Уставилась на свои ладони сложенные на сумку с самым необходимым. Красивые у меня руки. Аккуратный маникюр с прозрачным лаком. Пальцы и ногти правильной формы. С трудом верилось, что ими я могу творить такое.
Я уже спасала ими жизнь Старцева. и сделаю это снова. Пусть спотыкаясь и набивая шишки, но что поделать, если я из тех, кто учится на своих ошибках.
Пока отвлеклась на созерцание собственных конечностей способных пробивать грудные клетки, не заметила как на свободное место рядом осторожно опустился мужчина.
Опять теряю бдительность. Прав был Фил все-таки на мой счет — глупая самоуверенность.
Он, собственно, и нагнал меня, и теперь собирался составить компанию в грустных думах.
Заговаривать первой я не спешила. Все-таки он сам ко мне пришел. Хотя и обиды я так остро уже не чувствовала. За мной действительно немало косяков.
— Ты был прав, — не выдержала и все же заговорила первой. — Я постоянно совершаю ошибки. Слишком самоуверенна…
— Нет, — перебил Фил. — Мы все не идеальны. Грубить я не должен был. к тому же ты не меньше моего расстроена похищением Макса.
— Это уж точно.
Ляпнула, и только потом поняла, что чуть не призналась колдуну в открытую, что испытываю к его брату на самом деле. Высшим ведьмам не положено любить. Хотя вряд ли это для него секрет.
Но потом вдруг решила поиграть с колдуном. А может и себе пора напомнить кто передо мной.
— Я ведь люблю его… Так сильно, что, кажется, готова снова разорвать сердце на части если придется.
Неловкая пауза, но Фил не стал игнорировать мое признание.
— Вы друг друга стоите. Макс тот еще засранец, хоть и главный. А ты, — Фил снова взял паузу и хмыкнул подобрав наконец слова. — А ты, черт возьми, вырываешь сердца! И превращаешь людей в послушных рабов.
— Да уж. Идеальная парочка… — усмехнулась и тут же замолчала ожидая скажет ли что-то еще Фил.
— Он тоже тебя любит, Василиса. Да у него просто башню сносит от тебя. Поверь, я знаю своего брата.
Без всяких шуточек заявил Фил.
прежняя я, выросшая на одних лишь сказках о сверхъестественном мире, не за что бы не поверила его словам. колдуны не могут любить. Но теперь я точно знаю, что не стоит верить всему, что тебе рассказывают. А любовь в сердцах Старцевых я видела лично.
Но слова Фила не открыли мне америку. И он прекрасно об этом знает.
— Он не отпустит тебя.
— Ему придется, — резко ответила я, не в силах сдержать горечь в словах. — Мне нельзя заводить отношения…
— Тебе не кажется, что нынешний порядок слишком неправильный, что ли?
Колду снова говорил привычно, не скрывая иронии. Конечно, я считаю все правила колдунов неправильными. Но к чему он ведет?
— А я часто об этом задумывался. И, уверен, Макс тоже.
Сердце ускорилось. Слова колдуна давали непростительную надежду.
— Давай, вытащим его оттуда, и спросим. Потому что мне в это не верится, — отшутилась я и, чтобы скрытьволнение поднялась и направилась к нашему домику.
Плевать на порядки, вот что я поняла, пока шла по аллее в компании Фила. Я люблю колдуна. Даже отсутствие взаимности меня не пугает. И вряд ли изменит мои чувства. Я, возможно, больна, и это не лечится. Но мое сердце не выдержит лишь в одном случае. Если Максимильяна Старцева не станет.
Сказать эту правду самой себе самой себе, действительно, оказалось приятно, какой бы страшной она на самом деле не была. Но когда я перестала отрицать собственные чувства дышать стало легче.
Глава 24. Хозяйка логова демонов
Конечности затекают быстро, если не шевелиться, особенно, когда подвешен на дыбе. Вот и Максимильян не чувствовал рук, пытался шевелить кистями, но металлические браслеты с цепями слишком плотно сидели, впивались в кожу, и чем больше он будет дергаться, тем быстрее пойдет кровь.
Максим представлял где он, хотя повязка на глазах, и скотч заклеивающий рот, это не позволяли. Чувствовал запах сырости, пропитавший стены, глухие шаги над потолком. Он однозначно в подвале дома.
