========== -1- ==========
Когда я стукнул по обшивке корабля, то ни на что уже не надеялся. Даже скрытая маскировкой, моя рожа слишком пугающа. Вот уже много десятилетий я дрейфую в открытом космосе, ища того, кто позволит мне прикоснуться к своему теплу. Я взываю о помощи, но люди равнодушны…
Из отверстия в круглом боку катера показалась камера. Ее «глаз» повернулся в мою сторону и я проартикулировал: «Пусти!».
Гибкая направляющая извернулась, давая пилоту больший угол обзора, и через секунду скрылась во чреве корабля.
К моей радости, всего через пару минут открылся шлюз, и я торопливо переместился в его сторону, не решаясь зайти, ведь приглашения еще не было, я чувствовал, что человек внутри не уверен в своем решении. Однако всего через минуту что-то изменилось.
Я шагнул внутрь, щелкнули магнитные захваты, и двери закрылись. Зашипел воздух, включилось освещение, замигала предупреждающая надпись на стене, но мне все еще не верилось, что нашелся безумец, позволивший мне проникнуть на корабль.
Я пребывал в каком-то странном ступоре, отрешенно наблюдая за мигающими буквами. Давление, наконец выровнялось, двери разошлись в стороны и я увидел того, кто впустил в свой летающий дом космическую тварь. Меня.
Он был очень высок, широк в кости и красив. Лицо было спокойно. Он совершенно не испытывал страх, только любопытство и сочувствие. Я настолько растерялся, что не нашел ничего лучше, чем рассеяться белым туманом.
На этот маневр человек только хмыкнул.
- Ну, добро пожаловать, неизвестное существо, - произнес он.
***
Проходят дни, я все не могу решиться показаться человеку на глаза. Он настолько прекрасен, что у меня не хватает храбрости предъявить ему свою несовершенную маскировку.
Да, я прекрасно знаю, что мои кожные покровы недостаточно хорошо имитируют человеческие: выглядят слишком бледно, черты лица смазаны, а скафандр допотопен. Моих жалких сил едва хватает на мало детализированный морок, и тем горше ощущение собственной ничтожности, рядом с замечательной яркостью его глаз.
- Слушай, в катере тумана быть не может. Вообще. Ты палишься, - произнес мужчина в пространство.
Я растекался молочной-белой взвесью, стелился по полу, обволакивая босые ноги человека, когда же он начал говорить, явно обращаясь ко мне, нервно взметнулся клубами.
Звезды, какой позор! Настолько не уметь управлять своей формой…
- Ну же, давай, покажись. Мне дико скучно, а лететь еще долго… разве ты не знаешь, что за проезд надо платить? – человек усмехнулся.
Мне было мучительно стыдно, я попытался покинуть каюту, но… не смог. Человек провел рукой по моему вихрящемуся телу и… я внезапно перешел в гораздо более плотную форму, так что он смог меня ухватить.
Пальцы крепко держали мою полуматериальную плоть, я с ужасом понял, что не могу более управлять своей концентрацией, единственное, что оставалось – материализоваться, как требовал мой пленитель.
«И какой оплаты ты требуешь?» - спросил я отпустившего мою руку человека.
- Знаешь, кто такие космостопщики? – внезапно спросил он, улыбаясь уголками губ, я чувствовал, что он доволен.
«Нет»
- Это нищеброды и пройдохи. Их берут на корабль в дальние рейсы, чтобы было с кем поболтать. Или потрахаться, если морда смазливая. Да не напрягайся ты так! Я же вижу, что ты – не совсем обычный попутчик. Расскажешь о себе?
«Я могу общаться с тобой только мысленно. Если это не вызывает неприятных ощущений…»
- Ничего такого не ощущаю.
«Я не вправе говорить о себе. Но, если хочешь, поведаю о системах, в которых побывал»
- Давай, это интересно. Поешь?
«Нет необходимости»
- Ну, ладно… тогда давай, вещай!
Человек откинулся назад, отсалютировал в мою сторону бутылкой и приготовился слушать…
Полет обещал быть длинным и посиделки в каюте на мягком диване стали частым времяпрепровождением. Иногда Иррэ посвящал пару часов физическим упражнениям, чтобы «разогнать кровь», а я наблюдал за тем, как красиво работают его мускулы и чувствовал себя нелепейшим образом.
Что может быть смешнее псевдо-человека в громоздком скафандре, со всем комфортом восседающего на диване?
Однако, Иррэ не видел в этой картине ничего странного. Я ощущал исходящее от него жгучее любопытство, спокойное довольство и умеренную радость. Ни страха, ни презрения.
