— Но если мои чувства не взаимны, то как тогда…
— Они взаимны! — прервала мужчину Анна и широко улыбаясь, придвинулась к нему ближе, — я люблю тебя…- проговорила она, почти касаясь его губ.
Элайджа тут же притянул ее к себе и сжал в объятьях. Анна положила голову ему на грудь, а он принялся перебирать ее темные волосы, пока через несколько минут, девушка не подняла на него полные любопытства глаза.
— Поэтому моя кровь и изменилась? — спросила она, и, слегка покраснев, добавила — после нашей поездки и той ночи в отеле? Между нами возникла магическая связь?
— Возникла, — подтвердил Элайджа, — только не тогда, а в первый момент нашей встречи. Близость лишь подтвердила истинность чувств и укрепила связь.
— То есть…- удивленно проговорила Анна, — мы должны были ощутить тягу друг к другу с первого взгляда?
— И я ощутил ее.
— Ты ощутил?! Да полено могло проявить больше эмоций, чем ты! А вот я мечтала о тебе.
— Я никогда не испытывал таких чувств, они пугали меня и…, — перебил ее Элайджа, пытаясь оправдаться, но от последних ее слов, его глаза начали темнеть — ты мечтала? И о чем же?
Анна смущенно зарделась и опустила глаза, но мужчина обхватил ладонями ее лицо, не позволяя отвести взгляд.
— И что же ты представляла себе? — его голос был глухим, — что я буду делать так? — и он коснулся уголка ее нежного рта, — или так? — его губы опустились на шею девушки.
Анна прикусила губу и попыталась высвободиться из крепких объятий.
— Ты еще не ответил на все мои вопросы… — хотела выговорить она, но мужские губы смяли ее рот в страстном поцелуе. Анна замерла всего на секунду, а потом ответила с не меньшим пылом, чувствуя, как ладони Элайджи требовательно сжали ее бедра. Девушка потянулась к пуговицам на его черной рубашке, но громкий стук в дверь заставил ее замереть.
— Я видел, что мой братец вошел к тебе, Белоснежка, — услышали они веселый голос Кола, — и даже не хочу знать, чем вы там занимаетесь… И я бы, клянусь Богом, не прервал вас, но во внутреннем дворе Мария и Ребекка почти подрались из-за того, как они назовут СВОЕГО ребенка. Учитывая то, что моя сестра первородный вампир, а твоя — еще не отошла от проклятья ведьмы, было бы неплохо, если бы вы вмешались в эту вакханалию. Ты меня слышишь, Белоснежка?
— Да, — ответил за нее Элайджа, и последний раз легко коснувшись губ Анны своими, проговорил, — мы сейчас спустимся.
— А я смотрю, ты взял все в свои руки, братец… — усмехнулся за дверью ведьмак, — у Белоснежки уже нет права голоса? Или вы, правда, занимаетесь там тем, что я даже не хочу представлять…
— Кол! — Элайджа метнулся к двери, но ведьмака уже и след простыл, и лишь отголоски его хохота, эхом разносились по пустому коридору.
— Ваша семейка меня доконает безо всяких проклятий, — мрачно проговорила Анна, поднимаясь в постели.
— Наша семейка, — поправил ее Элайджа, мягко улыбаясь, — ведь ты теперь ее часть.
Анна подняла на него сияющие глаза, и, встав на цыпочки, потянулась, чтобы поцеловать в щеку. Вампир на мгновение прижал ее к себе, и пару секунд его темные глаза, не отрываясь, впитывали изумрудную зелень ее глаз.
— Если наш ребенок будет похож на Клауса, — прочистив горло, проговорила девушка, отступая от Элайджи на шаг, — клянусь, я убью тебя, и никакая чертова Истинная любовь меня не остановит.
— Он мой брат только по матери — успокоил ее Элайджа, и его глаза сияли от еле сдерживаемого смеха, — сходство маловероятно.
— Что ж, это обнадеживает, — облегченно вздохнула Анна, открывая дверь, — с копией Кола или Ребекки мы как-нибудь справимся.
И рука об руку они спустились по лестнице во внутренний двор.
========== Часть 24 ==========
Удерживающий Марию Клаус был в бешенстве. Но он, по крайней мере, мог это сделать, в отличие от Марселя, который уже оставил попытки привести в чувство свою первородную пассию. Вампиру оставалось лишь с досадой наблюдать за скандалом, который устроила Ребекка.