Ошейник полностью погасивший все его силы «живого артефакта» не пугал, а вызывал дикое желание рассмеяться. Ирония, что колдун усматривал в своем положении, придавала моральных сил. Разработанный колдунами артефакт против сил высших ведьм, позволивший когда-то изменить расстановку сил, и подняться колдунам, теперь использовался против него. Тот, кто до этого додумался заслужил чертову медаль. Вот только откуда умник узнал о особенных силах Максимильяна? И что еще они знают.
Максим вспомнил какое испытал облегчение, когда понял, что схватили только его, а Василису и остальных оставили. Усмехнуться бы горько, но скотч не позволял. С каких пор он стал мучеником и жертвует собой ради других? Или только ради нее?
Разобраться в этом вопросе Макисимильян не успел, протяжно заскрипела дверь его темницы. И он направил единственное, что у него осталось — слух, на происходящее у дверей.
Легкие шаги, неприятный скрежет дерева о камень, стук, с небольшими интервалами.
Кто-то явно приближался к Максимильяну. И колдун пытался разгадать «гостя» раньше, чем тот себя объявит. Или хотя бы понять его намерения.
Конечности затекают быстро, если не шевелиться. Особенно, когда подвешен на дыбе. Вот и Максимильян не чувствовал рук, пытался шевелить кистями, но металлические браслеты с цепями слишком плотно сидели, впивались в кожу, и чем больше он будет дергаться, тем быстрее пойдет кровь.
Максим представлял где он, хотя повязка на глазах, и скотч заклеивающий рот, не позволяли рассмотреть помещение. Чувствовал запах сырости, пропитавший стены, глухие шаги над потолком. Он однозначно в подвале дома.
Ошейник полностью заглушивший все его силы «живого артефакта» не пугал, а вызывал дикое желание рассмеяться. Ирония, что колдун усматривал в своем положении, придавала моральных сил. Разработанный колдунами артефакт против сил высших ведьм, позволивший когда-то изменить расстановку сил, и подняться колдунам, теперь использовался против него. Тот, кто до этого додумался заслужил чертову медаль. Вот только откуда умник узнал об особенных силах Максимильяна? И что еще знает.
Максим вспомнил какое испытал облегчение, когда понял, что схватили только его, а Василису и остальных оставили. Усмехнуться бы горько, но скотч не позволял. С каких пор он стал мучеником и жертвует собой ради других? Или только ради нее?
Разобраться в этом вопросе Макисимильян не успел, протяжно заскрипела дверь его темницы. И он направил единственное, что у него осталось — слух, на происходящее у дверей.
Легкие шаги, неприятный скрежет дерева о камень, стук, с небольшими интервалами.
Кто-то явно приближался к Максимильяну. И колдун пытался разгадать «гостя» раньше, чем тот себя объявит. Или хотя бы понять его намерения.
— Как же ты похож на отца, — раздалось довольно близко. Сухой, хриплый, царапающий уши. Голос явно принадлежал женщине. Но уже давно не молодой.
Острые ногти впились в его подбородок, неприятно царапая щетину. А потом резким движением скотч был сорван. Как и повязка с глаз.
Хоть свет и был очень тусклый, все равно заставил колдуна зажмурится ненадолго.
— Все так говорят, да? — предположила женщина. — Мне тоже так говорили… когда-то.
Несколько раз моргнув, Максимильян нашел женщину, что с ним говорила. Это было несложно, она стояла прямо перед ним. Слишком близко, что даже в таком полумраке можно было рассмотреть и цвет глаз, выцветший, когда-то сочно зеленый, а теперь желтый, и сеть морщин на лице. Оно казалось настолько каменным и безжизненным, что с трудом верилось, что эта ведьмачка испытывала эмоции. Выглядела она куда хуже, чем думал Максим, оценивая голос.
— Да, говорят, — подтвердил он. А в душе уже поднималась буря ненависти.
Перед ним, определенно, та самая Стефания. Ведьмачка, что нагоняет жуть на колдунов рода Молотова. Убившая его отца.
Максим почувствовал, как ошейник на нем вдруг нагрелся, и только после этого понял, что, поддавшись эмоциям, активировал карминовый поток, хранившийся в его теле.
