Елизавета-Элисив. Старшая дочь Ярослава Мудрого (Ярицлейва)
В битве при Стикластадире 29 июля 1030 года законный монарх Норвегии, конунг Олав, потерпел поражение от своих противников – соотечественников, недовольных проводимой им политикой укрепления центральной власти, и поддержавшего их датского короля Кнута Могучего – и сам пал в жестокой сече. Много сторонников Олава погибло в сражении. Его сводный брат, Харальд, сын Сигурда Свиньи, пятнадцатилетний юноша, бился изо всех сил, привязав рукоять меча к еще не крепкой ладони, получил несколько ранений, чудом остался в живых.
Верные люди спасли его, перевезли в лес, где известный бонд (крестьянин, зажиточные бонды выступали в той битве против Олава) подлечил юношу, поставил на ноги.
Оставаться в Норвегии Харальд не мог. Кнут Могучий посадил на норвежский престол своего сына. И отправился Харальд в Гардарику (страну городов – так называли в Скандинавии Киевскую Русь), где правил конунг Ярицлейв – Ярослав Мудрый, у которого несколько лет назад уже находил приют Олав. Юноша надеялся, что и ему поможет конунг русов. Он не ошибся.
Ярослав встретил гостя хорошо. Дал ему вместе с Эйливом, сыном Регнвальда, крепкую дружину, доверял им важные ратные дела. Они воевали удачно и смело. Возвращаясь из походов, на пирах, воины шумно вспоминали подвиги, сочиняя боевые висы. Харальд тоже был поэтом – иначе и быть не могло в те века великих песнесказителей и воинов. Он читал свои прекрасные висы и хотел, чтобы слышали его сильный голос Ярицлейв, жена его Ингигерд (Ирина в замужестве) и дочь их Элисив (Елизавета). Он – человек боя, смелый вождь – робел, тщательно скрывая свои чувства ото всех и от Элисив, всякий раз, когда она с улыбкою смотрела на высокого воина-поэта.
Шумные пиры бывали у Ярицлейва. Но шум и суета не могли обмануть, отвлечь опытную Ингигерд от главного. У нее три дочери на выданье. Отвлекаться некогда. Она быстро раскусила Харальда и, как сказано в «Саге о Харальде Суровом», сказала об этом мужу.
Ярицлейв был не против отдать дочь за столь удачливого воина, но не сейчас.
Прошла зима, отшумело грозами лето, Харальд совершил удачный поход на Ляхов, вернулся с победой и добычей, а после обычного шумного пира, утром, они с Ярицлейвом надолго уединились.
Они говорили о деле важном. Письменного или словесного договора заключать не стали, не клялись друг другу, не целовали крест, но между ними уговор, и нарушать они его – молодой, воинственный и мудрый, сдержанный – не собирались.
Жена Ярицлейва узнала об уговоре и сказала об этом дочери. Элисив обрадовалась.
Вскоре ладьи верингов (так называли варягов в Византии) отплыли из Киева в Константинополь.
В упомянутой саге поведано о воинских подвигах Харальда и его верных верингах, находившихся на службе у византийской императрицы Зои Порфирородной более десяти лет. За эти годы сводный брат Олава Святого совершил несколько десятков удачных походов, взял около 80 городов, проявив лучшие качества крупного военачальника. Возвращаясь из походов, он щедро делился добычей с воинами, часть оставлял на содержание дружины и, естественно, с дозволения императрицы; отправлял огромные богатства на сохранность Ярицлейву. По уговору между ними.
А еще он писал чудесные висы. В том числе и знаменитые «Висы радости» своей возлюбленной Элисив-Елизавете, дочери Ярицлейва и Ингигерд.
