— Свет, извини, конечно, но это ведь отдельные, а никак не массовые явления. То, что работает на способных единицах, не пройдёт в массах, на которые ты рассчитываешь.
— Поверь мне, пройдёт. Да, кого-то придётся отсеять, но это всё равно будет для них большим благом, чем то, что ждёт их в текущем раскладе. Нынешние детские дома ведь изначально создавались как приюты-распределители, а не для постоянного содержания и воспитания. И если мы создадим хотя бы один 'детский город будущего', то это и станет тем, намеренно скажу — главным вкладом, который мы все можем сделать в этом мире. Не исправление исторических ошибок, не ваша замечательная техника, а молодые люди с принципиально новым мышлением сделают этот мир другим, в котором повторение событий нашего времени будет невозможным.
— Ладно, ладно, уговорила, я сейчас же ознакомлюсь с твоим творением, ты только скажи, кто всем этим будет заниматься? Сразу скажу, на меня особо не рассчитывай, мне не до того будет.
— А как ты думаешь, кто кроме меня этим займётся, а? Более того, я тебе скажу, что уже нашла тут немало заинтересованных людей, это не наше стылое время, тут всё гораздо лучше. Требуется лишь принять решение на самом верху, ну и от некоторой материальной помощи мы тоже не откажемся. Что касается тебя, дорогой, то ты уж, конечно, извини, но куда тебе деться-то с подводной лодки…, — жена быстро прильнула ко мне всем телом, не давая мне возразить, закрыв рот жарким поцелуем. Вот с этим точно не поспоришь.
Напоив меня напоследок ещё одной кружкой отвара бабы Фроси, она оставила меня наедине с её посланием, которое я так до сих пор и не удосужился почитать, намекнув при уходе, что она пару-тройку-четвёрку часов не будет пускать ко мне никого из других, страждущих моего внимания посетителей. И только пока я не прочитаю её работу. Вот ведь женщина…
Уже третий час я читаю настоящую научную диссертацию моей жены и поражаюсь всё больше и больше. Никогда бы не подумал, что педагогика, оказывается, настолько математическая наука и настолько технологичная практика. Особенно меня поразили расчеты необходимых совокупных ресурсов для того, чтобы обучить свободного 'семейного' ребёнка и ребёнка из предлагаемой 'детской коммуны'. Даже по сравнению с имеющимся реальным опытом подобного рода в виде суворовских училищ выходят очень привлекательные цифры. Если кратко, то стоимость обучения и социализации 'семейного ребёнка' чуть ли не на порядок превышают аналогичную стоимость выпускника-суворовца, но 'коммунар' обходится ещё на порядок дешевле при примерно одинаковом уровне обучения. А всё от того, что детская коммуна не просто находится на полном ресурсном само обеспечении, но и является продуктивной с самого начала своей работы. И при этом там нет никакой прямой эксплуатации детского труда, весь процесс образования продуктивности является процессом естественного обучения детей. Да, имеются прямые затраты на строительство первичной инфраструктуры, жена молодец, даже примерные цифры прикинула сразу на двадцать тысяч детей, заявив, что это минимально необходимое для полноценной работы системы количество. Замахнулась она сильно, ничего не скажу. Но ещё более странным для меня явилось количество необходимого взрослого персонала. Я где-то читал раньше, что для условно-нормального процесса коллективного обучения и социализации требуется примерно один взрослый на пятнадцать детей. И что меньше этого количества взрослых ну никак нельзя. Причём там тоже были большие расчеты и обоснования, опиравшиеся на реальную практику и реальную статистику. А тут у жены такая инновация в деле управления детским вниманием с переключением его друг на друга, что, понимаешь, весь взрослый персонал 'детского города будущего' составлял всего сто человек, да ещё с примечанием, что это количество может быть ещё меньшим по мере развития проекта. Вот в этой инновации всё и дело, вернее вокруг неё. Когда детям не нужны взрослые? Когда они играют в свои игры. А что, если организовать всю жизнь детей в виде набора специфических игр, которые, с одной стороны, развлекают, а с другой — обучают. Главное — подобрать эти самые игры в соответствии с определённым возрастом детских групп. К примеру, маленькие дети с удовольствием играют в индейцев. Ну, или каких других представителей примитивных племён. Так вот, весь процесс игрового обучения крутится вокруг моделирования реальных социальных этапов развития человечества. Тут и первобытные охотники, затем первичные земледельцы и скотоводы, дальше пошел феодализм, а заканчивается процесс 'моделирующего образования', естественно, космическим коммунизмом. Дети будут проигрывать в своём обучении все этапы социального развития, так, что будут иметь в своём запасе знаний весь опыт нашей цивилизации снизу вверх. Они смогут реально оценивать все те блага, которые даёт социальное