– Не придется, – нехотя произнес директор.
– Тогда выпей минералки, коньяк по бедности нашей не водится, – предложил Савелий Игнатьевич и налил воду из графина в стакан. Зубач жадно выпил и вытер ладонью вспотевший лоб.
– Вот так всегда, просится посетитель на пять минут, а убил я на тебя полчаса, – пожурил его Хлыстюк. – Не ценишь ты чужого времени, а оно у меня на вес золота.
– Простите, Савелий Игнатьевич, – директор поднялся со стула и направился по мягкому паласу к двери. Спиной ощутил пристальный взгляд и обернулся.
– Викентий Павлович, я слышал, что ты большой любитель, мастак поговорок, прибауток? – насмешливо спросил чиновник. – Вспомни-ка, как ты давеча по пьяной лавочке, насчет гуся, который свинье не товарищ, обмолвился. Гусь, так это понятно кто, а свинья?
– Значит, заложил меня Каморин, донес, – виновато признался Зубач. – Невольно с языка сорвалось. Простите великодушно …
– Чтобы впредь не срывалось, надо меньше пить в рабочее время, – изрек Хлыстюк. – Тогда и язык будешь держать за зубами. Или в ИВС на пятнадцать суток захотелось?
– День рождения был у жены.
– Дома бы и отметил, а не на работе. Совсем распустились, никакого порядка. Дурной пример подаете своим подчиненным. Банкеты-фуршеты устраиваешь, а передо мной изображаешь из себя сирого и убогого. Как не стыдно в глаза пыль пускать?
– Бес попутал, – прошептал Викентий Павлович.
– Все, свободен, скатертью дорога! – приказал Савелий Игнатьевич и отвернулся спиной к окну, поглядел на сквер. С высоких тополей облетала желтая листва и устилала ковром серые тротуарные плиты. Поздняя осень. Он возвратился к столу, вызвал секретаршу:
– Нина Петровна, срочного отправьте телефонограммы в акционерные и коммерческие предприятия и фирмы города, в банки на имя руководителей за моей подписью. Завтра в десять часов совещание. Регистрация в девять тридцать. Явка для всех обязательна без каких-либо уважительных причин. Нарушителям грозят штрафные санкции. Так и предупредите.
– Будет сделано в срок, – улыбнувшись, ответила женщина и поспешно вышла в приемную.
3. В ряды патриотов
Совещание было обставлено в лучших традициях прошлого времени. В просторном фойе была развернута фотовыставка, организована торговля – бутерброды, кондитерские изделия, кофе, бульон и другая продукция и напитки. Рядом лотки с книгами, журналами, газетами и канцелярскими принадлежностями.
Заседание началось с опозданием на пятнадцать минут, что было в традициях местного градоначальника, поскольку демонстрировало его кипучую занятость неотложными делами государственной важности. Приглашенные коммерсанты скопились в актовом зале. Вскоре туда вошли мэр Хлыстюк, начальник милиции подполковник Яцук, прокурор Вязов и редактор газеты «Курьер» Черенок. Они прошли за длинный стол в президиум.
Савелий Игнатьевич окинул быстрым взглядом в разноцветных одеждах публику, дождался, когда затих шум. На галерке места были заняты, а на передних рядах пустовали.
– Не густо, – помрачнел Хлыстюк и сурово приказал. – Прошу живо занять передние ряды. Каждая секунда на счету. Привыкли прятаться за чужими спинами. Кое-кто из мужчин нехотя пересел с галерки на передние ряды.
– Я вижу, не все откликнулись на приглашение. Может, от сытости жиром уши заплыли? – с упреком продолжил он. – С теми, кто проигнорировал, я разберусь, персонально, снисхождения не ждите. Конечно, для многих из вас время – деньги, но я собрал не на посиделки, а чтобы обсудить серьезные проблемы и задачи.
С красной папкой в руке Савелий Игнатьевич – грудь колесом, с горделиво-барственной осанкой взошел на трибуну, на которой был начертан городской герб – Грифон – диковинный зверь с клювом птицы и ключ. Хлыстюк отпил из стакана воду, глубоко вздохнул, расправил плечи.
– Итак, господа предприниматели, банкиры, коммерсанты, менеджеры, брокеры и дилеры…
– …и киллеры-ы, – прошелестело в зале.