Императрица не хотела отпускать удачливого полководца в Скандинавию, где после смерти Кнута Могучего у Харальда появилась возможность занять норвежский трон. Этому, кроме всего прочего, сопутствовало и изменение настроения бондов, натерпевшихся от норвежских повелителей. Такого момента Харальд упустить не мог. Зоя, узнав о планах веринга, арестовала его вместе с самыми преданными людьми, посадила чужеземцев в башню. Лишь чудо помогло в ту ночь скандинавам… и щедрость Харальда, который, вернувшись однажды из похода, рассчитался с вдовой одного из погибших своих воинов, жителей Константинополя, и нанял на свои деньги прекрасного врача, вылечившего ее сына. Теперь настал черед вдовы. Она, рискуя жизнью, помогла Харальду и его друзьям вырваться из смертельной ловушки.
И вскоре он прибыл к Ярицлейву.
Конунг русов, мудрый Ярослав, выполнил условия договора. Он сохранил все богатства Харальда, выдал за него Элисив, выделил богатое приданое, и жила дочь киевского князя, жена конунга Норвегии, счастливо, но не безмятежно, около двадцати лет. Почему же не безмятежно?
Да потому, что слишком часто воевал «последний король моря», последний крупный викинг, слишком напряженной была обстановка в Варяжском море, да и в «островной Европе». Родила Элисив двух дочерей, наследника не родила. Да, видимо, ее это не особенно волновало. Даже по скупым на любовную лирику строкам «Саги о Харальде Суровом» можно понять, какое неземное чувство связывало души этих двух людей, один из которых обязан был воевать, другой, то есть жена его, – ждать и надеяться.
В свой последний поход – на Альбион – Харальд Суровый, один из лучших полководцев XI века в Европе, а то и на всем земном шаре, собирался особенно тщательно. Уверенный в победе, он взял с собой Элисив, двух их дочерей, Марию и Ингигерд, сына от другой жены – Олава. Старшего сына Магнуса Харальд объявил королем Норвегии.
Огромный флот Харальда Сурового взял курс на Альбион, остановился на Оркнейских островах. Здесь конунг оставил любимую жену и дочерей и отправился дальше вдоль берегов Шотландии на юг. Норвежское войско высадилось на берег, захватило Кливленд, одержало несколько побед, но главную битву Харальд Суровый проиграл. Это случилось неподалеку от Станфордабрюггьере (Стамфорд-Бридже) 25 сентября 1066 года. Король Англии Гарольд, сын Гудвина, разгромил норвежское войско. Харальд в битве погиб.
Через 19 дней, 14 октября, в битве при Гастингсе, герцог Нормандии Вильгельм Мусекон-порожденный, хорошо знавший сестру Элисив – вторую дочь Ярицлейва Анну, разгромил войско Гарольда, сына Гудвина, и начал прекрасно спланированное и хорошо подготовленное завоевание Альбиона. Эта акция даст ему имена Победитель, Завоеватель, но другое имя – «Побочный» – он будет помнить до конца дней своих. Так называла его Анна Киевская, королева Франции, младшая сестра Элисив.
Завоевание Альбиона откроет новую страницу в истории Европы и Средиземноморья.
Но старшая дочь конунга русов не заинтересовалась этими знаковыми геополитическими событиями.
Слухи о победах Вильгельма сына Роберта Дьявола, ставшего королем Англии, доходили до Элисив. Она относилась к ним равнодушно. Ее не интересовали дела королей, князей, императоров, она жила в доме, построенном еще при Харальде на скалистом берегу моря, иной раз выходила по вечерам под навес, где когда-то англичанин Тости уговаривал ее мужа пойти войной на Англию, и вспоминала его «висы радости»:
Прочитав эту замечательную вису в переводе автора XIX века, можно сделать парадоксальный вывод о том, что всю свою жизнь Харальд бегал наперегонки со своей судьбой да так и не догнал ее, не успокоился до тех пор, пока она терпела его, хоть и пренебрегала им.
Может быть, об этом думала и Элисив (Елизавета, дочь Ярослава Мудрого), смирно доживая свой век в доме на скале у моря.
