- Что? – спросила Кейт, которая никогда не слышала этого слова.
- Это святой предмет, благословлённый самим Папой, - пояснил Жоэль Гонсалес, показывая на своей груди нечто похожее.
Кейт, воспитанной в строгости протестантской церкви, католический символ показался столь же живописным, как и религиозные обряды африканских народов.
- И у меня есть амулет, однако ж не думаю, что он спасёт меня от пасти крокодила, - сказала Анджи, показывая небольшую кожаную сумочку.
- Не сравнивайте свой идол колдовства с ладанкой! – оскорбившись, возразил брат Фернандо.
- И в чём разница? – крайне заинтересованный, спросил Александр.
- Первая символизирует силу самого Христа, а второй всего лишь языческое суеверие.
- Религией называются лишь собственные убеждения, таковые же остальных считаются суеверием, - заметила Кейт.
И в дальнейшем повторяла данную фразу своему внуку как только представлялась соответствующая возможность, чтобы вызвать в нём уважение и к другим культурам. Ещё из её любимых высказываний были, например, такие: «У нас – язык, а то, на чём разговаривают остальные, всего лишь диалекты» и «Чем занимаются белые люди – это искусство, продукт же деятельности остальных рас не что иное, как мастерство». Александр попытался объяснить подобные поговорки своей бабушки с помощью социальных наук, но возникшей при этом иронии никто так и не уловил.
Женщина сразу же пустилась в страстную дискуссию о христианской вере и африканском анимизме, в которой приняла участие вся группа. Воздержались, пожалуй, лишь Александр, носящий на шее собственный амулет и предпочитавший держать язык за зубами, и Надя, кто, крайне внимательно изучая, обегала из конца в конец небольшой пляж в сопровождении Боробы́. Спустя некоторое время к ним присоединился и Александр.
- Что ты ищешь, Орлица? – спросил он.
Надя наклонилась и подобрала с песка какие-то кусочки верёвки.
- Я нашла таких несколько, - сказала девочка.
- Должно быть, какой-то вид лианы…
- Нет. Я считаю, они изготовлены вручную.
- И чем они могут быть?
- Я не знаю, хотя вещь означает, что кто-то был здесь совсем недавно и, возможно, вернётся. Не такие уж мы и беззащитные, как предполагает Анджи, - пришла к выводу Надя.
- Надеюсь, они не каннибалы.
- Это было бы совсем уж плохо, - сказала девочка, думая о том, что слышала от миссионера о захватившем здешние места сумасшедшем.
- Я нигде не вижу человеческих следов, - заметил Александр.
- Не видны и следы зверей. Здесь рыхлая земля, и дождь их смывает.
Несколько раз за день принимался дождь, который, точно душ, вымочил всех, и заканчивался он столь же внезапно, как и начинался. Эти ливни ничему не давали просохнуть, жару они не ослабляли, скорее наоборот, из-за влажности последняя становилась ещё невыносимее. Более-менее установили палатку Анджи, в которой вынуждено скучились пятеро путешественников, шестой же тем временем не смыкал глаз. По предложению брата Фернандо люди искали экскременты животных, чтобы развести огонь - единственный способ держать подальше от себя москитов и скрыть исходящий от них запах человека, который наверняка привлёк бы бродящих по окрестностям хищников. Миссионер предупредил группу о клопах, преимущественно откладывающих свои яйца под ногтями, отчего образуются раны, и туда проникает зараза, и в результате приходится поднимать ногтевую пластину ножом, чтобы удалить оттуда личинки, иными словами, процедура напоминает собой китайскую пытку. Этого можно было не допустить, лишь смазав руки и ноги бензином. Ещё он известил о том, что не стоит держать еду на открытом воздухе, ведь так она привлекает муравьёв, которые здесь могут быть гораздо опаснее крокодилов. Нашествие термитов вообще представлялось чем-то ужасным: с их приходом исчезала всякая жизнь, оставляя после себя лишь опустошённую землю. Александр с Надей слышали об этом на реке Амазонка, но здесь ребята выяснили, что их африканские сородичи куда прожорливее. С наступлением сумерек в воздухе образовалось облако крошечных пчёл, а также невыносимых коряг деревьев мопане, и, несмотря на дым, те напали на лагерь и облепили собой людей аж до век.
