— Должен сказать, — произнес он через силу, — что я нахожу ваше замечание не слишком деликатным.
Зафод смущенно и невнятно пробормотал что-то вроде извинения.
— Ничего страшного, — смягчился Гарграварр, — вы не обязаны знать.
Голос его задрожал.
— По правде говоря, — по его интонации было ясно, насколько ему трудно сохранять спокойствие, — мы решились на узаконенный разъезд. Но боюсь, дело кончится разводом.
Голос умолк, а Зафоду было абсолютно нечего сказать. Он промямлил нечто невразумительное.
— Думаю, мы с самого начала не подходили друг другу, — продолжал Гарграварр, — мы никогда не могли получать удовольствие от одних и тех же вещей. Мы вечно скандалили из-за секса и рыбалки. Мы, правда, пробовали совместить одно и другое, но это, как вы догадываетесь, привело к катастрофе. И теперь мое тело отказывается меня впускать. Не хочет даже меня видеть…
Снова воцарилось трагическое молчание. Ветер порывами носился по равнине.
— Оно говорит, что я живу в нем, как в гостинице. Я говорил, что так вообще-то и должно быть, что я и должен жить в нем, но оно сказало, что ничего другого от меня и ожидать нельзя и что я со своим умничаньем могу идти сам знаю куда. В общем, мы расстались. Наверное, оно получит опекунство над моим именем.
— Да что вы? — спросил Зафод со слабым интересом. — А как ваше…?
— Гойшок, — ответил голос. — Гойшок, фамилия — Гарграварр. Этим все сказано, правда?
— Эээээ… — посочувствовал Зафод.
— Поэтому я, бестелесный дух, и работаю здесь Служителем Воронки Глобальной Перспективы. Никто более не ступает на поверхность этой планеты. Кроме приговоренных к Воронке — но они, боюсь, не в счет.
— А?…
— Я вам расскажу одну историю. Хотите послушать?
— Ээээ…
— Много-много лет назад это была веселая, счастливая планета — люди, города, магазины, обычный, нормальный мир. За одним, пожалуй, исключением. На центральных улицах было несколько больше обувных магазинов, чем нужно. Постепенно, незаметно, число их все увеличивалось и увеличивалось. На самом деле, это известный экономический феномен, но наблюдать его в действии было просто ужасно. Чем больше становилось магазинов, тем больше обуви приходилось выпускать, и тем хуже становилось ее качество. Чем хуже становилось качество обуви, тем больше приходилось ее покупать, чтобы было в чем ходить. В общем, магазинов становилось все больше, до тех пор, пока экономика этой планеты не достигла того, что, по-моему, называется Обувным Горизонтом. Стало экономически невыгодно строить что-либо, кроме обувных фабрик. В результате — коллапс, разруха и тлен. Население большей частью вымерло. Очень немногие, те, у кого была врожденная генетическая нестабильность, мутировали и превратились в птиц — одну из них вы видели — которые прокляли свои ноги, прокляли землю и поклялись, что никто никогда более не ступит на нее. Несчастные. Ладно, пойдемте. Я должен отвести вас в Воронку.
Зафод в изумлении потряс головами и побрел вперед по равнине.
— А вы, — спросил он, — вы тоже отсюда, из этой дыры?
— Да что вы, — пришел в ужас Гарграварр, — я из Мира С. Там красиво. Прекрасные места для рыбалки. Я туда летаю по вечерам. Конечно, теперь я могу только наблюдать. А на этой планете Воронка — единственное место, где хоть что-то происходит. Ее пришлось построить здесь, потому что во всех остальных местах не дали разрешения.
В этот момент воздух наполнился еще одним ужасающим стенанием. Зафод содрогнулся.
— Что же может так напугать человека? — еле слышно спросил он.
— Вселенная, — просто ответил Гарграварр, — бесконечная Вселенная. Бесконечное число солнц, бесконечные расстояния между ними, и где-то среди всего — ты сам, невидимая точка на невидимой точке, ничтожно маленький.
— Не забывайте, я все-таки Зафод Библброкс, не кто-нибудь! — Зафод попытался встряхнуть свое эго, точнее, его жалкие остатки.