Раздавшийся внезапно смех Стефании, заставил вернуть внимание к собеседнице.
— Злишься, — насмеявшись вдоволь констатировала она. — Зря, я не желаю тебе зла.
Теперь Максиму захотелось рассмеяться, но он сдержался, не собираясь становиться забавой для ведьмачки. Хотя ее слова все же не оставили его равнодушным.
— Тогда зачем я тебе нужен?
Стефания оживилась. Максиму даже показалось, что в ее глазах блеснуло что-то зловещее, темное, принадлежащее другому миру. Демон, вспомнил колдун. Возможно, он говорит сейчас вовсе не с человеком.
— О, ты мне был не нужен. До недавнего времени.
Уголки ее губ неприятно дернулись в усмешке.
— Мне нужен лишь карминовый поток. Много, очень много… Даже артефакта без подзарядки могло оказаться мало.
— Но у тебя нет сильного артефакта… — перебил Максим, и тут же осекся. Еще как есть. Живой артефакт, силы которого вполне могут соперничать с рубиновым сердцем.
Стефания не отрывала от него взгляда. Снова подошла к близко-близко к колдуну и сжала тощими пальцами подбородок. С трудом верилось, что в этом хрупком с виду теле заключено столько неестественной силы.
— Осталось только дождаться, когда твоя ведьма войдет в заготовленную ловушку.
— Тебе не кажется, что это глупый план? — пытаясь придать голосу как можно больше насмешки произнес Максим. — Высшая ведьма никогда не кинется в логово колдунов, чтобы вытащить другого колдуна.
Стефания улыбнулась. Если можно считать за улыбку ее нечеловеческий оскал. И еще сильнее воткнула ногти в кожу Максима, чуть задирая его голову вверх. А потом колдун почувствовал укол.
— Что ты делаешь? — прошипел он. Больно не было, но ничего хорошего в том, что у нее будет его кровь, точно не нет.
— Знаешь, это, видимо, семейное, — насмешливо поделилась Стефания, — любить своих врагов. Как будто проклятие рода Старцевых. Мужской его части. Лично я никогда никого не любила.
Ведьмачка то ли засмеялась, то ли закашлялась, Максим не смог понять по жутким хрипам, когда женщина отвернулась.
Едва ли она его удивила. Об отношениях отца и Лидии ему давно известно. Ну и о себе, само собой. Но вряд ли он когда-то считал Василису врагом. Да и всех высших ведьм врагами не считал. Непримиримые разногласия есть, но насколько они непримиримы? Может пришло время их разрешить?
Да, он обязательно об этом задумается всерьез, конечно, если выберется отсюда. И уж точно, он не хотел бы, чтобы Василиса тут появлялась.
«Много, много потока…» — были в этих словах ведьмачки ноты безумия. И Максим точно знал, что в том, чтобы становиться вечным связующим между артефактом и потоком не самое приятное занятие. Это опасно для здоровья высшей ведьмы.
К тому же в этом случае артефактом будет он. Так задумала Стефания? Использовать их с Василисой отношения против них же. Василиса будет послушно делать то, что ей говорят, лишь бы Максим не пострадал. А он, в свою очередь, будет послушной марионеткой, выполнять роль артефакта, лишь бы Василиса была жива.
От прежнего плана, что успел узнать Максимильян от Дениса Молотова, до того, как на его теле сработало заклинание, защищающее от разглашения информации, и убившее, новый план ведьмачки не сильно отличался. Не считая того, что вместо рубинового сердца, она использует его.
Впервые Максим жалел, что связался с красной ведьмой. Сломал ее шаблоны представлений о сверхъестественном мире, о колдунах. Позволил влюбиться в него.
А ведь он сам собирался поступить с Василисой подобным образом. Использовать ее как неограниченный источник сил, и привязать чувствами. Только это было до того, как он полюбил сам.
— Ты ошиблась, нет никакой любви, — Максим скривил лицо, пытаясь показать, как можно лучше презрение к подобным чувствам. — Это всего лишь секс. Я лишь доказал, что высшие ведьмы ничем не лучше нимф и ведьмачек…
А с последним сравнением он кажется переборщил.
