– У вас все равно нет доказательств, – устало проговорила я.
– Вы изобрели яд. Более того, вы самолично рассказали мне, как именно лучше его применить, чтобы убить человека. И даже артерию указали верно, ведь мистера Бреннона укололи именно в сонную.
Я вздрогнула всем телом, ужаснувшись собственной глупости. Зачем я говорила ему все это? Настолько привыкла работать с патрулем, что перестала отличать, что можно говорить, а что нет? Я привыкла помогать следователям, а не оправдываться.
– То же самое вам сказал бы любой ядовар.
– Допустим, но вы знали и где достать амулет Кхана.
– Студенческие годы не прошли даром, мы частенько их использовали.
Мистер Уотсон побарабанил ручкой по столу, так же как делала я, когда волновалась или активно размышляла.
– У вас был мотив, инструмент в виде яда, знания, как скрыться, и непоколебимое самообладание, которое позволяет вам держать лицо даже сейчас.
– Видимо, вы ошиблись насчет самообладания, потому что сейчас оно стремительно покидает меня. Держать лицо становится невыносимо трудно, когда тебя обвиняют в преступлении, которого ты не совершал, – прошипела я.
– Я не могу предъявить вам обвинения, мисс Ломаш, – развел руками мистер Уотсон, – но даже не думайте покидать Меренск, пока я не закончу расследование. Завтра же я подключу патруль Глонвуда и опрошу всех, кто может подтвердить ваше присутствие там.
Он говорил спокойно, но в то же время в словах следователя отчетливо слышалась угроза, и вот она мне совсем не нравилась.
– Лучше бы занялись поиском настоящего убийцы, вместо того чтобы идти по заведомо ложному следу.
– О, не волнуйтесь, милая мисс Ломаш, я обязательно найду настоящего убийцу, – протянул мистер Уотсон. – Пока вы можете идти. И если вдруг решите признаться чистосердечно, я обещаю вдвое сократить ваше наказание.
– Даже не надейтесь! – воскликнула я, понимая, что хваленое самообладание благополучно помахало мне ручкой и скрылось в неизвестном направлении. Даже не поняла, как встала и стремительно подошла к двери.
– Всего доброго, мисс Ломаш.
– Не могу пожелать вам того же.
Я стрелой вылетела из кабинета следователя и помчалась по коридору, стремясь как можно быстрее вырваться из этого здания. Нужно что-то делать, и срочно!
Когда я подошла к ждавшей меня карете, я уже знала, что следует предпринять.
– Куда едем, мисс Катарина? – спросил кучер.
– Мне нужен судебный поверенный.
Кучер кивнул и открыл для меня дверцу. Я вообще заметила, что слуги мистера Бреннона неболтливы и не особо любопытны. Видимо, дед не любил, когда ему задавали лишние вопросы.
Карета двигалась к восточной части города, и я из окна наблюдала, как мы въезжаем в знакомый квартал. Именно здесь находилась контора нотариуса, и только сейчас я заметила, что в этом квартале нет жилых домов – одни конторы, самые разные.
– Приехали, мисс Катарина, – возвестил кучер, открывая дверцу. – Здесь лучшие поверенные по судебным делам в Меренске.
Я без колебаний направилась к одноэтажному зданию, выкрашенному в черный цвет. Над дверью висела вывеска «Знаю право – имею права. Не знаю право – не имею прав». Мне понравилось, и, одобрительно хмыкнув, я распахнула дверь.
– Добрый день, чего изволите? – Не успела я ступить за порог, передо мной возникла лучезарно улыбающаяся блондинка.
– Мне нужен судебный поверенный.
– Тогда вы пришли по адресу! – воскликнула девушка и забрала у меня зонт и плащ. – Вам помоложе, поопытнее, повеселее?
– Мне нужен тот, кто отстоит мои права как свои собственные.
Я твердо решила, что попала в переплет из-за завещания деда. Не было бы его, никто бы не стал приписывать мне корыстный мотив. Поэтому без зазрения совести потрачу часть денег на собственную защиту.
– Значит, мистер Хидс, – проговорила блондинка. – Кабинет номер восемь, налево. Мистер Хидс берет не все дела, но, насколько я знаю, сейчас он свободен, а статистика у него лучшая в Меренске.
– Спасибо, – поблагодарила я и пошла искать кабинет номер восемь. Нашла быстро и уверенно постучала в дверь.