Гарграварр не ответил, но возобновил свое похоронное мычание, и под это мычание они в конце концов дошли до тусклого стального купола в центре равнины.
Когда они подошли вплотную, в стене с гудением распахнулась дверь, сквозь которую была видна маленькая темная комната.
— Заходите, — сказал Гарграварр.
Зафод в ужасе отшатнулся.
— Что, прямо сразу? — ахнул он.
— Сразу.
Зафод сунул нос внутрь: комнатка крошечная. Стены обшиты сталью. Места едва хватает на одного человека.
— Что-то… что-то это не похоже на воронку, — проговорил Зафод.
— А это не Воронка, — сказал Гарграварр, — это лифт.
С бесконечным трепетом Зафод вошел внутрь. Он чувствовал, что Гарграварр находится в лифте вместе с ним, хотя бестелесный дух и решил некоторое время помолчать.
Лифт стал спускаться.
— Мне бы надо как-то подготовиться, настроиться, — пробормотал Зафод.
— На это невозможно настроиться, — сурово ответил Гарграварр.
— Да уж, вы знаете, как заставить человека почувствовать себя не в своей воронке. То есть, тарелке.
— Это не я. Это здешняя атмосфера.
На дне шахты лифт открылся, и Зафод, споткнувшись, вышел в маленькую, лаконично оформленную, стальную комнату.
В дальнем конце стояла простая стальная кабинка, ровно такого размера, чтобы в нее мог поместиться один человек.
Совсем простая кабинка.
Она соединялась с какими-то приборами и датчиками одним толстым проводом.
— И это все? — удивился Зафод.
— Все.
— «Не так уж страшно», подумал Зафод.
— Надо зайти внутрь, да? — спросил Зафод.
— Да, — ответил Гарграварр, — причем прямо сейчас.
— Окей, — сказал Зафод.
Он открыл дверь кабинки. Ступил внутрь.
И стал ждать.
Через пять секунд раздался щелчок, и в кабинке вместе с Зафодом оказалась вся Вселенная.
Глава 11
Воронка Глобальной Перспективы создает общую картину Вселенной на основе принципов экстраполяционного анализа материи.
В двух словах: каждый отдельный элемент материи Вселенной тем или иным образом связан с каким-либо другим элементом материи Вселенной, а следовательно, теоретически возможно экстраполировать всю Вселенную целиком — все солнца, все планеты, их орбиты, их состав, их экономику, их социальные структуры — на основе анализа, скажем, маленького кусочка торта-безе.
Человек, изобретший Воронку Тотальной Перспективы, сделал это с единственной целью досадить своей жене, порядком его доставшей.
Трин Трагула — так его звали — был мечтатель, мыслитель, философ, короче, по определению его жены, идиот.
Она грызла его непрерывно, считая, что он проводит несоразмерно много времени, глазея на звезды или размышляя над устройством канцелярской кнопки, не говоря уже о сотне лет, потраченной на спектрографический анализ безе.
— Нужно же как-то соизмерять! — говорила она, иной раз до тридцати восьми раз на дню.
«Ну, я ей покажу соизмерять», решил Трин и построил Воронку Тотальной Перспективы.
К одному входу он подключил непостижимость всего сущего, экстраполированную из кусочка торта-безе, а к другому входу — свою жену, так, что когда Воронка заработала, она на одно мгновение увидела всю бесконечность Вселенной и самое себя по сравнению с ней.
К немалому ужасу Трина Трагулы, шок, испытанный его женой, был столь велик, что ее мозг оказался полностью аннигилирован, однако, Трин несколько утешился, когда понял, что ему удалось установить следующее: если какая-либо форма жизни хочет успешно существовать во Вселенной такого размера, то единственное, чего ей ни в коем случае нельзя делать, так это соизмерять.
Дверь Воронки распахнулась.
Бестелесный дух Гарграварра мрачно ожидал неподалеку. Надо сказать, что Зафод Библброкс ему, в общем и целом, понравился, как человек, обладающий многими интересными качествами — пусть даже в подавляющем большинстве отрицательными.
Гарграварр огорченно ждал, что Зафод выпадет из кабинки, как выпадали до него все его предшественники.
