- Что это ты собираешься? - спросила она.
- Снаряжаю тебя для первого урока верховой езды.
Он подхватил вещи с кровати, рассек пещеру и вышел наружу, не заметив ее удивления. Она знала, что он не даст ей отдыхать, поэтому последовала за ним. Он вернется и разбудит ее, да еще посмеется над ее страхами и ленью.
- А где мы возьмем лошадь? - промямлила она, выйдя на каменную площадку.
- Есть один конь, - ответил он, и, запрокинув вещи за спину, начал карабкаться вниз по лестнице, - Вы с ним наверняка поладите. У вас есть что-то общее в характере.
Через минуту они вместе стояли у основания лестницы. Он смотрел на темный лес, что окружал гору. Она ждала, что он скажет что-нибудь, но мужчина молчал. Наконец, она уловила отдаленный стук копыт о твердый снег.
Две лошади выскочили из-под деревьев. Белый конь подбежал к Падифу и ткнулся мордой в его плечо. Мужчина ласково погладил животное, потом повернулся к другому, вороному коню. Он взял его за поводья и протянул их Энди.
- Вот, это Ветер, - сказал он, а она со страхом отшатнулась, - Подержи, пока я оседлаю его.
Едва она взялась за уздцы, как тревога навалилась на нее. Но конь только посмотрел огромными черными глазами и отвернулся в сторону холмов, словно прикидывая, сколько он сможет проскакать. Девушка слегка расслабилась.
- Почему его назвали Ветер? - пробормотала она.
- Хм... Он появился на свет очень быстро и всегда был непредсказуем, - и тут Падиф улыбнулся, - Его мать, Асенес или Спасение, стоит рядом со мною.
Энди выпучила глаза на белую кобылу. Падиф кивнул и вскочил на спину Спасения. Он не пользовался седлом, а на спину Ветра постелил кожаный мешок.
- Самое главное, что ты должна запомнить, квален: Кристо не просто твой скаковой конь, он, в первую очередь, твой союзник. Ты должна относиться к нему с любовью и пониманием, и тогда получишь это же взамен. Едва только ты обрушишь на существо, которое оберегаешь, беспричинный гнев или изольешь на него свою досаду, оно тут же отвернется от тебя, ибо этим ты проявишь не только свое истинное отношение к нему, как к игрушке, но и обнаружишь свою слабость. Запомни: в общении с любым существом в этом мире важно найти гармонию. Ты понимаешь меня?.. - сказал Падиф мелодичным, похожим на всплески волн об утесы, голосом, а она задумчиво покивала головой.
Но важным оказался только опыт. Она старалась копировать движения Падифа, терпеливо исполняла его приказы. Казалось, ему не требовалось вообще никаких усилий, чтобы держаться на спине Асенес. У него даже не было поводьев, он изредка хватался за шею лошади. Из-под копыт Спасения взвинчивались клубы снега, рот ее был открыт, из него тонкими клочками выскакивал пар. Всадник же оставался совершенно спокоен: его глаза отслеживали каждое еле уловимое движение кобылы бесстрастными, холодными взглядами.
В отличие от нее. Она жутко не хотела залезать на Кристо только потому, что этим обременит бедное животное, а вдобавок она жутко боялась, что новый друг не примет ее. Когда она наконец-то при помощи Падифа вскарабкалась в седло, то у нее закружилась голова: земля показалось ей чем-то очень далеким, а поднимающаяся от дыхания спина Ветра укачивала ее сильнее, чем океанская волна. Конь постоянно шевелился, то перебирая копытами, то дергая головой, то сокращая и расслабляя тугие мышцы, а Энди готова была свалиться с него при первом же дуновении ветра... Единственное, что подбадривало ее, то, что Кристо не поднялся на дыбы и не сбросил ее. Он только удивленно уставился на нее.
- Всунь ноги в стремена! Сползи немного на седле назад! И открой глаза, в конце концов! Возьмись за поводья! - слышала она громкие приказы Падифа, который вертелся на месте, наблюдая за ее жиденькими успехами.
Она пыталась мысленно просить Ветра сохранять спокойствие. Она не могла понять, слышит ли он ее, да и эта телепатическая связь казалась ей безумием. Кристо едва заметно шевелил кончиками ушей и только бил копытом по снегу.
