Сама же Сесили была готова выйти замуж за Винсента Хейвуда, прекрасно зная его скаредность и бездушие, ибо с неё вполне хватило чувства к Крайтону. От Вирджинии она знала о пассии Винсента в доме, но даже не намереваясь заставить в дальнейшем жениха разорвать эту связь, ибо сама надеялась, если получится, продолжить волнующие её постельные отношения с Крайтоном.
Но приезд Клэверингов опрокинул все эти разумные планы. Мисс Кассиди поняла, какой была дурой, выбрав в любовники жалкого провинциального фата и пустого франта. Прозрение настигло и её подругу: Джин тоже поняла, что впервые встретила настоящего мужчину, достойного её чувств. Филип Кассиди стал ей совершенно безразличен.
Обе девицы одевались к балу с особой тщательностью, намереваясь покорить сердце его сиятельства, но ничего не вышло. Клэверинг не только не сошел с ума от их красоты, не только не пал к ногам мисс Хейвуд и мисс Кассиди, но словно назло им отличил Дурнушку Черри, жалкую нищенку и полное ничтожество!
Вирджиния была в ярости, мисс же Сесили скорее насторожилась и испугалась. Она не понимала, что происходит, но ей пришло в голову, не проболтался ли о ней графу Фредерик Крайтон? Она половину вечера наблюдала за ними, потом успокоилась: Крайтон не подходил к графу, был бледен и совсем стушевался. Сесили тогда впервые подумала, что на самом деле Крайтон ей не нужен - ни как любовник, ни как слишком много знающий джентльмен.
Мисс Кассиди иногда и раньше приходило в голову, что Крайтон может её шантажировать, но при этой мысли она всегда брезгливо морщила нос - ей достаточно было сказать братцу Филипу, что некий мистер говорит о ней гадости, и мистеру Крайтону было бы несдобровать. Однако сейчас она сообразила, что Крайтону вовсе незачем трепать языком и подставляться самому - достаточно и анонимного письма. Да, мистер Крайтон был опасен.
Мысль эта развития не получила, Сесили всего-навсего запомнила её.
Глава 8. Утро мудрости.
Недвижных уст коснулся луч проворный.
Целуя вдохновляющий исток,
Наперекор премудрости дозорной
Он тронуть сердце, полное тревог,
Молниеносной музыкою мог;
Но поцелуй погашен смертью льдистой...
П. Шелли
Черити казалось, что она просто падает от усталости, но, заложив выигрыш в материнскую шкатулку, где уже лежали её сокровища: найденная в Стейплфорде подкова и двадцать фунтов и семь шиллингов, оставшихся от подаренных тётушкой Флинн тридцати фунтов, она не могла заснуть и долго лежала, глядя в огонь камина.
Сегодняшний день, её первый выход в свет, прибавил понимания того, что раньше ускользало от неё. Знакомство с Клэверингом пояснило, что его стеклянные глаза - во многом дань приличиям. Его взгляд становился неживым, когда нужно было быть светским человеком - приятным всем, благожелательным и непринуждённым. Этого требовала благопристойность, учтивость была обязанностью, обходительность и любезность - законом.
Но разве это возможно? Ведь улыбнувшись одному - ты ранишь самолюбие другого, а, улыбаясь всем подряд - обесцениваешь саму улыбку. Но на балу у Кассиди мистер Клэверинг вёл себя свободно и раскованно, был весел и любезен. Сестра его казалась молчаливой и несуетной, её, кстати, очень оживила игра, хоть азарта в ней не замечалось. Но её глаза, следившие за игрой, тоже искрились неподдельным воодушевлением, и совсем не казались зеркальными.
Однако Черити видела смотревшие на неё зеркальные глаза. Причём, не один раз. Она прикрыла глаза, каминная решётка исчезла в черноте, но тут же проступила на сетчатке алым пятном пламени. Потом замелькали картинки бала. Да, совершенно зеркальными были глаза леди Дороти. Зеркальными глазами на неё смотрели Вирджиния Хейвуд и Сесили Кассиди, а при прощании - Остин Стэнбридж. Но было и того хуже. Зеркальными глазами на неё в карете смотрел Энтони Хейвуд. Это-то её и испугало.
