Последние мысли я озвучила, приподнимаясь с кресла и следуя в сторону общей книжной секции.
– Это чтобы книги не выгорали, – пояснил Натан. – Излишнее световое воздействие влияет на яркость чернил. Также предполагается, что ученик может сам воссоздать для себя летающий светляк.
Я прикусила язык. Не смогу – даже понятия не имею, как подобные штуки создавать. То есть я читала про чары освещения, да и преподаватели рассказывали, что для этого надо всего лишь мысленно вообразить воздушный шарик и добавить туда крупицу собственной внешней легковозобновляемой энергии.
– Ты не умеешь, да? – почти утвердительно произнес Натан, устало выдохнув.
– Нет, – ответила несколько резковато, стыдясь собственного невежества.
– Ну, ничего. Научишься.
* * *
Желтые обои действовали угнетающе. Давили и на нервы, и на мозги, не позволяя сосредоточиться ни на одной строчке. Сбивали с мысли, напоминали о том, насколько в невыгодном я сейчас положении.
За окном властвовала непроглядная ночь. В это время года всегда так: выйдешь на улицу, и хоть глаз выколи – собственных рук не приметишь.
Спать не хотелось. Точнее, не получалось. Едва я пыталась окунуться в царство ночного забвения, вихрем налетала паника. Она и выдергивала из сна резким толчком, заставляя углубляться в книги, что я взяла в библиотеке.
Интересно, как там во дворце? Как поживает матушка? Что делает отец? Рада ли Софина, что я, наконец, уехала? Что там Диш и Тиш? Скучают ли?
К горлу подкатил неприятный комок. Почему-то раньше мне казалось, что я совсем не буду скучать по дому. Теперь воспоминания возникали в голове яркими теплыми образами.
БУМБАБАХ!
На мгновение показалось, что я оглохла.
Резко вскочив, прижала к себе подушку. Испуганно заозиралась. Грохот явно из комнаты. Комнаты, в которой не было никого, кроме меня. По крайней мере, так я думала.
– Кто тут? – хрипло прошептала, чувствуя, как срывается голос. Повторила громче: – Кто тут?!
Отвечать никто не спешил.
Выждав минуту, я встала с кровати и, прижав подушку покрепче, подбежала к раскрытому чемодану. Выдернула небольшой кинжал, инкрустированный черным жемчугом, – подарок отца на восемнадцатилетие.
Шажок. Еще один. Резко дернула штору – пусто.
Не поворачиваясь к комнате спиной, прошлась к другой занавеске – никого.
Может, в шкафу?
Перебежками, высоко приподнимая коленки, пробежалась к гардеробу – просторному деревянному шкафу с двойными створками. Дернула – тоже никого. Выдохнула. Может, мне показалось?
ТЩЩЩЩКРХ! – раздалось прямо за спиной.
Испуганно взвизгнув, я метнулась к двери. И, не оборачиваясь, пулей вылетела в коридор, чувствуя, как сознание накрывает ониксовая темнота.
* * *
Меня трясло. Трясло так, что стук зубов отдавался в голове глухим эхом. Тело бросало то в жар, то в холод.
Ресницы слиплись, губы болели.
Приоткрыв глаза, я увидела светлый потолок.
Моргнула.
Еще раз.
Внезапно надо мной возникло круглое белое лицо.
Ужас накрыл с головой, я закричала и дернулась в противоположную сторону. Секунда – и я уже на ледяном полу.
– Спокойно, спокойно, ваше высочество, вы в лекарском блоке, – раздалось с той стороны постели.
Сказанное доходило медленно, потому лишь через минуту я неуверенно выглянула из-за кровати и посмотрела на женщину. Круглолицая толстушка с русыми кудряшками, прикрытыми чепцом. В характерном для лекарей фартуке, из карманов которого торчали какие-то тюбики, флаконы и травы. Под фартуком наблюдалось заляпанное темно-серое платье.
– Меня зовут Боппи, – представилась она, широко улыбнувшись.
– Как? – переспросила я.
– Боппи, – женщина устало выдохнула. Ну и имечко! – Как ваше самочувствие, принцесса? Ночью вы выбежали из комнаты и потеряли сознание. Приходили в себя рывками, все твердили, что в вашей комнате кто-то есть…
Я вздрогнула. Произошедшее прошлой ночью представлялось дурным сном.
