А коль скоро страдания неизбежны, как полагает типичный человек, коль скоро они приносят боль, так, решает он, почему бы (явно или исподволь) не спровоцировать чужие страдания? Почему бы не вызвать боль у кого-то, кто оказался рядом, – в момент, когда, скажем, возникло некое желание, исполнение которого и может потребовать жертвоприношения. И провоцирует такой жрец-самоучка или истерику, или гнев, или уныние, в глубине души полагая, что переживание этих страданий другим человеком и будет своего рода человеческой жертвой – вовсе не символической, поскольку реальные страдания и боль, вызванная ими, будет реально иметь место в жизни «принесенного» в жертву человека.
И сколько света порой струится из глаз такого фокусника, который одним щелчком пальцев доводит до истерики своего визави! Это удается особенно хорошо, если его мишенью является родной, близкий или знакомый человек, которого он знает, как облупленного, и которого может довести до истерики или исступления одним только жестом, словом или взглядом. Да и почему бы глазам «жреца» не светиться: ведь он уверен, что делает это во благо, а потому хорошим приложением к азарту охотника до чужих страданий добавляется еще и глубокое удовлетворение от содеянного – при полном восхищении собой.
Оглянитесь вокруг: а нет ли в вашем окружении тех, кто, начиная какое-либо действие, прежде вызывает людскую боль, и только затем спокойно начинает осуществлять задуманное – в уверенности, что дело обязательно получится – коль скоро жертва была принесена.
И сразу дадим первый совет: не становитесь такой жертвой! Слишком многим чужая беда, вызванная ими же, оказывается в радость, так как дает надежду на действенность творимых ими жертвоприношений!
Разумеется, следует осознавать, когда и вас самих начнет подмывать стремление вступить на путь такого «жречества», путь порождения чужих страданий. Не исключено, что вы решите поступить именно так – во имя исполнения чего-то значимого лично для вас! Не делайте этого, не поддавайтесь соблазну! Оставайтесь людьми!
Берегите и себя!
Удивительно, но, скажем, в отсутствие подходящей жертвы, человек может «пожертвовать» и собой, возбудив в себе страдания или причинив неприятности самому себе. Не веря в возможность обретения в жизни задуманного, считая, что пережитая боль поможет ему в осуществлении желаемого, человек зачастую (обычно неосознанно) создает ситуации, когда тяжело и больно становится ему самому. И он сам становится той самой жертвой, которую сам же и приносит, если более подходящих кандидатур нет в наличии.
Вариантов «саможертвования» не счесть. Это и подсознательное совершение огрехов в работе, которые якобы заставят «Небеса» смилостивиться («боги не любят совершенства»). Саможертвованием может стать и провоцирование скандалов, которые заведомо принесут боль самому же провокатору; и создание себе и окружающим нестерпимых условий жизни, которые представляются ему платой за «искупительное» разрешение проблем, возникающих в жизни.
Взращенные в обществе, ориентированном на обязательность страданий в жизни человека, верящие тем или иным религиям и практикам, в которых неизбежность и неустранимость страданий и бед едва ли не постулируется, люди часто перестают видеть, что жизнь и счастье возможны и без обязательного прохождения через боль и горе.
А всего-то надо: понять, что человеку почти всегда достанет одного лишь умения хорошо делать своё дело, вкладывая в него своё мастерство, в сочетании с уверенностью в своих силах и готовностью качественно трудиться, не покладая рук. И не придется приносить в жертву кого-либо (других или самого себя), если дело спорится, а жизнь воспринимается как радость и благо, а не как полигон для порождения страданий.
А потому и сам не попадайся в свои же сети – вместо погружения в собственноручно вызванные страдания – живи и радуйся! И верь, что результаты обязательно будут достигнуты – даже если ты привычно не обрек себя на переживание боли, которую сам же и вызвал.
Не бойся, ты с собой!
