- Присаживайтесь, пожалуйста, - пригласила Вей, указывая Урсуле на диван. Женщина вышла и через несколько минут появилась с огромным подносом, который поставила на стеклянный столик. Хозяйка предложила выпить чаю и попробовать маленькие пирожные из рисовой муки.
- Вчера вечером я разговаривала о нашей встрече с мужем, - сказала китаянка, отхлебнув ароматный чай. – Он посоветовал мне ничего не скрывать от Вас, потому что у Вас есть право узнать мою историю, которая сплелась с историей Вашего мужа лишь на короткий момент и имела продолжение только потому, что родился Стив. Но сначала я бы хотела спросить Вас, каким он был, синьор Сольяно? Да, у меня от него сын, но я никогда не знала его.
- Он никогда не открывал своих мыслей. У Сольяно, как и у многих семей кораллари с вековой историей, еврейские корни – рассудительность, бережливость, скрытность стали врожденными качествами, как и любовь к коммерции и деловая интуиция. Мой муж обладал всеми этими качествами.
- Мне действительно очень жаль, что его больше нет, и Стив очень страдает. Мы вчера разговаривали об этом и договорились, что завтра утром я поеду к нему и мы побудем вместе несколько дней.
- Мне тоже нужно уезжать завтра. Я вернусь в Торре и расскажу о Стиве своим детям, которые пока о нем не знают.
Вдруг раздался какой-то шум из другой комнаты.
- Я думала, мы одни, - заметила Урсула.
- Мы сейчас останемся одни. Если разрешите, я позову супруга, поздороваетесь.
Вдруг в гостиной показался улыбающийся сорокалетний мужчина, внушительный и кажущийся надежным. Его смешанное происхождение выдавали узкие миндалевидные глаза, смотрящие на мир с любопытством за толстыми стеклами очков.
- Знаю, Вам надо поговорить с моей женой, не буду Вам мешать. Я пойду за покупками, мы на последних неделях беременности, и я не хочу утруждать Вей. Потом я пойду к родителям, ну, значит, побудете одни.
- Пожалуйста, не потеряй список покупок, - попросила профессора его жена.
Эта просьба, высказанная с волнением, выдала полнейшую неприспобленность мужчины к быту. И Вей объяснила Урсуле:
- Он ужасно рассеянный.Я как-то попросила купить мне очищающий крем, а он заявился домой с огромной коробкой стирального порошка.
Они услышали, как закрылась дверь. Китаянка расслабилась, устроилась поудобнее в кресле напротив Урсулы, и спросила:
- Синьора Сольяно, мне нелегко рассказывать о том, что случилось много лет назад. Вы уверены, что хотите обо всем услышать?
- Да, пожалуйста, - тихо попросила Урсула.
- Я думаю, мне тоже станет легче, когда я Вам все расскажу. Хотите еще чаю?
Урсула приготовилась слушать.
Танг Вей
1
Танг Вей закончила убирать туалет в номере на последнем этаже Fullon Hotel, в то время как Асако, ее коллега, заканчивала расставлять свежие орхидеи на столике в гостиной. Смена Вей начиналась в шесть утра. Уже пробило два часа дня, и у нее было два часа перерыва – чтоы принять душ, поесть и спуститься на нижние этажи гостиницы для ежедневных упражнений на пианино. Пианино, концертный Берштайн, был подарком миссис Кэрри Харригнтон, юной и меланхоличной английской синьоры, жены синьора Джона Харрингтона, в резиденции которого она жила еще несколько месяцев назад.
Вей исполнилось восемь, когда миссис Кэрри забрала ее, случайно встретив девочку в гостинице, куда англичанка приехала вместе с мужем на несколько дней. Мистер Хэррингтон владел фирмой по экспорту-импорту: китайские товары он импортировал в Англию, а из Англии экспортировал товары для Китая. Он приехал в Тайвань, чтобы договориться о поставке вееров, а жена его сопровождала. Она не занималась делами мужа, а поездкой воспользовалась, чтобы посетить многочисленные оранжереи, купить несколько растений и цветов, и потом посадить их в саду их дома в Гонг Конге. Миссис Кэрри вышла за покупками ранним утром, надеясь избежать полуденного зноя. А возвращалась тогда, когда влажность уже становилась невыносимой. В их многокомнатном номере в Фуллоне женщина с удивлением обнаружила хорошенькую малышку, помогающую матери менять постели. Горничная, китаянка неопределенного возраста, попросила прощения за присутствие дочери и попросила синьору не заявлять в дирекцию, одновременно объясняя, что школы были закрыты, а сама она побоялась оставить дома маленькую Вей одну, ведь девочка - самая младшая и самая любимая из ее пятерых детей. Английский у горничной был очень приблизительным, но Кэрри сразу же поняла ситуацию.
