Девочка терялась в догадках, что могло быть на Красной круглице: какие жители, дома, магазины? Однако ни того, ни другого, ни третьего там не оказалось. Потолок был цел, стены, хоть такие же облупленные, как и везде, тоже целы. На них – длинные лампы одна за другой, без перерыва. На семь красных – одна белая. Вместо дверей – арки, внутри которых было темно. И неясный шум, металлический стук, лязганье, скрежет, только очень далеко. И впервые за весь путь лишь запах пряностей, запах укуси-ветер.
– А что, здесь никто не живет? – громко спросила девочка.
– Конечно, нет, здесь только фабрика порокуса, коммуникации и Управление Погодой, – ответил водитель, птицеголовые проигнорировали вопрос. – Приехали, кстати.
Они сошли с поезда, и водитель, развернувшись на петле из рельсов, поехал обратно в поисках более выгодных клиентов. Маша ждала, что они подойдут к какому-нибудь величественному подъезду, с огромной надписью над солидным входом «Управление Погодой», со статуями или растениями перед широкими ступенями. Но они просто вошли в одну из темных арок. Маше стало не по себе – в темноте, которая ждала их за аркой, отчего-то не светил даже фонарик колокольцев. Этого просто не могло быть. Она занервничала, попыталась вырвать свой локоть из руки вороноголового, попятилась. Ей в голову в очередной раз пришла мысль, что плохая идея была привязать ленту-маячок на свисток Аэрона, который вдруг всем стал так интересен. Она уже почти готова была щелкнуть пальцами, чтобы вернуть себе ленту и свисток и перенестись в комнату Дениса, ко второй ленточке, пусть даже с вороноголовым…
– Не бойся, девочка, здесь стоит завеса для посторонних. Буквально минута-другая, и ты все будешь видеть, – сказал кто-то из ее спутников.
В этот момент Маша почувствовала, что ее ноги не касаются земли. Она не просто повисла в темноте, ее еще при этом волокло куда-то, то вниз, то вверх. Ее начало тошнить.
– Слабенький вестибулярный аппарат, – с сожалением сказал кто-то, подхватывая ее на руки, когда у девочки закружилась голова. В тот же момент вокруг все прояснилось.
Они находились в полукруглой комнате – когда-то тут явно было несколько туннелей, у которых снесли часть стен. В нишах стояли столы, за которыми работали люди в таких же темных раздвоенных плащах, как у соколиноголового. На стенах висели зеркала, незнакомые приборы, много барометров, в том числе с красной стрелкой и точно таких же без нее. На столах лежали стопки бумаг и разобранные ветряки. Из комнаты вели четыре арки, за тремя была тьма, а за четвертой, самой большой, напротив, было светло. Там толпились люди, лежали ящики, тюки, оттуда доносился шум. Над этой аркой была надпись «Выход на Обветренные пустоши».
Машу подвели к одному из столов в нишах. За ним сидел пожилой человек, лысый, но зато борода у него была заплетена в косу. Он непрестанно кашлял и чихал, и при каждом чихе с отпечатанных листов, лежащих перед ним, взлетала вверх черная пыль. Пахло от него луком, но не очень сильно.
– Арест по форме 13 б, регистрируйте, пожалуйста, – заявил соколиноголовый, снимая маску и кладя ее на стол. У него было усталое лицо с глубокими грубыми морщинами, придававшими ему брезгливое выражение. Вороноголовые встали по бокам от ниши, задернув за спиной Маши штору. Они как бы оказались в крошечной комнате с одним столом, освещенной лишь светом настольной лампы.
Все Машины вещи разложили на столе и тщательно изучили. Обшарили карманы, даже у джинсов. Загадочную вещь Дениса девочка по-прежнему прятала в руках. Зачем-то оба старика долго рассматривали сквозь лупу заднюю сторону ее зеркальца. Потом мусолили в пальцах ленты, те, что дал Аэрон, и те, что Маша взяла из дома. Бородатый фыркнул при виде книги, соколиноголовый на это пожал плечами. В кармане халата обнаружился конвертик от маминого любимого чая. Маша представила, что утром, после душа, мама, наверное, надела свой халат и пошла на кухню попить чай, по рассеянности опустив конвертик в карман. Это вызвало такой приступ тоски по дому и родным, что Маша заскрипела зубами. Девочка напряглась, когда рука бородатого потянула за шнурок с ее амулетиком, но он всего лишь рассмотрел горный хрусталь и шапочку колокольцев и убрал руку.