Но Черити вполне понимала ревность леди Дороти. Её самолюбие, безусловно, страдало оттого, что весьма богатый человек отличил при первом знакомстве не её любимую дочь, но племянницу. Столь же понятной была и неприязнь Вирджинии и Сесили: они привыкли считать себя первыми красавицами, но тут почему-то не были замечены. Выражение глаз смотревшей на неё Вирджинии устрашило Черити лишь потому, что пугающе совпало с её портретом, а так все было понятно.
А что с Энтони? Он сказал, что мисс Кассиди потеряла в его глазах свою привлекательность, едва он увидел мисс Клэверинг. Но на балу мисс Клэверинг не заметила его и отвергла приглашение на танец. Однако она не выделила и не отличила ни одного. Или кого-то всё же отличила? И о чем Энтони разговаривал с Остином Стэнбриджем и Фредериком Крайтоном?
Черити с сожалением подумала, что мало заметила из происходившего вокруг.
Тут, однако, часы наверху в Белом зале пробили полночь, и Черити сказала себе, что надо постараться уснуть. И ей это удалось, хоть ещё с четверть часа перед её глазами мелькали бубновые короли, образчики дорогого муслина, запонки милорда Клэверинга, а потом проступило испуганное личико мисс Флоры Стивенс. Когда же она напишет?
...Наутро Черити, едва проснувшись, с особой отчётливостью вспомнила тихие слова миссис Кассандры Стэнбридж. Да, надо поговорить именно с ней. И с пастором, подумала она. При этом утро добавило ей трезвомыслия и смирения, и события вчерашнего вечера предстали перед ней совсем в ином свете, куда более прозаичном и обыденном. Оказанное ей предпочтение уже вовсе не казалось таковым. Безусловно, леди Рэнделл, которая, как и все в округе, наверняка была в курсе местных сплетен и новостей, предупредила своего племянника о том, что две самые красивые девицы - мисс Вирджиния Хейвуд и мисс Сесили Кассиди - уже не свободны: одна просватана, другая скоро будет помолвлена. А из оставшихся на балу девиц выбирать графу было особенно не из кого: там была Элизабет Марвелл, три сестры Стоун, девицы Финли да Алисия Арбетнот - возможно, на их фоне она и показалась ему недурной.
Да, поняла она, именно так всё и было.
Тут к ней зашла леди Дороти. Странно, но глаза её сегодня лучились добротой. Она напомнила племяннице, что после двух им нужно ждать визита Клэверингов и осторожно спросила, о чем она говорила вчера с милордом Клэверингом?
- Что ты рассказала ему о нашей семье? Энтони мне сказал, что ты с ним уже была знакома?
Как ни странно, в голове Черити гораздо чётче отпечатались все робберы вчерашней игры -- до последней взятки, нежели разговоры с графом, но она уверенно покачала головой.
- Нет, знакомы мы не были, просто я его видела у миссис Флинн незадолго до отъезда из Бата - он привёз письмо кузена Селентайна. Когда я услышала, что к леди Рэнделл приехали некие Клэверинги, я не знала, что это именно они, и только в воскресение на службе поняла, что это те же самые люди. Но я очень удивилась, что мистер Клэверинг вчера узнал меня, ведь он с сестрой пробыл в доме тётушки Марджери не больше пяти минут.
- И он интересовался нашей семьёй? - жадно спросила леди Дороти.
Черити нахмурилась, пытаясь вспомнить.
- Мне кажется, он много слышал о нас от кузена Селентайна, по крайней мере, тот говорил ему, что у него две кузины, и милорд спрашивал меня о мисс Хейвуд, и...
- Он спрашивал о Вирджинии? - переспросила леди Хейвуд
Черити кивнула: она помнила, как указывала его сиятельству на кузину, и как тот обернулся на неё.
- Да, но он не мог подойти ни к ней, ни к мисс Сесили.
- Почему?
- Но... как же? - Черити растерялась. - Леди Рэнделл ведь сказала ему о том, что Вирджиния помолвлена. Это не держалось в секрете, и все знали об этом. И что Сесили должна выйти замуж за моего кузена Винсента - про это тоже говорили. Даже слуги болтали, и Энтони говорил.
- Хорошо, - лицо леди Дороти просветлело, - пора завтракать. Их сегодняшний визит не продлится больше четверти часа, ты должна быть любезна с мистером Клэверингом - вчера он очень отличил тебя.