– Входите!
Дверь едва слышно скрипнула, и я вошла в очередной конторский кабинет, отличный от прочих лишь тем, что здесь все стены увешаны благодарственными грамотами.
– Добрый день. Меня зовут Катарина Ломаш, мне нужна ваша помощь.
Мужчина, сидящий за столом у окна, не показался мне старым, я бы дала ему лет тридцать – тридцать пять, не больше. Но меня смущали его волосы, совершенно седые.
– Нервная работа, – усмехнувшись, пояснил он, видимо перехватив мой взгляд. – Присаживайтесь и выкладывайте.
Рассказать пришлось все до мельчайших подробностей, потому что мистер Хидс постоянно задавал уточняющие вопросы. Порой мне казалось, что он меня совсем не слушает, но в самый неожиданный момент следовал очередной вопрос.
– И чего вы хотите от меня? – в итоге поинтересовался он.
– Чтобы вы защитили меня.
– Но вы же не виноваты.
– Я же рассказала вам! Следователю плевать на то, виновата я или нет.
– Пожалуй, не возьмусь, – огорошил меня мистер Хидс. – Слишком скучно.
– Но меня могут запереть в подземелье! Вы же слуга закона! Как можете допустить такое?!
– Рано или поздно вас оправдают, я же предпочитаю более сложные дела.
– Плачу двойной гонорар! – с отчаянием воскликнула я.
– Тройной.
– Ну это уже наглость! Двойной, и подарю какой-нибудь древний кинжал, у деда таких много осталось.
– По рукам!
Сразу же после этого разговора мы с мистером Яном Хидсом отправились в особняк. Уайлд был недоволен происходящим, но мой выбор поверенного одобрил. Нас накормили потрясающе вкусным ужином и вручили ключ от места убийства – мистер Хидс жаждал осмотреть его.
– Видно, эти стервятники забрали все самое интересное, – проговорил он, перебирая оставшиеся в ящиках стола бумаги. – А в его спальню они заходили?
– Нет, – пожала плечами я. – А что вы вообще намерены найти?
– Милочка, если вы не убивали, значит, убил кто-то другой, и лучше бы нам все же узнать кто, чтобы из вас не сделали козла… – Поверенный окинул меня оценивающим взглядом. – Козочку отпущения.
– Логично, но мы с вами не следователи.
– Правильно, мы гораздо умнее и хитрее их. Ведите.
Мы направились в спальню мистера Бреннона, и уже в ней мистер Хидс продолжил изучать содержимое шкафов.
– А что мы ищем?
– Вы сказали, они не нашли писем с угрозами. Значит, их найдем мы. Ну и мало ли что еще интересного…
– Он мог сжечь письма, – предположила я.
– А мог и не сжечь. Посмотрите под кроватью.
Я опустилась на колени и попыталась заглянуть под кровать. Увы, но темнота не позволяла рассмотреть ровным счетом ничего, и я, осмелившись, принялась шарить там рукой. К моему глубочайшему удивлению, что-то нащупала.
– Нашла! – воскликнула я, вытаскивая из-под кровати стопку связанных бечевкой конвертов.
– Ну-ка, посмотрим, что мистер Бреннон хранил под кроватью. – Поверенный сразу же отобрал у меня находку и принялся аккуратно развязывать бечевку. – Мисс Ломаш, дабы не испортить ваше впечатление о дедуле, может, погуляете где-то минут десять?
– О, мое впечатление о нем уже вряд ли можно чем-то испортить.
Мистер Хидс пожал плечами и похлопал по кровати рядом с собой, приглашая присоединиться. Без колебаний уселась рядом. С появлением мистера Хидса мне стало гораздо спокойнее, я почему-то была уверена, что уж он-то точно меня защитит.
– Итак, что тут у нас? – приговаривал он, вынимая письмо из первого конверта. – Порой мужчины такое хранят под кроватями…
«Я знаю, что он у тебя. Рука будет восстановлена во что бы то ни стало. Вопрос лишь в том, на чьей ты стороне» – было написано в центре белоснежного листа. Мистер Хидс отбросил послание не задумываясь и принялся разворачивать следующее.
«Скажи, где он, или умрешь» – гласило второе послание.
– Вот это уже интересно, – протянул поверенный, извлекая третье письмо.
«Я не просто убью тебя, я убью твою семью, друзей, сообщников – всех!»