А ведь все так чудесно начиналось!
Стоило Марии спуститься по лестнице, как она тут же оказалась в объятьях Первородной. За теплой встречей последовал долгий восторженный разговор с обсуждением последних событий. Марсель и Клаус, удобно устроившиеся у бара, наблюдали за этой картиной, попивая бурбон и снисходительно усмехаясь, пока разговор не перешел в склоку на повышенных тонах.
— Серьезно?! — бушевала Мария, размахивая руками, — воспитать в традициях вашей благородной семьи? А давно она стала такой, позволь узнать, Бекс?
Лицо Ребекки покрылось некрасивыми алыми пятнами.
— Мы живем больше тысячи лет, — процедила она сквозь зубы, — и уж поверь, успели накопить свое собственное наследие!
— Огромная гора трупов — вот ваше наследие!
— Мария… — мягко начал Клаус, безрезультатно пытаясь успокоить свою возлюбленную.
— А ты молчи! — тут же отреагировала та, оттолкнув его, — твоя гора больше всех остальных!
— Мария… — из голоса гибрида исчезли обманчиво мягкие нотки, и он притянул возлюбленную к себе, жестко обхватив за плечи, — не стоит оскорблять семью, частью которой ты сама являешься.
Девушка на секунду замолкла, обдумывая услышанное, но насмешливый голос Ребекки, не дал ей успокоиться.
— Странно, как легко рассуждает о семейных ценностях та, которая бросила свою сестру, — насмешливо проговорила Первородная, подливая масла в огонь, — или ты об этом уже успела забыть, дорогуша?
Клаус почувствовал, как после слов Ребекки Мария застыла в его руках. Он развернул ее к себе и увидел на мертвенно-бледном лице дорожки слез, которые девушка даже не пыталась сдержать. Гибрид медленно поднял на сестру желтеющие от ярости глаза.
— Ну, ты и сука, Бекс, — процедил он, — ты же знаешь, что все было совсем не так.
И в комнате повисла напряженная тишина.
— Я хотела, чтобы она пошла с нами, — голос Марии, нарушивший гнетущее молчание, был хриплым, было видно, что слова даются ей с большим трудом, — но Элайджа… Он заставил меня поверить в то, что остаться будет лучше для нее. Он поставил нам тогда ультиматум. И я… Я выбрала Клауса! Ты права, Ребекка, не мне рассуждать о семейных ценностях. Но и не вам, коль даже самый благородный из вас смог бросить свою любовь!
Она хотела сказать что-то еще, но внезапно побледневшее лицо Ребекки, заставило ее замолчать. А потом она подняла глаза, поймав направление взгляда Первородной, и увидела Анну, напряженно застывшую на верхних ступенях лестницы. По ее ошарашенному лицу сразу стало понятно — она все слышала.
Анне казалось, что после слов Марии, которые она услышала, спускаясь по лестнице, ее уши как будто заложило и все звуки вокруг исчезли. Она не понимала, о чем говорил Элайджа, мягко притягивая к себе и что-то горячо и торопливо шепча ей на ухо. Не могла разобрать, о чем спорили внизу Клаус и Ребекка, и что пыталась сказать ей Мария, мгновенно оказавшаяся рядом. Она не только не слышала, но и не могла говорить, а когда Анна почувствовала, что ноги ее подкашиваются, она поняла, что потеряла контроль не только над органами чувств, но и над всем телом.
Элайджа тут же подхватил ее на руки и быстро зашагал вверх, потом вглубь дома, пока не остановился у дверей своей спальни. Анна не сопротивлялась, она вообще никак не реагировала на ситуацию, и в ее голове не было ни одной мысли.
Вампир бережно опустил ее на постель, и девушка послушно села, глядя перед собой пустыми глазами.
— Скажи что-нибудь, — тихо попросил Элайджа, пытаясь поймать ее взгляд.
Анна медленно подняла на него глаза и пару секунд смотрела, не отрываясь на его лицо, пока, наконец, не проговорила глухим голосом:
— Ты представляешь, что мне пришлось пережить за эти два года?
— Охотники… — начал было Элайджа, но Анна тут же перебила его, чувствуя, как эмоции, прежде утихшие, возвращались в ней, сметая все на своем пути, оставляя после себя лишь ярость.