– Что это за шапочка, от куклы? – уточнил старик.
– Почти, – не стала вдаваться в подробности Маша.
– Итак, вещи – два пучка разноцветных лент для привлечения воздушных странников. В одном пучке – семнадцать, в другом – одиннадцать. Зеркало-стекло, задняя крышка чистая, без следов Заклинаний. Бумажный конверт, происхождение не установлено. Кулон с кристаллом кварца. Шапочка от куклы. Свисток деревянный. Кольцо каменное, камень предположительно белый халцедон. Книга «Сказка о Радужном ветре», автор Федор Ветровичев. Одежда – халат розового цвета, белый тонкий свитер, жилет из кожи, брюки черные, ботинки черные. Маска отсутствует, документы отсутствуют, значок школы отсутствует, – зачитал вслух бородатый. – Состав преступления?
– Сговор с Ткачами Заклинаний, мракобесие Радужного ветра, изготовление и хранение подложных артефактов семи ветров!
– Брр, – помотал головой бородатый. – С чего вы взяли? Был бы сговор с Ткачами, были бы Заклинания, а у нее ничего подобного! Мракобесие – просто смешно, изъятая книга как раз свидетельствует об обратном. А что конкретно вы считаете подложным артефактом семи ветров?
– Нам поступил сигнал! – Соколиноголовый оперся руками о стол. – Девочка не из Каменного Сердца и вообще не из каменных городов, посмотрите на ее одежду, внезапно оказывается на Сиреневой круглице. Проверьте ваши списки проходящих через «Выход на Обветренные пустоши». Утверждает, что ее принес по воздуху Аэрон, который, к тому же, дал ей вот этот свисток! Утверждает, что родителей у нее нет, дома нет!
– Много фантазий. Одеться ребенок мог как угодно, если решил сбежать из дома так, чтобы ее не нашли, поэтому и родителей не называет. Где ее нашли, прямо на круглице?
– То-то и оно – в башне с ветряками, прямо на лестнице! Утверждала, что не знает, как ею пользоваться – показания свидетелей.
– Так это Смельчаковы дали сигнал? – уточнила Маша, но спорящие не обратили на нее внимания.
– Обычная домовая воришка, застряла на лестнице без энергии, старалась втереться в доверие… Вполне логичный путь для сбежавшей из дома. Это ваша работа, работа отдела городских Управителей, а не наша. Ребенок наверняка из Каменного Сердца, постарайтесь установить происхождение и назначьте исправительные работы.
– А свисток?
– Если ребенок выдает свисток за подарок Аэрона, это уже изготовление и хранение артефактов семи ветров, так, по-вашему?
– Формально, да… – растерялся соколиноголовый.
– А если бы она паспорт себе фломастерами нарисовала, это уже изготовление поддельных документов? А когда ребенок пытается расплатиться в магазине игрушечными деньгами с бабочками – он фальшивомонетчик? Вы собирались ее сбросить в Трехзубую пропасть за деревянный свисток? – бородатый уже откровенно потешался над соколиноголовым, он побросал перед собой все свои бумаги и потирал глаза, якобы слезящиеся от смеха. – Все, забирайте ее в свой отдел. Мое время слишком ценно для такой ерунды.
– Стойте! Вы помните Штиля, отставного главного эксперта по артефактам семи ветров? Он провел независимую экспертизу этого свистка и признал его подлинным!
– Штиль? – Бородатый тут же утратил чувство юмора. – А его-то сюда каким ветром занесло?
– Она оказалась в его доме, лестница и башня с ветряками – как раз над его квартирой! Там же мы ее и арестовали! Откуда она узнала о нем, как не от Ткачей Заклинаний? Зачем принесла ему свисток?
– Ну, Штиль все же отставной эксперт… И вы наверняка помните, какие были обстоятельства его отставки. Даже не знаю… Стоит ли беспокоить высшее Управление Погодой из-за какого-то свистка?
– Я уже все слышал, – вдруг раздался голос над столом. Маша вздрогнула и подняла глаза – в зеркале отражался высокий солидный мужчина с черными с проседью кудрявыми волосами, закутанный в бархатный плащ с меховым воротником, в розовых пушистых наушниках. Маша потеряла дар речи – от неожиданности и от вида важного дяди в пушистых наушниках. Отражение жило своей жизнью – за шторой не было никого, кроме них троих.