– Ух ты! – воскликнул мистер Хидс, с алчностью гоблина, почуявшего золото, открывая следующее послание.
«Здравствуй, дорогой отец. Ты не отвечаешь на мои письма, но я не перестану их отправлять…»
– Стоп! – воскликнула я, поняв, кто это написал.
– В чем дело?
– Это читать мы не станем, – категорично заявила я и отобрала у поверенного оставшиеся конверты.
– Не понимаю – почему? Могли бы узнать много интересного.
– Это личное.
– Нам все равно нужно проверить их все.
Я была согласна, а потому самолично проверила каждый конверт, но угроз больше не обнаружила. Всего лишь три письма, которые могли помочь мне. Все остальные были написаны моим отцом, и читать их я не стала. Наверное, папе было слишком больно все эти годы, раз он продолжал слать письма, так и оставленные без ответа.
– Итак, это уже что-то! – ободряюще воскликнул мистер Хидс.
– Да, если следователь не найдет способ обвинить меня в их написании.
– Меня вообще удивляет, как патрульные не нашли эти письма.
– Они не проверяли спальню. Точнее, насколько я поняла, они были здесь, но сразу после происшествия. Возможно, не очень хорошо искали, – предположила я.
Мистер Хидс задумчиво почесал подбородок и отрицательно покачал головой.
– А это дело может оказаться куда более интересным, чем я думал.
– К чему вы клоните? – тут же насторожилась я.
– Понимаете ли, мисс Ломаш, почему-то у меня есть странное ощущение… Ощущение, будто это, – он кивнул на письма, которые я сжимала в руках, – предназначалось вовсе не для патрульных, а исключительно для вас.
– Дед оставил это мне?
– Возможно, что и не мистер Бреннон, – загадочно улыбнулся мистер Хидс. – Ну да полно, хватит об этом. Выходит, кто-то требовал что-то у вашего деда, – пропустив мое высказывание мимо ушей, проговорил он, – кто-то таинственный хотел восстановить некую руку с помощью мистера Бреннона. Бред какой-то. Что за рука, мисс Ломаш?
– Понятия не имею.
После слов поверенного, что письма подложили специально, чтобы их увидела я, стало действительно жутко. Как же мне понять, что случилось на самом деле? Что не так во всей этой истории? Ведь действительно, мы слишком просто их нашли!
– Вот поэтому плохо не общаться с родней! Думайте, может, вы что-то слышали или замечали странности. Находили загадочные предметы?
Я старательно вспоминала каждую мелочь от момента приезда сюда, но ничего не приходило в голову.
– Дед оставил мне странную шкатулку, которая не открывается, и только.
Поверенный вскинул указательный палец, прерывая меня, и потребовал сиюминутно предоставить ему шкатулку. Пришлось перемещаться в мою комнату.
– Странно, очень странно, у нее нет замка, – говорил он, вертя черный ящичек в руках.
– Ни замка, ни петель, ни хитрой застежки.
– Значит, там что-то действительно ценное! Кстати, мисс Ломаш, раз уж вы так богаты, может, все же тройной гонорар?
– Нет!
– Ладно, тогда будем искать способ открыть это неведомое нечто. Завтра отвезем ее к кузнецу, уж он-то точно разберется. А сегодня, наверное, пора отдыхать. – Мистер Хидс взглянул на часы и кивнул в подтверждение своих слов. – Почти полночь.
– Мистер Хидс, а в какое время можно ходить в склеп? – поинтересовалась я, понимая, что сейчас уже точно не пойду. Слишком поздно и боязно.
– С шести вечера до рассвета, а вам зачем?
– Я не успела на похороны, хотела попрощаться с дедом.
– Сейчас самое время, – серьезно сказал он.
Я пошла провожать поверенного и после его ухода задержалась в гостиной – выпить позднего чая. Уайлд уже отправился отдыхать, предварительно оставив мне поднос с горячим напитком, и я сидела одна у уютно потрескивающего огня, бьющегося в камине. Я грела в ладонях и без того горячую чашку и размышляла. Что, если все это – подозрения, павшие на меня, внезапно свалившиеся новые заботы – своего рода наказание? Что, если Безликая таким образом наказывает меня за то, что я не приняла деда, когда он сам делал шаг навстречу?
