Год спустя после того, как собралась к Преподобному братия, пришел к ним на жительство и постригший Преподобного Сергия игумен Митрофан. Сергий очень рад был ему по нужде в иерее Божием. Этот Митрофан и стал первым настоятелем Сергиева монастыря. Но недолго порадовался Сергий: пожив немного под кровом своего постриженника, Митрофан тяжко занемог и отошел ко Господу. И снова обитель осталась без совершителя Таин Божиих, потому что сам Преподобный, по своему глубокому смиренномудрию, не хотел принять на себя ни игуменства, ни сана священного.
Примерно в это же время Стефан, брат Преподобного Сергия, привел в обитель своего сына Ивана. Наслышавшись о богоугодной жизни своего святого дяди, двенадцатилетний отрок возгорелся желанием жить под его духовным водительством. Отец привел мальчика в лесную обитель к дяде. Поручив его Преподобному, Стефан просил постричь мальчика в иноки. Видя это, старцы дивились вере Стефана, не пощадившего своего сына-отрока, но с детских лет отдавшего его Богу, как в древности Авраам не пощадил своего сына Исаака. И вскоре отрок Иван принял постриг с именем Феодор.
Феодор же с младых ногтей был воспитан во всяком благочестии и чистоте и в посте; поучаясь от дяди, он был исполнен и украшен всеми монашескими добродетелями – и так достиг возраста зрелого мужчины. В обители Сергиевой будущий Архиепископ Ростовский прожил около двадцати двух лет; в это время он научился здесь иконописанию и был одним из первых иноков-иконописцев Троицкой обители.
Поставление Преподобного во игумена
В настоящем монастыре надлежало быть игумену над братией. Тем паче, что когда скончался игумен Митрофан, то братия новой обители лишилась Божественной службы.
Преподобный Сергий, по своему смирению, и слышать не хотел, чтобы ему принять эту должность, он всегда говорил, что «желание игуменства есть начало и корень властолюбия»; но и сам он сознавал нужду в духовном пастыре для своей обители. Он воссылал прилежную молитву к Господу, прося о том, чтобы Бог дал игумена, наставника обители, отца и управителя, который сможет вести духовный корабль земной жизни братии к пристани спасения и избавит его от потопляющих волн – нападений злых духов. Так он молился Богу, прося игумена и истинного устроителя тому месту, и Бог услышал молитву Своего угодника и внял его молению, чтобы не оказались ложными слова Давида: желание боящихся Его Он исполняет, и молитву их слышит, и спасет их (Пс. 144: 19).
И Господь, всегда готовый исполнить волю боящихся Его, услышал молитву Своего угодника и, поскольку никто лучше самого просившего не мог послужить на сем месте к славе имени Его, благоволил его самого и дать игуменом братии. Вот как это было.
Бог вложил в сердца братии желание сделать так, чтобы Сергий начальствовал над ними. Собравшись вместе, поразмыслив, посоветовавшись между собой и укрепив сердца верой, братия все вместе пришли к Преподобному Сергию, говоря: «Отче! Мы не можем жить без игумена! Ныне мы пришли к тебе, открыть наши мысли и желания. Мы очень хотим, чтобы ты был нашим игуменом и наставником душ и тел, чтобы мы приходили к тебе с покаянием исповедоваться в своих грехах; хотим каждый день получать от тебя прощение, благословение и молитву и видеть, как ты ежедневно совершаешь святую литургию; хотим причащаться Пречистых Таин из честных твоих рук. Ей, честной отец, таково наше общее желание, не откажи нам».
Преподобный Сергий вздохнул из глубины души и сказал им: «У меня и помысла не было стать игуменом, душа моя желает одного – скончаться в иноках на этом месте. Не принуждайте меня, но оставьте меня Богу, и Он что захочет, то и сделает со мной». Но братия настаивали на своем: «Зачем ты, отче, отказываешься исполнить наше общее желание? В таком случае или сам будь игуменом, или иди и попроси нам игумена у епископа. Если же ты не сделаешь так, то из-за этого нестроения мы все уйдем отсюда». Преподобный Сергий, сердечно страдая, снова сказал им: «Давайте сейчас разойдемся по своим кельям и прилежно помолимся Богу, чтобы Он объявил и открыл нам, что следует делать». Братия послушались любимого аввы и разошлись, но ненадолго.
