– Что ты делаешь? – возмущалась я, пытаясь высвободиться.
– Увожу тебя отсюда, пока ты не выставила себя полной дурой.
Он потащил меня прямо к парадной двери, мимо Таши и Джесси, прощающихся с друзьями. Таша схватила Уэса за руку, предоставляя мне шанс сбежать от него, однако я сделала лишь пару жалких шагов назад.
– Мне не нужна твоя забота!
По лицу Таши я поняла, что наяву мои слова звучали не так убедительно, как в моей голове, и уперла руки в бока, дабы придать своему виду уверенности и агрессивности.
– Ты не в себе, – спокойно сказал Уэс. Уверена, сегодня он не выпил ни капли.
– С чего ты это взял? Ты со мной семь месяцев не разговаривал.
– Зачем ты так напиваешься? – с вызовом спросил он.
– Я так напиваюсь, потому что ты меня не трахнул!
Я была сильно пьяна, однако осознавала, что все сейчас пялятся на нас. Это уже слишком для девушки с моей репутацией.
И вдруг Уэс сделал то, чего я ожидала от него меньше всего: он подошел ко мне, обхватил за талию, на забаву толпе, перебросил через плечо и потащил прочь через открытую дверь. Я пыталась ударить его ногой, однако координация сильно подводила меня из-за количества выпитого алкоголя.
– Прекрати, – велел Уэс.
– Куда ты меня везешь? – спросила я, когда он бросил меня на пассажирское сиденье своего проржавевшего «Форда Ф-150». – В случае чего меня легко можно найти по мобильнику.
– Жаклин Келли, ты знаешь меня с шести недель от роду, – сказал он, поворачивая ключ в замке зажигания. – Я не серийный убийца.
– Отвези меня домой, – приказала я.
– От тебя за милю несет пивом, – напомнил он.
Справедливое замечание. Мама станет рвать и метать, если увидит меня в таком состоянии.
– Я отвезу тебя в «Квинс». Тебе нужно поесть.
Спорить я не стала, и когда мы припарковались близ «Квинс», ароматы картофеля фри и бургеров мгновенно пробудили во мне голод. Уэс заказал столько еды, что можно было бы прокормить футбольную команду, однако все это съела я одна, с превеликим удовольствием.
– Так вкусно! – говорила я, заглатывая картошку.
– В Нью-Йорке полным-полно подобных заведений, – сказал он, – но я ни разу не видел там «Квинс».
– «Ин энд аут» тоже ничего, но с «Квинс» ничто не сравнится, – согласилась я.
– Итак, насчет вечеринки… – начал Уэс.
– Господи, нет! – взмолилась я, мотая головой. – Не марай мою прекрасную трапезу воспоминаниями о моем идиотизме.
Опьянение постепенно отпускало. Я знала, что все еще пьяна, но мысли прояснялись, и меньше всего мне хотелось вспоминать произошедшее на вечеринке.
– Когда я видел тебя в последний раз, ты тоже была пьяна. – Уэс определенно не желал оставлять эту тему. – Ты и в УКЛА так пьешь?
– Вообще-то нет, – призналась я. – На самом деле это моя первая вечеринка за весь семестр.
Уэсли фыркнул и посмотрел в окно.
– Итак, в последние две наши встречи ты была пьяна. Как это понимать?
Мои конечности онемели, а губы слиплись, так как во рту пересохло. Я не знала, что ему ответить.
– Потому что мне кажется, – Уэс повернулся ко мне, и наши взгляды встретились, – что ты напиваешься только в моем обществе.
Сомневаюсь, что это так. На самом деле я никогда над этим не задумывалась.
– Мы много времени провели вместе, когда учились, гуляли, играли, – напомнила я. – И тогда я не была пьяная.
– Да, но все это было до. – Он вновь отвернулся, барабаня по рулю пальцами. – До того, как мы выдумали этот глупый план.
– Наш план был вовсе не глуп! – выпалила я. – Я все еще девственница, знаешь ли!
– Это не смертельно, – бросил он.
– Но порой это очень мешает.
Я сделала глоток молочного коктейля. Так как я все еще пребывала под воздействием алкоголя, мне с трудом удавалось контролировать себя, чтобы не сказать чего-нибудь, о чем я впоследствии пожалею. Однако желание узнать было так велико, что я не сдержалась:
– А ты?
