Чарльз П. Сноу
НАСТАВНИКИ
КОРИДОРЫ ВЛАСТИ
Романы
Предисловие
1
Когда оглядываешься назад, на годы, пройденные после окончания второй мировой войны, и задаешься целью взвесить и сопоставить все написанное за это время писателями Великобритании, начинаешь лучше понимать значение Чарльза Сноу, хранителя лучших традиций классического английского реализма и в то же время новатора, художника своей эпохи, отмеченной стремительным и победоносным развитием научно-технической революции.
Несмотря на многочисленные другие интересы, Сноу всегда стоял на страже реалистической эстетики, выступая — порой в пылу полемики даже несколько односторонне, но всегда убежденно — против тех писателей довоенного времени, которые посягали на устои реализма, а то и объявляли ему (как в свое время В. Вульф) решительную войну.
Со временем биографы Сноу отметят поразительное многообразие деятельности и интересов этого необыкновенного человека, соединившего в себе государственного и общественного деятеля, выдающегося ученого, большого художника слова и литературного критика.
Детство и юность Чарльза Сноу (он родился в 1905 году) довольно точно изображены в романе «Пора надежд», а также в некоторых эпизодах «Уснувшего разума» и «Завершения». Семья, в которой он родился (как и семья Льюиса Элиота, от лица которого ведется повествование в названных книгах), не была состоятельной, и университет будущему писателю удалось окончить лишь благодаря выдающимся способностям, обеспечившим ему стипендию и поддержку его наставников.
Дальнейшие успехи Сноу были поразительными. Молодой физик получает степень магистра, а уже в 1930 году, то есть в 25 лет, степень доктора наук. Замеченный учеными Кембриджа, он остается в университете, где ведет напряженную исследовательскую работу, добиваясь в ней блестящих результатов. Роман «Поиски» о молодых физиках-атомщиках, опубликованный Сноу еще в 1934 году, безусловно, основан на собственном опыте автора.
Война оторвала Сноу и от научной, и от литературной деятельности. Он получает назначение на должность правительственного ученого-эксперта по вопросам вооружения и подбора научных кадров и остается на этом посту до конца войны. Так уже в конце 30-х годов начался его путь по «коридорам власти» и близкое знакомство с ними.
Профессиональным писателем Сноу стал лишь после войны, хотя еще в середине 30-х годов задумал серию романов о своем времени и его людях, которую решил назвать «Чужие и братья». В 1940 году он выпустил первый роман этого цикла с одноименным названием. Только в 1973 году, опубликовав все 11 романов, составивших серию, он переименовал его, назвав «Джордж Пэссент».
В 60-е годы государственная и общественная деятельность играет весьма важную роль в жизни писателя. С 1964 по 1966 год он занимал пост заместителя министра технологии в лейбористском правительстве, возглавленном Вильсоном. Как показывает его творчество, этот период наложил свой отпечаток на все написанное им в 60-х годах.
В 60-х годах Сноу уже стал пэром Англии и, получив это звание, начал заседать в палате лордов. Однако политические взгляды писателя мало изменились с тех пор, как его во многом автобиографичный герой Льюис Элиот назвал себя человеком «левее центра». Прогрессивность взглядов Сноу отразилась и на его отношении к нашей стране.
В 1959 году Сноу впервые посетил Советский Союз и до конца своих дней оставался его другом. Широко известно восторженное отношение Сноу к классикам русского реализма Толстому и Достоевскому. Он немало сделал для сближения писателей и деятелей культуры обеих стран, активно способствуя публикации советской литературы в Великобритании, поддерживая дружеские связи с рядом писателей, критиков и ученых СССР.
Соединение в одном лице большого мастера прозы и талантливого физика можно и следует рассматривать под двумя углами зрения. Самый факт такого сочетания если не прямое порождение эпохи научно-технической революции, то ее интереснейший симптом. А характер и направленность творчества Сноу были неотделимы от его научных интересов и потому находились в прямой зависимости от научной революции.