Пока мужчина отжимался, в голову лезли постоянно донимающие меня вопросы: отчего моя раса никогда не спускается на планеты? Тело, способное видоизмениться и пережить холод и ужас открытого космоса, этой черной, жадной бесконечности, по какой-то причине отказывает мне, когда я пытаюсь спрятаться на тверди. Я не могу припланетиться. Не получается. Могут ли другие? Остался ли кто-то, кроме меня? Давненько уж никого не встречал…
Насколько я знаю, планета позволит прикоснуться к своей поверхности только, если один из безусловно живых добровольно приведет меня за собой. Кажется, у меня есть шанс. Возможно, Иррэ позволит мне укрыться от пожирающей душу тьмы космоса.
Иногда, проплывая мимо нарядно сверкающих огнями шаров, я представлял себе, каково это – жить на планете. Наверное, разумные не задумываются, что плывут на мельчайшей крупинке сквозь холод и ужас. Что шарик окружает неминуемая смерть, имя которой космос, ибо он разорвет, выморозит, в считанные секунды убьет их хрупкие тела.
Вряд ли они могут представить эту торжественную тишину, бесстрастный холод далеких звезд, неторопливую мощь комет и метеоритов, яростное буйство солнц и ужас черных дыр…
А я раньше никак не мог вообразить, чем там занимаются, эти существа, люди, на своих планетах?
Теперь я многое узнал: про города, законы, причудливые обычаи. Иррэ нравится со мной беседовать, он пьет виски и говорит, говорит, говорит…
А еще у людей есть удивительная технология: небольшой прибор проецирует на свободное пространство объемное двигающееся изображение. Называется головизор. У Иррэ есть много тридэх: разных историй, их просматривают для забавы. Для меня эти повествования стали настоящим откровением.
В моей «общей» памяти есть полустертые, размытые временем образы, оставшиеся от родичей, которым удалось побывать на планетах. Они дают общее представление о разумных. Но, насколько я могу судить, моим предкам не слишком сладко пришлось на поверхности. Кажется, они сошли с ума, или что-то в этом роде, да и население шаров сильно пострадало от тех «визитов».
У меня была масса времени, чтобы в этом разобраться, кропотливо разбирая разрозненные картинки и ощущения.
Наша раса настолько странна, что даже я сам мало что могу о ней рассказать. Мы дрейфуем в космосе, лишенные возможности спуститься на планету. Астероиды и звезды – вот наше пристанище. Я знаю, что большая часть моих сородичей обосновалась на безжизненных, несущихся вперед без всякой цели, обломках. Некоторые ухитряются отстроить настоящий город, выдолбив камень изнутри, подобно скорлупе.
Каждого из нас, с момента осознания себя, мучит жажда тепла, кое может дать лишь живой разумный.
Столь необходимое существо найти очень сложно, ведь если его похитить, трудно будет рассчитывать на положительные эмоции в свой адрес, а без них все теряет смысл. Иногда кому-то из нас везет и он спасает от верной гибели хрупкого человека, получая взамен крошку благодарности. Это ощущение будет греть вечного скитальца долгие годы.
Откуда я взялся? Откуда вообще берутся такие, как я? У меня нет ответа на этот вопрос.
Когда я понял, что существую, я находился в глубоком космосе, ни одной планеты, корабля, или мыслящего существа поблизости. Есть ли у меня родители? Понятия не имею. И общая для всех поколений память тоже не дает ответа на этот простой вопрос.
Хорошо хоть, что есть эта самая память…
Я не хочу жить на астероиде. Не хочу также обратиться во взвесь мельчайших частиц, влившись в каменный поток. Не желаю гореть и плавиться на поверхности звезды. Сколько себя помню, мечтал лишь об одном: попасть на планету.
Многие годы я безрезультатно стучался в иллюминаторы, скреб по обшивке, умолял впустить, но в ответ получал лишь волну страха, я почти уже потерял надежду, повторяя свои действия, подобно ритуалу… потому происходящее сейчас кажется бредом ослабевшего разума.
Мне так странно. Впервые я встретил кого-то, столь… теплого. Он улыбается мне. Самыми уголками губ, но для меня эта скупая улыбка ярче звезды…
========== -2- ==========
POV ИРРЭ
Путешествие обещало быть дико скучным. Сначала со мной собирался Олан, но потом передумал. Остальные тоже: кто занят, а кто болтается, неведомо где.
Нас много, и где кто обретается точно знает только папа Ксан. Давно еще, когда мы только начали покидать пределы планеты, он купил искусственный интеллект и единственной его задачей стало отслеживать наши перемещения, следя за безопасностью по жизненным показателям и косвенным факторам. Еще папа настаивает, чтобы мы страховали друг друга, находясь поблизости.
Он целую систему разработал, чтобы и не ущемить никого и помощь в случае песца вовремя подоспела.
По приезду меня должны были встретить братья, но путь придется коротать в обнимку с головизором.
Я затосковал уже дня через два. На третий день мне начало казаться, что я двинусь от скуки. А когда датчики зарегистрировали объект, а камера передала в рубку изображение мертвого древнего космонавта, я на секунду решил, что-таки незаметно двинулся.
