Отлично. Покрой пальто у второго лишь мешал рукопашной схватке. К тому же этот громила имел глупость показать Призраку, где находится его оружие. Учтя все это, индиец решил, что атаку на телохранителей начнет именно со второго верзилы. Расправиться с ним будет легче, чем с двумя другими. И потом, Призраку требовалось оружие. Он надеялся, что в кармане у молодца в длиннополом пальто спрятан нож.
Первый был умнее. Он не считал парня безумцем, у которого благородные побуждения перевешивали чувство реальности. Руки этот телохранитель держал скрещенными на груди (наплечная кобура?), а глаза обшаривали пространство за спиной Призрака. Значит, главарь этой шайки не исключал, что парень явился сюда не один.
Не увидев никого, первый стал рассматривать Призрака с еще бо́льшим интересом, подозрением и осторожностью. Его коллегам было невдомек, а он догадывался, что этот индийский парнишка не так прост, как кажется. Этот верзила явно был сообразительнее остальных, и потому с ним будет труднее всего.
Призрак оглядел своих противников. Жаль, что при нем нет кукри, а к другой руке не пристегнут наруч со скрытым клинком. Тогда исход сражения был бы очевиден. Оно бы вообще уже закончилось. Однако Призрака и сейчас не покидала уверенность в победе. На его стороне был ряд преимуществ. Во-первых, противники крупно его недооценивали; во-вторых, он был рассержен увиденным и горел желанием восстановить справедливость. И в-третьих, он много лет усердно упражнялся, многое умел, отличался поразительной быстротой и способностью четко оценивать расстояние, окружение и противников.
– Парень, даю тебе последний шанс убраться отсюда… – заговорил первый.
Призрак увидел еще одно свое преимущество – внезапность атаки.
Второй телохранитель даже не успел вынуть руки из карманов, когда Призрак лбом ударил его в нос. Арбааз не одобрял подобных ударов, считая их «грязным трюком», зато Итан восхищался простотой и действенностью подобного приема. Он вызывал сильную боль, мгновенную и обильную потерю крови, временную слепоту и дезориентацию. Сражение едва началось, а второй телохранитель уже был выведен из игры. Он утратил способность сопротивляться. Не ограничившись ударом в нос, Призрак локтем ударил телохранителя по горлу, одновременно сунув другую руку в карман его пальто… Свинчатка, черт бы ее побрал.
Конечно, это не нож, но свинцовая дубинка, обтянутая кожей, была достаточно тяжелой. Вооружившись ею, Призрак ударил третьего телохранителя в висок со всей силой (на какую был способен) и едва не снес противнику верхушку черепа. В момент удара третий телохранитель лез за оружием в карман пальто, но вытащить его было верзиле не суждено: он зашатался, клонясь вбок. Рот его широко распахнулся, как у рыбы, выброшенной на берег. Из раны на голове пошла кровь. Удар Призрака не был смертельным, но из-за полученной мозговой травмы остаток дней этот телохранитель проведет в кресле на колесах, пуская слюни. Его будут кормить с ложки жидкой пищей, а поврежденный мозг не позволит даже задуматься о том, как этот заурядный с виду парень сумел так легко его одолеть. Призрак для верности пару раз ударил телохранителя по горлу. Противник скрючился на земле, а Призрак резко повернулся к главарю этой шайки.
Первый телохранитель успел достать оружие. Однако между противниками раскачивался второй. Невзирая на удары, он оставался на ногах и, похоже, потихоньку приходил в себя. Этого Призрак никак не мог допустить. Ему самому такая гуманность могла стоить жизни. Призрак взмахнул свинчаткой. Удар был не слишком сильным, но вполне достаточным, чтобы сломать телохранителю челюсть. Одновременно Призрак лягнул противника, сломав ему ногу – та подкосилась, и второй телохранитель растянулся на грязных, щербатых плитах. После такой травмы этот человек уже не сможет ходить без костылей, а сломанная челюсть сделает его речь малоразборчивой.
Другой ногой Призрак поддел фонарь, метнув его в лицо последнему противнику. Телохранитель сумел отшвырнуть фонарь, но маневр, задуманный им, провалился. Он было решил, что обнаружил брешь в обороне парня, и собрался этим воспользоваться. Телохранитель даже вскрикнул от удивления и досады. Оплошность противника подарила Призраку столь нужные ему секунды.