– Мне доложили, что вы арестовали человека, взяв в качестве улики мою книгу! – добавил грозно мужчина из зеркала. – И я решил лично проследить за ситуацией.
– Федор Ветрович, ну вы же знаете, что если человек интересуется Радужным ветром, это уже подозрительно, особенно столь юная…
– Вот я и хочу узнать мнение девочки об этой книге, – перебил его мужчина из зеркала.
– Мне просто было скучно у Штиля, – обрела дар речи девочка. – Все остальные книги такие занудные, а у этой название, как у сказки…
– Ты прочитала?
– Да, это оказалась совсем не сказка, – ответила Маша – Но было очень интересно. Это вы писатель? Я раньше вообще не слышала о Радужном ветре и Ткачах Заклинаний, но вы очень смешно их описываете.
– Надеюсь, вам все ясно? – грозно обратился Федор Ветрович к соколиноголовому. – Книга привлекла внимание ребенка и вызвала именно ту реакцию, на которую я рассчитывал.
– Конечно-конечно, но свисток, – забормотал соколиноголовый. – Мы же только из-за свистка, плюс загадка – девочка в башне…
– Про башню и девочку вам доходчиво объяснили, – ледяным тоном сказал Федор Ветрович. – Берите девочку под свою опеку. Что же касается свистка – подарки сыновей ветра невозможно отнять, вы же знаете! Если вы его отняли – это уже доказательство, что он не подлинный. Свисток – экспертам и в хранилище, девочку – на исправительные работы и в розыск. Желаю всем попутного ветра!
Он отвернулся от зеркала, продемонстрировав всем спину, и его отражение пропало. Бородатый подскочил к зеркалу, повернул его лицом к стене и отковырнул ногтем крошечную плетеную розочку, приклеенную сзади. После этого он с облегчением вздохнул, отер со лба выступивший пот и обратился к сокологоловому:
– Угораздило же вас связаться с его книжкой.
– Честно говоря, я даже ее не читал, все как-то времени не было, – оправдывался соколиноголовый.
– То-то и оно! Не читали, а изымаете, да еще и обвинения строите на ней. Уф, хорошо, девочка ответила, а промолчала бы, как бы мы выкрутились? С этой его книгой столько проблем, столько конфликтов, да еще он отслеживает каждое ее упоминание по со-зеркалу. Где только время на это находит. Что касается меня, я вообще не понимаю, как может Верховный Управитель Погодой требовать от Управления Погодой отдать средства в другие службы.
– Это какой-то грабеж самого себя! – поддакнул соколиноголовый.
– Простите, – удивилась Маша. – А разве он вас сейчас не слышит? Сейчас как рявкнет…
– Я же снял со стекла Заклинание связи, не услышит, – отмахнулся от нее бородатый. – И в ближайшие пять минут не проверит. Ты бы лучше, раз такая умная, сказала, наконец, свой адрес и кто твои родители.
– Их нет в этом мире, меня принес Аэрон… – начала Маша.
– Мы это слышали уже от свидетелей. Ладно, дорогой коллега, с девочкой все ясно. Определите ее на исправительные работы и подыщите приют, пока не нашлась семья. Надоест работать – сама скажет, где ее родители. А нет – пусть трудится. Человеком вырастет. Свисток я передам в хранилище, как и велел Федор Ветрович, а то еще проверит. А книгу следует Штилю вернуть с извинениями. И больше про нее не упоминать там, где есть созеркала, – бородатый хлебнул воды из стакана, снова взял в руки плетеную розочку и приклеил ее обратно. Зеркало развернули лицом, штору отдернули.
Соколиноголовый взял под мышку книгу, девочку за руку и побрел к одной из темных арок.
Глава 6. Исправительные работы во «Вкусняшке»
Маша спрятала в карман маминого халата подарок Дениса, так и не взглянув. Девочка шагала следом за соколиноголовым, с тоской оглядываясь на светлую арку, которая, как она догадывалась, вела прочь из города. Думала о ленточке-маячке и свистке, который сейчас спрячут в сейф. Ее немного смущало, что подарок Аэрона отняли, ведь она точно знала, что он подлинный. Может быть, свистку нужно время, чтобы вернуться к хозяйке?