По прошествии нескольких дней братия вновь пришли к Преподобному Сергию, говоря: «Ведь ради тебя мы и сошлись-то сюда, в это место пустынное, – говорили они, – мы слышали о твоих подвигах, знаем труды твои, ведь ты своими руками построил и эту церковь во имя Живоначальной Троицы. И мы веруем, что в тебе обитает благодать Ее, и потому вот пришли сюда, возложив упование на Господа, и желаем совершенно предать себя твоему руководству. Итак, будь нашим игуменом и духовным отцом и, предстоя престолу Божию, возноси за нас свои теплые молитвы. Ведай, отче, – присовокупляли старейшие из них, – мы шли сюда в надежде, что ты упокоишь нашу старость и похоронишь наши кости». Сергий долго отказывался, не желая поставления, и умолял их, утешая такими словами: «Простите меня, отцы мои и господа мои! Кто я, чтобы посметь дерзнуть на такое служение, пред которым со страхом и трепетом преклоняются и самые Ангелы? Как же я, недостойный, дерзну на это, не достигнув такой веры? Я не начинал еще жить по-монашески и начала монашеского устава не постиг – как же посмею я приступить к этой святыне или прикоснуться к ней? Вот мое дело – плакать о своих грехах, чтобы вашими святыми молитвами достигнуть благого края желаний, к которому стремился я с юности моей». Сказал это Преподобный и, чтобы не продолжать более сего тяжкого для его смирения спора, ушел в свою келью.
Тогда сподвижники его поняли, что им не склонить его к своему желанию кротким словом сыновней любви, оставалось употребить средства более решительные. Уже не со слезами только, но и с горьким словом упрека и даже угрозы приступили они теперь к своему авве. «Мы не желаем спорить с тобою, отче честный, – сказали они, – мы веруем, что Сам Бог привел нас сюда; мы сердечно желали подражать твоему житию и подвигам и чрез то надеялись достигнуть вечного блаженства. Но если уже ты не хочешь пещись о душах наших и быть нашим пастырем, то мы все принуждены будем оставить это место, мы уйдем от храма Пресвятой Троицы и будем невольными нарушителями нашего обета, будем блуждать, как овцы без пастыря, и расхитит нас мысленный волк, а ты дашь за нас ответ нелицеприятному Судии – Богу!» Так братия говорили Преподобному, устрашая возмездием и угрожая наказанием, ибо уже много дней подряд они умоляли Сергия то со смирением, кротостью и лаской, то с плачем, резкими упреками и угрозами. Но Преподобный, крепкий душою, твердый в вере, смиренный умом, на ласковые слова не отзывался и угрозам не внимал, но был выше угроз.
Он отрясал от себя эти мольбы братии, считая себя грешным и недостойным, и прибавлял: «Мои слова не согласны с вашими, потому что вы чересчур упорно принуждаете меня стать игуменом, а я чересчур упорно отказываюсь. Хотя я сам нуждаюсь в поучении и более хочу учиться, чем поучать других, больше стремлюсь быть в подчинении у других, чем властвовать и начальствовать, но я боюсь Божия суда, и если Богу будет угодно то, что вы мне повелеваете, да будет воля Господня!» В нем победила сердечная любовь к братии, усердие и забота о них – и он почти согласился на их мольбу. Преподобный пообещал исполнить их просьбу и подчиниться их воле, вернее сказать воле Божией. После этой беседы Преподобный Сергий вздохнул из глубины сердца и, возложив все свои мысли и упование на Вседержителя Бога, сказал им с душевным смирением: «Отцы и братия! Я не буду вам перечить, предавшись воле Господней, ибо Бог видит сердца и помыслы. Пойдемте в город к епископу».
В то время Митрополит святитель Алексий был в отъезде – в Константинополе, а в Переславле Залесском находился его викарий – епископ Волынский Афанасий. Туда и отправился Преподобный Сергий, взяв с собою двух старейших иноков.
Войдя, он поклонился епископу. Епископ же Афанасий, увидев его, благословил и спросил его имя. Сергий назвал себя. Услышав имя своего гостя, Афанасий обрадовался и по-христиански поцеловал его, ибо раньше он слышал о Сергии, о начале его славного подвижничества, о построении церкви, основании монастыря, о добродетелях Сергия – его любви и заботе о братии и о других. Афанасий побеседовал с Сергием о духовных делах. Когда беседа закончилась, Сергий снова поклонился епископу и начал просить святителя дать обители игумена – наставника душам монахов.