– Надеюсь, среди вас таковых нет, – быстро отреагировал он на реплику. – А вообще подобные шутки здесь неуместны. Это не воровская сходка, а мероприятие, важнее прежних совещаний партийно-хозяйственного актива. Прошу тишины и внимания. Все вы, живущие в нашем славном городе, должны быть его пламенными патриотами. В условиях острого социально-экономического кризиса мы обязаны позаботиться о пополнении городского бюджета. Поэтому я принял решение о создании внебюджетного фонда для благоустройства города, парков, скверов, улиц, установки памятников и для социальной защиты малоимущих граждан. Город, словно саранча, заполонили бомжи, нищие и беспризорники.
С этим пороком надо решительно бороться, иначе неизбежна вспышка инфекционных, в том числе венерических, заболеваний. Вы, господа предприниматели, представители среднего класса, среди вас прячутся и крупные бизнесмены, должны осознать критическое положение пенсионеров, ветеранов войны и труда, а их в городе треть от общего населения, учителей, медиков, работников культуры, инвалидов, которые месяцами не получают пенсии, пособия и зарплату.
Они учат ваших детей, лечат стариков и наш гражданский долг не оставить их в беде. Больше всего денег вращается в сфере банковского дела, в топливно-энергетическом комплексе, в торговле ликероводочными и табачными изделиями. Именно там работает большинство из вас, поэтому вы обязаны по законам чести и совести внести свой вклад в фонд поддержки.
– Мисту потрибна допомога, але на ривных для всих громадян умовах, – неожиданно поднялся из центра зала высокий худощавый мужчина с рыжими пышными усами.
– Кто такой? Живо отвечай! – вместо ответа с раздражением окликнул его Хлыстюк.
– Мыхайло Дробына, президент фирмы «Наталка».
– Ишь ты, туда же, президент, наверное, над своей бабой Наталкой-полтавкой, – ухмыльнулся Савелий Игнатьевич. По залу прокатился смех, а оратор, довольный реакцией, продолжил. – Слишком много президентов развелось, как тараканов, а я один за всех отвечай. Перед учителями, которые устраивают пикеты и трезвонят под окнами, перед голодными пенсионерами, гремящими пустыми кастрюлями. Ты пан Дробына, не будь скотиной, пока помолчи, я доклад закончу, тогда скажешь свое драгоценное слово.
Докладчик, перелистывая страницы, называл шестизначные цифры недоимок по платежам в бюджет, долги по оплате жилищно-коммунальных услуг, клеймил позором руководителей предприятий и фирм – должников.
– Пудовыми гирями висят долги за использованную электроэнергию, газ, воду. Малоимущие граждане не имеют возможности погасить эти долги, а предприниматели чувствуют себя вольготно – скрывают реальные доходы, занимаются бартерными операциями. С таким положением дел мириться не намерен. Поручаю прокуратуре, милиции, нашей свободной прессе серьезно и глубоко разобраться с нарушителями налогового законодательства. Наказать по всей строгости закона и результаты обнародовать в газетах, на телевидение и радио.
– Я всегда выступал и выступаю за диктатуру закона, перед которым все равны, – подал голос прокурор Вязов.
– В сфере экономики и в банковском деле не все чисто, – поддержал докладчика подполковник милиции тучный, как мешок овса, Яцук. Он густым басом грозно предупредил.– Всех барыг, жуликов и прочую нечисть выметем поганой метлой, а кое-кого отправим по этапу за «колючку» дегустировать казенные харчи.
– Скоро в газете «Курьер» появится новая рубрика «Они преступили закон», – с энтузиазмом пообещал редактор Черенок.
– Я рад, что меня так горячо поддерживают наши силовики и журналисты, что я не одинок в стремлении навести в городе элементарный порядок, – с удовлетворением произнес Хлыстюк, и с оптимизмом заключил. – Надеюсь, что все сидящие в этом зале, страстно желают быть патриотами, не на словах, а на деле. Со временем на базе нашего единства можно будет создать партию. Грядут очередные выборы и для нас исключительно важно не только сохранить, но и укрепить свои позиции. Против этого, я думаю, никто не будет возражать. Давайте не митинговать по пустякам, а, засучив рукава, до седьмого пота работать на благо родного города. Кто «за»!
Он, окинув придирчивым взором зал, в котором поднялось чуть больше половины рук присутствующих, и недовольно крикнул:
– Почему не вижу леса рук! Это, что оппозиция, саботаж, заговор?