В принципе, в том, что она лишилась свистка, не было ничего страшного, при желании можно было щелкнуть пальцами и вернуть его. Маша раздумывала, не настал ли момент вернуть свисток с леточкой-маячком и наконец-то избавиться от докучливых Управителей Погодой. Но тут же вспомнила пропахшую валерьянкой маму Дениса и поняла, что, если сбежит в его дом, ей по-прежнему негде будет жить. А так пока все складывалось неплохо – обвинения сняты, жилье подыщут, к тому же она получила много информации об этом мире.
Хотя Маша еще многого не понимала. Например, она совершенно запуталась в семи ветрах. Выходило, что их всего шесть – северный, южный, западный, восточный, ветер удачи и ветер перемен. Седьмой ветер получался, когда эти шестеро объединялись. Если ветра связаны с радугой, то почему нет красного ветра? Если седьмой ветер Радужный – там должен появиться красный цвет! В радуге семь цветов – красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый.
Кстати, почему здесь вместо фиолетового сиреневый, или это не принципиально? Понятно, что это один цвет – синий с красным – только оттенки разные, но все же странно… И еще было непонятно – если у них все делают ветра, гонят караваны кайтов, строят города, крутят ветряки, обеспечивая людей электроэнергией, существует целое Управление Погодой, занимающееся ветрами, почему же никто не верит, что ее принес по воздуху Аэрон? Разве это не должно быть в порядке вещей – тот же Аэрон построил Сиреневую круглицу, крутит на ней ветряки. Они для него колокольчики развесили. Почему всех так удивляет, что он может пообщаться с Машей? Хотя, действительно, Маша вспомнила, что он стал с ней особенно любезен только после того, как она назвала себя Сквозняком. Может, он и вправду принял ее за сестренку-ветерок, а не за человека, а с людьми он не разговаривает?
Машины размышления прервались, когда соколиноголовый привел ее в свой кабинет. Здесь был обшарпанный складной стол и такой же стул самого жалкого вида, огромная картотека во всю стену и узкое окно с видом на пещеру. Свет из окна падал на бледно-серые грибы, подступившие к самому стеклу. Пахло сырой землей, общественным туалетом и чуточку чесноком. Запах чеснока тут же был объяснен. Усадив Машу на стул, соколиноголовый потянулся к одному из ящичков картотеки, достал оттуда флакон с изображением чесночной головки и щедро им опрыскался.
– Бе-е-е, какой ужас, что это вы делаете? – Машу аж передернуло.
– Настроение у меня поганое, вот что, – соколиноголовый продолжал прыскаться. – Надо дать понять окружающим: со мной сегодня лучше не разговаривать.
– Перестаньте, мне сейчас плохо станет! – Маша закрыла нос и рот рукавом халата.
– А мне хорошо, да? – огрызнулся соколиноголовый. – Вел под арест такой лакомый кусочек – Аэрон, артефакт, происхождение неизвестно, и вот на тебе, бытовуха, сбежавший ребенок, воришка, исправительные работы. Вместо повышения – отчитали! Вместо премии – нахамили! Ничего, я еще и Смельчаковым за донос выдам! Пять человек в трехместной квартире на Сиреневой круглице! Они у меня попляшут, я их обратно на Оранжевую сошлю!
– Вам не стыдно?! – возмутилась девочка. – Это столько лет вы, значит, плевали на то, что их пятеро в трехместной квартире, а как только у вас настроение испортилось, сразу решили навести порядок?
– А тебе-то что? Чего ты возмущаешься? Они же на тебя донесли. Если бы не они, сидела бы сейчас в квартире у Штиля или гуляла бы, где хотела.
– Не знаю, какие у вас законы, но точно знаю – закон от вашего настроения не зависит! Или вы раньше его нарушали, или теперь нарушили, когда решили их наказать за донос, который вас разочаровал! В любом случае вас самого накажут! – Маша вдруг вспомнила Илью Улетевшего, обожавшего всяческие законы. Как она по нему, оказывается, соскучилась…
Соколиноголовый тем временем ошарашенно присел на краешек стола. Он почесал подбородок указательным пальцем и сказал тихо:
– Это я не всерьез, это я сгоряча. Они, конечно, не виноваты ни в чем. Я просто так кричал, пар выпускал. А ты, оказывается, тоже добрая девочка. Я люблю добрых людей, – он вдруг ухмыльнулся совершенно по-людоедски и полез куда-то наверх, в свою картотеку. – Есть у меня одно место на примете. Добрые люди там работают, совсем как ты. Тебе понравится. Ты там быстро вспомнишь и адрес, и папу с мамой. И тебе станет стыдно, оттого что ты обо мне сегодня так плохо подумала.