродягой. Хвост – это Петтигрю, и я мечтаю поймать эту крысу за ее длинный хвост.
- А Сохатый?
- Сохатый, - Сириус грустно вздохнул и приложился к бутылке сливочного пива, которую трактирщик весьма кстати поставил на стол. – Сохатый – это Джеймс. Твой отец.
Саша кивнул и тоже отхлебнул сливочного пива.
- Так как ты сбежал? – Саша решил сменить тему, чтобы сейчас воссоединение родственных душ не превратилось в поминки.
- О, это просто. Многие сходят с ума в Азкабане. Ты сталкивался с дементорами, правда ведь?
Саша тяжело кивнул.
- Они не видят и не слышат, зато прекрасно реагируют на состояние души. На человеческие мысли. Многие заключенные со временем теряют ясность ума, их мысли становятся все примитивнее и примитивнее. Я же превращался в собаку. Они чувствовали, что мысли становятся проще, и не обращали на меня никакого внимания. Когда я отощал настолько, что смог пролезть между прутьями решетки, я убежал.
- Круто, - восхищенно улыбнулся Саша. – А меня научишь? А то у меня небольшие проблемы с дементорами. Видимо, из-за всех моих переживаний, я для них слишком уж лакомый кусок. Они тут разве что охоту на меня не открыли.
- Видел тогда, - кивнул Сириус, - правда, я тогда решил, что это из-за меня.
- Ну так что, научишь превращаться? – Саша поедал Сириуса жадно горящим взглядом.
- Эх, дружище, если у тебя проблемы с дементорами, то надо потолковать с Лун… то есть, с Рем… ох, прости, с профессором Люпином. У него есть в арсенале заклятия, отгоняющие дементоров.
- Это хорошо, - кивнул Саша, - поговорю с ним. Но в зверя превращаться очень уж хочется научиться.
Сириус одним махом влил в себя бутылку сливочного пива и посмотрел на Сашу.
- Попробуем, - махнул он рукой, - за попытку по шее не получишь. В конце концов, потом можешь сходить и зарегистрироваться.
- А ты зарегистрирован?
Вместо ответа на вопрос Сириус принялся заинтересованно рассматривать потолок.
- Сириус, надо, - строго проговорил Саша, - тем более что история твоего побега может заинтересовать Министерство. Вдруг в следующий раз сбежит кто-то и впрямь опасный? Например, если Петтигрю поймают.
- Ты прав, - кивнул Сириус, - и не смотри на меня так! А то я словно опять возвращаюсь в школьные годы, и твоя мама отчитывает меня за провинность.
Саша непонимающе посмотрел на крестного.
- Лили была старостой. Ох, сколько раз она распекала нас за шалости, - Сириус мечтательно закатил глаза и откинулся на спинку стула. – А что, дружище, не прогуляться ли нам по Хогсмиду? Интересно, помнят ли меня в «Зонко»?
- Думаю, помнят, - улыбнулся Саша и тоже допил свое сливочное пиво.
- Ну, тогда у нас большая программа! – Сириус хлопнул в ладони. – Грандиозная прогулка по Хогсмиду, а потом – если ты, конечно, позволишь – я схожу с тобой в школу. Очень уж хочется поздороваться со всеми.
- Конечно не против, - Саша просиял. – И еще. У меня к тебе будет маленькая просьба. У нас скоро игра. С Рейвенкло. Я ловец. Ты придешь?
Вместо ответа Сириус вскочил с места и обнял Сашу так, что у того аж ребра хрустнули.
========== Часть III. Глава 19. Тревожные звоночки ==========
Ночь была беззвездной. Вокруг не было ни души, но он знал, что на самом деле это не так. Душ вокруг было предостаточно, но его волновали не души. Тела. Но на поляну, где он обосновался, ни одно тело не забредало уже давно. Два года. Два долгих года в окружении черных деревьев и пожухлой травы, будто бы она могла чувствовать тяжелое дыхание смерти, подстерегавшей всех, кто осмелится забрести сюда. На краю поляны показалась мышь, и он бросился к ней, пронзая тонкую шкурку, взмокшую от предчувствия неизбежного, заполняя маленькое тельце полностью. Он не успел даже отдать мозгу команду повернуть голову, когда почувствовал, что покидает тельце. Он завис над маленьким трупиком, скрючившимся на холодной земле. Он не был разгневан, он сам был гневом, и от этого даже ветер, скрипевший ветвями деревьев, унялся. Он метался между стволами, сгусток чистейшего зла, непобедимый и бессильный одновременно. Он жаждал разрушить до основания все вокруг – и не мог, врезаясь в деревья и проходя сквозь них темным облаком, невидимым в темноте леса.
