— Мои приоритеты изменились, — наконец сказал он, очертив губы Гермионы подушечкой большого пальца. — К тому же я не позволил ему уйти. Я сдал его Поттеру.
— Что значит «сдал»? Как?
— Уверен, Поттер скоро объяснит тебе всё в подробностях. Насколько я понял, он собирался использовать какое-то маггловское устройство, чтобы отследить этого ублюдка, словно подзаборного бешеного пса.
В недоумении Гермиона только и смогла, что спросить:
— Что? Какое маггловское устройство?
И тут она заметила ободранные до крови костяшки его пальцев.
— Что это? Откуда это, Люциус?
— Ничего… Не обращай внимания, — пробормотал он, резко отдёрнув руку и опустив её вниз.
Гермиона перехватила его запястья, преодолевая смущённое сопротивление, поднесла ладони к губам и развернула тыльной стороной. Бережно целуя каждый разбитый сустав, она превращала шквал эмоций, переполнявший её, в целительный бальзам, проникающий в каждую ранку. Задыхаясь от желания, Люциус гортанно застонал:
— Ведьма, — чувственной хрипотцой вызвав у Гермионы волну колючих мурашек.
Целуя её с вновь воспламенившейся страстью, он чувствовал, что переполнен тоской и желанием, необходимостью касаться, ласкать, повелевать. И снова пальцы Люциуса начали обжигающий чувственный танец по обнажённой коже Гермионы. А она в очередной раз потерялась в объятьях, отдалась во власть сильных рук, с восторгом подчинилась его исступлённой страсти.
В этот момент с тихим щелчком в комнате появился маленький сморщенный эльф и пропищал:
— Хозяин, хозяин, у дверей мистер Поттер.
Бедняга трижды пытался обратить на себя внимание, прежде чем влюблённые заметили, что не одни в комнате. Гермиона взвизгнула и судорожно метнулась за спину Люциуса.
— Впусти его и попроси подождать, — велел Малфой.
Эльф несколько раз быстро кивнул головой в знак того, что понял приказ, и поспешно исчез.
Гермиона покраснела и смущенно взглянула на Люциуса.
— Мне… мне нечего надеть, — прошептала она, взглядом указывая на обрывки светло-голубого шелка, в беспорядке валяющиеся на полу.
В ворохе сброшенной на ковёр одежды Малфой нашёл свою палочку и призвал серый шёлковый халат. Ласково накинув его Гермионе на плечи, он помог ей закутаться в мягкие, ласкающие кожу складки ткани, а затем взмахом палочки скорректировал размер одеяния, подогнав по фигуре.
Открыв находящийся в комнате шкаф, он взял оттуда чёрные брюки и белую рубашку и вскоре был полностью одет. С учтивым поклоном Люциус предложил Гермионе руку, а она с достоинством приняла её. Несколько секунд влюблённые пристально смотрели друг другу в глаза, а затем, рука об руку, спустились вниз.
Однако перед комнатой, в которой их ждал Гарри, Гермиона остановилась. Кинув умоляющий взгляд, она мягко отняла руку и отстранилась. Люциус горько усмехнулся и шепнул ей на ухо:
— Где же твоя гриффиндорская храбрость, Гермиона?
Она прикрыла глаза, словно даже смотреть на него в эту секунду было мучительно больно, покачала головой и так же тихо произнесла:
— Похоже, она меня покинула.
Глубоко вздохнув, Люциус открыл перед ней дверь. Заглянув ему в глаза, Гермиона печально улыбнулась и шагнула в комнату. Секундой позже растрёпанный и уставший друг уже крепко обнимал её.
— Гермиона, слава Богу! Я чуть с ума не сошёл от волнения!.. С тобой всё в порядке?.. Этот психопат Долохов ничего тебе не сделал?..
— Я в порядке, Гарри. Немного устала, но всё хорошо. Честно, Гарри, всё в порядке. Не волнуйся.
— Гермиона, я так зол на тебя! И ты знаешь, за что! И я, между прочим, не скоро тебя прощу! Но всё это потом, — его жизнерадостный смех наполнил комнату, — сейчас я слишком рад, чтобы злиться…
В этот момент он, наконец, заметил странный наряд подруги и замер. Несколько минут он недоумённо разглядывал её, а затем осторожно спросил:
— Что на тебе надето?
Нахмурившись, он повернулся к Малфою, глядя на него пристально и подозрительно.