Деятельность Сноу даже после того, как он ушел сначала из Министерства труда, а позже с поста заместителя министра, не ограничивалась одной литературной работой. Уже пришлось говорить о том, сколь активно боролся Сноу в послевоенный период за литературно-теоретические принципы, которые для него были незыблемы. Но публицистика его включала и другие проблемы. В 50-х годах он начал второй крестовый поход в печати; если первым считать его выступления против эстетики модернизма за эстетику реализма, вторым был поход за ликвидацию разрыва, существующего на Западе (и в особенности в Англии), между традиционной гуманитарной культурой и «научной культурой» — порождением научно-технического прогресса середины XX века.
Прочитанная писателем в 1959 году лекция «Две культуры» ярко показывала, насколько трудно становилось хранителям традиционной (то есть гуманитарной) культуры игнорировать великие открытия и достижения в различных сферах точного знания. Здесь, как и в ряде других выступлений на ту же тему, Сноу с глубоким убеждением говорил о том, что в результате непонимания между представителями «двух культур» возрастает взаимная враждебность, и убедительно показал, что дальнейшее расхождение «культур» может привести к гибели Культуры как таковой. Он призывал представителей двух интеллигенций — технической и гуманитарной — осознать опасность и по возможности скорее найти путь для их сближения.
Сноу не был марксистом, но во всем, что он писал по вопросу о «двух культурах», он верно указывал, где надо искать первопричину разрыва: она в обостряющихся общественных противоречиях капиталистического мира. Правда, Сноу не раскрыл до конца социальные причины конфликта, не сказал прямо, что расхождение между представителями двух интеллигенций коренится в социальном и этическом климате капиталистической системы, но в сказанном им многое угадывалось даже там, где он не подчеркивал и не уточнял.
Выше упоминалось о том, что еще в 30-х годах Сноу задумал серию романов «о многих людях» — тех слоях английского общества, которые были ему особенно хорошо знакомы.
В конце 50-х годов Сноу так охарактеризовал свою задачу: «Я работаю над серией романов, в которых жизнь различных общественных слоев изображается с точки зрения одного и того же героя, ведущего повествование… Моя мысль заключается в том, чтобы изобразить жизнь различных слоев общества за последние 30 лет… и ее влияние на внутреннюю жизнь отдельной личности». В предисловии к полному изданию серии он уже сам говорит о том, что центральная фигура всего цикла, Льюис Элиот, является автопортретом.
Изображение судьбы нескольких героев, обрисованных в их отношениях с обществом, показ жизни различных общественных кругов конкретного исторического периода, создание своеобразной хроники — конечно, не всего английского общества, а некоторых его слоев — задача не новая в английской литературе и берет начало в классической традиции. Действующие лица серии — представители буржуазии, интеллигенции, высшего и среднего чиновничества, люди разных профессий и специальностей, но принадлежащие к так называемым «средним классам», редко к родовитой знати. Смысл заглавия серии раскрывает близкий друг Сноу Уильям Купер, так же как Сноу, писатель и ученый-физик.
«Заглавие „Чужие и братья“, — писал У. Купер, — заключает важнейшую мысль всего цикла, что все люди, замыкающиеся в себе, становятся одинокими, чужими друг другу, в то время как общее, что есть между всеми людьми — их радости и печали, стремления и тревоги, — делает их братьями. И каждый человек постоянно балансирует между этими двумя состояниями… Что представляет из себя человек, замкнутый в своем одиночестве, изолированный в нем от людей? И что делает людей братьями? Таковы главные вопросы, на которые Сноу хочет дать ответ в своем художественном исследовании, экспериментируя, применяя технику ученого».
В 1947 году вышла вторая книга серии «Чужие и братья» — «Свет и тьма», за нею последовал ключевой роман «Пора надежд» (1949). В 50-х годах были написаны «Наставники» (1951), «Новые люди» (1954), «Возвращения домой» (1956), «Совесть богачей» (1958) и «Дело» (1959). Сноу закончил серию уже в 60-х годах, выпустив романы «Коридоры власти» (1964), «Сон разума» (1968) и «Завершение» (1970).