Поваленное надгробие могло стать препятствием. Призрак отошел подальше, проверил стойку и несколько раз переложил свинчатку из одной руки в другую.
Телохранитель вполне опомнился. Он был вооружен кривой абордажной саблей. Подняв ее, телохранитель встал между Призраком и своими нанимателями.
– Господа, бегите! – крикнул он через плечо.
Джентльменов не понадобилось уговаривать. Толкая друг друга и спотыкаясь о могильные камни, они шумно бросились наутек. Даже фляжку с выпивкой кинули на землю.
Призрак стиснул зубы. Он не мог позволить этим негодяям скрыться.
– Вам незачем умирать ради таких, как они, – сказал он телохранителю.
– Ошибаешься, приятель, – невесело рассмеялся тот. – Такие, как я, только этим и занимаются: умирают ради таких, как они. Так устроен мир.
Несмотря на молодость, Призрак знал подобные схемы. Богатые покупали себе офицерские звания, что давало им возможность быстро делать карьеру в британской армии. Они достигали положения, позволявшего держаться подальше от кровавых сражений и наслаждаться всем мыслимым комфортом.
– Так не должно быть, – упрямо произнес Призрак.
– Должно или нет, но пока что это так, парень. Когда твой жизненный опыт сравнится с твоими боевыми навыками – а в последнем, приятель, ты здорово поднаторел, – ты поймешь.
Призрак замотал головой. Он понапрасну терял время.
– Меня это не заботит, сэр. Мой противник – не вы, а те, кому вы служите.
– И все равно, сынок, я не могу подвести тех, кто мне платит, – с грустью признался телохранитель. – Я не могу выпустить тебя отсюда.
Его абордажная сабля была направлена в сторону Призрака. Верзила держался уверенно, однако его выдавали глаза. Призрак увидел в них ощущение неминуемого поражения. Так смотрит человек, понимающий, что проиграл. Здесь уже никаких «если». Только «когда».
– У вас нет выбора, – сказал Призрак и бросился на противника.
Он двигался, словно вихрь. Телохранитель видел, как всколыхнулась окружающая тьма, приспосабливаясь к невероятной скорости молодого ассасина.
Призрак знал, насколько опасно недооценивать противника. Он предвидел возможный способ обороны телохранителя. Догадывался он и о том, каких действий ожидает от него противник. Призрак совершил первый обманный маневр, затем второй. Он ощутил гибкость и текучесть своего тела, вынужденного одновременно двигаться в двух направлениях. Надгробие послужило Призраку трамплином. Он прыгнул, бросился на противника с неожиданной высоты и под неожиданным углом.
Атака Призрака оказалась для телохранителя слишком умелой, слишком быстрой и блестяще продуманной. Чувствовалось, что верзила успел послужить в английской армии. Сильный и выносливый от природы, он оттачивал эти свои качества в многочисленных сражениях за пределами Англии. И все равно не был для Призрака серьезным противником. Совсем не был. Свинчаткой, липкой от крови второго телохранителя, Призрак ударил первого по затылку. Телохранитель разинул рот, выпучил глаза и повалился на землю, потеряв сознание.
Где-то через час или позже он очнется с больной головой, но в остальном целый и невредимый. Его, конечно же, начнут расспрашивать о случившемся, а он не сможет толком объяснить, как внешне заурядному парню удалось одолеть троих сильных, имевших боевой опыт телохранителей.
Но пока что он лежал, не шевелясь.
Перепрыгнув через могильный камень, Призрак подошел к женщине. Та успела подняться и теперь смотрела на него со смешанным чувством страха, изумления и благодарности.
– Черт тебя дери, парень, кто ж ты такой, твою мать? Демон какой-то или что?
– Уходите отсюда, – сказал Призрак, не отвечая на вопрос. – Вам нужно покинуть это место раньше, чем кто-либо из этих троих очнется и сообразит, что к чему.
Призрак поднял валявшуюся саблю. Распухшее, окровавленное, исцарапанное лицо женщины побуждало его догнать двоих любителей развлечений. Оно не давало погаснуть его гневу. Призрак бросился в погоню.