— Я …
Гермиона начала объяснять, смущённо запинаясь, но Люциус прервал её:
— Одежда миссис Уизли пришла в совершенную негодность во время выпавших на её долю испытаний, и я осмелился предложить кое-что из своего гардероба, Поттер. Она с благодарностью приняла мою помощь.
Удивлённый враждебной холодностью, которой был пропитан голос Малфоя, Гарри смущённо пробормотал:
— А…
Воспользовавшись паузой в нежелательных расспросах, Люциус спросил:
— Что насчёт Долохова, Поттер? Надеюсь, на этот раз всё идёт по плану?
— Да, всё в порядке. Нам известно, где он скрывается. На самом деле мои люди уже на месте. Уверен, меньше чем через два часа он будет пойман. А ты что, не можешь дождаться, когда получишь назад свои денежки, Малфой? — зелёные глаза Гарри вызывающе сверкнули.
— Мне незачем беспокоиться о деньгах, Поттер. У меня их осталось ещё предостаточно. Я лишь хочу получить обещанное рандеву с Долоховым.
— Будет тебе рандеву. Я ведь дал слово.
— Как благородно, Поттер. Я готов, скажи только, когда.
Гермионе эта беседа очень не понравилась. Ей показалось, атмосфера в комнате настолько натянута и холодна, что вот-вот дыхание изо рта начнёт вырываться клубами пара. Она не вполне понимала, о чём именно идёт речь, но тон, которым велась беседа, ей определённо был не по душе. В полном соответствии со своим характером, она решила вмешаться и прикрикнула:
— Прекратите, вы, оба!
Мужчины тут же оборвали пререкания и подначки и повернулись к ней. Люциус в удивлении выгнул бровь.
— А теперь я хочу, чтобы кто-нибудь из вас спокойно объяснил мне, что происходит.
Гарри выудил из кармана письмо Долохова, адресованное Малфою, и молча отдал его Гермионе. Быстро пробежав глазами по строчкам, она подняла голову и вопросительно посмотрела на обоих, явно ожидая дальнейших объяснений. Люциус пренебрежительно махнул рукой.
— Не стесняйся, Поттер.
Гарри вздохнул и, нервно кивнув, начал отрывисто и торопливо объяснять:
— Вчера вечером Малфой пришёл ко мне с этим письмом и принёс деньги. Мы разработали план. Единственным условием было свидание Люциуса тет-а-тет с Долоховым, и я пообещал. Я был в отчаянии, Гермиона. Сначала Рон, потом ты… Это просто… Я бы не…
Гарри умолк, лихорадочно поправляя очки. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, он продолжил:
— Ну, и потом… Ты же знаешь, я уже давно носился с этой идеей — использовать маггловские технологии GPS системы для отслеживания преступников в волшебном мире. На дворе двадцать первый век, в конце концов. У меня был с собой чип, который мы спрятали в деньгах, предназначенных Долохову. Когда Малфой передал ему пакет с наличными, я активировал этот чип. Достаточно было одного телефонного звонка, чтобы стало точно известно, где прячется этот мерзавец. Легче не бывает.
На лице Гарри заиграла самодовольная улыбка.
— Гениально, — выдохнула Гермиона и тут же услышала за спиной раздражённый рык.
Она стремительно развернулась и забыла обо всём: Люциус выглядел таким одиноким… Не выдержав, Гермиона подошла к нему и положила руки на грудь.
— Люциус, это действительно гениально. Вы с Гарри вместе разработали план. Ты согласился использовать маггловские технологии… Ты поверил в них…
Пальцы её нежно коснулись шеи, видимой в горловине рубашки. Гермиона посмотрела в его глаза и пропала… Всё вокруг исчезло, растворилось… Осталась только эта серая бездна, затягивающая и не отпускающая ни на мгновенье…
Громкий кашель, который Гарри изо всех сил старался из себя выдавить, разрушил магию, и Гермиона, нехотя оторвавшись от Люциуса, подошла к другу и обняла его.
— Я так горжусь тобой, Гарри.
Растерянное выражение на его лице снова сменилось радостной улыбкой, и он тоже крепко обнял её в ответ.
— Пойдём, Гермиона, я провожу тебя домой. Уверен, ты смертельно устала. На самом деле, мы все устали, а мне сегодня ещё кровавого маньяка выловить надо.
— Да… Пойдём… Мне надо увидеться с Джинни. Я так соскучилась по ней и по Джеймсу.
