— Я… Я… не хотела… Но мой жених — Лан… Он… — залепетала она, размазывая слезы по лицу. — Он с нее глаз не сводит…
Влюбленная дура! И кого эти они с Корни не поделили? Не того ли самого садовника, который так резво срезает розы?
Эта Мелли даже не погнушалась покушением на принцессу королевства. При этом подумать о том, что ее в любом случае вычислят, она не захотела. Это конечно забавно, когда "Я, конечно, не ревную, но думаю, что без волос ей будет лучше", я бы даже могла посмеяться. Но Корни не простая барышня, она принцесса! А по совместительству еще и моя подруга.
Интересно, я когда-нибудь полюблю так, что мне захочется напакостить сопернице? Навести порчу, отравить, вызвать на поединок. Это какие чувства надо испытывать к мужчине, чтобы пойти на подобное?!
Фу. Надеюсь, что нет. Любовь, судя по всему, отбирает не только мозги, но и чувство самосохранения.
— Мелли, знаешь, о чем гласит народная мудрость? — задумавшись, сказала я ревущей девушке, до которой лишь сейчас дошло, что она натворила. — Чтобы быть счастливым, нужно просто побороть три порока — жадность, зависть и ревность.
— Простите меня… — жалобно просипела она.
— Прощения надо просить не у меня. А у принцессы, у ее братьев, у короля с королевой. У всего королевства. Потому что из-за тебя могло произойти непоправимое! И то, очень сомневаюсь, что тебя простили бы! Знаешь, как карается измена короне? Нет? Я напомню. Смертью!
— Она очень старательная и умная девушка. Работает со мной уже год, — разбито произнес лекарь в аккомпанемент к подвываниям Мелли. — Я ей доверял. Даже открыл доступ к лаборатории. Девочка, ты ведь сломала свою жизнь этой глупостью!
Мне даже на мгновение стало ее жаль. Вот так сломать свою судьбу ради мужика, который ее не ценит. Если он стал ее женихом, то не должен заглядываться на других! Пусть хоть трижды принцесс!
Кажется, я только что возненавидела этого садовника.
— Позвольте мне хотя бы проститься с матерью, и я проследую на казнь, — сухим и совершенно безжизненным голосом проговорила Мелли. Слезы все еще текли по ее лицу, но в глазах образовалась полнейшая пустота и отрешенность. Буквально за минуту помощница лекаря прошла через все стадии принятия неизбежного.
А я стояла, смотрела на нее и не могла принять решение. По-хорошему, следовало бы незамедлительно проводить Мелли к стражникам, сообщить королю и уже завтра лицезреть, ее повешенное тело на площади. И я бы даже так и поступила, но каким-то шестым чувством я осознала, что эта девушка и так наказана. Ее руки были в мозолях, что доказывало, что она действительно много работает, под глазами залегли синяки, на платье несколько заплаток, извещающих о том, что ее семья бедствует. Что странно, потому что быть помощником главного лекаря, это престижно и высокооплачиваемо. Мне было ее жаль. По-человечески жаль.
— Мелли, я, конечно, не вправе выносить такие решения, — я сомневалась в правильности своих действий. Но подвести эту девушку к эшафоту, я бы не смогла. Именно сейчас осознала — не по мне это. Вот шандарахнуть какими-нибудь чарами — это пожалуйста. — Мы поступим так. Сейчас ты направляешься домой. Собираешь все пожитки и отправляешься в глухую деревню, подальше отсюда. Чтоб твоего духу тут не то, чтоб не было, чтоб ты даже мысль о возвращении не допускала. Разумеется, я расскажу обо всем Его Высочеству Маркусу, постараюсь объяснить твою глупость и раскаянье, но если он решит, что это слишком мягко, то я ничего поделать не смогу. О женихе своем забудь. Найдешь нового.
— Спасибо, леди! — она неверующим взглядом ощупывала мое лицо, будто ожидала, что я сейчас расхохочусь и скажу, что пошутила. — Я не знаю, как благодарить вас за это. А Лан? Что будет с ним? Я люблю его…
— Как полюбила, так и разлюбишь, — твердо произнесла я. — Если он согласится покинуть дворец вместе с тобой, то ради Каниса, но тут ты не останешься.