Вместо этого, Зафод бодро шагнул ему навстречу.
— Салют! — сказал он.
— Библброкс… — ошеломленно прошептал дух Гарграварра.
— Выпить есть? — спросил Зафод.
— Вы… вы… были в Воронке? — глупо спросил Гарграварр.
— А где ж я, по-твоему, был?
— Она работает?
— А как же!
— И вы видели всю бесконечность Вселенной?
— Ясен пень! Симпатичное местечко, между прочим.
Дух Гарграварра так и задымился от удивления. Если бы его тело было при нем, оно бы непременно село на землю с широко раскрытым ртом.
— И вы видели себя, — разделяя слова, спросил Гарграварр, — по сравнению с ней?
— Да-да-да, — игриво ответил Зафод.
— И… что вы почувствовали?
Зафод нахально ухмыльнулся.
— Мне показали то, что я и так знал. Я — классный, классный, классный мужик! Я же сказал, я — Зафод Библброкс!
Его блуждающий взгляд завороженно остановился на источнике питания Воронки.
— Ага! Это у нас что, тортик? — плотоядно выдохнул Зафод.
— Жадной рукой он вырвал из пучка проводов соблазнительное кондитерское изделие.
— Просто передать не могу, — проурчал он хищно, — как давно я этого хотел!
И сожрал торт.
Глава 12
Вскоре он уже бежал по равнине по направлению к разрушенному городу. Душный воздух резал легкие, и он часто спотыкался в изнеможении. Сгущались сумерки. Бежать по неровной земле становилось небезопасно.
Его возбуждение от недавно пережитых приключений еще не прошло. Вселенная! Он видел ее всю целиком, простирающуюся вокруг и уходящую в бесконечность. Но он видел также и себя в ней, и вместе с этим видением пришло ясное и четкое осознание того, что он — самое важное существо во Вселенной. Ну, то есть, когда у тебя просто непомерно раздутое самомнение — это одно. А когда твое самомнение объективно подтверждено показаниями прибора — это совсем другое.
Но у него не было времени размышлять на эту тему.
Гарграварр сказал, что вынужден сообщить о случившемся начальству, но согласен немного повременить, чтобы у Зафода было время оглядеться и спрятаться.
Зафод понятия не имел, что же ему делать, но сознание собственной важности вселяло в него уверенность, что что-нибудь непременно подвернется.
Других оснований для оптимизма на этой планете не было никаких.
Зафод бежал и бежал, и вскоре добежал до пригородного района.
Он перешел на шаг на растрескавшемся, разломанном дорожном покрытии, густо поросшем сорняком. Все придорожные ямы и канавы были доверху заполнены гниющей обувью. Дома, мимо которых шел Зафод, выглядели настолько неприветливо и необитаемо, что он просто не решался войти внутрь. Да и где там прятаться? И он торопился дальше.
Через некоторое время он достиг ответления от дороги, по которой шел. Вдалеке виднелось обширное низкое строение, окруженное более маленькими и более низкими строениями. Все они вместе были по периметру обнесены оградой. Самое большое строение вроде бы не очень развалилось, и Зафод решил подойти посмотреть, нельзя ли там достать… ну, хоть чего-нибудь.
Он подошел. С одной стороны строения — наверное, это был фасад, потому что перед ним простиралась большая заасфальтированная подъездная площадка — располагались три двери гигантской высоты, футов шестьдесят, как минимум. Дальняя была открыта, туда и вбежал Зафод.
Внутри царили мрак, пыль, разруха. Отовсюду свисали огромные паутиновые сети. Почти все было разрушено, часть задней стены обвалилась, толстый слой душной трухи ковром покрывал пол.
Из мрака будто бы надвигались какие-то неживые страшилища, обвешенные всякой пакостью.
Некоторые страшилища были цилиндрические, другие — картофелевидные, третьи — в форме яйца, точнее, надтреснутого яйца. Иные были расколоты надвое и почти развалились, а часть попросту напоминала скелеты.
Все это были космические корабли, древние, как само время.