Не знаю, сколько времени длились мои терзания, но привели они к закономерному итогу: преисполненная чувства вины, я набросила на плечи плащ и вышла на улицу. Ночь была наполнена звуками дождя, шорохами и жуткими кривыми тенями деревьев. Фамильный склеп Бреннонов находился в самой дальней части фруктового сада, разбитого за домом.
Шла я быстро, стараясь не обращать внимания на пугающие шорохи и не намочить фитилек захваченной с собой свечи, но все равно успела изрядно промокнуть, поэтому даже немного обрадовалась, приблизившись к склепу. Надо же, если бы не характерная архитектура постройки, по размерам его вполне можно было бы принять за дом.
Углы здания венчали статуэтки миниатюрных василисков – символа древнего рода Бреннон. Их глаза тускло светились мягким голубым светом – признак многочисленных охранных заклинаний. Я нерешительно взялась за кольцо на одной из створок дверей и потянула на себя. Дверь со скрипом поддалась, и я юркнула внутрь.
Не закрывая дверь, чтобы оставить немного света от луны, запутавшейся в черных ветвях деревьев, я достала свечу и дрожащими руками зажгла ее. Несмелый огонек несколько раз встрепенулся, затрещал расплавившийся воск, и пламя ровно засияло в кромешной тьме.
Мне предстояло спуститься вниз по короткой лестнице и найти нишу с именем деда, что я и сделала, поразившись, сколько представителей рода Бреннон покоится в этих стенах. Мистер Доминик, впрочем, был погребен недалеко от лестницы, и я, вздохнув, остановилась перед нишей с его прахом. Издавна в Диосте повелось тела аристократов сжигать, а прах помещать в красивейшие урны, которые потом расставляются в семейных склепах. Я смотрела на имя деда, выгравированное на бетонной плите, и не знала, что сказать.
– Мистер Бреннон, – наконец заговорила я, – дедушка. Я знаю, что душа твоя, как и всех людей, бессмертна, и знаю, что она помнит момент кончины. Меня считают убийцей, но твоя душа знает, что я невиновна. Так помоги же мне! Думаю, ты должен объяснить мне многое. Кем была та девочка, что приезжала к тебе погостить? Почему все считают твоего единственного сына мертвым?
Я честно пыталась спокойно рассказать обо всем, но, едва в памяти всплыл сегодняшний допрос, не смогла сдержаться. Слова срывались с губ сами, выплескивая всю обиду и отчаяние. «Нельзя винить мертвецов», – часто говорила мама, но я была твердо уверена, что именно мистер Бреннон со своим неуместным наследством виновен в том, что меня подозревают.
Говорила и говорила, пока слова не закончились. Всхлипывая и вытирая внезапно подступившие слезы, я подождала немного, но передо мной так и не появился дух деда, который, кстати, должен был бы устыдиться и повиниться как минимум. Зато, уже разворачиваясь, чтобы уйти, я случайно заметила странное свечение, исходящее от одной из урн.
Я медленно подошла к нише с надписью «Рилиан Бреннон» и прикоснулась к светящейся урне. Та пошатнулась, словно в ответ на мое прикосновение, но и только. Сакральный смысл происходящего я пока постичь не могла. Уже собралась отдернуть руку от покрытой молитвенными символами урны, но не смогла преодолеть жгучее желание открыть ее.
Откровенно говоря, умом я понимала, что нельзя открывать вечное пристанище чьего-то праха, но желание было столь настойчивым, что я поднялась на ступень и, оказавшись на одном уровне с урной, сдвинула крышку. Моя рука сама опустилась в серый, пылеобразный прах. О Безликая, как же мне было противно и страшно до чертиков, но я в склепе, который защищен от магии, значит, говорить со мной могут только духи, а духи рода никак не навредят родной крови. Ведь то, что происходит сейчас в склепе, – не иначе как знак, поданный предками. Надеюсь, они хотят помочь. Поэтому, стиснув зубы, я шарила рукой в субстанции, похожей на печную золу, и совершенно не понимала зачем.
Неожиданно рука коснулась чего-то твердого, и я вскрикнула – неужели кость? Медленно достала из урны свою находку и обмера от сковавшего душу ужаса. Это был палец. И я уже собиралась упасть в обморок: характерно занемели ноги, голова начала кружиться. Но здравый смысл внезапно возопил о том, что пальца миссис Рилиан, погребенной более сорока лет назад, здесь просто не может быть!