Ага, а если садовник не согласится, то с ним разберусь я. Ишь, что удумал! Королевским дочкам мозги пудрить, при живых-то невестах!
При всем этом я знала, что Маркус не станет настаивать на казни. Да, он будет в бешенстве, отошлет дуру подальше. Но убить не сможет. Нет в нем той жесткости, она воспитывается только королевским троном.
На этом проблема была решена. Побледневший главный лекарь капал себе успокоительный настой, а Мелли спешно собирала в заплатанную сумку какие-то травы, что пригодятся ей в дальней дороге. Я оставила их и поспешила в свои покои. Не сказать, что была довольна принятым решением. Но другого у меня не нашлось.
Глава 15
До бала оставалось каких-то полтора часа. Если отдавать дань традициям, то это время стоит проводить в комнатах, отдыхая, ведь праздник должен продлиться всю ночь. Но целый ворох дел мешал сделать все по правилам, пришлось прибегнуть к крайним мерам, потому я попросила зелье бодрости и для себя, и для Кенара. Ведь уже послезавтра утром нам следовало отправиться в довольно длительное и опасное путешествие, а перед этим раздобыть еще целую тонну информации.
Постучавшись, я зашла в покои Его высочества наследного принца и как можно короче и без приукрашиваний поведала ему о произошедшей истории и о своем решении.
— Ты, конечно, не должна была принимать такое решение без моего ведома, — массируя переносицу, произнес Маркус. — И как бы не имела прав. Но я бы поступил точно так же. Потому сделаю вид, что я не заметил. Особенно, в свете последних событий.
— Что еще за события? — нахмурилась я, отрываясь от разглядывания его покоев.
То, что принц приложил свою руку к их оформлению, я могла сказать с точностью. Комнаты были выполнены в темно-синих и коричневых тонах. Никакой особой шикарности и блеска. Стильный королевский минимализм.
— Узнаешь на балу! — хитро отозвался он.
Продолжить допрос мне не позволил мастер Пю, который заглянул буквально через несколько минут. Под предлогом, что ему еще принца к балу подготовить надо, меня попросили удалиться.
Представляя Маркуса с косичками и накрашенными губами, да в пышном платье, я, хихикая, поспешила дальше.
Следующим пунктом моей развлекательной программы стала комната Кенара. Но перед этим я успела черкнуть Корнелии записку и отправить ее со слугами. Суть ее была в том, что я отыскала виновника, и он уже наказан. Надеюсь, это принцессу успокоит, если она, разумеется, еще думает об этом.
В покои Кенара я зашла без стука, за что и поплатилась. За чайным столиком сидели три высокопоставленных персоны: Сицилия, Патрисия и, собственно говоря, сам Кенар. Женщины семейства Босн уже были облачены в бальные одеяния, что значило, что они прибыли на бал пораньше и решили пообщаться с внуком-сыном.
— Добрый день леди Патрисия, леди Сицилия, — поприветствовала я их, сопровождая слова реверансом. Да, в узких брюках реверанс делать совсем не сподручно! Да и наверняка со стороны выглядит странно, вон, как Кенар улыбается.
— Добрый день, — кивнула Сицилия. — Ланари, а вы знали, что заходить в покои одинокого холостяка без стука чревато последствиями?
Где-то я точно слышала подобную фразу. Может, наше уважаемое старшее поколение в одном месте обучали?
— Ну что вы, мама, — елейным голосом произнесла Патрисия. Очень странно, она первая должна была рассердиться на мой "аморальный" поступок. — В ее скорообретенном статусе она вольна делать все, что ей угодно.
Так-та-а-ак, что это за статус такой?! Я удивленно глянула на Кенара, он не менее удивленно на меня, а потом на мать. Сицилия молча посмеивалась в кулачок.
— Мама, о каком статусе ты говоришь? — осторожно спросил напарник.
— На балу узнаете, — загадочно ответила она и раскрыла цветастый веер.
Эту фразу я тоже уже слышала. Вот только в данном случае вопрос упирался не в воспитание поколений…
Ладно, на балу так на балу! Будем решать проблемы по мере их поступления… Главное, чтоб меня не попытались выдать замуж, а с остальным точно справлюсь.