- А теперь - двигайся! - приказал Падиф.
Едва Ветер тронулся с места, она бросила поводья и схватилась за черную шею, прижавшись к коню всем телом.
- Чего ты боишься? Травм и ушибов? Тогда тебе вообще нечего тут делать! Боль - это вечный спутник нашей жизни, и тебе остается либо принять его, как равного, либо постоянно прятаться! - попрекнул ее Падиф и пронесся так близко, что чуть не задел ее плечом. Ветер испуганно отшатнулся от Асенес.
Он отъехал от них на некоторое расстояние, и это словно развязало Энди мысли. Она обмякла на теле коня и прошептала ему в ухо ласковые слова. Кристо качнул головой и медленно пошел вперед. Стараясь двигаться в соответствии с ритмом лошади, девушка выпрямилась и взяла в руки поводья. Обрадованная своим маленьким успехом, она вскинула голову, но забыла об осторожности и мгновенно соскользнула с седла, ударившись плечом об твердый наст. Ветер тут же остановился. Когда белые блики перед глазами прошли, она увидала над собою, очень высоко, Падифа, подъехавшего к ней и глядевшего теперь сверху вниз.
- Садись в седло, это еще не все.
Она поморщилась и с трудом поднялась. Ее первые успехи остались пока единственными. Теперь она падала, не успев вскарабкаться в седло. Падиф же, похоже, то ли не замечал ее страданий, то ли делал вид, что не замечает.
Солнце медленно начинало садиться, и девушке казалось, что оно нарочно так лениво ползет к горизонту, чтобы ее мучения продлились дольше. Она уже не соображала, что творится вокруг, фигуры Падифа и его лошади размылись, превратившись в одно сплошное серое пятно на белом фоне снега, а черная шея Кристо казалась ей невероятно яркой и отчетливой до рези в глазах. Но, когда снег обагрился красками заката, а на горизонте замаячили серенькие тучки, Энди услышала самую лучшую фразу за этот день.
- На сегодня хватит! Обратно пойдем пешком!
Дважды просить не пришлось. Она со вздохом облегчения скатилась со спины Ветра и, согнувшись, принялась массировать себе задеревеневшие мышцы в бедрах.
Разогнувшись, она сначала погладила Ветра по гриве. Этот конь сегодня тоже хорошо потрудился. Она, сама пока еще этого не осознавая, уже прониклась к нему крепкой привязанностью, ибо он всегда останавливался, когда она падала, и смотрел на нее намного сочувственнее, чем ее человеческий друг. И только сейчас, когда она любовалась его великолепной черной шерстью, она поняла, что все ее страхи прошли: она не думала о том, что они с Кристо не поладят, не ощущала трепета от того, что завтра уроки продолжатся и будут намного труднее из-за синяков. От этой внутренней свободы ей стало так хорошо.
Ностальгия съедала ее. Она падала в Кейп-Тир, бродила по его улицам, прыгала в его океан. Там она была полна надежд и воли, здесь она полна разочарований и чужими приказами. В ее сознании отражались лица любимых и это лицо в голубых глазах. Рядом с ним появлялось еще одно, без формы и цвета...
- Все, хватит, - твердо сказала она себе.
Она резко поднялась с кровати, оделась, пересекла пещеру и вышла наружу. Вместо бледного солнца на голубом небе сидели неподвижно старые кучевые тучи.
Она плотнее закуталась в одежду и попыталась размять мышцы, хотя это было больно - полтела у нее опухло от тренировок. На одной из стен что-то ярко блеснуло. Она приблизилась и ахнула: это было зеркало.
Она исхудала. Кисти рук костяшками торчали из рукавов куртки, а штаны свисали на выступающих бедрах. Лицо ее вытянулось и заострилось, а глаза сверкали как-то беспокойно и лихорадочно. Они словно постоянно двигались, покрывались рябью. Она все вглядывалась и вглядывалась и вдруг отшатнулась: это было не ее отражение. Она не хотела больше на него смотреть - кто-то другой смотрел на нее оттуда.
Она отвернулась и увидела стол с какими-то дощечками с неизвестными письменами. Она взяла одну в руки, повертела, но безучастно положила на место. Ее влекло в другое место, в кладовую, где она могла раздобыть что-нибудь поесть. Она даже могла сделать себе завтрак, пока Падиф не видит.