И если ты осознаешь губительность всенепременного стремления порождать страдания (чужие либо свои), если ты не только уверуешь в свою звезду, если поверишь, что удача приходит лишь к тем, кто сам идет к ней (а не страдает в ожидании ее прихода), ты сделаешь первый шаг к обретению человеческого счастья. Это не будет жизнь с одним лишь катанием в масле, когда беды и горе забудут дорогу к тебе. Нет, совершенно гладкой жизнь быть не может! Но это будут именно те события, которые есть сами по себе часть жизни, а не выпестованные в темных подземельях ума, искусственно вызванные страдания – свои и чужие.
И тогда не придется суеверно внушать другим (и себе), что тебе ничего никогда не удастся, что жизнь обделила тебя. И не придется на каждом шагу охаивать жизнь, внутренне надеясь, что провозглашение никчемности, ничтожности и опустошенности твоего существования разжалобит «Небеса» и принесет свои дивиденды – например, в виде достижения какого-то результата, на получение которого – во всяком случае, без переживания страданий – ты давно перестал надеяться.
И тогда, изгнав из своей души мрачную веру в неизбежность и даже желательность страданий, ты сможешь просто идти к намеченной цели. Ты станешь вкладываться в ее осуществление всем своим существом, и в душе не останется даже малого места для бесполезного и саморазрушительного саможертвования. И тогда страдания перестанут появляться, притягивать, завладевать тобой!
И никогда не жертвуй переживанием вдруг пришедшей радости, вызванной чем-то светлым, случившимся в твоей жизни. Не гони ее, переживай эту радость во всей полноте, не боясь, что за ней обязательно последует горе: потому что, если некое горе все же случится, скорее всего, ты сам же его и вызовешь. И виной тому будет столь привычный для многих страх обретения радости такой жизни, в которой не будет места принесению кого-либо в жертву, страх обретения такой жизни, из которой страдания будут попросту исторгнуты.
И беги от тех, кто исповедуют неизбежность и желанность страданий, кто сам совершает человеческие «жертвоприношения», не щадя ни себя, ни других!
И тогда тебе не придется ввергать в темень бед других и самого себя: вместо этого ты начнешь искренне произносить другим слова поддержки – вместо прежнего запугивания недопустимостью достижения успеха, вслед за которым якобы обязательно придет беда. И ты не будешь больше выпячивать, гипертрофировать проблемы и преувеличивать трудности на пути людей к достижению их цели, полагая, что такое жертвование людьми в виде разжигания их страхов и опасений склонит к тебе некие «Небеса», уставшие от лицезрения твоих напастей.
И ты не будешь более сводить на нет радости других людей, считая, что поступаешь так ради их же блага, – поскольку радость, якобы, неизбежно несет горечь и печали.
И ты перестанешь привычно вставлять другим палки в колеса, препятствуя их жизненной реализации, проговаривая про себя, что они когда-нибудь поймут тебя и даже поблагодарят – за то, что, искоренив из их жизни радость и уверенность в своих силах, ты, якобы, уберег их от еще больших несчастий.
И ты перестанешь считать универсальным «оберегом» принесение и людей, и себя в «жертву» в виде порождения страданий.
Живи и радуйся! Живи и радуйся, если радуются другие! Живи и помогай другим пережить радость!
И перестань приносить эту радость в жертву – ввергая в страдания и других, и самого себя!
Жизнь достойна того, чтобы ради нее избавиться от страха найти удачу, от страха успеха, от страха полноты бытия!
Жизнь достойна того, чтобы быть счастливой!
Глава 4. Кое-что о Горнем
«Небеса» и «высшее»: о чем речь?
О разнообразии восприятия мира человеком сказано многое, в том числе пословицами и поговорками. Как только не определяет народная мудрость проявления несовпадающего отношения людей к одним и тем же проявлениям жизни: «на вкус и цвет товарищей нет», «о вкусах не спорят»; «кому-то нравится арбуз, а кому-то свиной хрящик». Казалось бы, спорить тут не о чем: люди разные, и каждому подходит свое.
