— Волнуешься? — вдруг спрашивает Ридж.
— Есть немного, — признаюсь я, пряча взгляд. Показываю рукой на движущуюся у ног ленту с чемоданами. — Кажется, наши.
Я никогда не рассказывала Риджу в деталях, что произошло и почему я решила уехать из Риверстоуна. Тем более, почему не хочу возвращаться. Мне казалось, что за все годы нашей дружбы ему хватало того, что он знал обо мне с первых дней знакомства — Стива убили, убийцу не нашли. Мать одержала победу на выборах и стала мэром, отец взял на себя управление адвокатской компанией, Эми уехала в университет, Дэниз повзрослела, а мне стало тесно в родном городе. Лишь однажды, двенадцатого мая, в первую годовщину со дня смерти брата, когда Ридж застал меня в слезах у машины, я рассказала чуть больше — о часах брата и кольце Майка, которые хранила. Без имён и подробностей. Но даже сейчас, когда по собственной инициативе я тяну друга на мучительную встречу с собственным прошлым, говорить о нём сложно. И отчаянно хочется надеяться, что не придётся рассказывать больше, чем Риджу уже известно.
— Ты сильно его любила? — Вопрос больше смахивает на утверждение.
— Ты о ком? — зачем-то уточняю, хотя и так догадываюсь, кого конкретно имеет в виду Ридж. Машинально протягиваю руку к груди, чтобы коснуться болтавшегося на цепочке кольца, и, словно от удара током, отдёргиваю, вспоминая, что предусмотрительно оставила его дома в шкатулке с украшениями.
Ридж молчит. Наклоняется вперёд, ловко подхватывает сначала мой чёрный с жёлтыми полосками по бокам чемодан, а следом свой — тёмно-синий с привязанной к ручке красной шёлковой ленточкой. Опускает их на тележку, выпрямляется с лукавой улыбкой:
— Имей в виду, пару раз нам придётся показательно целоваться на людях.
— Целоваться?..
— Иначе нам никто не поверит, — Ридж деловито хмыкает, разворачивая тележку в сторону выхода. — Так что не вздумай заехать мне по физиономии, если не хочешь, чтобы они догадались.
— Они?..
Какого чёрта я постоянно переспрашиваю, как идиотка?!
— Улыбайся, любимая, — слишком проницательный Ридж обнимает меня за талию, притягивая к себе. Второй рукой решительно толкает тележку с водружёнными на неё чемоданами. — Да здравствуют четыре дня притворства. И да поможет нам Бог!
— Аминь, — выдыхаю я. Послушно иду рядом, тревожно считая собственные шаги, как будто меня ведут на казнь.
Шестнадцать до стойки таможни, за которой зевает сонный индус в униформе аэропорта. Восемь до стеклянных дверей в зал, бесшумно распахнувшихся перед ними. Ещё три, чтобы переступить невидимый порог, за которым гудит шумная толпа встречающих. Два, чтобы нервно покрутить головой по сторонам в поисках сестры.
Один, чтобы почувствовать на глазах тёплые мужские ладони. Вздрогнуть от неожиданности, упереться затылком в чей-то подбородок и вдохнуть знакомый аромат бергамота, розмарина и кедра с едва уловимой примесью яблока.
— Логан! — хватаю его за пальцы.
— Узнала, зараза! — довольно посмеиваясь, подтверждает он. Убирает руки, чтобы в следующую секунду заграбастать меня в крепкие объятия, приподнять в воздухе, как ребёнка, покружить и снова прижать к себе.
Мы так и застываем. Логан не спешит отпускать, я — вырываться.
— Ридж Спенсер, — доносится сбоку. В голосе Риджа сквозит неприкрытое изумление.
— Брэдли Логан, — он ослабляет хватку, отпуская меня и разворачиваясь к нему. С широкой, дружелюбной улыбкой протягивает руку. — Можно просто Логан. С тобой без обнимашек, лады?
Ридж отвечает на рукопожатие.
— Жаль. А я-то уже размечтался…
Несколько секунд они с интересом разглядывают друг друга, а я — их. Вместе и по отдельности. На фоне статного Риджа, почти на полголовы выше, в элегантной, дорогой светлой рубашке, чёрных брюках и начищенных тёмных ботинках коренастый, широкоплечий Логан в серой толстовке с короткими рукавами, в голубых, видавших виды джинсах и серых же кроссовках с синими вставками по бокам выглядит милым медвежонком.