- Ну, он же видел, что лучших разобрали, - улыбнулась Черити и, заметив улыбку леди Дороти, поняла, что мир с тётушкой восстановлен. - А я не могла бы после завтрака прогуляться?
- Конечно, малышка, но около двух будь дома.
Позавтракав, Черити собралась к пастору, но едва вышла из дома, её окликнула Лиззи.
- Мисс, говорят, вчера милорд танцевал только с вами, а на этих гордячек мисс Джин и мисс Сесили даже и не глянул? - глаза Лиззи горели мстительным и торжествующим блеском: она не любила капризы мисс Хейвуд, да и мисс Кассиди явно не жаловала.
- Да нет, же, Лиззи, он же знал, что одна просватана, и другая скоро будет помолвлена.
- Подумаешь, кого это останавливало?
Черити развела руками, кивнула Лиззи, и пошла к Стэнбриджам, по дороге размышляя, сколько времени идёт письмо до Бата и как быстро ей ответит мисс Стивенс.
Черити миновала Фортесонхилл, на этот раз едва удостоив его взглядом, спустилась в ложбину и вдруг замерла. В синем весеннем небе за кустами шиповника и тёрна парил воздушный змей. Черити запрокинула голову и с замиранием сердца следила его полёт. Для неё змей был подлинно "причастен жизни".
Это было одно из немногих воспоминаний об отце. Он словно чувствовала, будто её кто-то тянет за локоть, ощущала дрожь и волнение -- когда разматывала верёвку своего змея, и он поднимался вверх и парил среди облаков, а груз детских страхов и надежд - взлетал вместе с ним. Змей и сейчас оставался частью её лучших воспоминаний, казался ей "весёлым детищем стихий", товарищем детских игр, близнецом самых ранних радостей.
Она, миновав кусты на склоне, была немало удивлена: змея запускал его сиятельство милорд Клэверинг. Он был в одной рубашке, без сюртука, штаны для верховой езды, заправленные в высокие сапоги, были основательно перепачканы, но лицо его горело одушевлением. Он сидел на траве и, напрягая руки, заставлял змея трепетать на ветру.
-О, мисс Вишенка, - Клэверинг издали заметил её. - Вам тоже по душе эта забава? - Он поднялся с травы и спустил змея ближе к земле, укоротив верёвку.
-Да, но я не ожидала, что она нравится вам, милорд.
-Это почему? - риторически возразил он, явно не ожидая ответа. - В юности мы стремимся повзрослеть, а в зрелости жаждем подобрать игрушки, радовавшие нас в беспечном детстве. - Он осторожно сворачивал змея, опуская его всё ниже. - В детстве мать водила меня в сад в Лондонском предместье. Хожу ли я туда теперь? Нет, сад заброшен, но я открываю шкатулку памяти, и накатывает воспоминание, словно покрытое сахарной пудрой и украшенное праздничной мишурой. Клумбы шпорника, оправленные в золото ноготки, вокруг которых жужжат пчелы, посыпанные гравием дорожки, продавец сладостей, -- мне кажется, будто я и сейчас гляжу на них сияющим взором. Все цветы, что я видел потом, кажутся мне повторением того сада, побегами и черенками, украденными с клумбы памяти.
Тут он прервал себя.
-Но я заболтался. А куда это вы собрались в такую рань, мисс Фейри?
-Миссис Кассандра Стэнбридж вчера пригласила меня зайти.
-Миссис Кассандра Стэнбридж? Это такая высокая леди с глазами сивиллы? Жена пастора? Я ещё не всех тут запомнил. Вы помните моё предостережение насчёт её сына?
- Да, но мне хотелось бы знать, на чём оно основано? - поинтересовалась Черити.
-На услышанном мною разговоре. Ваш кузен, какой-то пучеглазый господин и мистер Стэнбридж обсуждали вас, и мистер Стэнбридж счёл вас лёгкой добычей, а ваш кузен отнюдь не противоречил ему. Я вспомнил рассказ Селентайна и понял, что вступиться за вас некому. Мне не хотелось бы, сестра моего друга Флинна попала в беду.
Черити нахмурилась и вздохнула. Сказанное графом подтверждалось явной ложью Энтони, но неужели даже он ей совсем не друг? Думать ей об этом не хотелось.
Она сменила тему.