– Да, в моих покоях кто-то был, – кивнула.
– Их обыскали тут же, – Боппи пожала плечами, – и не было там никого.
– Я услышала странный шум, – я поморщилась, восстанавливая всю цепочку событий.
– В комнате никого не было, – не сменив тона, ответила Боппи. На мгновение мне показалось, что со мной разговаривают, как с умственно отсталой: тихим, доброжелательным голосом, с несползающей с лица улыбкой, а в глазах при этом – сухое равнодушие.
– Тогда я туда вернусь, – холодно ответила я, пытаясь найти хоть что-то, напоминающее обувь и халат. Тонкая ночнушка мало походила на наряд благородной дамы, а ноги от стояния на ледяном полу начали замерзать.
Боппи, отвечая на мой немой вопрос, развела руки в стороны: мол, как доставили. Тапочек, разумеется, тоже не нашлось.
Скрипя зубами от злости, я направилась к выходу. Толкнула дверь и вышла в коридор.
Дарх… а ведь я даже не знаю, куда идти!
Пустующий длинный коридор, по двум сторонам которого расположились двери в лекарские палаты, завершался высоким арочным сводом. Полагаю, мне туда.
Засеменила к выходу. Ноги замерзли, да и у меня уже зуб на зуб не попадал. Лестница вниз, лестница вверх. Коридоры, двери, вновь коридоры. И ни одной живой души. Сперва думалось, что это только мне на руку – никто не станет свидетелем моего позора. Но теперь мне было бы все равно, даже если бы меня увидели в еще более дурном свете. Хотелось лишь поскорее добраться до комнаты.
Поворот налево. Поворот направо. Тупик. И широкое витражное окно. Подойдя поближе, я попыталась всмотреться в пейзаж, но темно-синие стеклышки не позволяли разглядеть, что за ними скрывается. Чуть выше виднелись желтоватые завитушки. Можно попробовать посмотреть через них.
Еще раз оглядевшись, я забралась на подоконник. Длинный подол ночной рубашки мешался и путался, но, зацепившись рукой за ручку, я умудрилась сохранить равновесие. Прислонилась к стеклу и всмотрелась.
Широкий парк с раскидистыми деревьями рагнула. Радужные плоды, крупные листья, скрывающиеся от чрезмерного солнечного света. Низкие скамейки и белоснежный песок, аккуратно рассыпанный по дорожкам, огибающим кустарники и цветы. Красота! Жаль только до этого великолепия мне не добраться – не прыгать же, в самом деле.
– Ты что тут?.. – внезапный вопрос заставил вздрогнуть. Я дернулась, рука соскользнула. Мгновение, и я уже лечу вниз. Вот только столкновение с полом показалось слишком уж теплым и мягким…
– Можешь открывать глаза, – в мужском голосе слышалась насмешка. Словно поймавший неловкую принцессу от души наслаждался происходящим.
Я послушалась.
– Натан? – хрипло переспросила я, только через секунду понимая, насколько глупо прозвучал вопрос. Было в этом Натане что-то… не его. Куда-то пропала неуверенная сутулость, голос, ранее показавшийся застенчивым, звучал уверенно. – Что ты тут делаешь?
– Я первый спросил, – парень опустил руки, позволяя мне мягко соскользнуть на пол. – Еще и в таком виде! Ты должна была ждать в лекарской палате, я как раз шел за тобой.
– Но… откуда ты узнал? – с замиранием сердца уточнила я. Если вся академия перемывает косточки принцессе, испугавшейся сквозняка и собственной тени, то известие дойдет до матери. Если известие дойдет до матери, то… и подумать страшно, какая выволочка меня ожидает.
– Не переживай, – парень словно прочитал мои мысли. – Мало кто знает, что произошло этой ночью. Просто именно я нашел тебя в коридоре.
– А что ты забыл в женском крыле? – вопрос вырвался раньше, чем я осознала, насколько он неуместен. Исправилась: – Впрочем, не отвечай. Это не мое дело! Спасибо.
Мне показалось, что Натан как-то облегченно выдохнул. Видимо, был у какой-то аристократки. Тем не пристало путаться с простыми смертными, потому подобные связи всегда тщательно скрывались. И если отсутствие девственной крови на простыне будущий супруг еще сможет простить, то связь с простолюдином – нет.