— Ланари, ты чудесно выглядишь. Думаю, что вы с Кенаром сегодня будете самой прекрасной парой. Конечно же, после королевской четы, — проворковала Патрисия.
Этот добродушный тон мне совершенно не понравился. Происходило что-то очень странное. Что-то, что мне совершенно не нравилось.
— Нет, матушка, иду с леди Вон, — поморщившись, сообщил не самую приятную новость Кенар. — Утром я выслал ей приглашение, и она его приняла.
Раньше я думала, что бесценнее магии и магических артефакторных драгоценностей ничего нет. Ай, как же я ошибалась! Удивление в глазах этих герцогинь грело больше золота и новых магических формул.
— Кенар, как давно у тебя настолько сильно испортился вкус? — строго поинтересовалась Сицилия, стараясь скрыть брезгливость за маской надменности.
— Это вынужденная мера, — выдохнул мой напарник. — В данный момент я не хотел бы это обсуждать. Ланари, что ты хотела?
Я поймала его взгляд и, мило улыбнувшись, ответила:
— Мне нужна твоя помощь. Но мне бы не хотелось отвлекать тебя от семьи.
— Что вы, Ланари, — тем же елейным тоном протянула Патрисия, — мы уже уходим. Нам еще нужно выразить свое почтение Ее величеству.
Сказали — сделали. Через мгновение герцогинь будто бы ветром сдуло.
— Кенар, что это сейчас было? — прошептала я, вздрогнув от звука захлопнувшейся двери.
— У меня тот же вопрос, — честно признался парень, не сводя с меня цепкого взгляда.
— Ладно, — я подняла ладонь, чтобы успокаивающе провести по лицу, а потом вспомнила о макияже и отдернула ее, — скоро все выясним. Но, на всякий случай, знай, что замуж за тебя я выходить не намерена.
— Веришь, нет, но я тоже не готов попрощаться со статусом холостяка, — он ответил в тон. — Так какая помощь тебе была необходима?
— Нужно поговорить с одним садовником, — с сомнением протянула я. — Сможешь?
Этой веселой и бессонной ночью я много слышала о садовнике Лане от Корнелии. Не то, чтобы мне были интересны все эти вздохи подруги, но память штука такая. По словам принцессы, ухаживал он красиво: слал стихи, подрезал розы и оставлял у нее на подоконнике, “имел красивое тело”… Вот последнее вряд ли было элементом ухаживания, но для принцессы это оказалось важным критерием.
Словом, я это воспринимала как банальную влюбленность, что говорится “от нечего делать”.
Сомневаюсь, что принцесса будет рада моему вмешательству в ее личную жизнь, но поговорить с этим накачанным садовником лишним не будет. Стоит понять, что он из себя представляет и чего добивается. Да и объяснить ему не мешало бы, что такие ухаживания для него могут окончиться довольно плачевно.
— Ты уверена? — во второй раз переспросил Кенар. — И что же ты хочешь у него узнать?
— Уверена. Много чего. А если он скажет что-то, хм, этакое, то ты должен помешать мне размазать его по камням?
— Так он и станет тебе говорить что-то такое, — хохотнул Кенар. — Хоть парень и садовник, но не думаю, что круглый дурак.
— Ты явно недооцениваешь садовников, — пожала я плечами. — Во всех романах они всегда являются убийцами, к тому же…
Я достала из кармана небольшой мешочек и продемонстрировала содержимое Кенару.
— Порошок правды? — с первого взгляда определил Кенар. — А твои методы не меняются. Помню- помню, когда эта гадость оказалась у меня в вине. У меня, по твоей милости, были крупные проблемы, когда я сообщил профессору Присцилле, что ее предмет мне абсолютно не интересен.
— Кто старое помянет, — пожала я плечами. — К тому же, дисциплина этой Присциллы действительно весьма бесполезна.
— Ага, ага, горе ты мое луковое, пойдем уже, — со смехом и явным предвкушением грядущего допроса, проговорил мой напарник.
Глава 16
Лана мы обнаружили в королевском саду, он сажал огнелистные цветы, то и дело утирая со лба пот.
Что ж, принцессу понять можно. Парень действительно очень красив: широкая, видно, что накаченная фигура, жесткие волнистые волосы, подстриженные под ежик, ярко синие раскосые глаза, широкие брови и четко очерченные губы. С такой внешностью ему надо быть актером, музыкантом… Но никак не садовником.