«Сын и брат мой! – отвечал ему как бы по вдохновению свыше Афанасий, – Господь Бог устами Пророка Давида сказал: Выведу избранного из народа Моего (Пс. 88: 20), и еще: Ибо рука Моя поможет ему, и мышца Моя укрепит его (Пс. 88: 22). Апостол же Павел сказал: никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом (Евр. 5: 4). Сын и брат мой, тебя Бог призвал от утробы твоей матери, и я от многих слышал о тебе; да будешь ты отныне отцом и игуменом братии, собранной Богом в обители Святой Троицы». Но Преподобный Сергий отказывался, указывая на свое недостоинство, на что Афанасий, исполнившись благодати Святого Духа, отвечал: «Возлюбленный! Все духовные дарования ты приобрел, а послушания не имеешь». Тогда отец наш Сергий поклонился и произнес: «Как Господу угодно, так пусть и будет, благословен Господь во веки!» – и все присутствовавшие сказали: «Аминь!»
Тогда святитель со всеми священнослужителями пошел в церковь, взяв с собою и Преподобного; там он облачился во все священные одежды, велел Сергию гласно произнести Символ веры и, осенив крестообразно его преклоненную главу, поставил его во иподиакона. Началась Божественная литургия, и Сергий произведен был во иеродиакона и они вместе причастились Божественного Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа. На следующий день святитель рукоположил Сергия в священнический сан и повелел ему совершить святую литургию и своими руками принести Бескровную Жертву. Преподобный отец Сергий исполнил все повеления со страхом и духовной радостью.
По окончании литургии святитель Афанасий произнес над ним молитвы, совершающие его поставление во игумена. Затем он пригласил нового игумена в свои келии и там, в отеческой с ним беседе наедине, наставил его в правилах апостольских и святоотеческом учении о спасении души и руководстве подчиненных ему иноков. «Следует тебе, возлюбленный, как говорит апостол, сносить немощи бессильных, а не себе угождать. Каждый ближнему во благо к назиданию должен угождать (см. Рим. 15: 1–2). И в Послании к Тимофею Павел говорит: Это передай верным людям, которые были бы способны и других научить (2 Тим. 2: 2) и еще: Носите бремена друг друга и таким образом исполните закон Xpистов (Гал. 6: 2). Поступая так, ты спасешь и себя, и живущих с тобой». Сказав это и наделив Преподобного духовными дарами, епископ по-христиански поцеловал и отпустил его – истинного игумена, пастыря, сторожа и врача духовной братии.
Начало игуменства Преподобного Сергия
С нетерпением ожидали братия своего игумена, исполнившись радости, встретили они его и поклонились ему до земли. Он же, войдя в церковь и припав лицом к полу, со слезами молился невидимому Царю, взирая на икону Святой Троицы, и призывал на помощь Святую Богородицу, предстоятеля престола Небесных Сил Предтечу, мудрых апостолов, и древних святителей – Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста, – и всех святых. Сергий просил их молиться, чтобы десница Вседержителя дала ему несмущенное дерзновение предстоять престолу Славы Живоначальной Троицы и касаться руками Агнца Божия – закланного за мир Христа, Сына Божия.
Окончив молитву, он обратился к братии со словом поучения, убеждая их не ослабевать в подвигах ради Царства Небесного. «Старайтесь, братия, войти в узкие врата, Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11: 12). Павел же галатам говорит: Плод же Духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5: 22). Давид же так сказал: Придите, дети, послушайте меня: страху Господню научу вас (Пс.
33: 12)». Благословив братию, Сергий сказал им: «Молитесь, братия, обо мне, ибо я человек малосведущий и неопытный. Вот я принял от Небесного Царя талант попечения о пастве словесных овец и должен буду держать о нем ответ. Меня страшит слово Господне: если кто соблазнит одного из малых сих… тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею ему и потопили бы его во глубине морской (Мф. 18: 6). Насколько же хуже будет тому, кто многие души потопит из-за своего неразумия! Смогу ли я смело сказать: Вот я и дети, которых Ты мне дал, Господи! (Ис. 8: 18). Услышу ли я Божественный голос Пастыря горних и дольних, великого Господа, с милосердием вещающего:
Добрый и верный раб… войди в радость господина твоего (Мф. 25: 21)».