Анна Ярославна – королева Франции
Хорошо жила-поживала под Харальдом Суровым Элисив-Елизавета, милая душа, скромная, но не слабая, не плаксивая. И конунгу Норвегии с ней было хорошо. Знал он, воинственный и нежный («Висы радости» грубиян не напишет), что дома, на берегу скалы у моря, шумного, как вся его жизнь, ждет его радость великая, жена Элисив. Сильным был «последний морской король», последний «бродяга моря», последний викинг, и сила эта подпитывалась постоянно нежной энергией милой жены. Идиллия, честное слово! Какой царь-король-император не мечтает о подобных подданных?! Элисив – высочайший образец подданного!
А младшая сестра ее, Анна?
Она родилась между 1024 и 1032 годами. Киевская держава приближалась к апогею славы и могущества, хотя опытный политик уже в эти годы мог бы догадаться, что пора расцвета и стабильности будет в Восточной Европе кратковременной и непрочной: слишком уж шаткими были дела в окружавшем Русское государство мире, слишком быстро накапливались противоречия внутри стремительно разрастающегося дома князей Рюриковичей.
Но вряд ли жена Ярослава мудрого, варяжка Ингигерд, имела возможность мыслить объемно, планетарно. Многие женщины, в том числе и россиянки, отличаются конкретным мышлением и некой замкнутостью, которая, впрочем, часто бывает конструктивной, созидательной, а то и взрывоопасной, когда в результате активной деятельности в этом замкнутом женском пространстве со временем накапливается энергия громадной силы, способная (если ее не пустить на добрые дела) сокрушить все на своем пути. В этом случае женщина, в принципе, существо, созидательное по сути своей, может стать страшнее взрыва супертермоядерной бомбы. С Ингигерд этого не произошло, и слава богу, как говорится.
Она хорошо воспитала дочерей, дала им достойное по тем временам образование. Анна, как и ее сестры, вышивала шелком и золотом, знала скандинавский язык, читала наизусть саги, хорошо освоила верховую езду. Трудно сказать, дала ли строгая мать, сама вникавшая во все перипетии государственных дел, дочерям азы искусства и науки управления. Если верить той же «Саге о Харальде Суровом», то Элисив хватало и домашних дел, и она из-за этого не страдала, тем более что дом-то у нее был не простой, а королевский. Но Анна? Да, если она действительно знала наизусть многие саги, да вдумчиво читала их и слушала в исполнении скандинавских сказателей и песнесказителей, то профанкой в науке управления ее нельзя назвать: так много мудрого могла она почерпнуть из саг и баллад скандинавских, из книг, которые она читала и даже переписывала, работая в библиотеке при Софийском соборе, основанной Ярославом Мудрым.
Так или иначе, но последующие события говорят о том, что Анна, дочь Ярицлейва, была политиком не слабым.
Эта новая жизнь началась для нее в 1044 году, когда из Парижа в Киев прибыло посольство во главе с епископом Роже, обратившемся к киевскому князю с просьбой от короля Франции Генриха I выдать за французского монарха вторую дочь Анну.
Согласно некоторым источникам, король весьма огорчился, когда узнал, что Роже вернулся без киевской невесты. Этот факт дал богатую почву для любителей поразмышлять. Некоторые специалисты вспоминают засвидетельствованные немецким хронистом Альбертом Ашафенбургским переговоры Ярослава Мудрого с немецким королем о заключении династического союза. Другие говорят о малолетстве Анны, которой к тому времени могло исполниться по одним данным 12–13, а по другим – 20 (!) лет. Кто-то связывает отказ князя с его прирожденной мудрой осторожностью. И редко кто вспоминает об одном древнем русском обычае (впрочем, не только русском!), согласно которому первой выходит замуж старшая дочь, за ней – следующая по возрасту. Между прочим, в крепких семьях, восточноевропейских и российских, подобный обычай действует и поныне.