Она заглянула в каждый мешок, просто чтобы знать, что Падиф от нее прячет. Там были запасы овощей и фруктов хлеб, приправы и специи, мед, варенье, даже сыр, вяленое мясо и, в самом темном и холодном закутке, куриные яйца.
Она взяла еду, раздула угли и быстро поджарила яйца. Не успела она проглотить первый кусок, как пещера наполнилась холодным воздухом, снег всколыхнулся на пороге и внутрь зашел Падиф. На поясе у него блестел ятаган. Он посмотрел на нее приветливо.
- Я вот тут решила приготовить завтрак... - промямлила она.
Он повесил оружие на стену и присел к ней.
- Угостишь меня?
- Конечно! Что за вопрос? - воскликнула она.
Они ели молча. Когда Падиф отложил свою тарелку, она убрала посуду, а он сел за стол.
- Подойди-ка сюда, квален, у меня есть для тебя хорошее занятие, - сказал он.
Она присела рядом с ним.
- Я приготовил записи по истории и географии. Начнем, пожалуй, с географии, потом история, потом язык... Хм... С языком будет сложно, но это будет и нескоро...
- О, мы начинаем уроки? - с воодушевлением спросила она.
- Уроки чего? Знаний? Да. Но их недостаточно, чтобы знать Искримен. Тебе нужно не просто выучить его, а захотеть понять, уметь предсказывать, слышать, что он тебе говорит.
- Такое ощущение, что только и делаю, что слушаю его...
- Что ты имеешь в виду?
- Сегодня снова этот голос мучал меня во сне.
- Мучал, потому что ты слышишь, но не понимаешь.
- А ты научишь меня?
- Я не могу научить. Могу направить.
- Ой, да это все равно...
Последнее она сказала уже про себя, отмахиваясь от туманных изречений.
***
- Нет, квален, все было не сразу. Жизнь, какой ты ее знаешь сейчас, зародилась постепенно, благодаря трудам первого человека, кто смог преодолеть пустоту и мрак зимы. Просто взять и появиться естественным путем, как ты говоришь, ничего не могло, ибо вокруг царила одна лишь гиблая пустыня. Первопроходец сумел создать жизнь из смерти... Я уже говорил тебе об этом... - Падиф свел брови на переносице и напряженным взглядом уперся в стол.
- Да, я помню. Но как первопроходец смог взаимодействовать с основаниями, и откуда он оказался среди той гиблой пустыни, если там ничего не было? - не унималась Энди.
- Этот вопрос волнует не только тебя, но и всех нас, таленов. Не существует разгадки этой тайны, и когда-то именно этот пробел в истории послужил дополнительным поводом для сомнений таленов прошлого, которые и привели к разобщению людей... Пожалуй, лучше будет, если ты сама прочтешь вот это, чтобы понять, какие сведения мы имеем по этому вопросу, - и он потянулся к краю стола, где лежала увесистая стопка деревянных дощечек.
- О, нет, нет, ведь я не пойму ничего на вашем шепелявом языке! - тут же попыталась отмахнуться Энди, с некоторым отчаянием смотря на колоду пластинок.
- Не тревожься, - тихо сказал Падиф и снял со стопки несколько дощечек, - Записи сделаны на твоем языке.
- Что? Но... Как это возможно?
- Это возможно, потому что твой язык использовался на самой заре мира, когда по земле еще ходил Первопроходец, - и юноша, загадочно улыбнувшись, протянул ей деревянную повесть лет.
- Тебе не кажется это странным? Я попала в этот мир сама не знаю как, и оказывается, что первый человек в этом месте говорил на моем наречии? Или это просто совпадение? - нервно усмехнулась она.
- Я говорил тебе, что все взаимосвязано. И совпадения... Это оправдание слабых духом и разумом. Такого явления просто не существует.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Ты знаешь, - довольно резко ответил Падиф.
Энди облизнула губы и, опустив веки, приняла из рук юноши деревянные листки.