Он легко нагнал двоих джентльменов. Шли они медленно и шумно, пьяно раскачиваясь из стороны в сторону. Наверное, им и сейчас было страшно, но они не сомневались, что нанятый ими защитник сумеет расправиться с молодым наглецом. Люди их круга не привыкли беспокоиться о чем-либо. Им было кого нанять для грязной работы. За них беспокоились слуги и лакеи.
Да, Призрак легко их нагнал. Он толкнул того, кто тащился позади. Любитель жестоких развлечений упал, но быстро вскочил и побежал. Страх и затуманенная выпивкой голова лишили его способности ориентироваться, и он почему-то бросился в обратную сторону, к кладбищу. Что ж, тем лучше. Когда они вбежали на кладбище, Призрак снова сбил аристократа с ног, мгновенно перевернул на спину, сжал коленями туловище и занес над горлом саблю. Ярость ассасина получила выход. Готовясь убить пьяного аристократа, Призрак напоминал себе, что этот человек… да, этот человек еще совсем недавно смеялся, глумясь над беззащитной женщиной.
10
Для Итана настало время покинуть Амритсар, но его всерьез беспокоила одна особенность, проявившаяся в характере Джайдипа, и он решил переговорить о ней с родителями ученика. Исход разговора вызвал настоящее потрясение в семье Арбааза. Он ожидал услышать от Итана, что англичанин выполнил свое обещание: развить таланты младшего Мира и направить их в нужное русло, чтобы Джайдип смог перейти на следующую ступень обучения. На этой стадии не было никаких постановочных боев или предопределенного итога схваток, эта новая для молодого ассасина глава должна была определить его будущее… Иными словами, Арбааз ожидал услышать от Фрая, что Джайдипу предстоит испытать свои навыки в реальном деле.
Однако…
– Я сомневаюсь в его готовности, – без обиняков заявил англичанин.
Арбааз взял в руки кусок хлеба.
– Тогда, Итан, ты никак не можешь уехать, – с улыбкой произнес он, надламывая хлеб. – Таково было наше соглашение.
Джайдип часто, лежа в своей кровати, слышал разговоры Арбааза и Итана, доносившиеся со двора их дома, о приключениях прошлых лет: о бриллианте Кохинур, об охоте Арбааза за этим камнем. Иногда к беседам присоединялась мать Джайдипа, и тогда все трое погружались в воспоминания. Джайдипу имена Александра Бернса и Уильяма Слимэна не говорили ничего, однако для его родителей они были дверями в другой мир, полный опасных и волнующих событий.
– Я уже сообщил, что возвращаюсь, – сказал Итан. – Меня ждут, и я не смею обмануть их ожиданий. Можешь не сомневаться, Арбааз: я все равно уеду.
– Тогда я чего-то недопонимаю. По нашему соглашению ты брался обучать Джайдипа, пока он не будет готов испытать полученные навыки в реальном деле.
Джайдип сидел рядом с матерью, ощущая себя невидимкой. Взрослые обсуждали его будущее и, казалось, даже не замечали присутствия ребенка. Такое случалось далеко не впервые: чем важнее тема, тем меньше вероятность, что взрослые поинтересуются его мнением. С ним никогда не говорили о его будущем, да Джайдип и не ждал подобных разговоров. Он прочно усвоил: пока тебе не позволили высказаться насчет собственной судьбы, молчи.
– В таком случае, мой старый друг, я жду от тебя более подробных объяснений, – сказал Арбааз. – На протяжении нескольких лет, проведенных с нами, ты уверял меня, что Джайдип – самый талантливый юный ассасин из всех, какие тебе встречались. Зная твою сдержанную манеру, мы понимали: ты хотел сказать, что Джайдип – самый талантливый ассасин в мире. И это отнюдь не преувеличение! Вначале он обучался у меня, потом перешел под твое заботливое крыло. Я и сам видел: мальчик необычайно одарен и у него практически нет недостатков. Насколько я понимаю, ты придерживался такого же мнения, если только… твои слова не были медоточивой лестью. И вдруг накануне отъезда ты объявляешь, что мой сын не готов. Прости мне мое замешательство. В чем же именно заключается неготовность этого одаренного и хорошо обученного мальчика, чей наставник собирается отплыть домой? И главное, почему он оказался не готов?
