Айви прервалась, о чём-то задумалась.
– А вот ей вы понравились, – чуть позже сказала она с некоторым недоверием к собственным выводам. – Не пойму, правда, чем.
«А тем, наверное, что и я парень простой, которому приходилось вкалывать, чтобы заработать на жизнь», – подумал Грачевский. Но вслух ничего не сказал.
* * *
Впрочем, заработки в поте лица остались даже не в прошлой, а в позапрошлой жизни. Теперь он и его спутница ступили на неверную дорожку авантюристов, а то и джентльменов удачи. Во всяком случае, от способа, с помощью которого Айви разжилась медальоном, Николая, что называется, «терзали смутные сомнения». Конечно, девушка могла прикупить вещицу у какого-нибудь коллекционера, но зачем в таком случае проворачивать операцию ночью? Зачем парковать машину на соседней улице, оставляя за рулём Николая, а двигатель включённым? Всё это больше походило на ограбление музея или частной коллекции, или, скажем, какой-нибудь банковской ячейки. Он попытался осторожно прощупать почву, не столько опасаясь последствий, сколько из любопытства, но Айви от вопросов отмахивалась. Добыла и добыла.
Они снова разъезжали по городам и весям, делая короткие остановки, во время которых Айви одна или с Николаем заскакивала в лавочки, дома или офисы. В чем-то похожем на аптеку она получила пузырёк с каким-то зельем. А потом коробку с пистолетом. Последний, как выяснилось, предназначался Николаю.
– Считайте моим подарком на день рождения, – сказала Айви без тени иронии. – Когда у вас день рождения?
– Летом. Был. Или будет.
– Тогда к Рождеству. – Она протянула распечатку. – Изучите матчасть, прежде чем открывать стрельбу. Будет время, найдём подходящий стрелковый клуб или тир, чтобы там вам поставили руку и дали немного потренироваться.
– В пистолете тоже какие-нибудь магические примочки?
– Нет, самый обычный пистолет. Ческа Зброевка. Модель восемьдесят пять.
– «Чезет», значит? – Знакомое название несколько успокоило. – Годится. А автомата нам уже недостаточно?
– Автомата может и не хватить, – серьёзным тоном заявила Айви. – Иногда полезно иметь что-нибудь для скрытого ношения.
…Из очередного визита «в одно место» Айви принесла бумажный пакет.
– Вот, угощайтесь. Это наша еда.
Николай выудил из пакета жёлто-красный фрукт размером с яблоко, но характерными полушариями напоминающий сливу или абрикос.
– Что это?
– Мультифрукт.
– Смеётесь? Хотите сказать, из него делают тот дрянной сок?
– Нет. Ваш сок готовят из концентратов обычных фруктов, сахара и аскорбиновой кислоты. А это гибрид. Но такой, какому и Мичурин с Лысенко позавидовали бы.
– Что? Растёт прямо в снегу и в сибирские холода?
– Разломите его, – предложила Айви. – Он легко разламывается, а косточка легко извлекается.
Николай перестал ёрничать и последовал её совету. Кабину наполнил аромат зелёных яблок, клубники, дыни и много чего ещё. На разломе фрукт оказался таким же жёлто-розовым, а косточка размером с абрикосовую действительно отделилась от мякоти без труда. Николай куснул одну половинку, ожидая вкуса того самого сока, который, если по правде, не любил. Вкусы разных фруктов там мешали и даже гасили друг друга, точно световые волны при эффекте интерференции. Да и вообще, тот сок больше напоминал синтезированную химическую смесь, а зачастую ею и являлся. Но в принесённом Айви фрукте всё оказалось по-другому. Вкусы и запахи присутствовали как бы сами по себе. Они не смешивались полностью, но каждый вёл свою партию и вступал в строго определённое время. У Николая возникло ощущение, будто он берёт разные фрукты из вазы и надкусывает один за другим.
– Это ещё что, – произнесла Айви, искоса наблюдая за его реакцией. – Вот если их правильно высушить, то финики, курага и кишмиш покажутся жалким подобием. Мультисухофрукт – это что-то особенное.
– Похож на радио, – сказал Николай, прикончив плод.
Он потёр пальцы и с удовольствием ощутил, что они не липнут один к другому. Наверное, в состав гибрида входила влажная салфетка.
– Странная ассоциация, – удивилась Айви.
– Это не ассоциация, а аналогия, – поправил Николай. – Ведь что есть радио?