А в том, что Натан низких кровей, почему-то сомнений не было.
– Ты… не мог бы ты меня проводить? – тихо попросила я. Признаваться в том, что заблудилась в здании, которое построил мой прародитель, не смогла.
Натан галантно предложил руку. Нет, в нем определенно что-то изменилось. Что произошло со скромным, немного замкнутым юношей? И почему сейчас я чисто физически ощущаю опасность, исходящую от моего спутника?
– Принцесса, я уже говорил, не забывай ставить щит, – тихий и вкрадчивый голос прямо над ухом. Я вздрогнула. – И вообще, мы уже пришли…
Огляделась – и правда! Но… казалось, прошло не больше минуты. И шли мы совсем недолго! Вот дурья башка, даже не запомнила дорогу!
– Благодарю, – по привычке я сделала легкий книксен. Забавно он, наверное, смотрелся в этой ночнушке. Смутившись, я развернулась к двери и замерла. Нет. Этой ночью там определенно кто-то был!
– Тебе помочь? – снова насмешливый голос, холодной пленкой липнувший к спине. Ну уж нет! Больше я так не опозорюсь!
Едва я вошла в свои покои и захлопнула дверь перед самым носом Натана, внимательно огляделась. Комната выглядела так, словно тут и правда ничего не произошло: чуть помятая сверху кровать, стопка книг на тумбочке, одинокий чемодан в углу. Надо, наконец, разобрать вещи. И отправить матушке письмо с просьбой выслать дополнительный гардероб. Где это видано, чтобы принцесса появлялась на людях в одном и том же?! И что, что форма предусматривает тонкую жилетку с номером группы? Одежда все равно нужна. К тому же вещи имеют свойство пачкаться.
Ужас накрыл ледяной волной, заставив сердце сжаться от холода. Дарх! А как же я буду… стирать?!
Глава 3
Дарх, или начало учебы
Утро началось с того, что я позорно проспала.
Я стыдила себя за безответственность, когда собственными силами пыталась затянуть корсет. Проклинала за бесхребетность, пока натягивала чулки. Ругала за бестолковость, завязывая нижнюю юбку.
Пока чистила зубы, поминала Дарха. Темное божество явно затаило на меня обиду, раз посылало все эти испытания друг за другом, не давая даже продышаться. Парочка словечек перепала и матери, лишившей меня служанок.
Когда я выбегала из покоев, зажимая в зубах план академии, в голове роилось такое количество ругательств, что, узнай папенька, давно бы приказал гувернанткам прополоскать мне рот с отваром мыльного корня.
Кое-как придерживая кипу учебников, что по регламенту занятий студентам до́лжно было таскать за собой, я бежала. Прочерченный тонким карандашом план пути прыгал перед глазами.
Налево, направо, лифт. Лестница-лестница-лестница.
Когда мне уже показалось, что я снова безнадежно заблудилась (а ведь последние три дня я честно пыталась выучить этот дархов план!), перед глазами замаячили высокие створчатые двери с золотистой табличкой «1».
Фух… добралась. Переведя дыхание, я оправила юбки и тихо поскреблась в лекционный кабинет. Не услышав ответа, отворила дверь.
Виновато подняла глаза и тут же наткнулась на колючий взгляд преподавателя. Высокий мужчина преклонного возраста с длинным, совершенно седым хвостом поглядывал на меня с такой степенью неодобрения, что я ненароком сделала шаг назад. Узкие кожаные брюки с разгильдяйской мотней по бокам и подпоясанная черная рубаха придавали преподавателю брутальности, но никак не вязались с образом седовласого старче, чье лицо было покрыто глубокой вязью морщин.
– Представьтесь, опоздавшая, – высоким, совершенно не свойственным мужчине голосом произнес он.
От удивления я едва не икнула. Он заметил. Эх! Преподаватель по дипломатии был бы мной крайне недоволен…
– Евалия Од Сандрайн Лакрес, – хотела произнести громко и уверенно, но вышло глухо и невнятно. Ноги сковал страх перед студентами, смотрящими на меня каждый со своего места изучающими, а то и злорадными взглядами.