– Девственник ли я? – Уэс выдержал короткую паузу, а после медленно помотал головой.
В этот момент мне захотелось и рассмеяться, и разреветься одновременно. Заметив, что руки сами тянутся к ручке, я заставила себя подавить порыв открыть дверь и вновь принялась за еду.
– Кажется, тебе полегчало, – сменил тему Уэс, протягивая мне стакан воды.
Он завел машину и помчался дальше по улице, не проронив больше ни слова. Минутой позже мы остановились возле супермаркета. Уэс скрылся за дверью магазина и вскоре вернулся с бутылкой воды, тюбиком зубной пасты и одноразовой зубной щеткой.
– Спасибо, – пробормотала я. Возможно, из-за выпивки, но на глаза накатились слезы. Так заботиться обо мне мог только Уэс.
Я быстро почистила зубы, свесив голову через открытое окно автомобиля. Забавно, как порой обыкновенная мятная паста может изменить твои виды на будущее.
– Хочешь прокатиться еще или готова ехать домой? – спросил Уэс, когда мы свернули на гравийную дорогу.
Я не знала, как ответить на этот вопрос. С одной стороны, я была бы счастлива провалиться в сон прямо сейчас, но с другой – еще едва ли полночь, и мама вряд ли легла уже спать.
– Я не хочу домой, – решила я. – Но сомневаюсь, что на такой дороге протяну слишком долго – меня сильно укачивает.
– Просто я знаю здесь одно местечко.
Воцарилась тишина. Уэс вез меня на окраину города, где было так темно, что немногочисленные звезды не могли осветить ночных улиц.
– В Лос-Анджелесе таких темных улиц не найти. – Я наклонилась вперед, прислоняясь лбом к прохладному лобовому стеклу и стараясь сфокусироваться на дороге.
– Как и в Нью-Йорке. Город никогда не спит, всю ночь напролет горят фонари…
– И ты ни на миг не остаешься один, – завершила я за него.
– Но тебе всегда одиноко, – добавил он.
Именно так я себя и чувствовала в Лос-Анджелесе: поглощенная суматохой большого города, окруженная толпами людей, но остающаяся незаметной.
– Иногда мне это нравится, – сказала я. – Если захочу исчезнуть, нужно просто выйти на улицу.
– Поначалу я вливался в этот ритм, ощущал себя его частью, но последнее время шумы города просто перемешиваются у меня в голове, и я предпочитаю абстрагироваться от них.
Уэс остановил машину, вышел и направился к моей двери, чтобы помочь мне выйти. Не знаю, почему я не стала открывать дверь сама.
– И в Нью-Йорке ты не услышишь сверчков.
Мы остановились у края дороги, после которой начиналось обширное поле, и погрузились в прослушивание яркой симфонии из стрекотания сверчков и шелеста листьев на ветру. Уэс взял мою руку и увлек меня на траву.
– Кажется, все фильмы ужасов, которые я смотрела, примерно так и начинаются, – предупредила я.
Уэс усмехнулся, и не думая останавливаться.
– Ты ведь понятия не имеешь, где находишься, да?
– Не о происшествиях ли на этом самом месте «Техасская резня бензопилой»?
– Все в Калифорнии такие остряки?
– Не-а. Большинство слишком озабочено своей фигурой и личиком, так что не остается времени оттачивать свое остроумие.
– Как же тебе повезло, что ты обладаешь всеми тремя этими достоинствами.
Я не стала спрашивать, что он имел в виду, да и вряд ли меня это интересовало: все равно, как на это реагировать, я не знала. Уэс был моим лучшим другом. В прошлом. Когда-то мы проводили вместе столько времени, при этом никогда не обсуждая мои «плюсы», и теперь мужчина, ведущий меня неизвестно куда через поле в свете одной лишь луны, отражавшемся в его блестящих волосах, казался мне совершенно чужим. И мужчина этот, должна признаться, пробуждал во мне сильное волнение. К тому же я невольно задавалась вопросом, чувствует ли он то же по отношению ко мне.
Мы долго шли через поле и остановились лишь у небольшой рощицы, и теперь я точно поняла, куда мы попали – в далекое прошлое.
– Не могу поверить, что не узнала дорогу к твоему дому, – изумилась я.
– Из-за темноты. – Но в его словах звучала обида. Многое изменилось между нами, и даже общее прошлое превратилось в отдельные отрывки воспоминаний.