– И что же?
– Ну вот вы, допустим, любите музыку и можете поставить флешку или диск с тем, что вам нравится. Иглз, Чайковский, кого вы там ещё перечисляли? А можете поступить по-иному – включить радиостанцию. И, допустим, она вещает в избранном вами стиле. Рок там или джаз. Но всё равно одни композиции вам нравятся больше, другие меньше, третьи вовсе не нравятся. Но вы-то не выбираете, выбирают за вас. Тем не менее покорно слушаете. Так и тут со вкусами.
– Понимаю.
– Однако и в радио имеется своя привлекательность.
– Какая же?
– Иногда забываешь какую-нибудь старую песню, а тебе неожиданно напоминают о ней. И от этого возникает двойное удовольствие, резонанс. На, собственно, музыку накладываются личные воспоминания. Контекст, подтекст. Вот и теперь, почувствовав вкус крыжовника, я вспомнил детство, деревню, рыбалку. А ведь я не ел его с тех самых пор, просто в голову не приходило.
– Это так трогательно, – улыбнулась Айви, на этот раз вполне искренне.
Но Николай не дал бы на отсечение голову, что не услышал контрапункта сарказма.
* * *
Назвать дорогой этот путь можно было лишь условно – по сути, они ехали по высохшему руслу ручья, частью каменистому, частью глинистому, на их счастье, засохшему и подмороженному. Повсюду торчали разного размера камни, заставляя фургон подпрыгивать или переваливаться с борта на борт. «Транспортёр» часто пробуксовывал на влажных или покрытых изморозью валунах, шёл юзом, но всё же, урча мотором, понемногу продвигался вперёд. В горы уже пришла зима, и хотя снега ещё не набралось для перекрытия путей, иней выбелил большую часть склонов, между которыми они двигались. Солнце вернуло природную черноту некоторым фрагментам поверхности, так что теперь пейзаж напоминал ломаные формы и цвета корабельного камуфляжа. Николай с удовольствием вдыхал через щель в окне горную свежесть, рассматривал скалы, ожидая что вот-вот из какой-нибудь щели поднимется бородач с автоматом или гранатомётом и нарушит безмятежность ущелья дурацким выстрелом. Айви время от времени произносила амры, призванные скрыть их от чужих глаз, но чувство безопасности не приходило. В конце концов, на обычную мину отвод глаз не подействует. Нет у мины глаз потому что. Однако им повезло. Мин на дороге не оказалось, и хотя их заметили какие-то инсургенты, случилось это под самый конец путешествия.
Автоматная очередь прошла выше фургона, взметнув султанчики снега и каменной крошки на противоположном склоне. Николай по звуку попытался определить, откуда стреляли, но эхо сбивало с толку. Айви прибавила ходу, рискуя оторвать подвеску или перевернуться. Но всё обошлось, и, прежде чем неизвестный стрелок внёс правку в прицел, «Транспортёр» въехал в пещеру.
– Всё. – Айви выскочила из кабины. – Сюда они не сунутся.
– А если…
– Тогда мало не покажется. Мирозданию лучше не наступать на мозоли.
– А мы?
– Нам можно. У нас дело. И пропуск. – Она качнула перед ним медальоном.
Они двинулись в глубь пещеры, игнорируя боковые ходы и постепенно спускаясь. Пятый или шестой по счёту зал наполняло слабое свечение, которое Николай затруднился сравнить с каким-либо известным ему феноменом. Одна стена – с относительно ровной поверхностью – была сплошь исписана знаками, рисунками и размытыми силуэтами, словно кто-то пытался рисовать копотью от свечи. Среди букв и знаков Николай приметил знакомые, но их оказалось немного. Что же до рисунков, то такие можно встретить на форзаце любой книги по антропологии: рогатые животные спасаются бегством от людей-охотников; люди окружили большое животное и тыкают в него копьями; отпечатки ладоней.
Под стеной, между кучками хлама, на циновке сидел человек. Чисто выбритого с бритой же головой, его можно было принять за буддийского монаха, если бы не одежда, которая больше подходила северному шаману – шкуры, меха, разноцветные ленты, на одной из лент череп мелкого грызуна.
– Это Говорящий, – шепнула Айви. – Он находится в ментальном резонансе с Погонщиком и сможет сформулировать и перевести на нормальный язык его мысли.