Она наблюдала за грациозной малышкой – казалось, та пыталась спрятаться за массивной фигурой матери, и подумала, как несправедливо обошлась с ней жизнь, ведь она так хотела детей, а теперь вынуждена довольствоваться лицезрением чужих малышей.
- Я бы могла забрать ее в Гонг Конг на каникулы. Мне очень нужна услужливая малышка, которая может помочь моей служанке.
- Мне надо поговорить с синьором Танг Чу, моим мужем, - ответила женщина.
Вей жила у Харрингтонов до пятнадцати лет, и это был один из самых счастливых периодов в ее жизни. Служанка миссис Кэрри совершенно не нуждалась в помощи девочки, в то время как ее меланхоличная хозяйка, проводящая дни за чтением, за заботой о саде и за игрой на пианино, хотела, чтобы малышка разделяла с ней ее ежедневные заботы. Понадобилось немного времени, чтобы понять, что Вей была умненькой и восприимчивой.
Синьора заметила, что девочка внимательно следит за ее игрой на пианино.
- Тебе хотелось бы научиться?
Вей кивнула, она была скромной и говорила мало, но ее глаза говорили сами за себя.
- Я научу тебя играть, я закончила консерваторию в Вене, прекрасном европейском городе, колыбели великих музыкантов, которые прославили свой город на весь мир. Однажды мы съездим туда.
- А много времени понадобится, чтобы научиться играть на пианино?
- Или годы постоянных упражнений, или нужно обладать талантом. Слышать музыку. Иногда пианист ограничивается тем, что правильно воспроизводит произведение, а слушатели не испытывают никаких эмоций. Техника очень важна, но чувства еще важнее.
- Я бы хотела быть такой же умной, как ты, Ну Ши, - выдохнула Вей. Она звала Кэрри Ну Ши, «синьора».
- Я не так уж хороша, как ты думаешь, малышка. Я ушла из музыки, когда вышла замуж за мистера Харрингтона. У него очень важная работа, и я намеревалась быть рядом с ним, очень хотела детей, которых, к сожалению, так и не получилось родить, - грустно ответила женщина.
Когда каникулы закончились, миссис Кэрри смогла убедить родителей Вей, чтобы малышка осталась в Гонг Конге у супругов Харрингтон. Кроме занятий музыкой, Вей посещала частную католическую школу, учила английский, и свой язык, мандаринский диалект, ведь на нем говорили восточные художники восемнадцатого века. Миссис Кэрри часами могла страстно рассказывать о какой-нибудь картине. Малышка Вей начинала понимать и любить искусство. В свободные вечера Ну Ши водила ее по выставкам.
В 12 лет, когда Вей закончила школу, пришла пора выбирать колледж. Вей приехала в Тайвань навестить семью. Ее братья тем временем женились и разъехались. Старший брат, к великому сожалению семьи Танг, женился на японке, переехал в Осаку. Супруги Вей поплакали и предсказали скорый крах этого брака. Вторая дочь вышла замуж за цветочника и переехала на другой остров. Остались два сына – один работал в аэропорту на международных линиях, а второй, переехав в Нью-Йорк, встретил соотечественницу, у родителей которой был магазинчик китайского фарфора в Бруклине, и женился на ней. Он работал на парковке Hotel Marriott Marquis на Times Square.
- «Настоящая диаспора!», - прокомментировала ее мать Асако, продолжающая работать в Фуллоне горничной по этажам, в то время как ее отец Чу работал на кухне того же отеля. Родители не видели Вей четыре года, и теперь плакали от радости, видя, как выросла и похорошела их дочка.
- У нас осталась только ты, - сказал отец, а потом добавил: - Через несколько лет найду тебе хорошего мужа.