Но совсем с другим отношением к праву совершить собственный выбор порой можно столкнуться, если речь заходит о чем-то (ком-то), что считается «высшим» и не подлежащим обсуждению. И разнообразию взглядов, мнений и отношений здесь иной раз может места не найтись, а само право на это разнообразие может быть попросту отвергнуто. И происходит это обычно потому, что многие люди считают недопустимым ни вовсе не принимать «высший мир», ни принимать его как-то иначе – в сравнении с неким общепринятым отношением.
Мы уже употребляли слово «Небеса», не раскрывая его смысла в явном виде, поскольку полагали, что этот смысл интуитивно понятен – хотя он и мог в определенных контекстах переживаться по-разному разными людьми.
И кто-то под «Небесами» понимал некий мир высшего, запредельного, недостижимого и непостижимого; мир, к которому надо стремиться, подчиняя этому стремлению всю свою жизнь.
При этом «Небеса» могли пониматься и как мир обитания «высших» сущностей, и как мир, составленный из «высших идей». Но те, кому претит вера во что-то чрезмерно «высшее», могли понимать под «Небесами» что-то хоть и вовсе человеческое, но возвышающее человека над обыденным существованием и манящее его к неким высшим целям и идеалам (как, например, гуманизм или деятельная сострадательность).
Попробуем (пусть предельно кратко) разобраться с разными проявлениями того, что люди могут считать чем-то высшим (например, в сравнении с обыденностью, повседневным бытием). И условно отнесем это высшее к трем категориям, полагая, что оно гнездится в: «Горнем мире», «трансперсональности» или личном сознании человека.
Как высок ты, Горний мир!
Поисковые системы услужливо подносят нам разные определения «Горнего мира», как, например, «Мир принципов чистого света Божественного», «Мир самодовлеющих аспектов Божественной субстанции».
Казалось бы, что тут непонятного, что здесь содержится такого, что кто-то смог бы не принять, и у кого мог бы возвыситься голос на неприятие или хотя бы критику этого Мира? Так вот, если вам не доводилось встречать таких людей, поздравляем вас – эта встреча уже началась, и будет еще продолжаться какое-то время. Речь идет о вашем покорном слуге, об авторе, который, в силу своих взглядов и представлений, отвергает и сам подобный Мир, и идеи, которые формируют представления о нем и возносят этот Мир к заоблачным высотам.
Начнем с того, что мы (то есть автор, которого – ради скромности – в текстах принято именовать во множественном числе) изначально не принимаем существование каких-либо сущностей, которые были бы абсолютно независимыми, изолированными и вели самодостаточное существование, не подверженное влиянию чего-то извне. Наши убеждения говорят: все в мире переплетено и взаимосвязано, а потому не может существовать чего-то (кого-то) такого, что выпадало бы из наличного мира и могло бы жить вне его влияния. Этот принцип (его еще связывают с так называемой пустотностью всего происходящего и существующего – о чем мы еще будем говорить) не позволяет принять «непустое», то есть то, что было бы самодовлеющим и не зависящим ни от чего.
А потому, при всей кажущейся его адептам, порой просто ослепительной красоте Горнего мира, для нас он предстает лишь в качестве беспредельной спекулятивной абсолютизации неких идей и понятий, И – при своем тотальном возвышении над другими идеями – они совершенно необоснованно обретают некое абсолютное существование. При этом, коль скоро речь идет о чем-то «запредельно высшем», любой критический взгляд на этот Мир оказывается в глазах его адептов недопустимым, крамольным, кощунственным (можете продолжить этот перечень, например, на основе своего опыта встреч с поклонниками «запредельных высот»).
Для нас же эти рассуждения о чем-то запредельном являются не более чем своеобразной игрой в абсолютизацию неких понятий (о высшем, светлом, чистом, надмирном и т. д.). Для нас очевидно, что эти понятия выражают лишь свойства сознания, как раз позволяющие эти понятия абсолютизировать. Попутно им придается статус не только независимого, изолированного и самодовлеющего существования, но это существование еще и наделяется некой подлинной полнотой бытия, правом на которую при такой абсолютизации получает лишь некий «Абсолют», пребывающий в Горнем мире.