"Ужас, беспроглядный мрак и опустошение - это окружало меня, и не было вокруг ничего, кроме смерти. Воздух, плотный, безвкусный, такой же пустой, как и все вокруг, просто не мог уместиться в груди, разрывая ее... И не одного звука вокруг. И единственное, что оставалось, это слушать голос внутри себя, следовать его зову, высасывая у смерти ее убийственную энергию, чтобы жить самому, чтобы таяли снега для новой жизни... Но пустота не могла покинуть мир, она не могла просто так уйти, если единственная мысль в мире была в одном лишь человеке, возрождающем жизнь из праха. И тогда мне стало ясно, что делать, и моею просьбою было создать для меня подругу, и я попросил основания, попросил мир об этом. И я отдал свою мысль всему, что жило, впустил в себя тот разум, что был вокруг. И так появился род ваш, разумный, живой, свободный и смертный, ибо смерть нельзя искоренить навечно."
- Он что, писал его сам? - она недоуменно посмотрела на Падифа.
- Да, - улыбаясь, закивал головой наставник, - А еще у него были помощники - летописцы, некоторые из которых писали с его слов.
- Помощники - ученики?
- У него не было учеников, хотя многие хотели бы, - скривил губы мужчина.
- Многие? - переспросила она, но Падиф укоризненно и строго взглянул на нее и она тут же поправилась, - Я имею в виду, кто хотел и почему он не взял их?
- Хотели те, кто был наиболее приближен к нему, если кто-то вообще мог быть ему близок. Ведь вся его семья умерла, тогда как он был обречен жить долгое, долгое время среди чужих людей, не ведающих о том, что было в самом начале. Хм... Считается, что он не брал учеников, потому что руководствовался тем правилом, которое используется и поныне - к познанию приходят самостоятельно.
- Но как тогда передались все эти знания об основаниях и прочее?
- Он дал лишь ключи. Тем более, его мысль была повсюду.
- Падиф, а когда он создал людей, он стал их вождем? Или просто очень почитаемым человеком?
- А почему ты так уверенна, что людьми тогда кто-то вообще руководил? - Падиф наклонил голову, словно бы пытаясь рассмотреть ее лицо с другого ракурса.
- Ну, так устроен человек. Без власти будет хаос. Иначе откуда будешь знать, как поступать? Нужен какой-то образец, какой-то стандарт, в соответствии с которым следует жить...
- А ты не думаешь, что если человечество будет жить в гармонии друг с другом, то никому не нужно будет руководить им?
- Только если это будет. Но этого не будет - люди не смогут согласовать все свои действия и желания.
- Суть существования без руководства заключается не во всеобщем равенстве, а всего лишь в понимании каждого своей истинной цели, талантов, требований.
- Знаешь, Падиф, все это звучит довольно неопределенно.
- Не более неопределенно, чем твои рассуждения, - сказал он, - Ну а теперь скажи мне, что ты думаешь о происхождении оснований и о тексте, который прочла.
- Да, точно, - спохватилась она и сосредоточилась, - Первопроходец говорит, что слышал голос внутри себя - что это за голос?
- Я думаю, это голос оснований. Возможно, но мы не знаем точного ответа.
- Нет, тогда бы он написал, что слышит голоса, ведь оснований - четыре?!
- Возможно, - только и сказал Падиф.
- А что если это... Тот же голос, который и в моей голове? - предположила она, - Ты можешь его чувствовать, но не слышишь, а я - слышу, но не различаю. Может, только Первопроходец мог понимать, что этот голос говорит ему?
- Я и не предполагал, что это может быть тот же голос, что и у Первопроходца!
- Ты сомневаешься в моих силах? - она пошутила, но Падиф, очевидно, воспринял эти слова серьезно.
- Наоборот - это воодушевляет меня еще больше! - и он вскинул руки, улыбаясь.
- Ладно-ладно, - заворчала она, пытаясь унять неприятную тему в зародыше, - Я еще кое-что хотела спросить по поводу этого текста. Он пишет, что отдал свою мысль миру. В чем смысл?
- В этом наша гармония. Все мы - плод одного сознания, именно поэтому мы можем общаться с основаниями и друг с другом мысленно. В каждом из нас - части его, Первопроходца. Хотя и с каждым новым рождением сознания людей все больше отличались друг от друга.
После они покатались на лошадях. Когда они возвращались обратно, она обратила внимание на тонкую белую полоску на горизонте.