Поглощенный своей яростью, он не сразу услышал шипение. Остановившись на миг, он вновь завис над поляной единственно за тем, чтобы увидеть огромную змею, что вонзила длинные зубы в тельце мыши. Она была огромной и величественной, блестящая и гибкая, свивала она свои кольца. С мышью было покончено быстро, и вот змея уже подняла голову, обратив свой взгляд точно на него. Невидимый долгие годы, он наконец почувствовал на себе взгляд живого существа, и гнев сменился ликованием. Он спустился чуть ниже, и змея отследила его движение, словно убеждая его в верности принятого решения.
Он прошел сквозь ее блестящую кожу привычным движением, но чувства, затопившие его, были непривычны. Холодная и скользкая, змея дарила ему внезапное ощущение тепла, будто мать, согревающая дитя, что вернулось к ней после долгой разлуки. Он не знал матери и не знал этого чувства, но ощущение цельности, законченности было восхитительным. Он повернул голову вправо, затем влево – и поразился тому, что ему не надо отдавать приказы мозгу. Змеиное тело слушалось его как собственное – давно забытое ощущение. Он изогнулся всем телом и зашипел, разрезая тишину ночи, радуясь тому, что наконец-то покинет эту проклятую поляну и отправится туда, где его ждало величие и власть. Земля была холодной, и это невероятное, невообразимое чувство холода было почти так же приятно, как понимание собственного бессмертия. Он вновь открыл рот и…
- Да ну нахер, - рявкнул Саша на всю спальню, резко усевшись на кровати. На соседней кровати заворочался Рон, а с кровати Невилла донеслось невнятное бормотание.
- Гарри, ты чего кричишь? – голос Симуса был сонным, и Саше даже стало немного стыдно.
- Половина третьего, - сообщил Дин Томас. – С ума сошел?
- Ага. Кошмары снятся, крыша едет. Не обращайте внимания, парни, - Саша решительно встал с кровати, и спальню тут же огласил пронзительный кошачий вопль. Саша скосил глаза вниз: на полу сидел обиженный Живоглот и всеми силами пытался выдернуть пушистый хвост из-под Сашиной ноги.
- Глупый кусок меха, - проворчал Саша, сходя с хвоста. – Хочешь спать – спи уже на кровати, я не запрещаю.
- А ты куда собрался? – проворчал Симус, ворочаясь на кровати.
- А тебя с собой взять? Экскурсию провести? – фыркнул Саша. – Или ты меня проводишь? Я до уборной могу и без посторонней помощи добраться.
- Тьфу ты, - фыркнул Симус и завернулся в одеяло.
Саша вышел из спальни и спустился в пустую гостиную. В камине тлели угли, но при Сашином появлении они разгорелись, словно по волшебству, согревая остывший воздух гостиной. Саша опустился в ближайшее кресло и устремил взгляд в камин. Противный, липкий сон потихоньку отступал, уступая место раздумьям. Саша не мог понять, откуда в его голове мог взяться этот темный лес и эти образы.
- Если хорошо подумать, - сказал он сам себе, - любой сон – это переосмысление предыдущего дня, которое мозг интерпретирует в какие-то образы. То, что в начале сна я был каким-то духом, прямо связано с моим положением в этом магическом мирке. Я не принадлежу ему, здесь только моя душа. Во сне дух пытается вселиться в кого-то другого. Так же как и я, примеряю на себя чужую роль. Вроде все логично.
Он тяжело вздохнул и тупо уставился в камин.
- А теперь заминка. Мышь во сне сопротивлялась, будто бы в одном теле было два сознания. И в итоге погибла. Это мое подсознательное ожидание возвращения настоящего Гарри и вытеснения меня из его тела. Только что-то мне не очень хочется, чтобы он помер. Даром я что ли тут горбачусь на его благо?
Никто не ответил, и Саша снова обхватил голову.
- Ну и змея. Это мое внутреннее, еще не осмысленное сознание того, что по возвращению домой я могу измениться, стать другим. Ну, это и так понятно, - Саша стукнул кулаком по подлокотнику кресла и поднялся на ноги. Все-таки в той маленькой лжи Симусу о том, что его путь лежит в уборную, было рациональное звено.
Кафель неприятно холодил ноги, привыкшие к теплу гостиной. Саша открутил кран и опустил голову под струю ледяной воды. Головная боль отступила практически мгновенно, словно ее смыло потоком. Он тряхнул головой, как отряхиваются собаки после купания, и вернулся в гостиную. После холодного кафеля теплый ковер с длинным ворсом был просто наслаждением. Саша разлегся в кресле, блаженно улыбнулся, закинул руки за голову и провалился в полудрему.
Шаги, раздавшиеся около кресла, разбудили его. Саша открыл глаза и попытался сфокусировать зрение, чтобы узнать расплывчатую фигуру человека, который ходил кругами неподалеку.
- Оливер? – спросил Саша, согнав дремоту.
- Да, Гарри, мне тоже не спится. А ты что, волнуешься перед матчем с Рэйвенкло?
Саша хотел было сказать, что матч его заботит менее всего, но увидев лицо Вуда, предпочел соврать.