Связь серии с произведениями многих мастеров реализма XIX века (и в частности, Бальзака и Троллопа) очевидна. Она обнаруживается и в методе, и в манере письма художника, и в его творческих целях и задачах. Романы цикла охватывают период от 10-х годов нашего века, кануна первой мировой войны («Пора надежд»), до конца 60-х годов, то есть полстолетия.
В лучших романах серии Сноу ставил многие серьезные проблемы своего времени и пытался найти их решение. Это особенно очевидно в таких книгах, как «Новые люди», где раскрываются конфликты ученых Барфорда — физиков-атомщиков, явившихся невольными виновниками трагедии в Хиросиме; как «Возвращения домой», где показана борьба в правящих кругах Великобритании в годы войны; в «Коридорах власти», где обрисованы противоречия внутри этих кругов по животрепещущему вопросу атомного вооружения. Но даже в тех романах, где не ставятся острые вопросы современности, — вопросы, волнующие в большой мере все английское общество (примером могут служить «Свет и тьма», «Наставники», о которых речь будет ниже), Сноу всегда помнит о задачах подлинного реализма, неотделимого от задач гражданина. В 1975 году писатель, беседуя в Москве с сотрудниками журнала «Иностранная литература», сказал: «С возрастом все больше стремишься дойти до сути явления, осмыслить себя как гражданина, определить свое место в литературном процессе» (1975, № 12, с. 247).
В 50-х годах английская критика обвиняла Сноу в сухости стиля, в «прозаизме». Ничто не может быть более несправедливым. То, что для многих казалось тогда «сухостью», на самом деле было проявлением характерного для большинства наиболее крупных художников нашего времени лаконизма и своего рода литературного целомудрия. Сноу никогда и нигде не впадает в литературные излишества, не изливается в выражении чувств и переживаний. Там, где повествование его касается сокровенного или трагического (как, например, в изображении отношений Льюиса Элиота и психически больной Шейлы или переживаний также психически неуравновешенного Роя Калверта в романах «Пора надежд», «Возвращения домой», «Свет и тьма», «Наставники»), слог Сноу делается особенно сдержанным. Да и не только слог: писателю чужды всякие «излишества» стиля, всякая ненужная детализация. Высоко ценя Диккенса, Сноу даже не мог бы себе представить в своем творчестве «излишества», которые позволял себе его учитель в изображении мира эмоций и душевных конфликтов.
В то же время в художественной манере Сноу поражают разнообразие тональностей и богатство оттенков, которые сочетаются с четким ритмом повествования, строгого, сдержанного, почти документального. В этой склонности к документализму, по всей вероятности, сказалось влияние на Сноу не только века НТР, но и его личной причастности к науке.
Язык Сноу продуманно прост и ясен. В своем повествовании, как и в диалогах, часто насыщенных драматизмом, он сознательно избегает всякого лишнего слова. Сила художественного воздействия не зависит у него от красочности слов и оборотов и тем более не определяется какими-либо изощренными приемами. Как уже говорилось, наиболее драматичные эпизоды в романах Сноу, наиболее драматичные узлы переживаний передаются с нарочитой сдержанностью, причем немногословность призвана подчеркнуть силу внутренней взволнованности и напряжения. Прелесть его индивидуального стиля заключается в простоте, которая составляет основной принцип его эстетики.
2
Роман «Наставники» был любимым произведением Ч. П. Сноу. Он считал его одним из лучших, если не лучшим, из своих творений и давно выражал желание познакомить с этой книгой советского читателя.
«Почему?» — может спросить человек, привыкший искать в художественном произведении занимательную фабулу, динамичный сюжет. «Наставники» — роман почти бессюжетный, действие в нем развертывается медленно. И в то же время «Наставники» действительно одна из лучших книг Сноу, притом книг ключевых, раскрывающих не только манеру писателя, но и характер его письма, структуру его метода. Прочитав этот роман, лучше понимаешь более широкие по охвату, более значительные по теме книги писателя, такие, как «Новые люди» или «Коридоры власти». Понимаешь и главное — насколько глубоко Ч. П. Сноу умеет проникать в существо человеческих характеров, объяснять скрытые пружины поступков, которые при более поверхностном взгляде могут казаться необъяснимыми.