Они находились в своей крошечной квартирке на окраине города. Девочка оглядывалась вокруг с горьким чувством разочарования, потому что она забыла, как беден ее собственный дом, как беден ее квартал, похожий на вечно неспящий улей. Вей приехала к родителям провести долгие каникулы. Она находилась дома всего несколько часов, и уже скучала по резиденции Харрингтонов. Предложение отца найти мужа показалось ей угрозой. Ее мать поняла настроение дочери, и прошептала:
- Не бери на веру то, что говорит этот старый ворчун, он всегда беспокоится о будущем своих детей. Ты должна еще вырасти, научиться своей профессии. До того, как он найдет тебе мужа, пройдет много времени.
Танг были родом из деревень, они всегда работали на земле, занимались крестьянским трудом, прежде чем были вынуждены переехать на остров и найти новое дело. Танг Чу свято чтил традиции своего рода, и пытался сохранить их хотя бы в кругу семьи. Он хорошо устроил старшую дочь, и мечтал о той же участи для младшенькой. Вей вернулась в Гонг Конг с облегчением.
2
Это все еще были замечательные годы, за которые Вей расцвела и превратилась в прекрасную девушку, страстно любящую музыку и обожающую компанию своей наставницы. Миссис Кэрри поняла, что просто не может обходиться без компании Вей, и именно она стала учить девушку музыке, обещая ученице, что однажды возьмет ее с собой в Европу. Она отправит ее к своему старому профессору, который все еще управляет консерваторией, а тот подвергнет Вей суровому экзамену. Но когда Вей исполнилось пятнадцать, в их дом вползли страх и тревога. Муж миссис Кэрри становился все мрачнее и неразговорчивее. Он иногда отсутствовал, говоря, что встречается с людьми, которых раньше с радостью принимал у себя дома, а сейчас, казалось, хотел держать домочадцев на расстоянии от рабочих проблем. А с этих встреч он возвращался еще более мрачным, закрывался в своем кабинете с женой, из которого потом и она выходила подавленной.
Однажды миссис Кэрри сказала:
- У моего мужа непреодолимые препятствия в работе. Кажется, случилось что-то такое, как говорите вы, китайцы, что заставило его потерять лицо перед руководителем партии нашего округа.
Вей знала, что потерять лицо – это самое страшное, что могло бы случиться с китайцем.
Как-то утром, на рассвете, ее Ну Ши, вбежала в ее комнату в слезах и разбудила Вей.
- Нам надо немедленно уезжать из этого дома, наш друг сообщил, что придут арестовывать моего мужа.
Вей все еще не проснулась и никак не могла понять, что же происходит.
- Тебя ждет машина, одевайся. Поедем с нами в аэропорт. Там сядешь на рейс до Тайваня, а нас частный самолет отвезет в Токио.
Миссис Харрингтон вложила ей в ручку пухлый конверт, и, понимая, что приходится расставаться, сказала сквозь слезы:
- Я не думаю, что мы еще увидимся. Даже понятия не имею, как это все для нас закончится. Но ты не прекращай заниматься. Тебе отправят мое пианино.
Пианино пришло через месяц на имя ее отца, в гостиницу Фуллон. С помощью коллег по работе, синьор Танг Чу спрятал его в ближайшем пустом помещении на подвальных этажах. Вей приняли горничной в ту же гостиницу на место матери, потому что та в тот период плохо себя чувствовала и лечилась в больнице.
С помощью гостиничного персонала Танг узнали, что роскошную резиденцию Харрингтонов занял секретарь партии, а у фирмы по экспорту-импорту сменился владелец. Те же источники нашептали, что вся эта суета поднялась из-за того, что англичанин отказался платить взятку местному бонзе. Счастливые годы Вей закончились.
Она выживала только благодаря музыке. Так, девушка, закончив смену, спускалась в подвальные этажи гостиницы и садилась за пианино – за ним она забывала об усталости, играя в течение нескольких часов. Она возвращалась домой, готовила горячий ужин и относила его матери в больницу, которая перенесла сложную операцию на желудок.
- Я не смогу больше работать, как раньше.
- Нам больше не нужны деньги. Тех денег, что передала нам Ну Ши, нам хватит и еще останется.