— Охотники?! — скривились ее губы, — да это было просто развлечением, по сравнению с той болью, которую мне пришлось пережить! Я ненавидела свою сестру! Проклинала Клауса! И лишь к тебе, к одному тебе у меня не было ни единого упрека!
— Прости меня, — лицо Элайджи было мертвенно бледным, в темных глазах застыло отчаянье, — я думал уберечь тебя…
— От чего? — Анна уже кричала — от боли? Тебе это не удалось, и это еще мягко сказано! Тебе даже не пришло в голову поинтересоваться моим мнением!
— Ты была очень молода, и я…
— Я всегда буду моложе тебя! Всегда! — глаза Анны потемнели от гнева, — и ты теперь всегда будешь принимать за меня решения? Не оставляя мне даже выбора? И почему ты раньше не рассказал мне об этом? Хотел сначала поиграть с чувствами наивной дурочки?
Услышав последние слова, Элайджа дернулся как от удара. Увидев, как боль затопила его темные глаза, Анна поняла, что перегнула палку. Она прикрыла веки, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Вся ярость, которая, казалось, заполняла ее с головы до ног, вдруг исчезла, и ей на замену пришло понимание того, что она причиняет боль любимому. Минуту назад ей хотелось этого больше всего на свете, но сейчас вместо ожидаемого удовлетворения, она чувствовала лишь боль. Его боль. И это перекрывало все остальные эмоции.
Ей хотелось сказать ему об этом, но, открыв глаза, она поняла, что его уже нет в комнате. Тяжело вздохнув, Анна опустилась на подушку и прикрыла глаза. Им обоим нужно было время.
========== Часть 25 ==========
Анна проснулась, когда небо уже окрасилось в бордовые тона заката, а в спальне царил полумрак. Она потерла глаза, огляделась и поняла, что так и осталась в комнате Элайджи. Откинувшись на подушку, девушка почувствовала знакомый древесный запах и улыбнулась. Вся злость, которая бурлила в ней еще несколько часов назад, исчезла, будто ее и не было.
Да, он сделал выбор за нее. Но выбор этот, Анна знала это точно, был не столько за нее, сколько ради нее. Ради ее счастливой безопасной человеческой жизни, которую Элайджа ей искренне желал. Виновен ли он в том, что не знал, что она желала прямо противоположного?
«Нет» — ответила себе Анна, и это было правдой.
Ведь он не знал о ее чувствах. Она и сама не понимала их до конца, даже встретившись с ним в той старой хижине, когда он спас ее от Охотников. Только потом, много позже, к ней пришло осознание того, что эта тяга, безумное желание, вызывающее эротические видения, и чувство абсолютной безопасности в его присутствии и были любовью.
А ведь чувства вампиров, Элайджа сам рассказывал ей об этом, были намного сложнее. И сильнее. И все же, несмотря на это, он нашел в себе силы оставить ее. В отличие от того же Клауса, который легко поддался уговорам Марии и совершил с ней то, о чем она толком и не знала, то, что невозможно было изменить, и то, из-за чего она чуть не погибла, попавшись под горячую руку ведьмы.
Элайджа был благородным древним вампиром. И это было источником вечного недовольства его семьи, потому что он жил по своим принципам, руководствуясь честью. Это вызывало досаду, недоумение и порой даже бесило, но это было неотъемлемой частью его сложной натуры, его самого. И одной из причин ее любви.
Неожиданный стук в дверь прервал размышления девушки.
— Белоснежка! — Анна узнала Ребекку, — я знаю, что ты не спишь! Мы с твоей сестрой немного поспорили, но все уже в прошлом. И мы идем в бар слушать джаз! А ты идешь с нами. Но даже не смей смотреть там на бурбон! Я вхожу…
Через мгновение дверь распахнулась и на пороге появилась первородная блондинка в коротком красном платье, а из-за ее спины выглядывала Мария, в руках которой был целый ворох одежды разных цветов.
— А где Элайджа? — вырвалось у Анны почти против воли.
Глаза Ребекки округлились от удивления.
— Ты уже не злишься? — с улыбкой спросила она, — это добрый знак. Он поехал с братьями на поиски какой-то магической штуки для твоей защиты. Как видишь, так или иначе, его интересы сводятся лишь к одному. Ты простила его?
— Да, — легко ответила Анна и улыбнулась, — мои интересы, знаешь ли, тоже весьма однообразны.
Мария захлопала в ладоши, а Ребекка хитро улыбнулась, слегка прищурив глаза.