– Савелий Игнатьевич, почему к коммерсантам неодинаковый, избирательный подход? – послышался голос с галерки.
– Что вы имеете в виду? – насторожился чиновник.
– А то, что ряд фирм и магазинов, АЗС, автостоянок и других объектов коммерческой деятельности, опекаемые неким господином Камориным, имеют большие льготы, а других душат налогами, поборами на разные общегородские мероприятия, не позволяют развернуться? НДС, акцизный сбор, различные налоги и платежи, а теперь еще создаете какой -то новый фонд, подобный «Рогам и копытам» – новая кормушка для чиновников-бюрократов.
– Льготы предоставляем фирмам, которые занимаются благотворительностью, милосердием и развитием спорта, помогают малоимущим старикам, инвалидам, детям! – с пафосом ответил докладчик.– Мы обязаны быть чуткими к обездоленным и убогим. А за подозрения о «Рогах и копытах», за публичную клевету впредь ответите по закону.
– Знаем мы эту блохотворительность, – недоверчиво отозвался оппонент. – Милосердия на копейку, а выгоды на десятки тысяч долларов. «Крыша» у этих фирм, вот и весь секрет их процветания…
– Чем вы недовольны, гражданин? Как вас там? Почему воду мутите? – повысил голос Хлыстюк. – Под какой крышей? Для всех одна крыша – закон! Кстати, нужны деньги и на ремонт крыш, которые, как решето, на водопровод и канализацию. Если не нравится, покиньте зал, но потом не обижайтесь. Нам здесь не нужна овца, которая все стадо норовит испортить.
– Мы не стадо, а ты не пастух, – донеслось с задних рядов. Мэр понял, что перегнул палку с ярким сравнением. Чуть поостыв, он продолжил: – Не советую становиться в позу обиженного, а надо каждому работать в поте лица своего, без выходных и праздников. Берите пример с господина Зубача, директора фирмы «Зодиак». Вначале он тоже не понимал нашу политику, вел себя, как слон в посудной лавке. Поговорил я с ним по душам и человек прозрел без всяких розовых очков. Верно, я говорю, Викентий Палыч?
Хлыстюк сделал паузу, надеясь услышать подтверждение.
– Что ты молчишь, как сыч, словно воды в рот набрал или лишился дара нормальной речи?
– Городу, его жителям, конечно, надо помочь. Но только городу, а не … – потупился Зубач.
– Ты, Викентий Палыч, договаривай, не тяни кота за хвост, не темни, – придавил его взглядом Савелий Игнатьевич. – Что ты себе там под нос бормочишь. У нас же гласность, демократия, орел ты наш сизокрылый. Ну-ка, излагай претензии ты же мастак правду-матку рубить сплеча. Аль сто граммов надо для храбрости?
Все дружно рассмеялись сравнению Зубача с орлом, так как к нему давно прилипла кличка Гусь. Он стушевался, втянул голову в сутулые плечи и спрятался за спиной упитанного банкира. Мэр, довольный произведенным эффектом, отыскал в зале президента фирмы «Наталка»:
– Пан Дробына, ты еще не поплакался в жилетку. Давай валяй, пока я добрый, разводи сырость.
– Ни, не трэба, – отказался тот, чтобы не разделить участь строптивого предпринимателя.
– Если никто не желает душу излить, тогда я советую каждому сделать выводы из моего доклада, – велел чиновник. – Не сочтите за угрозу, но те, кто откажется поддержать наш фонд, будут лишены лицензий. Дело, конечно, добровольное, но не заставляйте меня прибегать к крайней мере. Координатором по всем вопросам коммерции и создания фонда я назначаю своего советника Каморина Игоря Глебовича. Будь добр, покажись господам бизнесменам.
Советник поднялся. Суровое, беспристрастное лицо, плотная, словно налитая свинцом, фигура под кожаной курткой – крутые бицепсы.
– Игорь Глебович – мастер спорта по боксу и восточным единоборствам. Да и ребята в его группе под стать тренеру, без призов на турнирах не остаются, в обиду себя не дают, всегда достигают намеченных целей. Игорь Глебович, несмотря на большую занятость, любезно согласился подставить свое крутое плечо под общее дело. Прошу любить и жаловать, не перечить ему в благих действиях.