А в 1044 году старшая дочь Ярицлейва была еще не замужем, еще Харальд III Хардероде (Суровый то есть) находился в Византийской империи на военном заработке у «хозяйки» Зои. По свидетельству разных ученых, он вернется в Киев только во второй половине 1045 года. Французские сватьи не учли этого важного момента и приехали в Париж ни с чем. Но – и без отказа! Потому что по прошествии четырех лет сватовство повторилось, Ярослав, не нарушив обычая, выдал дочь за короля Франции Генриха I, а уже 14 мая 1049 года в Реймсе архиепископ Ги де Шатильон сочетал в законном браке красавицу Анну и французского короля.
Новая королева очаровала и поразила всех статью, умом, обходительностью и государственной хваткой. Возненавидел ее лишь один человек – Вильгельм, сын Роберта Дьявола, герцог Нормандии. Анна относилась к нему так же, как полоцкая Рогнеда к Владимиру, сыну Святослава и Мамуши. Даже хуже того. Потому что юный Вильгельм, родившийся приблизительно в 1027 году, отцом имел Роберта, норманна, а мать – полоскальщицу белья Арлетту, незаконную жену, да и не жену вовсе, а что-то вроде наложницы.
Крут и дик был Роберт. Дьяволом прозвали его не зря. Такими именами люди не разбрасываются. Но даже дьяволам Бог дает шанс влюбиться по-настоящему. Судя по дошедшим до нас источникам, Роберту крупно повезло в жизни. Случайно встретил он Арлетту, полоскавшую белье в лесном ручье, и влюбился, уже женатый. По сути своей разбойник, он держал в жутком страхе жителей деревень и селений. Отец Арлетты вынужден был отдать свою дочь в наложницы, во дворец Роберта. Сына от нее Дьявол назвал Вильгельмом, и медленно-медленно стало уходить из души его все дьявольское.
Когда Вильгельму исполнилось 7 лет, отец отправился в Иерусалим замаливать грехи, предварительно заставив своих вассалов присягнуть сыну. На обратном пути паломник умер. Сына его, Вильгельма, взял на воспитание Генрих I. Об их взаимоотношениях можно узнать из других книг. Они были сложными и противоречивыми. Но Генрих I, как и другие неглупые люди, старался вслух не произносить при Вильгельме тупое слово: незаконнорожденный. Сына Роберта Дьявола это слово приводило в дикую ярость. Повзрослев, взяв в 14 лет власть в Руане, столице Нормандии, он часто воевал, в том числе и против Генриха I, и как расправлялся сын Роберта Дьявола с теми, кто хоть намеком вспоминал при нем об Арлетте! По его приказу словоохотливым вырывали языки, отрубали руки, ноги, затем – головы, пытали так, что даже палачам становилось не по себе.
На пиру увидел Вильгельм новую королеву Франции, услышал из уст ее новое страшное слово: «побочный» – и возненавидел законнорожденную дочь конунга русов, прибывшую в Париж рожать законнорожденных наследников престола.
В русской книге о русских женщинах принято говорить лишь хорошие слова о своих славных соотечественницах, тем более о таких, какой была и осталась в памяти благодарных французов Анна. Зачем же вспоминать Вильгельма, Арлетту, Роберта, когда весь мир искренно восторгается воистину великой женщиной и ее великими делами? Действительно, нехорошо.
Но!
В русской же литературе на рубеже XX–XXI веков появились книжонки (а как еще подобные изделия книжной продукции назвать?!), в которых авторы пытаются создать образ русской женщины, мягко говоря, не соответствующий действительности, реалиям русской истории, быта русских дворцов и хижин. Неискушенный читатель, полистав эту продукцию, может подумать, что родившая и воспитавшая русский народ женщина и впрямь легка была на незаконные связи, на блуд.
Рогнеда, кем бы она ни была, славянкой или варяжкой, не хотела разувать Владимира, а затем чуть не убила мужа своего, погрязшего в пороке. Почему? Потому что порок этот она ненавидела, между прочим, еще и язычницей будучи! И не потому ли, что судьи ее, бояре, точно так же ненавидели этот порок, она осталась жива?