Обнявшись, друзья направились к камину, но тут раздалось тихое бормотание Люциуса:
— Акцио, палочка, — через секунду палочка оказалась в его руке, и Малфой окликнул Гермиону. — Ты ничего не забыла?
Удивлённая, она оглянулась и быстро подошла к нему. Принимая палочку, вновь встретилась с Люциусом глазами. И в эту минуту у неё сжалось сердце: его взгляд был полон того, что навсегда лишило Гермиону самообладания. То, что будет стоять перед глазами каждую одинокую ночью, лишая сна. В серых глазах плескалась такая бескрайняя горечь и тоска… Тоска по ней…
Она отвернулась к камину, превозмогая боль в сердце и стараясь удержать слёзы, чтобы Гарри, наблюдавший за ней насторожённым взглядом, ничего не заметил.
Но прежде чем она успела шагнуть в камин, до неё донёсся мягкий баритон, произнёсший:
— Моя каминная сеть и библиотека всегда открыты для тебя, Гермиона.
========== Глава 12 ==========
Суббота, 30 июля, день. Министерство магии.
Гарри Поттер знал, что выглядит ужасно. Он вторые сутки носил одну и ту же одежду, взъерошенные волосы торчали в разные стороны сильней обычного, а отяжелевшие веки так и норовили закрыться в самый неподходящий момент. Удручённо вздохнув, он взглянул на стоящего рядом Люциуса Малфоя. Кажется, никогда раньше тот не выглядел настолько безупречно: на великолепно уложенные волосы и элегантную мантию, отлично отглаженную и без единого пятнышка, Гарри даже смотреть было больно. Утро выдалось не из лёгких, но это не помешало Люциусу выглядеть до обидного идеально.
На лице Малфоя царила обычная маска равнодушной холодности, руки, затянутые в перчатки, покоились на трости, увенчанной змеиной головой. Единственным свидетельством бессонной ночи служили тёмные круги под глазами. Когда они встретились взглядами, Гарри показалось, что с десяток стальных игл вонзились под кожу, вызвав неприятную дрожь, колючими мурашками скатившуюся по позвоночнику. Люциус явно был в опасном настроении — под напускной сдержанностью, как в закрытом крышкой котле, кипели бешеные страсти.
Стараясь игнорировать охватившее его неприятное предчувствие, Гарри медленно, почти нехотя, произнёс:
— Долохов сейчас в комнате для допросов. В твоём распоряжении пятнадцать минут, Малфой. Сдай палочку, — и протянул руку.
— И не подумаю. Моя палочка останется при мне. Я не собираюсь её использовать, можешь не трястись от страха, — отрезал Люциус и направился к дверям камеры.
Поттер, однако, не спешил впускать его в комнату, загородив собой дверь. Ситуация складывалась чрезвычайно неудобная, поэтому сначала необходимо было кое-что прояснить. Только вот подходящих слов всё не находилось, и Гарри совсем отчаялся, не зная, как начать разговор. Люциус, нахмурившись, постоял с минуту, но так и не дождавшись ни звука, прошипел:
— Если это всё, что ты хотел сказать, Поттер, может, всё-таки позволишь мне войти?
Гарри в очередной раз уставился на Малфоя и наконец решился:
— Когда мы захватили Долохова… — он замолчал и нервно провёл ладонью по лицу, — он орал что-то о Гермионе и о тебе…
Серые глаза потемнели, а затем яростно вспыхнули, словно угли, разгорающиеся в остывшей золе костра.
— О Гермионе?
Гарри кивнул.
— Он сказал, что Гермиона… что она….
Слова застревали в горле, он был вынужден остановиться и успокоиться перед тем, как продолжить:
— …что Гермиона беременна, и ребёнок… — Гарри не смог договорить: у него просто язык не поворачивался сказать такое. — А-а-а! Забудь об этом!
Гнев и презрение, плескавшиеся в глазах Малфоя, ледяной волной обрушились на национального героя.
— Мне не послышалось? Я правильно понял, о чём ты хотел спросить, Поттер? Ты, человек, который называет себя лучшим другом Гермионы? — сдавленным от сдерживаемого бешенства голосом спросил Люциус. — Человек, который знает её столько лет? Что же случилось с непогрешимой гриффиндорской преданностью, если ты так сразу поверил всему, что сказал этот грязный ублюдок?
Гарри хотелось сквозь землю провалиться. Он чувствовал себя последним идиотом.