Стефания оскалилась, отступив на шаг назад, и тут же резко приблизилась к Старцеву, зашипела ему в лицо:
— Не смей! Не смей… Вы слабы, все слабы… Понятие не имеете о настоящей силе….
Безумие в глазах ведьмачки пугало даже Максима. Вызывало потребность отстраниться от сумасшедшей. И он был готов поклясться, что видит, как что-то черное сконцентрировалось вокруг ведьмы. Не черный поток, а будто живое. Шкрябает по потолку, цепляется за пол щупальцами.
С его новыми способностями, он мог видеть что-то необычное для себя. Например, ее демона. Но не мог же этот паразит достигать таких размеров?
Или все же мог.
— Ты сумасшедшая, — не выдержал Максим, — демоны промыли тебе мозги!
Как же он ненавидел эту женщину. По ее указке убили отца, а он ничего не сделал. Позволил.
— Зачем ты убила Северьяна Старцева? — процедил Максим. Ответ был очевиден. Но он не мог не спросить. Хотел услышать что-то, что позволит перестать винить себя.
— О, — протянула ведьмачка, — ты все еще не понял?
Максим не собирался отвечать. Изучал ее сморщенное лицо и чуть крючковатый нос. Но Стефания не нуждалась в ответе. Отстранилась и направилась к двери опираясь на трость.
Только перед тем как открыть ее остановилась.
— Отец не принял меня такой, — заговорила она, не оборачиваясь, — попытался убить, когда понял, что он сильнее. Думал, что убил. Но ошибся. Я не позволила ему помешать мне снова.
Ведьмачка, шаркая тростью о пол вышла из камеры, оставляя Максимильяна наедине со своими мыслями, и всем этим бредом, что наговорила ему. Причем тут ее отец? И «он» — это то самый повелитель демонов?
Глава 25. Месть и милосердие
Остаток дня прошел в томительном ожидании. Я примирилась с Филом и Кариной. Мы провели скучный день шатаясь по домику и вокруг, ожидая пока прибудет подкрепление. Я еще ждала вечера и встречи с черной ведьмой.
— Все вылеты задержали из-за погоды, — вернулся в гостиную Фил, где мы развели камин. Он только что разговаривал с кем-то из подкрепления.
В логово демонов идти с перевесом сил на стороне врага, я не планировала. Здесь Фил был прав — это было бы крайне глупо. А я и так совершила немало глупостей.
Но встретиться с Катэриной, я должна одна. Во-первых, я обещала помочь, во-вторых, это все же рискованно. Если со мной что-то случится, Фил с Кариной и своей «армией» колдунов вытащит Максимильяна, не сомневаюсь. Но, если я потяну их за собой, и им достанется. Тогда кто будет спасать моего колдуна?
И ради хоть каких-то гарантий его спасения, я готова рискнуть.
Выскользнуть из домика в сумерки было несложно. Дорогу от базы до места силы я не знала. Но хоть оно и было слабым чувствовала направление.
Выходить к дороге не стала, через лес короче и безопасней. Чем меньше людей или нелюдей меня заметит, тем лучше. Следить за каждой попадающейся на пути душой слишком не рационально. Отвлекшись на кого-то одного, могу и не заметить другой опасности.
Все-таки прав Фил. Не такая я и всесильная.
Шла около часа. Но время в запасе еще было. Через лес идти оказалось тяжелее, но я не устала. Все-таки организм высшей ведьмы немного выносливее человеческого.
Когда я остановилась ровно на том месте, где разговаривала с Катэриной вчера, почувствовала какое-то облегчение. Дошла и без всяких приключений. Это уже хорошо. Но место силы невольно напоминало о семье.
Я так и не звонила никому. Наверняка Лидия уже в курсе, что я покинула Питер. Да и мать с бабушкой и Фимой, волнуются.
Тряхнула головой пытаясь избавится от угрызений совести. Все-таки это они от меня всю жизнь скрывали правду о происхождении. Ничего с ними не случится, если немного пострадают.
Но мысли из головы выбросить не так просто. Обида на Лидию была сильнее остальных. Я думала у нас с ней особая связь. А получалось, что я была оружием заботливо выращенном в комфортных условиях.
Оперлась на широкий ствол дерева, и скрестив руки на груди обняла себя за плечи. Осень чувствовалась все сильнее, и свежий воздух проникал под одежду.