В отцовском голосе, с каждым словом становившемся все громче, отчетливо звучало раздражение. И даже хлебная крошка, приставшая к нижней губе, не делала отца менее грозным. Джайдип сжался. Мать также казалась обеспокоенной.
Только Итан сохранял невозмутимость. Он смотрел на обескураженного Арбааза, и взгляд англичанина оставался непроницаемым.
– Согласен, твой мальчик обладает изумительными врожденными способностями. Верно и то, что из его природного таланта мне удалось вылепить юного ассасина, чей уровень значительно превышает обычные требования. Я же, со своей стороны, многому научился у Джайдипа. Это отчасти является причиной моего отъезда. Я намерен вернуться в Англию, и хлебные крошки, летящие от тебя, мой старый друг, не заставят меня изменить решение.
Понимая двойной смысл сказанного, сконфуженный Арбааз вытер рот. Губы его начали складываться в улыбку.
– Но почему? – требовательно спросил он. – Почему ты покидаешь нас в такое ответственное время, когда мог бы еще очень многому научить моего сына?
Итан улыбнулся. Это была не столько улыбка, сколько добрый, заботливый взгляд. Англичанин посмотрел вначале на родителей Джайдипа, потом на своего ученика.
– У вашего сына нет инстинкта убийцы. Мальчик способен на убийство и, несомненно, будет убивать, но у него нет того, что есть у нас, у тебя и у меня. Или же, наоборот, он обладает тем, чего лишены мы.
Арбааз наклонил голову. Его лицо стремительно краснело.
– Ты говоришь, что мой мальчик – трус?
– Ради бога, Арбааз! – со злостью почти прикрикнул на старого друга Итан. – Ничего такого я, черт побери, не говорю. Джайдип такой, какой он есть. Если отправить его на реальное задание, он либо провалит миссию, либо…
– Я не провалю задание, – вдруг возразил Джайдип.
Он и сам удивился произнесенным словам. Теперь его наверняка отчитают или подвергнут более серьезному и болезненному наказанию: во-первых, за то, что заговорил без разрешения, а во-вторых, за столь хвастливое, ничем не подкрепленное заявление.
Но отец с гордостью посмотрел на сына и даже потрепал его по плечу, отчего Джайдип преисполнился уверенности в себе и своих силах.
Итан словно не видел этого. Его внимание было обращено к Пьяре.
– В этом нет ничего постыдного, – сказал он.
Ее глаза потеплели. Она втайне лелеяла надежду, что, быть может, ее семья наконец-то перестанет проливать кровь.
– Джайдип может служить братству иными способами. Из него выйдет прекрасный учитель. Непревзойденный тактик. Человек, определяющий политику братства. Он вполне может стать великим лидером. Кто-то должен заниматься всем этим. У Джайдипа это получится. Но воином он… не станет никогда.
Арбааз больше не мог сдерживаться. Пьяра сохраняла спокойствие и решимость. Она не впервые видела вспышки мужниного гнева, но никогда не уступала ему.
– Знай же, Итан Фрай! Мой Джайдип будет великим воином. Он станет непревзойденным ассасином, наставником индийского братства…
– Для этого не обязательно…
– Нет, обязательно! Вначале он проявит себя в настоящих сражениях. Там он покажет себя воином и ассасином.
– Он не готов, – покачал головой Итан. – Прости, Арбааз, если мои слова разбивают тебе сердце, но мое мнение таково: он никогда не будет готов.
Арбааз хмыкнул, потом встал, велев подниматься и Джайдипу. Пьяра украдкой смахнула слезу и тоже встала. Она разрывалась между тревогой за сына и честью семьи. Второе удерживало ее от возражений вслух.
– Что ж, Итан, ты высказался. Но это лишь твое мнение. Как ты думаешь, Джай, не пора ли показать нашему английскому другу, что он ошибается?
Джайдипу тогда не было и десяти. Он еще не знал, что станет Призраком, но ему отчаянно хотелось порадовать Арбааза. Ведь отец был для него всем.