— Ты изменился, — невольно озвучиваю мысли, тщетно пытаясь понять, что именно стало другим. Всё та же привычная двухдневная щетина на загорелой коже, короткие, торчащие в разные стороны тёмно-русые волосы, озорные голубые глаза. И все же не такой, каким я запомнила друга в последнюю встречу. Будто он помолодел лет на пять.
— Ты — нет, — Логан оборачивается, оценивающе смотрит на меня с ног до головы и расплывается в счастливой улыбке. — Такая же любимая зараза, — и снова притягивает к себе, крепко обнимая правой рукой за плечи.
— Вы же не виделись лет семь, — то ли спрашивая, то ли утверждая, нарушает молчание Ридж.
— Лет?! Скорее, месяцев, — ржёт Логан. — Шифруешься, что ли? — он многозначительно подмигивает мне. Продолжает, обращаясь к Риджу: — Вообще-то, мы каждый январь ездим кататься на лыжах. Это как минимум…
— Каждый год? — уточняет Ридж, и я готова поклясться, что вопрос звучит так, как если бы он действительно приходился мне женихом. Причём, довольно ревнивым. — Вдвоём?
— Когда как, — Логан если и замечает, то вида не подаёт. — В этот раз пришлось брать заразу с довеском, — он кивает на меня. — Сразу двух сестёр и нашего драгоценного жениха. Ладно, так и будем тут стоять, как идиоты? — он смеётся, хватаясь за тележку. — Пошли уже. В машине наговоримся.
— А где Дэниз? — вспоминаю я. Останавливаюсь, кручу головой по сторонам, с удивлением отмечая, что мы чуть ли не в полном одиночестве стоим в зале — остальные успели разойтись.
— Я вместо неё, — коротко бросает на ходу Логан. Едва заметно передёргивает плечами, перехватывая мой взгляд. Как будто бы смущается, но лишь на мгновение. В следующую секунду на лице друга сияет привычная, озорная улыбка. — Ну, ты же понимаешь, что я не мог пропустить твоё явление народу, да ещё в сопровождении жениха, — он лукаво подмигивает и как ни в чём ни бывало толкает тележку к выходу.
— Понимаю. Просто удивлена, что Дэниз согласилась уступить тебе пальму первенства или хотя бы не увязалась вместе с тобой, — усмехаюсь. — Боюсь представить, что тебе пришлось пообещать взамен.
— Да, я такой, — не оборачиваясь, с коротким смешком отвечает Логан.
— Вот это меня и пугает, — чувствуя на себе пристальный взгляд, оборачиваюсь к Риджу.
«Жених» одаривает меня ехидной ухмылкой. Слава богу, молчаливой. И всё же кое-что объяснить придётся. Кажется, лучше прямо сейчас.
— Брэдли — близкий друг семьи, — подхватывая Риджа под ручку, как и положено влюблённой, я медленно бреду за Логаном. — Мы выросли вместе, учились в одном классе. Родители много лет дружили, а потом, когда его погибли в аварии, — чуть тише добавляю я, — мама взяла над ним шефство. Брэдли был лучшим другом Стива.
— Поэтому любовно зовёт тебя заразой?
— Это моё детское прозвище.
— Сгораю от любопытства узнать, каким образом ты его заслужила, — хмыкает в ответ Ридж.
— Я расскажу… — Крепче сжимаю его руку. Поднимаю на него глаза, встречаясь взглядом. — Потом. Ладно?
— Хорошо, — он ласково улыбается. — Устала?
— Нет… Просто… — неловко бормочу я. — Хочется побыстрее оказаться дома.
— У родителей? — уточняет Ридж, придерживая перед нами тяжёлую дверь на выходе.
— Вообще-то, в Торонто, — из груди вырывается нервный смешок. Я отворачиваюсь, делая вид, что любуюсь голубым небом. — Здесь уже давно не мой дом.
На парковке выясняется, что Логан не только где-то раздобыл эликсир молодости, но и сменил старенький серый кроссовер на новый семиместный внедорожник Форд Эксплорер. Чёрный, сверкающий в лучах солнца автомобиль определённо выделяется и, конечно, привлекает внимание.
Падкий на красивые игрушки Ридж моментально забывает обо всём. Сначала, как маленький мальчишка из провинции, которого впервые привезли в парк аттракционов, он в немом восхищении таращится на машину, чем безусловно заслуживает расположение Логана. Затем они вдвоём кружат вокруг внедорожника. Логан сыпет техническими характеристиками с таким видом, будто как минимум половина из них — его личная заслуга. Ридж нелепо разевает рот и громко мычит.