— Но ему мы пока об этом не скажем, — медленно проговорила она, пристально глядя на Анну, — и даже не спорь, Белоснежка! Элайдже полезно будет подумать, куда может завести его упрямство. В любом случае у нас теперь даже не один повод для праздника! У тебя пять минут на сборы!
— Нужна помощь? — спросила сестру Мария, раскладывая на постели принесенные наряды.
— Думаю, справлюсь, — хмыкнула Анна и принялась рассматривать принесенную одежду.
— Что насчет бурбона, дорогуша? — обратилась к Марии Ребекка.
— Отличная мысль, — усмехнулась та и через мгновение обе блондинки скрылись за дверью.
Пару минут Анна разглядывала лежащую на постели одежду, пока не остановила свой выбор на белом платье свободного покроя с открытыми плечами. Она уже собиралась надеть его, но в дверь вновь постучали.
— Я же сказала, управлюсь сама! — недовольно воскликнула девушка, распахивая дверь, — Ребекка, я…
Но договорить она не успела. Резкая боль в висках заставила девушку буквально сложиться пополам. Последнее, что Анна запомнила, перед тем как темнота накрыла ее, были безумные черные глаза старухи, прожигающие ее насквозь, а потом все исчезло.
— Она простит тебя, — уверенно сказал Клаус, не отрывая глаз от дороги.
Они возвращались в Новый Орлеан после визита к знакомой Колу ведьме, которая обещала сделать для Анны оберег. За все время, пока они были в пути, Элайджа не проронил ни слова, сохраняя спокойно-безразличное лицо. Но Клаус знал своего брата тысячу лет. И за все это время еще ни разу не видел такой боли в его глазах.
— Я ее отпущу, — глухой голос вампира неожиданно нарушил тишину, и сидящий на заднем сидении Кол, вздрогнул, очнувшись от дремы, — если она захочет уйти, я не стану держать…
Услышав это, ведьмак округлил глаза, обреченно качая головой, и с негодованием проговорил:
— Ты абсолютно безнадежен, Элайджа! И Белоснежка…
— Кол… — попытался прервать младшего брата Клаус, но ведьмак решительно отмахнулся от него.
— Нет уж, дай мне договорить! Ты встретил лучшую девушку в мире! Мало того, эта девушка - твоя Истинная любовь, и она беременна. Но вместо того, чтобы приложить все усилия к тому, чтобы сделать ее счастливой, ты опять хочешь причинить ей лишь боль! Ты думаешь, она хочет уйти? Нет, я просто не верю, что мой брат может быть таким идиотом! Она тебя любит! С твоим занудством, плесневелым благородством и совершенным неумением выражать свои чувства, и даже с маниакальным рвением принимать решения за других, не интересуясь их мнением. У меня это просто в голове не укладывается, но это так. И я уверен, она уже простила тебя и ждет нашего возвращения, чтобы продолжить то, чем вы занимались во время драки Марии и Ребекки. А если это не так, клянусь, я приму постриг!
— Смелое заявление! — рассмеялся Клаус, когда речь ведьмака закончилась, — но знаешь, Элайджа, и я сам не верю, что говорю это, но наш младший братец прав. И не забывай, насколько я близко знаком с ее сестрой… Умение прощать — их семейная черта.
Элайджа посмотрел на брата, и гибриду показалось, что в его глазах мелькнула улыбка.
— Я приму к сведению твои умозаключения, Кол, — после недолгого молчания, холодно проговорил Элайджа, оборачиваясь к ведьмаку, на что тот лишь обреченно закатил глаза.
— Бедная Белоснежка! И с этим занудой ей жить! Надеюсь, ей все же хоть немного повезет, и ваш ребенок будет похож на меня. Или Ребекку.
— Легка на помине! — усмехнулся Клаус, глядя на монитор телефона, на котором высветилось имя сестры.
— Мы скоро будем, — без приветствия начал гибрид, принимая вызов, и на его лице появились милые ямочки. Но он тут же замер, когда услышал дрожащий голос Ребекки:
— Охотники и древняя ведьма… Они забрали ее…
Сидящий рядом Элайджа издал странный, похожий на рык, стон, и Клаус стиснул зубы, проклиная вампирский слух.
— Полчаса, — отчеканил гибрид и сбросил вызов, оборачиваясь к старшему брату, — мы спасем ее, Элайджа, даже если мне придется вырвать глотки всем чертовым ведьмам на этом свете.