- Они не жалят, а просто сосут пот. Лучше попытаться их не спугивать, а скорее привыкнуть самим, - сказал миссионер.
- Смотрите! – указал Жоэль Гонсалес.
По берегу двигалась вперёд престарелая черепаха, чей панцирь в диаметре был более метра.
- Ей, должно быть, больше ста лет, - прикинул брат Фернандо.
- А я умею готовить вкуснейший суп из черепахи! – воскликнула Анджи, хватаясь за мачете. – Нужно воспользоваться моментом, когда та высунет голову для…
- И не думайте её убивать…, - прервал женщину Александр.
- Щит черепахи стоит большие деньги, - сказала Анджи.
- На ужин у нас есть консервы сардин, - напомнила ей Надя, также отвергая мысль съесть беззащитную черепаху.
- Убивать её как-то не подобает. У животного сильный запах, способный привлечь опасных животных, - добавил брат Фернандо.
Столетнее существо всё удалялось спокойным шагом до другого края пляжа, даже не подозревая, до чего была близка к ситуации, когда сама закончила бы свою жизнь в котелке.
Спустилось солнце, тени близ стоящих деревьев заметно удлинились, а на пляже, наконец, подул свежий ветерок.
- Не смотрите в эту сторону, брат Фернандо, поскольку я сейчас окунусь в воду и никоим образом не хочу вас искушать, - посмеялась Анджи Ниндерера.
- Я вам не советую приближаться к реке, сеньорита. Ведь никогда не знаешь, что может оказаться в воде, - не глядя на неё, сухо ответил миссионер.
Однако женщина уже сняла брюки и блузку и в нижнем белье побежала к берегу. И была осмотрительна, оставаясь начеку, когда вошла в воду чуть повыше колена, готовая в случае опасности быстро вылететь на берег. Из той же медной чашки, что использовалась под кофе, путешественница начала поливать себе на голову и делать то с нескрываемым удовольствием. Остальные последовали её примеру, за исключением миссионера, кто так и стоял спиной к реке, занятый приготовлением скудной еды из фасоли и консервов с сардинами, и ненавидевшего воду Боробы́.
Надя оказалась первой, увидевшей гиппопотамов. В сумерках вечера те слились с коричневым цветом воды, отчего их присутствие заметили лишь тогда, когда сами подошли слишком близко. Это были две взрослых особи, гораздо меньшего размера, нежели в естественном заповеднике Михаила Мушаши, которые освежались в нескольких метрах от места купания людей. Третьего, малыша, все заметили, когда животное просунуло голову между внушительных размеров задних частей своих родителей. Потихоньку, чтобы не провоцировать гиппопотамов, путешественники вышли из реки и попятились по направлению к лагерю. Грузные животные не проявляли любопытства к человеку вообще; те, спокойные, продолжили себе купаться ещё длительное время, пока не настала ночь, и гиппопотамы сами собой исчезли в темноте. У них, как и у слонов, была толстая серая кожа с глубокими складками, круглые и небольшие уши и очень сияющие глаза цвета красного дерева. Из челюстей свисали два мешочка, защищая собой огромные, квадратной формы, клыки, способные сжевать железную трубу.
- Они ходят парами и более верны друг другу, нежели большинство людей. У животных получается лишь один малыш, о котором те заботятся годами, - объяснил брат Фернандо.
С заходом солнца на землю быстро опустилась ночь, и люди поняли, что окружены непроходимой темнотой леса. Лишь в небольшом просвете берега, где они приземлились ранее, можно было заметить в небе луну. Наступило абсолютное одиночество. Группа путешественников договорилась спать по очереди, пока кто-то один останется бдеть и поддерживать огонь зажжённым. Надя, кого освободили от данной ответственности ввиду её малых лет, настаивала на том, чтобы присоединиться к Александру в его очередь. За ночь мимо проходили различные животные и, в основном, к реке, чтобы напиться, несколько смущённые дымом, огнём и запахом человека. Испугавшись, самые робкие отступали, тогда как остальные принюхивались к воздуху, сомневались, но, в конце концов, одолеваемые жаждой, всё же приближались. Согласно распоряжениям брата Фернандо, изучавшего флору и фауну Африки уже тридцать лет, животных беспокоить не стоило. Как правило, те на человека не нападали, - сказал он, - за исключением случаев, когда сами были голодными либо же сами спасались от нападения.