Уэс посветил экраном телефона вверх, и тусклого освещения хватило, чтобы стал различим силуэт старого домика на дереве.
– Лучше бы ты светил им, когда тащил меня через поле, – буркнула я, стараясь выхватить из его рук телефон.
– Хотел сделать тебе сюрприз. – Уэс подхватил меня за талию и потянул к себе. – А также хотел проверить, последуешь ли ты за мной в неизвестность.
– Куда угодно, – вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать.
Уэс наклонился ко мне и сказал, едва касаясь своими губами моих:
– В самом деле, Жаклин Келли?
Я чувствовала его горячее дыхание и исступленно желала, чтобы он меня поцеловал. Это желание захлестнуло меня целиком, и я мгновенно позабыла обо всем на свете.
– Конечно. – Я отстранилась и бросилась к лестнице, свисающей с домика на дереве. – Когда ты в Лос-Анджелесе.
Я стала карабкаться по лестнице так быстро, как могла в темноте, и, забравшись наверх, с трудом нащупав пол, проникла в домик. Этому домику было больше пятнадцати лет, он достался Уэсу еще от старших братьев. Но так приятно оказалось заметить здесь несколько игрушек и старых книг, сложенных на шерстяном одеяле.
– Теперь это принадлежит моему племяннику, – сказал Уэс, взбираясь в домик вслед за мной.
Открытие, что дети из Буфорда, штата Техас, все еще играют в домиках на дереве, заставило меня улыбнуться.
– Помнишь, как мы сбежали из дома и решили жить здесь? – спросила я, присаживаясь поджав ноги.
– Родители искали нас с добрый час, – ответил Уэс, тоже располагаясь на одеяле.
– Тогда мы не думали о последствиях.
– Держу пари, сейчас мы поступили бы примерно так же.
– А разве не именно это мы и сделали? – тихо спросила я.
– Но мы же вернулись в Буфорд.
– Только физически, – возразила я. – Уверена, твои мысли сейчас в Нью-Йорке. Как и, вероятно, твое сердце.
Уэс признал, что больше не девственник, а это вполне может означать, что в Нью-Йорке его ждет девушка. От этой мысли у меня защемило сердце и к горлу подступил ком.
– Мое сердце здесь. – Он положил руку себе на грудь.
– Значит, ты ничего к ней не чувствовал? – не смогла сдержаться я. Мои мысли были всецело поглощены ею: как ее звали, как она выглядела, как познакомилась с ним?
– Ты о чем?
– Ты сказал, что потерял девственность, – напомнила я, с трудом заставив себя произнести это.
– А, ты об этом. – Уэс пожал плечами и устремил взгляд на звездное небо; голос его звучал спокойно и ровно. – Я плохо помню, как это было. Тогда я в первый и последний раз напился. Она показалась мне хорошенькой. После мы сходили в кафе, но не смогли найти ни одной общей темы. Она просто хотела попробовать техасского ковбоя.
Это признание удивило меня, и я усмехнулась.
– Мне очень жаль, – я с трудом сдерживала смех, – но ты имеешь мало общего с техасским ковбоем.
– У меня буфордский говор. – Уэс произносил каждое слово, сладко растягивая звуки на южный манер. – Давай просто остановимся на том, что и этого было достаточно, чтобы покинуть круг девственников.
Я вслушивалась в каждое его слово и незаметно для себя медленно приближалась к нему, но в какой-то момент отпрянула, радуясь, что в темноте он не заметит моего румянца от смущения.
– Значит, ты еще не пробовала? – спросил Уэс.
Я замотала головой, ощущая нарастающее чувство неловкости.
– Нет.
Я ожидала, Уэс скажет, что это ничего не значит, однако он просто кивнул, сухо и бесстрастно.
– Ты помнишь выпускной? – спросил он.
– Я помню, что была в отвратительном платье цвета лайма, которое мама купила мне в Галвестоне. А еще несвежий салат и поп-музыку восьмидесятых. – Я умолчала о многом: например, как предложила Таше украсть у Джесса бутылку дешевого вина, чтобы напиться и тем самым успокоить свои нервы перед выполнением нашего с Уэсом замысла; или как проснулась совершенно нетронутой в этом самом платье, изрядно измятом, и обнаружила Уэса спящим сжавшись калачиком на софе в соседней комнате гостиницы.
