У ворот прозвучал сигнал трубы, и тяжёлые створки начали медленно раскрываться. Показались первые всадники процессии. Белые плюмажи развевались по ветру, красные плащи тяжёлыми складками лежали на спинах лошадей.
Дети замерли и замолчали. Их глаза обратились к воротам, и Куригато сразу подобрался, машинально оправляя одежду. Кортеж императора въезжал во двор неторопливо, в каждом движении всадников чувствовалось достоинство.
— Папа! — первой заверещала Самэнь и бросилась к воротам, не обращая внимания на строгий окрик Куригато.
Мальчики хотели броситься вслед за сестрой, но сдержались, нетерпеливо топчась на месте. Девочка тоже постепенно замедлила бег и боязливо оглянулась. Заметив недовольство на лице Куригато, она остановилась.
Наконец, во двор въехал император Ишинори на вороном жеребце, крытом жёлтой попоной. Впереди и позади него два всадника везли знамёна — одно с гербом страны, другое — с гербом династии Сигато (красный Феникс на белом фоне).
— Папа! — снова воскликнула Самэнь, изо всех сил махая рукой.
Император повернул голову и улыбнулся. Сказав что-то своим телохранителям, он развернул жеребца и направился к дочери. Поравнявшись с ней, он подхватил малышку на руки и посадил перед собой на лошадь. Поговорив с ней о чём-то, император направил скакуна к Куригато.
Учитель низко поклонился своему повелителю. То же самое сделали мальчики. Ишинори оглядел их и одобрительно кивнул, а затем обратился к наставнику:
— Самэнь плохо себя вела, лорд Куригато. Не так, как подобает принцессе. Полагаю, вы объясняли детям, как следует инфантам приветствовать своего императора?
— Разумеется, повелитель.
— Я так и думал, — Ишинори кивнул. И он, и Куригато вели этот разговор ради Самэнь, которая вечно нарушала правила этикета. Оба понимали это и старались сдержать улыбки и говорить как можно серьёзнее. — В таком случае, — продолжал император, — она должна быть наказана, — лицо малышки при этих словах помрачнело. Впрочем, ей было не привыкать, так что на нём отразилось также и смирение. — Но сегодня большой праздник, — Ишинори указал на штандарты, установленные на стенах: лазоревые полотна с серебряной надписью «Юкацу». — Мы чествуем великую богиню, дарующую нам обильные урожаи, посылающую дожди и смиряющую жаркие ветры, — Самэнь украдкой с надеждой взглянула на отца. — Поэтому, — многозначительно сказал император, — она будет наказана завтра.
Малышка вновь сникла, но Ишинори сделал вид, что ничего не заметил, и ссадил её на землю.
— Я привёз вам подарки, — сказал он детям. — Когда вы приведёте себя в порядок, закончите дневную трапезу и отдохнёте, получите их.
Едва сдерживая радость, инфанты поклонились отцу. Тот кивнул им в ответ.
— Продолжайте ваши занятия, лорд Куригато, — сказал Ишинори, трогая поводья.
— Слушаюсь, повелитель.
Император присоединился к свите и в сопровождении телохранителей и вельмож пересёк двор. У крыльца их уже ждали слуги, принимающие поводья. Они помогли всадникам спешиться.
Когда Ишинори вошёл во дворец, дети весело переглянулись, и даже Самэнь не выглядела расстроенной, несмотря на предстоящее наказание. Куригато посмотрел на водяные часы. Оставалось всего двести капель.
— Ваши Высочества, вам пора собираться, — сказал он.
— Мы готовы! — отозвались дети вразнобой.
— Очень хорошо, — лорд Куригато кивнул. — Тогда идёмте.
В императорском дворце царил переполох. Оказалось, что повелитель Видари действительно мёртв — его нашёл в собственной спальне Пак-Лень, личный слуга императора, незадолго до того как Первый Советник Зиан в сопровождении своих гвардейцев ворвался в покои правителя, озабоченный распространившимися слухами об измене. Вызванный лекарь сообщил, что император был отравлен сильнодействующим ядом.
Когда лорд Зиан, обдумав сложившуюся ситуацию, объявил военное положение и назначил себя протектором Янакато, в спальню покойного императора, растолкав гвардейцев, влетел Верховный Жрец Наито.
Ему было лет пятьдесят, короткие седые волосы торчали на голове во все стороны — похоже, свой головной убор он обронил где-то по дороге. Голубые и слегка безумные от бешенства глаза метали молнии, узловатые руки сжимали золотой жезл.
— Что здесь происходит?! — выкрикнул он каркающим голосом, уставившись в лицо лорда Зиана.
— Видари мёртв! — раздражённо бросил в ответ новый правитель. — Похоже, Арэт-Джун оказался шпионом Цэя Мэя! Он и его синоби прикончили нашего императора, а потом нагло убрались, как ни в чём не бывало! И этот молокосос ещё приказал страже никого не выпускать!
— Видари действительно мёртв? — подозрительно спросил Наито.
— Увы, — притворно вздохнул Зиан. — Я взял на себя смелость назначить себя протектором.
Верховный Жрец скривился от злобы.
— Неужели? Ты так это называешь?
— А у тебя иной взгляд? — насупился Зиан, выразительно посмотрев на своих гвардейцев. Телохранители Жреца при этом недвусмысленно положили руки на свои мечи.
— Думаешь, только у меня?! — насмешливо проговорил священник.
— Выясним это потом, — предложил, понизив голос, Первый Советник.
— Если ты попытаешься отлучить меня от власти!.. — с угрозой прошипел Наито, наклонившись к уху Зиана.
— Успокойся! — поморщился, отстраняясь от него, лорд-протектор. — Я не собираюсь забирать всё себе. Янакато — большая империя, на всех хватит.
Верховный Жрец недоверчиво усмехнулся, но замолчал. Наито и религия, которой он служил, приобретала в Янакато всё большую популярность, однако все понимали, что происходило это благодаря высочайшему покровительству: император Видари приблизил к себе жрецов Бруммара и всячески способствовал тому, чтобы вельможи и простой народ приобщились к ней. Его смерть стала неожиданным ударом для Наито, но он не собирался сдавать завоёванные позиции.