На взгляд Николая, всё это попахивало шарлатанством, но кому интересен его взгляд?
Айви протянула Говорящему пузырёк с зельем. Тот, посмотрев тоскливым взглядом, молча откупорил его (Николай почуял что-то похожее на валерьянку и камфару) и одним махом выпил содержимое. Долгое время ничего не происходило. Молчали гости. Молчал «монах». Молчал Погонщик, если он вообще присутствовал здесь. Свечение переливалось, струилось, но не складывалось ни в какой осмысленный узор.
– Вознаграждение, – произнёс Говорящий, не открывая глаз.
Айви небрежно, как показалось Николаю, кинула медальон к стенке – прямо в кучу, где сокровища соседствовали с мусором. Хотя Николай готов был поспорить, что за многое из того, что выглядело мусором, историки или археологи продали бы душу. Тем паче что далеко и ходить не нужно. Вот он, торговец душами, здесь обитает.
Время, казалось, зависло, как старый компьютер.
– Свиток, – произнёс наконец Говорящий.
Айви положила на землю свиток, полученный от контагиозной машины, и сделала шаг назад. На этот раз ответ последовал. Волна света прошла над свитком и рассыпалась золотистыми искрами, словно сдувая с бумаги буквы и знаки. Сказка, она и есть сказка. Хотя и оптическую иллюзию Николай полностью не исключал. В пещере такое устроить проще простого.
Время остановилось.
– Монеты, – произнёс Говорящий.
Айви положила холщовый мешочек. С ним повторилось то же, что и со свитком. Дуновение света и золотистые искры. Ни слов, ни малейшего звука, лишь сдержанное дыхание гостей. И время. Оно опять тянулось резиной.
– Достаточно.
Айви подняла вещи. Свиток убрала под жакет, а мешочек передала Николаю.
– Адрес, – на этот раз Говорящий обошёлся без затянутых пауз.
Айви подошла к стене, выбрала относительно чистое место и мелом написала ряд знаков и цифр.
– Прощайте. – Говорящий кивнул.
На его лице не отразилось ни удовлетворения, ни раздражения. Ничего.
– Идёмте. – Айви потянула Николая за рукав.
Они вернулись к фургону и сразу поняли, что не уложились в необходимое время. Погонщик сожрал его слишком много. Послышался знакомый уже грохот мотоциклов, искажаемый и множимый стенами ущелья. Но почти сразу же раздались автоматные очереди, крики, мат, стоны. Все эти звуки тоже отражались от каменных стен, отголоски гуляли, смешивались, превращаясь в мрачную авангардистскую симфонию.
– Нашла коса на камень, – улыбнулась Айви. – Самое время выступить нам. Под шумок, глядишь, и проскочим.
Она предварительно отвела фургон в самый конец пещеры, так что тот выскочил наружу, уже набрав солидную скорость.
– Теперь только держитесь! – крикнула Айви, и азарта в её голосе слышалось больше, чем страха.
Сбегая вниз и прыгая на камнях и ямах, «Транспортёр» грозил вот-вот развалиться, перевернуться, свернуть с безопасной тропы, врезаться в камень или дерево. Но выдержал, выкатил на относительно ровную полянку, затем нырнул в лесок и неожиданно для Николая (хотя такое происходило уже десятки раз) выскочил на обычную трассу. Ни мотоциклов, ни стрельбы, ни криков. Если бы не оставленный за спиной бой и бешеный спуск, пейзаж за окном мог бы нагнать тоску. Бурая, уже подсушенная ночными заморозками растительность тянулась по обеим сторонам, на сколько хватало глаз. То ли сгнивший урожай, то ли заброшенное поле. Судя по пейзажу и по плохой разметке на сером растрескавшемся полотне дороги, они оказались недалеко от дома. Во всяком случае, в той же стране. Или в какой-то из её ближайших соседей.
Николай перевёл дух, но тут, проехав всего сотню метров, фургон начал чудить. Сперва раздался мощный размеренный стук, точно кто-то долбил кувалдой по задним дверям или дну, и Николай даже подумал, не прихватили ли они, часом, какого бородача с гор? Но потом «Транспортёр» начало сотрясать в конвульсиях, и Айви вынуждена была съехать на обочину.
– Проклятье! – выругалась она, едва удержавшись, чтобы не пнуть колесо. – Столько лет ездила без проблем, а тут, когда ублюдки гонятся по пятам, такая засада!