– Мне следовало тебе позвонить, – сказал Уэс. – Наутро я был очень зол. Однако мне потребовалось время понять, что злился я на себя, а не на тебя. Но тогда мы были уже в разных городах.
– На «Бунз Фарм» ты не напился до потери сознания. Просто я была еще не готова, иначе не вела бы себя так по-идиотски в тот вечер.
– Я видел, что ты напиваешься, и не остановил тебя, потому что знал, как ты нервничаешь, – признался он.
– Как ты это понял?
– Я тоже волновался. – Уэс смущенно улыбнулся. – Однако далеко не сразу я осознал почему.
– И поэтому сегодня ты увел меня с вечеринки? – спросила я. – Чтобы не видеть, как я снова напьюсь?
Он кивнул.
– И именно поэтому последние три часа я приводил тебя в трезвое состояние.
– Три часа? – недоверчиво повторила я. Мы постояли у «Квинс» и немного покатались, но неужели прошло уже целых три часа? Теперь мне стало ясно, почему беззаботный веселый тон беседы сменился более серьезным. – В любом случае, ты подбросишь меня домой к маме.
– Я должен признаться. – Уэс нежно провел пальцами по моему бедру, и от этого прикосновения у меня по коже побежали мурашки. – У меня имелась и другая причина отрезвить тебя.
Его руки на моих ногах полностью завладели моим вниманием, и я, с трудом улавливая, в какое русло перетекает разговор, спросила:
– Какая?
Он подвинулся ко мне еще ближе, почти касаясь своими губами моих; действия его были нежны, но повелительны, и меня стремительно охватывала приятная слабость. Уэс поцеловал меня, и я окончательно потеряла контроль над своим телом, теперь без остатка принадлежа ему. Возможно, мы целовались еще три часа – или даже целую вечность, но когда он прервал поцелуй, мне показалось, что длился тот не дольше мгновения.
Не впервые Уэсли Ашер поцеловал меня в этом домике на дереве, но, в отличие от прошлых поцелуев, этот мне не хотелось прерывать.
– Я очень давно хочу этого, Джек, – прошептал он, уткнувшись лицом мне в шею; его теплое дыхание щекотало мне кожу.
– Тогда почему ты не захотел меня после выпускного? – сорвалось у меня с языка.
– С чего ты взяла, что я тебя не хотел? – Уэс засмеялся, словно я ляпнула какую-нибудь глупость. – Я хотел тебя так сильно, что просто не смог позволить себе переспать с тобой тогда, потому что не хотел, чтобы все ограничилось лишь одной ночью. Я много лет мечтал о том, как мы вместе уедем в большой город, поступим в колледж. Но на выпускном понял, что нам не по пути, и решил, что смогу спокойно прожить и без тебя, без твоей любви. Я ошибался.
Уэс словно заставил меня открыть глаза на то, от чего прежде я старалась спрятаться. Уезжая в Калифорнию, я вовсе не пыталась сбежать из Буфорда – в первую очередь я сбегала от Уэса.
Теперь я не стала ждать его поцелуя – я уселась к нему на колени и обхватила руками его шею, со всей накопившейся за время разлуки страстью прильнув губами к его губам. Он положил руки мне на бедро и крепко прижал меня к себе.
– Я уезжаю через три недели, – сказал Уэс, слегка отстранившись. – Нам не обязательно делать это именно сегодня.
Я отрицательно мотнула головой и заерзала, стараясь нащупать края футболки. Когда я стянула ее через голову, Уэс прикусил нижнюю губу.
– Вот так. Я поняла, что готова, и не хочу ждать больше ни секунды.
Уговаривать его не потребовалось. Он быстро нащупал застежку моего лифчика и расстегнул. Я сбросила его через плечи, позволив Уэсу исследовать мою грудь. Он робко сжимал и поглаживал мои соски, но уже эти прикосновения заставили меня застонать от удовольствия. Никогда прежде я не представала в таком виде перед парнем и уж точно никому не позволяла трогать свое обнаженное тело, а сейчас наслаждалась каждым мгновением новых ощущений.
Уэс приподнял меня, положил на пол и хотел уже расстегнуть «молнию» на моей юбке, но смущенно взглянул мне в глаза, ожидая одобрения. Он продолжал раздевать меня, пока на мне не остались одни ботфорты. Я посмотрела на него, удивленно вскинув бровь.