Однако, уже через пару минут мне удалось взять себя в руки и вместо страха пришло любопытство.
Вот так и получилось, что я впустил в катер дух умершего.
Ну, это я сначала думал, что он – дух.
Потому что, показавшись лишь раз в виде человека… эм… скорее скафандра, он растекся густым белым туманом.
Кажется, он, туман то есть, считал, что это совершенно незаметно, когда в абсолютно прозрачном, тщательно очищенном воздухе коридора появляются целенаправленно двигающиеся за мной струйки тумана. Ага. Самая естественная для катера вещь – крадущийся за капитаном туман.
Наверное, он так «незаметно» следил.
Я замечал белую дымку повсюду, даже в душе, правда, в сортир он за мной не совался, и все ждал: когда же гость пойдет на контакт?
Дух молча тек за мной, влажно прикасался к коже, вился возле ног, заволакивал собой каюту, но общаться не спешил.
В итоге я решил сделать первый шаг и добился-таки ответа.
Рассказывать о себе дух не пожелал. Но я все равно потихоньку тянул из него информацию, узнавая все, что нужно окольными путями.
Так, выяснилось, что никакой он не дух, а представитель крайне малочисленной расы. Его тело способно принимать различную форму, становиться менее плотным. Об этой особенности Хлелайл (1), так его зовут, говорил крайне уклончиво, но я все равно понял, что он отличается от органических форм жизни. Весьма. Настолько, что нас он именует «безусловно живыми».
Значит ли это, что сам он… не совсем живой? Этот вопрос я озвучивать не стал. Думаю, что если принять во внимание тот факт, что скафандр – лишь элемент маскировки и, по сути, является частью тела Айла, становится понятным: Айл «жив» совершенно не так, как я.
Его «жизнь» основана на каких-то иных принципах.
Впрочем, вся эта загадочность не пугала, скорее наоборот - вызывала интерес. Импонировала мне и его манера общения. Создание было эмпатом, в чем почти сразу же, с детской непосредственностью, призналось.
Существо оказалось невероятно робким и стеснительным. Иногда, когда оно думало, что я не вижу, его рука, закованная в тяжелую перчатку, нерешительно замирала у самого моего бедра. Но никогда не касалась.
Было очевидно желание дотронуться, но что-то сдерживало. Я все ломал голову, пытаясь понять: что?
Еще одним неразрешимым вопросом стал внешний вид скитальца: в процессе длительных опросов выяснилось, что кроме невнятной взвеси, плотного тумана, и довольно грубо «слепленного» скафандра, есть еще «планетарная» форма. Тело, в котором космический скиталец сможет жить на планете.
Я так понял, что маскировку Айл может видоизменять, теоретически, это какое-то особое состояние, а вот «планетарное» тело – нет. Кажется, оно… не человеческое. Иначе не было бы причины оставаться живым воплощением легенды о белом космонавте.
«Ты такой красивый…» - призналось как-то мне это чудо в скафандре, я тут же ухватился за фразу, ответив:
- А ты вечно таскаешь на себе консервную банку. Не надоело? Давай уже - стань нормальным, пообщаемся по-человечески!
«Это… ну, я не совсем человек и… боюсь тебя напугать.»
Что-то подобное я и подозревал. Но сдаваться не собирался:
- Ты что, считаешь меня трусом?! – угрожающе спросил я, и позволил себе ощутить детскую обиду, так чтобы Айл тоже ее почувствовал во мне.
«Нет! Ну, может, не напугать… а, вдруг тебе станет противно? Кроме того, я… захочу дотронуться. Не смогу удержаться…»
Хм. Это «не смогу удержаться» слегонца настораживает. Потеря контроля чревата… но любопытство сильнее. Ну, что он мне сделает? Затискает? Замучает обнимашками? Затрахает? Ммм… вряд ли. Я же хвыр, а мы выносливые.
- И что? Ты липкий? Пахнешь плохо? Истекаешь слизью?
«Нет. Можно будет дотронуться?»
Я кивнул. Почему нет? Существо было до того необычно, что у меня просто дух захватывало. И так и свербело желание узнать о нем побольше. К тому же, меня раздражала эта его «маскировка». Все время хотелось с силой потереть глаза. Чувствовалось что-то неправильное. Какое-то едва заметное дрожание контуров, как в неисправном головизоре.
В общем, мы еще препирались для проформы, но я уже знал, что он согласится. Слишком хочет прикоснуться…
Хлелайл(1) – афр. измененный.
***
Сначала он распался на мельчайшие капли, потом каждая капелька словно взорвалась, превращаясь в туман, который начал формироваться в размытый, колышущийся силуэт. Затем силуэт начал стремительно уплотняться и уже через несколько секунд трансформация завершилась.