Зафод разочарованно бродил между ними. Ни один из них даже приблизительно нельзя было использовать. От одной только вибрации, вызванной его шагами, некоторые корабли проседали и разваливались.
В задней части здания стоял старый звездолет, побольше, чем остальные, и покрытый более толстым слоем паутины и пыли. И все же он выглядел не таким раздолбанным, как другие. С надеждой и интересом Зафод стал пробираться к нему, но по дороге запутался в валявшемся на полу старом шнуре питания.
Он попытался стряхнуть шнур с ноги и с удивлением обнаружил, что шнур все еще подсоединен к звездолету.
К вящему его недоумению, шнур тихонько гудел и вибрировал.
Зафод сорвал с плеч пиджак и отбросил его в сторону. Пополз на четвереньках туда, куда вел шнур. Дополз до того места, где шнур был подключен к звездолету. Соединение по-прежнему работало, здесь гудение и вибрация различались яснее.
Сердце Зафода забилось сильнее. Он обтер рукой грязь и приложил ухо к обшивке звездолета. Изнутри доносился неясный, неопределенный гул.
Пошарив рукой в куче мусора, он нашел кусок пластиковой трубки и пластиковый же стаканчик. Эта находка позволила ему соорудить некое подобие стетоскопа, которое он и приложил к борту корабля.
От того, что он услышал, мозги его исполнили сальто-мортале.
Ему в ухо заговорил голос:
«Компания межзвездного туризма «Трансстеллар Круиз» приносит пассажирам свои извинения за продолжающуюся задержку рейса. В настоящий момент мы ожидаем погрузки бумажных салфеток с лимонной пропиткой, которые наша компания бесплатно предоставляет пассажирам на время полета для их удобства, комфорта и гигиены. Благодарим вас за проявленные понимание и терпение. Через некоторое время вам снова подадут кофе и печенье.»
Зафод отшатнулся, с ужасом глядя на корабль.
Он походил вокруг, ничего не понимая. Вдруг в глаза ему бросилось гигантское табло, косо висевшее на одном креплении. Табло было сплошь покрыто грязью и копотью, но некоторые буквы и цифры все еще можно было разобрать.
Зафод поискал глазами, посчитал в уме и чуть не умер от удивления.
— Девятьсот лет… — прошептал он в шоке. Ничего себе задержка рейса!
Через две минуты он был уже на борту.
В салоне веяло свежестью и прохладой — кондиционеры по-прежнему работали.
Свет горел.
Зафод не без страха перешел из тесного входного помещения в узкий коридор.
Внезапно распахнулась дверь, и прямо перед Зафодом выскочила странная фигура.
— Будьте любезны, вернитесь на свое место, сэр, — произнесла стюардесса-андроид и, повернувшись к Зафоду спиной, зашагала по коридору.
Когда сердце Зафода возобновило свое биение, он последовал за ней. Она открыла дверь в конце коридора и вошла в нее.
Зафод вошел следом за ней.
Они оказались в пассажирском отсеке, и сердце у Зафода снова перестало биться.
В каждом кресле сидело по пассажиру. Все они были крепко привязаны ремнями.
Все обросли длинными волосами, ногти были длинные, у мужчин росли бороды.
Вне всяких сомнений, все были живы — но спали.
У Зафода по спине побежали мурашки.
Он пошел по проходу медленно, как во сне. Когда он достиг середины прохода, стюардесса дошла уже до другого конца. Там она повернулась и заговорила.
— Добрый день, дамы и господа, — сказала она сладко. — Спасибо за то понимание, которое вы оказываете нам во время этой небольшой задержки. Вылет состоится при первой возможности. Тем, кто сейчас пожелает проснуться, будут поданы кофе и печенье.
Раздалось легкое гудение.
Через секунду все пассажиры проснулись.
Едва проснувшись, они завопили и стали когтями сдирать с себя ремни и трубки систем жизнеобеспечения. Они выли, стонали и кричали так, что Зафод начал опасаться за свои барабанные перепонки.
Пока пассажиры корчились и извивались, стюардесса бесстрастно расставляла перед ними маленькие стаканчики с кофе и маленькие пакетики с печеньем.
Один из них поднялся со своего места. Повернулся и посмотрел на Зафода.