- Это всё теоретически. На практике же они непредсказуемы и могут напасть когда угодно, - поспорила с ним Анджи.
- Огонь удержит животных на приличном расстоянии. Полагаю, что здесь, на пляже, мы в безопасности. В лесу же опасностей и всяких рисков ещё больше…, - сказал брат Фернандо.
- Да, но в лес мы не пойдём, - осадила его Анджи.
- Вы думаете оставаться на пляже вечно? – спросил миссионер.
- Мы не можем уйти отсюда лесом. Река – наш единственный маршрут.
- Вплавь? – напирал брат Фернандо.
- Мы могли бы соорудить плот, - предложил Александр.
- Ты начитался слишком много приключенческих романов, парнишка, - ответил миссионер.
- Мы примем решение завтра, а пока давайте отдохнём, - распорядилась Кейт.
Очередь Александра и Нади наступила в три часа ночи. Им с Боробóй выпало наблюдать восход солнца. Сидя спина к спине с зажатым коленями оружием, ребята разговаривали шёпотом. Будучи в разлуке, они поддерживали связь, но всё равно нашлось ещё немало вещей, которые стоило рассказать друг другу при встрече. Их связывала крепкая дружба и, прикинув, те поняли, что она продлится всю оставшуюся жизнь. Истинная дружба, как полагали оба, противостоит течению времени; она бескорыстна и благородна, и ничего, кроме взаимной верности, не просит взамен. Не договариваясь между собой, двое защищали это тонкое чувство взаимного узнавания особенностей характера каждого. И питали симпатию друг к другу без всякого хвастовства, без выставления её напоказ, тактично и спокойно. По электронной почте ребята делились своими мечтами, мыслями, эмоциями и тайнами. Каждый знал другого настолько хорошо, что отпадала необходимость много говорить, порой, было достаточно и слова, чтобы понять человека.
Уже не раз мать Александра спрашивала сына, Надя ли «его девушка», что он сам всегда отрицал с большим, нежели то было необходимо, пылом. Она не была «его девушкой» в пошлом смысле этого слова. Даже сам вопрос оскорблял юношу. Его отношения с Надей никак нельзя было сравнить с увлечениями, в которых, как правило, увязали его друзья, либо с собственными фантазиями в отношении Сесилии Бернс, девушки, на ком планировал жениться, как только та пришла к ним в школу. Их общая с Надей привязанность друг к другу была уникальной в своём роде, неприкасаемой и драгоценной. И было понятно, что столь глубокие и чистые отношения не свойственны паре подростков разного пола, поэтому о них ребята и не говорили, поскольку никто ничего так бы в этом и не понял.
Час спустя звёзды стали исчезать одна за другой, и небо начало проясняться. Поначалу оно открылось мягким свечением, а вскоре перешло и в великолепное пламя, освещая пейзаж, наделяя последний оранжевыми отражениями. В небе появились различные птицы, чья переливчатая трель разбудила группу. Люди тотчас зашевелились и сами: одни разжигали костёр и готовили что-то на завтрак, другие же помогали Анджи Ниндерере отсоединить пропеллер, чтобы в дальнейшем тот отремонтировать.
Группа была вынуждена вооружиться палками, чтобы как-то сдержать обезьян, кидавшихся на небольшой лагерь, пытаясь там чем-то поживиться. Эта борьба вымотала всех. Обезьяны удалились на дальнюю часть пляжа и оттуда наблюдали за происходящим, ожидая малейшую неосмотрительность людей, чтобы совершить очередное нападение. Стояли невыносимые жара и влажность – одежда липла к телу, волосы промокли насквозь, а кожа сильно горела. Из леса доносился тяжёлый запах разлагающейся органики, к тому же смешанной со зловонием экскрементов, используемых для костра. Путешественникам досаждала жажда, отчего следовало позаботиться о запасах воды в бутылках и загрузить те в самолёт. Брат Фернандо предложил использовать воду из реки, однако Кейт сказала, что так лишь можно заразиться тифом или холерой.
- Мы можем вскипятить её, но при такой жаре не найдётся способа охладить воду, и мы будем вынуждены пить её горячей, - добавила Анджи.
- Тогда приготовим чай, - пришла к выводу Кейт.