– Вы только посмотрите! – преподаватель оттолкнулся от края преподавательской кафедры, о которую опирался, и сделал шаг вперед. Манерно махнул в мою сторону рукой, словно присутствующие могли пропустить тот факт, что я заявилась на вводную лекцию с опозданием. И правда, это ведь так незаметно! – Сама ее высочество сподобилась озарить нас, простых смертных, своим королевским вниманием!
По залу со стройными рядами деревянных резных столов прокатились смешки.
– Более того, – преподаватель манерно приподнял указательный палец, – посчитала, что правила, в коих четко прописана форма студентов, не подходят к ее, я полагаю, наряду…
Последнее слово почти выплюнул. От мужчины за версту воняло театральщиной. От этого едко-приторного запаха начало подташнивать, а пальцы сами собой сжались в кулаки. Захрустела бумага с выверенной картой академии.
– Итак, Евалия Од Сандрайн Лакрес, – мое имя он слюняво покатал на губах, словно издеваясь. – Где же ваш жилет?
Внутри что-то екнуло и оборвалось. Дарх! Забыла!
Опустила глаза в пол.
– Сты-ы-ы-ыдно? – протянул преподаватель. – Вот и нам невообразимо стыдно лицезреть вас в таком виде, еще и со значительным опозданием! Не соблаговолите ли поведать грустную историю вашей задержки? Неужель щипцы для завивки косм были недостаточно горячими? Или никак не могли подобрать туфельки к наряду? Или вас задержали какие-то другие, не менее важные королевские дела? Смею вас уверить, в академии все равны, и неважно, принцесса вы или дочь купца! Никому не дозволено опаздывать на занятия!
Я вспыхнула и подняла взгляд, мысленно проговаривая все то, что хотелось буквально выплюнуть в лицо этому мерзкому человеку. Во-первых, кудри у меня свои. Во-вторых, опоздала я из-за того, что полночи готовилась к сегодняшним занятиям, изучая параграф за параграфом – очень уж не хотелось ударить в грязь лицом. В-третьих… равны? Ну как же. Софина рассказывала, как много ей позволялось в этих стенах, да и о том, что простолюдины вылетали из академии и за куда меньшие проступки. Да и банальное разделение по этажам совершенно не свидетельствовало о равенстве.
Нет, я не требовала к себе особого отношения. Более того, стойко вынесла бы замечания, если бы этот мерзкий тип не начал откровенное издевательство! Нет. Разделение есть. Будь я обычной девушкой, мне не пришлось бы выслушивать эту ересь в свой адрес. Не пришлось бы стоять перед всей аудиторией, ощущая, как под разгоряченными насмешливыми взглядами краснеют уши. Но я не обычная, я принцесса. А потому:
– О причине своего опоздания я сообщу исключительно ректору, в зависимости от того, как скоро окажусь в его кабинете. В уставе четко прописывается, что обучающийся имеет полное право не отчитываться о причинах своего поступка перед преподавателем или куратором, а изложить все в объяснительной, написанной на имя ректора. А вам впредь, – сделала паузу, пародируя интонации мужчины, и сделала шаг вперед, – настоятельно рекомендовала бы быть более осторожным в высказываниях. Как вы верно заметили, я ношу титул принцессы. Издевательство в сторону своей плоти и крови не потерпит ни род Лакрес, ни род моей матушки – Сандрайн. И если меня ждет лишь белый конверт с замечанием, то вас… глубокое неудовольствие со стороны двух правящих родов.
Я выплевывала слова со стальной злостью, скрипящей на зубах. Порядки академии мне за минувшую неделю основательно надоели. Я могла ожидать к себе особого отношения, но никак не могла предугадать, что это особое отношение сделает из меня не любимицу всех преподавателей, а лишь объект для травли.
В зале повисла тишина. Мужчина цепким взглядом осматривал меня с ног до головы и обратно. Будто бы не ожидал отпора. По телу пробежались колючие мурашки, и я спохватилась. Глубоко вдохнула и, на мгновение прикрыв глаза, выдохнула теплым окутывающим светом – щитом, о котором рассказывал Натан.
– Раз вы продемонстрировали частичное знание устава, – внезапно произнес преподаватель, – смею надеяться, что вложите эти прекрасные знания в голову своих сокурсников. Наше вводное занятие как раз было посвящено этой немаловажной проблеме.