Как выйти за пределы себя?
А теперь давайте совершим новый шаг и немного спустимся с высот обитания «Абсолюта», обратимся к реальному человеческому сознанию, продолжая искать в нем то, что так или иначе выводило бы его за свои пределы (помимо описанного «приобщения» к Абсолюту). В этом поиске трудно будет пройти мимо представлений о «трансперсональном», которые сформировались, кстати, совсем недавно – лишь в прошлом веке.
При исповедовании этих представлений допускается возможность (при определенных обстоятельствах) выхода (расширения) сознания за свои привычные пределы и достижение неких сверхвозможностей и способностей. И пусть «Горний мир» здесь не упоминается, поскольку и без него в трансперсональном подходе постулируется существование чего-то над-персонального, утверждения о чем-то «высшем» в этом подходе встречаются нередко.
И хотя – в сравнении с призывами к устремлению к Горнему миру – накал речей о пределах, к которым можно устремиться при следовании трансперсональному подходу, немного снижен, для нас суть остается прежней. Мы утверждаем, что и здесь речь идет лишь об экспансии сознания вглубь самого себя – с целью словесного формирования некоей реальности, которая на поверку оказывается чисто виртуальной и едва ли выходит за пределы самого сознания.
Редукция: кто дал на неё право?
Мы уверены, что иной читатель (особенно приверженный взглядам о неких заоблачных высотах, к которым непременно надо стремиться – что к Горнему миру, что к трансперсональному) поймал себя на мысли о том, что наружу так и рвется столь любимое адептами «высшего» слово. Это слово (почти всего ругательное в глазах этих адептов) – «редукция». И тот, кто зовет к редукции неких представлений, к их урезанию и упрощению, оказывается для таких обвинителей едва ли не главным преступником, поскольку покушается он на нечто такое, о покушении на что нельзя и помыслить.
Но мы уже говорили о праве человека (в том числе и вашего покорного слуги) следовать именно тем взглядам, которые он выбрал сам, пусть вопреки господствующим в обществе мнениям.
А потому мы утверждаем, что в сознании человека – и без постулирования «Горних вершин» и возможности «расширения сознания» – заложен такой потенциал развития, который – для своей реализации – вовсе не требует непременно устремляться к каким-то виртуальным высям.
И без похода к Горним высотам, и без вхождения в измененные состояния сознания (якобы ведущие к новым пределам сознания) человек может найти в себе и реализовать заложенные в нем качества, масштаб которых вовсе не нуждается в самовозвеличивании их обладателя путем привлечения «высоких» слов и представлений. И реализация этих качеств может так преобразить человека, что он окажется способным к совершению таких поступков, о которых, по мнению адептов чего-то «высшего», человек, не приемлющий ни Горнего мира, ни расширений сознаний, якобы (по мнению их адептов) не может и помыслить.
Но скажите, чем хуже стремления обосновать человеколюбие, тот же альтруизм, присущий многим людям, непременно волей обитателей Горнего мира или постижением неких новых пределов сознания поклонниками трансперсонального? Почему не допустить, что альтруизм, любовь к ближнему, самопожертвование могут проявить себя и вне «похода к Горним высотам» – а лишь в силу выбора самого человека? Почему надо непременно уничижать – в сравнении с «высшим» или «трансперсональным» – те качества человека, развитие которых является следствием саморазвития, выражением влияния на человека самой жизни – вне устремления к «высотам»?
Почему иным так трудно понять, что человек всецело создан миром, в котором он живет, сформирован встреченными на своем жизненном пути людьми и событиями? Почему иным так трудно понять, что человек не изолирован и не отделен от мира, что он соткан этим миром, а потому и без похода к неким виртуальным вершинам он может сформироваться так, чтобы начать проявлять эти «высшие» качества в реальной жизни?