«Что за наваждение на меня нашло? Как я мог сомневаться в Гермионе? Глупость какая-то… И спрашивать Малфоя об этом тоже был не самый мудрый ход… Чёрт! И всё-таки… что-то между ними происходит… Хотя, конечно, верить долоховскому бреду было верхом идиотизма…»
Холодный голос Люциуса прервал его смятенные думы:
— Даже знать не хочу, как ты докатился до таких мыслей о своей подруге, Поттер. Всю оставшуюся жизнь тебе будет стыдно перед самим собой. Единственное, о чём хочу предупредить: проследи, чтобы твои авроры держали языки за зубами. Подобное дерьмо не должно покинуть этих стен. Понимаешь? Если эта грязь попадёт на страницы газет, она нанесёт значительный ущерб не только и не столько мне, сколько Гермионе.
— Авроры никогда не проболтаются — они настоящие профессионалы.
— Я не был бы так уверен. Неприятности случаются там, где их совсем не ждёшь, Поттер… На этом закончим. Могу ли я теперь войти?
Поколебавшись, Гарри всё-таки отошел от двери.
— Надеюсь, ты не наделаешь глупостей, Малфой. Сомневаюсь, что ты хочешь оказаться в Азкабане из-за этого жалкого подобия человеческого существа.
Люциус коротко кивнул, дав понять, что принял к сведению напутствие, но его свирепый взгляд не предвещал для пленника ничего хорошего.
В ту секунду, когда Малфой вошёл в комнату и закрыл за собой дверь, Гарри устало опустился на стул. Сейчас его интересовали два вопроса: во-первых, как его самая близкая подруга оказалась в центре подобных событий, и, во-вторых, сколько именно министерских правил он нарушил, начиная с утра пятницы. Гарри вздохнул.
«От этих Малфоев вечно одни неприятности».
Внутри комнаты для допросов
Войдя в камеру, всё своё внимание Люциус сосредоточил на человеке, привязанном к стулу. На лице Долохова медленно растекалась безумная ухмылка.
— Люциус, старый друг, — прошипел он.
— Антонин, вот мы и снова встретились…
Долохов открыл было рот чтобы что-то ответить, но «Силенцио» заткнуло его прежде, чем он успел издать хоть какой-то звук. Улыбка тут же погасла, а взгляд стал насторожённым и обеспокоенным: заключённого напугало угрожающее выражение на лице гостя. Попытка вдохнуть глубже, чтобы успокоиться, была пресечена Малфоем, с силой надавившим палочкой ему на горло. Теперь Антонину приходилось буквально бороться за каждый глоток воздуха.
— Я за последние несколько суток тебя уже наслушался. Так что теперь ты меня послушай. За смерть Нарциссы мне бы следовало убить тебя, подонок ты вонючий. Однако обстоятельства вынудили меня сохранить твою жизнь. Ну, это и к лучшему — ведь теперь ты будешь гнить в Азкабане до конца дней своих. А мне даже не придётся марать руки твоей грязной кровью.
Люциус шагнул назад, убрав палочку от горла пленника, и хрипы, от которых кровь стыла в жилах, прекратились. Долохов смог вздохнуть свободнее и несколько расслабился. Безумная кривая ухмылка снова расползлась по его лицу.
Бросив на Антонина убийственный взгляд, Малфой развернулся и очень медленно направился к двери. Затянутая в перчатку ладонь уже коснулась дверной ручки, но Люциус замер и после недолгой паузы произнёс:
— Ах да, кстати… — он повернулся к Долохову, — ещё одно уточнение… — и прорычал, впиваясь в жертву глазами.
С грацией дикого опасного хищника он стремительно преодолел разделяющее их пространство и одним сильным, точным ударом трости заставил стул с привязанным к нему заключённым опрокинуться. Когда затылок Антонина с отвратительным звуком стукнулся о каменный пол, и под ним начала растекаться тёмно-красная лужа, на лице Малфоя тоже появилась кривая ухмылка. Он шагнул вперёд и, нависнув над лежащим человеком, посмотрел в его застывшие от испуга глаза.
— Больше никогда твой грязный рот не запятнает имя моей женщины. Ты слова не произнесёшь ни о Нарциссе, ни о Гермионе.
С этими словами он наступил Долохову на горло. Надавив всем весом, Люциус дождался, пока под ногой раздался тихий хруст, а глаза пленника закатились под веки, и, удовлетворённо хмыкнув, вышел из камеры с чувством выполненного долга.