— Мое почтение, — произнес он поклонившись. Голос глубокий, текучий и до безумия мелодичный.
Я же, чувствуя себя последней сволочью, извлекла мешочек и, взяв немного порошка в руку, дунула в него. Такой дозы хватит на полчаса. Хватит, для того, чтоб узнать все, что мне необходимо. Кенару, в свое время, я подсыпала слоновью долю этой гадости.
Садовник покачнулся от неожиданности и вдохнул.
— Лан, что ты испытываешь к принцессе? — начала я допрос, заметив, что его глаза наполнились характерным для данного препарата блеском.
— Она удивительная… — проговорил он, будто бы находясь в эйфории. — Добрая, умная, красивая.
— Какие твои дальнейшие планы на нее? — поинтересовался Кенар.
— Я… Я же простой садовник, мне ничего не остается кроме как преклоняться перед ее идеальностью, — проговорил он с улыбкой фанатика.
Ну вот! А я ожидала услышать, что он хочет подняться по социальной лестнице. А тут еще один по уши влюбленный болван! Где их только разводят?
— А как же твоя невеста?
— Мелли? Она хорошая… Но я ее не люблю. Я хочу быть с Корнелией, но не могу. Иногда мы встречаемся с ней тайно, но я бы не позволил себе сделать что-то порочащее ее честь.
— Ты довольна? — спросил Кенар, — Или еще что-нибудь хотела выяснить?
— Все, что нужно, я узнала. Он не использует Ее Высочество, а с остальным пусть разбирается королевская семья.
Допрос не дал никаких новых вопросов, и это радовало. Кенар приказал Лану никому не говорить о нашей беседе, применил при этом легкое внушение. После чего мы позволили садовнику вернуться к прерванной работе.
Королевский сад — самое красивое место, в котором я когда-либо была. Высокие кусты, с разноцветными цветами. Яркие большие бабочки перепархивали с одного места на другое. Птицы пели свою песню так душевно, что хотелось им подпевать. Запахи были такими сладкими, что хотелось дышать этим воздухом постоянно. Нос чесался нещадно, и я утолила свое желание. Кенар как-то странно охнул: не то удивленно, не то торжественно.
— Милая, скажи, а какой рукой ты распылила порошок?
— Правой, — честно ответила я, чувствуя какую-то легкость и эйфорию. Потом до меня дошло, что нос я почесала тоже правой. — Че-е-ерт.
— И на сколько хватит такой дозы? — сладким голосом спросил Кенар
— Минут на десять. Черт! Не смей у меня ничего спрашивать!
— Ну, я бы был полным болваном, если б за эти десять минут не узнал все твои тайны… Вот скажи мне, я болван?
— Нет! — мгновенно ответила я, зажимая рот рукой.
— Странно, а я множество раз слышал другое… А кто же я? — протягивая гласные спросил он, догоняя меня, когда я позорно пыталась сбежать, схватил за руку, останавливая.
— Ты добрый, умный и красивый сын герцога. Еще и талантливый в магическом плане, — обреченно проговорила я
— Ммм, какая новость! — посмеиваясь, произнес Кенар.
Вот же засранец! Воспользовался моей “правдивой слабостью”!
— А что же ты ко мне испытываешь, милая Ланари?
— Уважение, иногда злость, — еще обреченней проговорила я, даже не пытаясь держать язык за зубами — бесполезно. — А еще, если б ты не был таким противным и вредным, я бы в тебя по уши влюбилась.
— Ух ты, какие откровения!
Кенар уже хотел задать следующий вопрос, но тут я, наконец, вспомнила, что я чаровница. Конечно, противодействовать этому порошку я не смогу, но вот заставить себя перестать говорить могу. Именно поэтому магическим импульсом я заставила свой язык замереть. Очень болючие чары, о чем я и сообщила своим мычанием, из глаз даже слезы потекли, рискую размазать макияж. Магия премерзкая, но на войне очень действенаяй. Того потенциала, который я вложила в заклятие хватит минут на двадцать. Меньше бы не получилось, я и так рисковала замолчать дня на два, но подрезав вектора можно обойти и это.