Говоря это, Преподобный держал в уме жития великих светильников монашества, на земле во плоти ангельски проживших, – Антония Великого и великого Евфимия, Саввы Освященного, ангелоподобного Пахомия, Феодосия Киновиарха и прочих. Блаженный дивился их жизни и душевному расположению: как они, будучи во плоти, побеждали бесплотных врагов, уподоблялись ангелам, устрашали диавола. Размышляя об этом, Преподобный усердно молил Бога, дабы сподобил его непреткновенно идти по стопам этих подвижников, и убеждал братию подражать их равноангельной жизни.
Став настоятелем, Преподобный Сергий ежедневно служил литургию, а также неленостно творил утренние и вечерние молитвы – о мире всего мира, о благосостоянии Святых Церквей, о православных царях, князьях и о всех православных христианах. Он говорил братьям: «Мы должны подъять великий подвиг борьбы с невидимым врагом, который, как лев рыкающий, бродит и хочет каждого проглотить». Преподобный наставлял братию не столько словами, сколько подавая пример своими делами. Никакая усталость, никакие дела и заботы не могли помешать ему первым являться в церковь ко всякому богослужению, и выходил он из церкви всегда последним. В продолжение всей службы Божией он стоял как свеча и отнюдь не позволял себе прислоняться к стене.
Преподобный Сергий самостоятельно пек просфоры – толок и молол пшеницу, просеивал муку, заквашивал и месил тесто. Так, испекши просфоры, он служил Богу своими праведными трудами, и никому другому из братии он не позволял печь просфоры, хотя многие этого очень хотели. Но Преподобный старался во всем быть и учителем и исполнителем: он сам варил кутью, скатывал свечи и вычитывал каноны.
В отношении к братии и в сане игумена он нисколько не переменился. По-прежнему он учил не столько словом, сколько своим примером. Он не изменил своих монашеских правил, помня Сказавшего: Кто из вас хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугой (Мк. 9: 35). Но, приняв на себя духовную ответственность за Троицкую братию, Преподобный Сергий внимательно следил за внешней и внутренней жизнью иноков. Он установил следующий обычай. После повечерия, глубоким вечером, почти ночью, особенно в темные и долгие осенние и зимние ночи, помолившись в своей келье, Преподобный выходил из нее, чтобы обойти все кельи монахов.
Сергий имел попечение о своей братии, заботясь не только об их телесном благе, но и о душевном, поэтому он желал знать жизнь каждого из них и стремление к Богу. Если он слышал, что кто-то молится, или кладет поклоны, или в безмолвии с молитвой занимается рукоделием, или читает святые книги, или плачет и сетует о своих грехах, – об этих монахах он радовался, благодарил Бога и молился за них, чтобы они до конца довели подвиги добродетели. Претерпевший до конца, сказано, спасется (Мф. 10: 22).
Если же Преподобный слышал, что монахи беседуют, собравшись вдвоем или втроем, или смеются, он негодовал и, желая прекратить недозволенную беседу, ударял рукой в дверь или стучал в окошко и отходил. Таким образом, он давал знать о своем приходе и своим невидимым посещением останавливал праздные беседы. На следующее утро он призывал к себе празднословивших, но и тогда не сразу запрещал им беседы, не обличал их с гневом и не наказывал, но издалека, тихо и кротко, как бы рассказывая притчи, беседовал с ними, желая узнать их прилежание и усердие к Богу. И если брат был послушливым, смиренным и горячим в вере и в любви к Богу, то вскоре, поняв свою вину, он со смирением, припав к земле, склонялся перед Сергием, умоляя простить его. Если же брат был непокорным, с сердцем, помраченным от бесов, если он стоял перед игуменом, думая, что святой говорит не о нем, и почитал себя безгрешным, пока Преподобный терпеливо обличал его, по слову Писания: Пусть накажет меня праведник милостью своею и обличит меня (Пс. 140: 5), то на такого непокорного брата игумен накладывал епитимью, потому что тот не понял своей вины и не осознал своих грехов; и тогда, наставив на путь исправления провинившегося, Преподобный отпускал его. Так Сергий учил братию прилежно молиться Богу, не беседовать ни с кем после повечерия и не выходить из своей келии в чужие без крайней необходимости и нужды, но заповедовал каждому, уединившись в своей келии, втайне молиться Богу и заниматься по силе своим рукоделием, к которому способен, имея во все дни непрестанно на устах псалмы Давида.