– Не надорвется ли тренер от лишних забот? – бросил реплику мужчина, давеча затронувший тему о льготах для избранных фирм.
– Выдюжит, не белоручка, как некоторые, ждущие манны небесной, – ответил Хлыстюк. – У него крепкие, надежные помощники. Он их сам воспитал, в люди вывел.
Многие из предпринимателей, сидящих в зале, уже имели честь пообщаться с тренером, поэтому его новая должность не вызвала у них прилива радости. В предчувствии очередных “душевных” встреч на их лица наползла тень.
– Савелий Игнатьевич, вы сказали, что у нас демократия и гласность? – придя в себя, интригующе спросил Зубач.
– А ты, Викентий, похоже, сомневаешься, – с настороженностью заметил мэр. – Гляжу, отстал от жизни, газет не читаешь, телевизор не смотришь, только одно на уме, как бы побольше прибыли урвать, от налогов утаить. Всех аферистов на чистую воду выведу.
– Если у нас гласность и демократия, то у меня есть конкретное предложение, – Зубач, глядя на Савелия Игнатьевича, выдержал паузу.
– Валяй, – снисходительно разрешил он.
– Пусть фонд городского имущества опубликует в газете списки лиц, ставших владельцами крупной недвижимости, магазинов, банков, ресторанов, баров, автостоянок, АЗС и других объектов недвижимости, коммунальной собственности и прочих материальных ценностей. Горожане вправе знать, на каких условиях, состоялись ли аукционы, и за какие средства приобретен тот или иной объект. Сколько средств попало в городскую казну, а сколько в карманы чиновников? Кто, действительно, честно занимается бизнесом, а кто мошеннически за смешную цену или бесплатно прихватил государственное имущество в лучших местах города. И все это келейно, без широкой гласности за взятки чиновникам. Ведь на аукцион выставляют непривлекательные, убогие объекты…
– Верно, говорит, угодил в самое “яблочко”, – услышал Зубач за спиной одобрительный голос. По залу прокатился глухой рокот – признак смятения в умах.
– Ишь, чего захотел. Много будешь знать, быстро в трубу вылетишь, – вспылил докладчик, не дав ему договорить. – Ты, на какие действия меня подбиваешь? Хочешь посеять в городе смуту, бунт, новую революцию, чтобы бедные и нищие с топорами, вилами и косами пошли на богатых, коммерсантов и бизнесменов? Тебе печальная слава Степана Разина, Емельки Пугачева и Ленина, Троцкого спать не дает? Ты же первым и пострадаешь. Голодная и пьяная толпа революционеров разнесет твой «Зодиак» в пух и в прах!
– Я за закон и справедливость, – возразил Викентий Павлович.
– Не позволю, не допущу анархии! – с пафосом заявил Савелий Игнатьевич.– Есть коммерческая тайна, гласность тоже имеет разумные границы. Достаточно того, что я и мой советник знаем всех владельцев и совладельцев, учредителей и соучредителей. Каждый у нас под контролем и будет платить в казну налоги, а если не захочет, то заставим. Для этого у нас есть налоговая милиция, прокуратура, служба безопасности.
В крайнем случае, отключим электричество, воду, канализацию, будете ходить на горшок, лишим лицензии и пустим с молотка здания и имущество. Есть много способов заставить жить и работать по нашим правилам. Итоги приватизации, об этом говорят на самом верху, не подлежат пересмотру, кто не успел, тот опоздал. Я не допущу нового передела собственности, кровавых разборок и беспорядков в городе.
Тот, кто в политических целях посеет ветер, пожнет бурю, будет ею сметен. А тебя, Викентий, и других недовольных и строптивых бунтарей, злопыхателей предупреждаю, не мутите воду, не играйте с огнем. Он может кое-кому опалить не только крылья, но и яйца поджарить…
– Я работаю честно, никому не должен, – на публике осмелел Зубач. – Слишком много «липовых» фондов и контор развелось.
– Не должен? Странно, значит, очень скоро появятся долги, – пообещал Хлыстюк.
– Савелий Игнатьевич, я за то, чтобы для всех предпринимателей были установлены не на словах, а на практике единые правила игры, чтобы госчиновники не занимались коммерцией, а силовики не кошмарили бизнес. Им законами о государственной службе и борьбе с коррупцией запрещено вымогать взятки, – неожиданно осмелев, не унимался Викентий Павлович.