Больше, чем какая-либо из других книг Сноу, «Наставники» отражают восхищение писателя Троллопом, влияние на него автора «Башен Барчестера» и «Смотрителя», классика английского реализма XIX века, которому Сноу недаром посвятил столь проникновенный словесный памятник — свою монографию «Троллоп» (1975). Читая роман о выборах главы одного из колледжей Кембриджа в трудной моральной и психологической обстановке — старый ректор еще жив, но дни его сочтены и надо подготовиться к неизбежному акту голосования за нового «хозяина», — невозможно не вспомнить неторопливую манеру автора «Башен Барчестера», его замечательное умение «прочесть» человеческую личность, взвесить, чего она стоит и как покажет себя в критической ситуации…
В какой мере был прав Сноу, придававший данному роману такое значение? Каприз ли это маститого мастера или обоснованное и взвешенное его суждение?
«Долг писателя, — сказал Сноу, отвечая в 1976 году на анкету журнала „Вопросы литературы“, — осознать и резкую противоречивость человеческой индивидуальности, и возможности человека творить добро». Эта мысль, высказанная совсем недавно, могла бы быть вынесена на заглавный лист романа, вышедшего еще в 1951 году.
…В доме декана по вечерам светится одно окно. Это окно той спальни, в которой медленно затухает жизнь Вернона Ройса — способного ученого и прекрасного товарища. Неизлечимый недуг подтачивает силы этого еще недавно крепкого, моложавого человека. Мужественно встречает Ройс смерть, когда она наконец освобождает его от затянувшегося поединка с болезнью.
Но жизнь колледжа не может остановиться, не могут не разгораться и вожделения людей, стремящихся к власти. Вокруг затихшего дома умирающего бушуют страсти, в людях пробуждаются скрытые пороки, обнаруживаются глубокие противоречия… Таков наружный каркас, на котором Сноу искусно воздвигает далеко не простое здание своего психологического исследования. Оно не просто потому, что речь идет о людях, порой не разгаданных даже самыми близкими друзьями, о людях, чьи поступки зачастую непредсказуемы даже для них самих. И в каждом из этих людей сложнейшая гамма противоборствующих чувств и скрещивающихся побуждений…
За власть в колледже борются двое — Джего, ученый не крупный, но личность незаурядная и яркая, и известный физиолог прогрессивных взглядов Кроуфорд, в отличие от Джего человек уверенный в себе и своих возможностях. Остальные одиннадцать членов Совета колледжа разбиваются на две враждующие группировки их сторонников.
Юрист Льюис Элиот, действующее лицо в происходящей борьбе и ее хроникер и повествователь; ориенталист Рой Калверт, одаренный, но неуравновешенный и мятущийся; Уолтер Льюк, увлеченный своими исследованиями физик-атомщик; молодой в свои 74 года филолог Пилброу, — все они как живые встают со страниц романа. Ярко запоминаются «столпы» колледжа Браун и Кристл, старик Гей, уже давно путающий людей и события, но неизменный в своем честолюбии и стремлении красоваться и хвалиться, наиболее спокойный из всех Кроуфорд, нервный и уязвимый Винслоу, с его глубоко скрытой болью за сына-тупицу. Каждый из тринадцати выписан Сноу так, чтобы остаться в памяти читателя надолго. Может быть, особенно тонко нарисован портрет Найтингейла — жалкого в своей обреченной мечте о Королевском обществе, толкающей ученого-неудачника на подлость, жестокость, самые недостойные поступки. Найтингейл омерзителен в своем прислуживании Кроуфорду, на которого он делает последнюю ставку. Но образ его привлекает внимание как почти шекспировское обнажение человеческих страстей и слабостей.