- Не нужно их трогать. Они твои, на счету в банке, когда-нибудь они тебе пригодятся, - ответила мать, а потом попробовала овощи и сморщилась:
- Пусть твой отец научит тебя резать овощи.
Синьор Танг Чу, настоящий крестьянин, занимался резкой овощей на гостиничной кухне. Он всегда говорил: «Сельдерей, лук, апельсин обладают такой же душой, как и все живые создания. Уж коли ты должен убить их, чтобы приготовить, уважай их дух. Если ты покромсаешь их, они потеряют вкус, и станут подобны вареному картону».
Вей говорила, что кухня ее не интересует. Ее едиственной страстью была музыка. Она понимала, что Ну Ши, ее наставница, оставила ее слишком рано и слишком многому надо было научиться. Вей вздыхала, с грустью вспоминая прекрасное время, которое больше никогда не вернется.
- Не стоит плакать по прошлому, думай о настоящем. Скоро у тебя появится муж, ты родишь нам внуков и будешь счастлива, наблюдая, как они растут. С англичанами ты жила будто на облаке, но такая жизнь – иллюзия. Она закончилась, Вей, смирись, - говорила мать.
Но Вей никак не хотела смиряться.Она мечтала о Европе, о Вене, о концертах, вместо которых была вынуждена убирать комнаты и ванные гостиницы. Она очень аккуратно работала, ведь отец порекомендовал ее директору по персоналу, ужасному синьору Вонг Чен, и она ни за что бы не позволила отцу потерять лицо.
- Я делаю все возможное, мамочка. Завтра я постараюсь приготовить тебе ужин получше, но ты поправляйся поскорее.
Когда синьора Танг вернулась домой, она не вышла на работу, потому что в больнице ей сказали, что она просто не выдержит нагрузок. С тех пор прошло много месяцев. Вей, которая превратилась в по-настоящему грациозную молодую женщину, была вынуждена частенько отклонять ухаживания коллег и соседей. После того, как она узнала, сколько чудес может преподнести жизнь, она не хотела оказываться в подчиненной роли жены. В этот день она отнесла заведующей по этажам список выполненной работы, спустилась в подвальные этажи, обменялась шутками с коллегами, которые, как и она, закончили смену, просочилась в дальнюю комнату, где ее ждало молчаливое, накрытое жгутовым холстом, пианино. Она подняла ткань, аккуратно свернула. Чтобы в комнату попало немного света, приоткрыла окна, которые, благодарение богам, выходили в сад, укрытый живой изгородью и интенсивно пахнущими олеандрами. Она открыла крышку пианино и стала разучивать польку Шопена. Несмотря на то, что Вей старалась играть негромко, ее музыкальные упражнения слышались и в саду. Клиенты, которые обедали на открытой террасе, казалось, ничего не замечали, а официанты иногда наклонялись до высоты окон подвальных помещений и здоровались с ней. Для них не было секретом, что именно дочка Танг Чу играет на пианино. В тот день, сконцентрировавшись на сложном отрывке, Вей ничего не замечала, а поэтому испустила крик ужаса, когда почувствовала, как чья-то рука опустилась ей на плечо. Она поднялась со скамеечки, готовая убежать… и увидела перед собой ужасного синьора Вонг Чена.
Этого пятидесятилетнего мужчину боялись все, так как знали, что тот жестоко наказывал за малейшие провинности, и кроме того, у него была ужасная привычка действовать на нервы молоденьким служанкам. Некоторые терпели его, боясь увольнения, другие предпочитали уходить сразу. Вей не боялась, потому что она была дочерью уважаемого Танг Чу, эксперта по резке овощей. Но сейчас и ее коснулся страх, потому что Вонг Чен смотрел на нее с какой-то мерзкой улыбкой, которая не обещала нничего хорошего.
- Ты знаешь, что можешь бряцать на этой штуке только потому, что я тебе разрешаю?
Она опустила взгляд и кивнула, надеясь удрать от него. Он почти нависал над ней, и она почувствовала, что ее начинает тошнить от его дыхания, провонявшего чесноком.
- Умница, ты научена манерам и не осмеливаешься отвечать, именно так себя должны вести порядочные женщины.