Миссионер прибегнул к свисающему из рюкзака горшку, чтобы взять воду из реки и вскипятить её. Та была ржавого цвета, с металлическим вкусом и странным, слегка тошнотворным, сладковатым запахом.
Боробá был, пожалуй, единственным, кто ходил в лес на небольшие экскурсии, остальные же боялись заблудиться в этой чаще. Надя заметила, что с каждым разом обезьянка уходила и возвращалась с меньшим любопытством, но со всё большим отчаянием. Девочка пригласила Александра, и оба отправились вслед за животным.
- Не отходите слишком далеко, ребята, - предупредила их Кейт.
- Мы скоро вернёмся, - ответил её внук.
Боробá, нисколько не сомневаясь, вёл их между деревьями. Тогда как животное прыгало с ветки на ветку, Надя с Александром с трудом продвигались вперёд, открывая себе дорогу среди густых папоротников, молясь, чтобы никоим образом не наступить на гадюку либо не встретиться лицом к лицу с каким-нибудь леопардом.
Молодые люди шли всё дальше сквозь растительность, не упуская из виду Боробý. Ребятам казалось, что те идут по непонятной, едва проложенной в лесу, тропке, возможно, что и по какому-то древнему маршруту, сплошь покрытому растениями, где проходили и животные, направляясь к реке утолить жажду. Насекомые облепили их с ног до головы; осознав невозможность отделаться от назойливых, те смиренно терпели последних. И всё же лучше было не думать о ряде переносимых насекомыми заболеваний, начиная с малярии и до смертельного оцепенения, вызываемого укусом мухи цеце, чьи жертвы сразу погружаются в глубокий летаргический сон и пребывают в нём, пока не умрут охваченными лабиринтом собственных же кошмаров. Местами приходилось руками рушить огромные, преграждающие им путь, паутины; где-то ребята аж до колена утопали в липкой тине.
Вскоре в непрекращающейся суете леса оба различили нечто похожее на человеческий стон, заставивший тех резко остановиться. Боробá нервно запрыгал, указывая им, что останавливаться сейчас не следует. В нескольких метрах впереди оба явно увидели, о чём всё же шла речь. Прокладывавший путь Александр чуть было не упал в яму, открывшуюся, точно расщелина, прямо под его ногами. Плач исходил от кого-то тёмного, покоящегося в яме и на первый взгляд показавшегося большой собакой.
- Что же это? – прошептал Александр, отступая и не осмеливаясь повысить голос.
Визг Боробы́ всё усиливался, лежащее в яме создание пошевелилось, и тогда ребята поняли, что там обезьяна. Она была завёрнута в сеть, которая полностью обездвиживала животное. Бедняга поднял глаза и, увидев людей, начал вопить, показывая зубы.
- Это горилла. Она не может выйти…, - сказала Надя.
- Данное место напоминает ловушку…
- Всё же стоит достать животное, - предложила Надя.
- Каким образом? Оно может нас укусить…
Надя склонилась к пойманному животному и начала разговаривать, как делала то с Боробóй.
- Что именно ты ему говоришь? – спросил её Александр.
- Я не знаю, понимает ли она меня. Не все обезьяны говорят на одном и том же языке, Ягуар. В сафари я могла общаться лишь с шимпанзе, но никак не с мандрилами.
- Эти мандрилы – бездушные существа, Орлица. Они бы не обратили на тебя внимания, если бы даже тебя поняли.
- Я не знаю языка горилл, но могу представить, что он похож на язык остальных обезьян.
- Скажи ему, чтобы успокоился, и тогда посмотрим, сможем ли мы освободить его из этой сети.
Постепенно Наде всё же удалось своим голосом успокоить взятое в плен животное, но при малейшей попытке подойти ближе оно вновь показывало свои зубы и рычало.
- Да у неё ребёнок! – указал Александр.
Это был крошечный малыш, всего лишь нескольких недель от роду, который отчаянно лип к шерсти матери.
- Давай поищем помощь. Нам нужно порезать сеть, - решила Надя.
Ребята вернулись на пляж настолько быстро, как то им позволяла почва под ногами, и рассказали остальным о своей находке.
- Это животное может запросто напасть. Гориллы – существа мирные, однако ж самка с детёнышем всегда опасна, - предостерёг их брат Фернандо.