– Езда по камням не прошла бесследно. Но возможно, не всё так плохо, и наших друзей на мотоциклах малость прижмут бородачи. Не те, так другие.
– Пришлют ещё кого-нибудь. В любом случае здесь оставаться нельзя. Нужно поймать попутку и добраться до города, а там раздобыть машину на то время, пока не придумаем, где починить фургон.
– Зачем же разделять это на два этапа? – сказал Николай и сам поразился собственной смелости. Видимо, адреналин, впрыснутый в кровь во время горного спуска, ещё продолжал провоцировать его на подвиги. – Вы голосуйте, а я спрячусь с автоматом за фургоном. В качестве дополнительного аргумента.
– Будь по-вашему, – не стала спорить овда и принялась сметать в маленький рюкзачок всё, что могло пригодиться, и всё, что нельзя было оставлять на волю случая, отчего рюкзачок быстро стал напоминать пузатый бочонок.
Затем она вышла на трассу чуть впереди фургона, а Николай, отступив за него, поднял шарфик так, чтобы тот закрыл нижнюю половину лица. У него-то заступников среди высших сил нет, и увидеть фото на доске объявленных в розыск ему вовсе не улыбалось.
Судьба подкинула им «Форд» за пять минут до истечения срока. Его водитель понял оплошность, когда вместо ожидаемых женских форм увидел на уровне глаз короткий ствол тюнингованного «калашникова».
– Выметайтесь! – прохрипел Николай, стараясь сделать голос неузнаваемым. – Будете хорошо себя вести, через несколько часов получите машину обратно целой и невредимой. Начнёте суетиться, придётся собирать её из частей, разыскивая их по свалкам и блошиным рынкам.
Толстый мужик в мокрой от пота рубашке выбрался наружу. От него тут же пошёл пар, точно от загнанной лошади.
– Прихватите своё пальто, уважаемый, – сказала Айви. – Здесь холодно, и вы рискуете простыть. В случае чего можете пересидеть в кабине фургона. Ключ в замке зажигания. Мотор работает, печка тоже. Ехать на нём, однако, не советую.
– Но ежели, лукавый, презлым заплатишь за предобрейшее… – пригрозил Николай, потрясая автоматом.
Толстяку было не до смеха, а спутница цитату не оценила.
Следующие полчаса Айви гнала по шоссе и, как заметил Николай, даже не пыталась свернуть на одну из своих волшебных тропок, чтобы затеряться на карте. Он удивился. Спросил.
– Прежде чем уходить, нужно найти автосервис, – пояснила девушка. – Я не хочу бросать фургон.
Вскоре они наткнулись на приличный, судя по оснащению, гараж. Вместо ям здесь были гидравлические подъёмники, вдоль стен стояли аккуратные стеллажи с запасными частями и шкафы со всякими винтиками и шпунтиками, а работники ходили по чистому полу в чистых комбинезонах с вычурным логотипом компании.
– Мальчики, есть работа, – пропела им Айви, пока Николай держался в тени, стараясь не нарушить её мощную ауру соблазна своим босяцким видом и плохо спрятанным автоматом.
Половина персонала сразу же обступила гостью. Некоторые разглядывали Айви, другие пачку банкнот, которой она потрясала как весьма весомым аргументом.
– У меня «Транспортёр» сломался. Скорее всего полетел подшипник на задней оси. Нужно доставить его сюда и отремонтировать. Плачу наличными. Два тарифа за срочность. И вот ещё что. Одолжите мне машину на это время. У меня куча срочных дел. Я в накладе не оставлю.
Таким образом, не прошло и получаса, как наши беглецы, оставив в гараже угнанную машину и ключи с документами к фургону, двинулись дальше на неплохо прокачанном «Туареге». Хозяин тачки наверняка пожалел о широком жесте уже через пять минут, когда чары Айви (как естественные, так и наведённые) испарились вместе с ней и машиной.
* * *
Первое сообщение от Погонщика Мёртвых поступило на следующий день. Они как раз обменяли «Туарег» на отремонтированный «Транспортёр», расплатились и выехали из гаража, когда послышался тихий глухой щелчок, и Айви потянулась к рюкзачку. Пурпурный блокнот, как выяснилось, служил одновременно и неким аналогом почтового ящика. Во всяком случае, пролистав его, девушка обнаружила новую запись, сделанную её собственным почерком, но не рукой, о чём она и не преминула сообщить Николаю.