Невольно представляю, как реагировал на покупку Майк. Как похлопывая Логана по спине, он уговаривал друга пустить его за руль. Как светились от удовольствия светло-серые глаза, как изгибались в искренней улыбке тонкие губы, обнажая ровные зубы, а на переносице причудливым изгибом ложились две морщинки. И противненький, саднящий в горле комок величиной с горошину, с которым удавалось справляться всё это время, пока мы шли к машине, неожиданно вырастает в размерах.
Торопливо залезаю на заднее сидение и захлопываю дверь. В отчаянии кусаю нижнюю губу, прислушиваясь к себе.
Вот! Начинается. То, чего я боялась больше всего. То, почему не хотела сюда возвращаться. Пустота. Пустота, которую ничем никогда не заполнить. Пустота, с которой научилась жить в Торонто. Бездна, в которую не страшно заглядывать. Но здесь и сейчас она, словно отражение в мутном, потрескавшемся зеркале, смотрит на меня глазами Майка. Коварно улыбается его беззаботной, привычной и родной улыбкой и выпускает на свет тени прошлого.
Ни Логан, ни Ридж ничего не замечают. Когда оба удосуживаются засунуть чемоданы в багажник и сесть в машину, мне уже удаётся взять себя в руки и даже беспечно улыбнуться, пряча тоску глубоко внутри.
Мы покидаем стоянку аэропорта и съезжаем на шоссе. Из колонок негромко играет музыка. Летний пейзаж мелькает за окном зелёным лесом, одинокими, невысокими домиками, яркими вывесками бензоколонок и броскими рекламными щитами.
Я по-прежнему сижу сзади, Ридж — впереди рядом с Логаном. Разговор с автомобилей плавно переходит на спорт. Не встреваю, не пытаюсь сменить тему на что-то более интересное. Молча наслаждаюсь короткой передышкой перед бурей, когда посыпятся вопросы родных, на которые придётся отвечать и улыбаться. И снова всем врать.
Стоило бы использовать поездку, чтобы сосредоточиться, задуматься, решить, что и как делать дальше. Что говорить и кому. Что позволить чувствовать, что — запретить. Не получается. Хочется оттянуть, насладиться коротким мигом настоящего, не вспоминать о прошлом и не раздумывать о будущем. Просто быть. Просто жить. Дышать. Здесь и сейчас.
До Риверстоуна мы доезжаем быстро и без приключений.
С неподдельным удивлением обнаруживаю, что город совсем не изменился, словно его законсервировали. Или прокляли, заставив замереть во времени. Как будто и не прошло столько лет. Те же аккуратные белые двухэтажные домики с серыми покатыми крышами и подстриженные лужайки на окраине. Те же трёхэтажные здания из красного кирпича, яркие пятна клумб с цветами, неприметные, давно выгоревшие на солнце вывески магазинов и банка, ленивые прохожие.
Спокойная, размеренная жизнь провинциального городка. Та, что могла быть у меня, не задай я умирающему брату вопрос, к ответу на который оказалась не готова.
Пару раз перехватываю цепкий, внимательный взгляд Логана в зеркале заднего вида и, хочется надеяться, достойно выдерживаю испытание. А Ридж энергично и очень естественно — настолько, что даже я в какой-то момент верю в его искренность, восхищается местными видами. Даже приоткрывает окно, чтобы высунуть голову, и поёт дифирамбы чистейшему горному воздуху, о котором в загазованном Торонто можно только мечтать.
Родительский дом тоже абсолютно не изменился. Единственное новшество — невысокая, метра полтора от земли металлическая ограда по периметру. В остальном — будто я уехала семь дней, а не лет тому назад. Наш пряничный домик, как называл его Стив.
Логан останавливает джип напротив калитки и первым выбирается из автомобиля. Распахивает передо мной дверь и помогает вылезти.
— Ты с нами? — спрашиваю, пока Ридж вытаскивает чемоданы из багажника.
— Нет, зараз. К сожалению, нужно в офис. Кое-что закончить, зато потом… — Логан выразительно округляет глаза. — Заеду за тобой, — добавляет он, обращаясь уже к Риджу, — около восьми. Будь готов.
Сразу же напрягаюсь:
— К чему?
— К разврату и алкоголю, как минимум, а дальше, как получится, — Логан корчит мне рожу и с хохотом хлопает Риджа по плечу. — Сегодня же мальчишник! Оторвёмся по полной программе!
— Какой ещё мальчишник?