- Говорят, вы жили в Италии и Франции, почему решили обосноваться в наших краях?
- Вас это удивляет? Плутарх в своем трактате "Об изгнании" сравнивает тех, кто не в силах жить вдали от родины, с глупцами, которые считают, что в Афинах луна прекраснее, чем в Коринфе. Но я так не считаю, хоть она красива над Стоунхенджем.
Черити рассмеялась, тоже вспомнив былую шалость.
- Я однажды была там ночью - в детстве, - неожиданно для себя самой заговорила она. - Мы пошли с кузеном Льюисом. Была такая ночь, когда луна воет на волков, и такая тишина, что если бы дышали мёртвые в гробах, я слышала бы их дыхание. Луна была ущербная, маленькая и красновато-жёлтая, вся в каких-то червоточинах и прожилках, клочковато оборванная, точно обгрызенная с одного края мышами. Я тогда поняла, что Шекспир писал про макбетовых ведьм именно такой ночью. Однако, простите, я тоже заболталась, а мне пора, - опомнилась она.
Он улыбнулся и приложил пальцы к волосам, словно снимая несуществующую шляпу.
Черити перешла через мост и вскоре оказалась рядом с домом Стэнбриджей, но не вошла, а присела на скамью за кустами самшита и задумалась.
Милорд Клэверинг при ближайшем знакомстве оказался человеком неглупым и интересным, живым и свободным. И сегодня его глаза снова не были стеклянными. Но что тогда могло напугать в нём мисс Флору Стивенс? А ведь она была не просто испугана, но потрясена и убита встречей с Клэверингами. Сегодня была среда, а письмо в Бат Черити отправила последней почтой в воскресение. Если мисс Стивенс откликнется немедленно - ответное письмо должно прийти завтра или послезавтра.
"Зеркало показывает нам наше отражение, но не позволяет видеть его собственные глубины...и упаси нас Бог разбить эти стекла, Черити. Они изрежут в кровь..." - вспомнила она слова мисс Стивенс. Что она имела в виду?
Но верить ли словам его сиятельства о Стэнбридже? Черити поверила. Поверила потому, что в ней неосознанно проступило понимание, что едва ли Стэнбридж может быть намного возвышенней душой, чем его друг мистер Крайтон, а Энтони, раз они дружны и члены одной компании, такой же, как они. Ей просто польстило, что мистер Стэнбридж обратил на ней внимание, и она вообразила невесть что.
При этом было странно, что пастор, мистер Энджел, человек приличный и учащих их добродетели, не научил сына должному.
Черити вздохнула и пошла к дому пастора.
Миссис Кассандра сидела одна - пастор с сыном были в храме.
-О, Черри, - она позвонила и приказала принести чайный поднос.- Я рада, что ты пришла. - Миссис Стэнбридж была сегодня несколько бледна и казалась больной. - Я хотела поговорить с тобой, ибо едва ли Дороти найдёт на это время.
Черити села за стол и внимательно посмотрела на жену пастора.
-Как я поняла вчера при твоём выходе в свет, ты куда умнее и старше, чем кажешься. Но есть вещи, которые способны вскружить голову любой девице, как бы умна она не была. Я говорю о вчерашнем предпочтении, оказанном тебе милордом Клэверингом.
Черити молчала, продолжая слушать.
- Милорд, как я поняла, светский человек, он весьма галантен, но глупо ждать от него пустых и мимолётных увлечений. Он слишком богат, чтобы охотиться за приданым, но то, как он вёл себя вчера - удивило всех. Светский человек не выделяет сразу одну девицу, оскорбляя этим всех остальных, тем более - особу молодую, неопытную, только что появившуюся в свете. Его поведение было очень странным и спровоцировало неприязнь к нему и неприязнь к тебе. Я понимаю, - сказала миссис Кассандра, заметив вздох Черити, - не ты тому виной. Ты даже не очень-то хотела ему понравиться, в отличие от многих. Но ты должна понять, что его статус таков, что никто и никогда не выскажет ему в лицо недовольства его поведением, вместо этого всеобщее разочарование обернётся против тебя. Ненависть к людям, попавшим в милость, вызвана жаждой этой милости. Досада на её отсутствие смягчается презрением ко всем, кто ею пользуется: мы отказываем им в уважении, ибо не можем отнять того, что привлекает к ним уважение тех, кто одарил их милостью.