— Обыкновенный. Что с тобой, зараза? Это же лучшая часть свадьбы. Правда, последняя холостяцкая вечеринка немного пошатнула мою веру в мальчишники. Знаешь, было как-то грустно, — словно на что-то намекая, многозначительно добавляет он. — Смахивало на поминки. Но я собираюсь взять реванш.
— Так ты — шафер Скотта? — со странной ухмылкой уточняет Ридж.
— Ага! Классный пацан, — расплывается в довольной улыбке Логан. — Увидишь, будет мегаджигакруто!
Внутри всё холодеет. Я почти не дышу.
Чёрт! Чёрт! Чёрт! Я же совсем забыла, что так и не удосужилась уточнить детали. Теперь Ридж справедливо считает Логана моим бывшим, от которого я сбежала практически перед свадьбой, что, конечно же, прекрасно объясняет моё прозвище. Но это полбеды, потому что можно легко расставить все точки над i, только тогда придётся рассказать и про Майка, который, тоже обязательно явится на мальчишник и там познакомится с Риджем.
Великолепно. Мегаджигакруто.
— Ридж никуда не поедет! — заявляю я. Слишком резко, громко, нервно. Плевать! — Он не сможет!
— Э… — ухмыляется Логан. Нахально бросает мне: — Зараза, ты меня удивляешь. Что с тобой? Между прочим, поводок надо отпускать время от времени, иначе порвётся, — хмыкает он, бросая выразительный взгляд на мрачного Риджа. — Ты планировала запереть его в спальне или забрать с собой на девичник? Тогда поезжай лучше с нами, — продолжает лыбиться Логан. — Выпрыгнешь из торта. Я всё организую. Увидишь, такого сюрприза точно никто не ждёт. Уверен, Майк будет в восторге, — с хохотом добавляет он.
В этот момент его хочется убить. Или хотя бы врезать по ржущей, наглой физиономии кулаком за то, что впервые за шесть лет он называет в разговоре со мной имя Майка. Но не успеваю не то, что ударить, а даже возмутиться.
Из дома уже несутся к нам навстречу Дэниз и Эми.
Глава 3
…Мысли путались, цепляясь за отдельные фразы и резкие звуки, и снова проваливались в чёрную воронку. Раз за разом, бесконечно долго, и это начинало раздражать.
Я злилась, но круговорот остановить не удавалось. С каждой новой попыткой получалось чуть лучше и дольше зацепиться за реальность и осознать происходящее, но в итоге всё опять сменялось звенящей темнотой.
Неизменным оставался только запах. Резкий, горьковатый, от которого саднило в горле. В одно из пробуждений я вспомнила — так пахнет фенол.
Когда сверху в очередной раз донеслись приглушённые голоса, я почти силой заставила себя разлепить тяжёлые веки. И тут же зажмурилась от яркого электрического света.
— Где я? — щурясь, попыталась приподняться. Не вышло, но хотя бы глаза привыкли к люминесценту. Я с удивлением заметила склонившегося надо мной пожилого мужчину в очках и тёмно-голубом медицинском костюме. За ним — неровный, в грубых трещинах потолок, сероватая стена и такая же дверь. Слева что-то монотонно пищало. Пара секунд — тишина, а потом снова пронзительный и громкий писк. — Я в больнице?
— Да, — подтвердил догадку врач с приветливой улыбкой. Резко выпрямился, отчего редкие прядки темных волос с проседью упали на широкий, в глубоких морщинах лоб. — Помнишь, как тебя зовут?
— Стэйс. Стэйс Трупер, — ответила я, машинально отмечая, как хрипло звучит мой голос.
— Отлично, — доктор довольно покачал головой. — Тогда доброе утро, Стэйс Трупер.
— А что слу…
Договорить мне не дали. Лицо врача исчезло, появилось другое — папино. Бледное, испуганное, с лихорадочно блестящими глазами.
— Какое там доброе!.. — затараторил он. — Куколка, ну и напугала ты нас! Не приходишь в себя, не просыпаешься целые сутки! Мы с мамой…
Его слова терялись, не доходя до моего сознания. Я чувствовала, что отключаюсь. Отчаянно ещё раз попыталась приподняться и оглядеться, но даже просто крутить головой не получалось — мешали какие-то провода и пластиковые трубки. Последние, казалось, были везде. В носу, на руках, груди и не только. Не давали дышать, двигаться… Мышцы болели, будто долго и упорно занималась физкультурой, в горле першило. А мозг отказывался соображать.