и техническое развитие, они будут уметь выживать как в одиночку, так и группами, в любых условиях нашей планеты, а, может быть, и не только нашей. Старшие дети будут курировать младших, помогать им в их играх и следить за безопасностью, одновременно играя в свои игры более высокого уровня. Но и это ещё не всё, я не ожидал от своей жены такого милитаризма. Мало того, что дети играют в реальные социумы разных эпох, они ещё постоянно в играх воюют друг с другом. Как с одинаковым по своему развитию социумом, так и с другими в определённых рамках. Война проходит через все этапы обучения, дети не просто познают мир, но учатся создавать оружие и технику, которая позволит им не только сохранить свои группы, но и по возможности победить другие. В задачу немногочисленных взрослых входит контроль, чтобы игры оставались именно играми, не переходя относительно зыбкой грани между игрой и реальностью. И чтобы эти игры способствовали именно получению знаний и опыта. К примеру, чтобы дети могли сделать какую технику или оружие, соответствующее их текущей потребности, они должны будут полностью постичь науку определённого технического этапа развития цивилизации. А ко всему этому понять и воспроизвести необходимую социальную структуру, в рамках которой это оружие и технику возможно получить. Только тогда группа получит зачёт по теме в виде подтверждающего сертификата реальности достижений. Не будут забыты и практические работы, многое дети сделают реально своими руками. Возможно, дело дойдёт до реактивной авиации и космической техники, и я совсем не удивлюсь этому достижению для выпускников этого проекта. Подумав внимательно, вспоминая своё детство, я не исключил для себя того, что был бы совсем не против, провести его ещё раз в таком вот 'городе', если бы мне кто предложил. Да что тут говорить, узнав о таких перспективах, я уговорил бы отца и мать, а если бы не уговорил, то сбежал бы на полном серьёзе. И ведь для технической реализации проекта нет никаких сложностей. Ни в этом времени, ни в нашем. Дело только за политической волей.
Так же моя жена жестко и недвусмысленно цифрами обосновывала необходимость первичного отбора детей в проект не только по интеллектуальному и психологическому принципу, но и по национальному. Кстати, мысль весьма интересная, что в определённой климатической зоне наилучший эффект роста личностных качеств индивида обеспечивают представители коренного стабилизировавшегося для этой климатической зоны этноса с небольшой добавкой близкой этнической группы, живущей в несколько отличающейся климатической зоне. И что включение представителей других национальных групп приводит к заметной потере общих ресурсов, вплоть до полного развала процесса обучения и социализации, особенно в переходном возрасте, когда это становится совсем критично. Что-то там с разницей в гормональном обмене и химическом регулировании психических процессов, я не всё хорошо понял из её научных выкладок в виде объёмных таблиц с цифрами. Предлагаемый же из этого выход прост — требуется строить подобные 'города' в разных климатических зонах с разным национальным составом и с отличающимися принципами организации внутренних процессов. Воистину, 'что русскому хорошо, то немцу смерть', как говорят в народе. Дальше шли расчёты необходимых площадей, и даже план постройки первого такого 'города', в местности вполне узнавались не такие уж далёкие окрестности нашей деревни. Похоже, что жена успела продумать буквально каждую мелочь, и не представляет того, что на её инициативу кто-то скажет твёрдое 'нет'. Ладно, детский вопрос действительно важный, судя по всему, им придётся заниматься ещё не один раз, я попрошу перепечатать этот труд на компьютере, и подам его генеральному секретарю, пусть дальше думает над идеей победы коммунизма к 1980-му году.
Не успел я отложить 'амбарную книгу' жены в сторону, как в комнату вошел Данил Васильевич вместе с Юркой, Карасём, как он себя называл, игнорируя имя и прочее официальное, парнем из моего прикрытия, страховавшего меня в Одессе. Именно Карась нашел меня на берегу моря у скал, как он сказал — 'задницей чувствовал, что ты тут будешь'. Толковый парень и как оперативник и как аналитик. Он же предупреждал меня перед операцией о вероятном развитии ситуации, но всё равно не мог ничем помочь. Всё же мы просто дилетанты во всех этих серьёзных играх и ещё долго будем ими оставаться, пока не наберём достаточно опыта и не набьём достаточно шишек. И немудрено, что Данил Васильевич взял его на этот 'разбор высоких полётов и глубоких падений', хотя в одесской операции принимало участие более двадцати человек.
— Итак, — взял я в свои руки начало разговора, пока народ мялся и ещё думал с чего бы начать, глядя на меня, болезного, лежащего в постели, — для начала возьмите горячий чайник в печке, кружки и остальное на столе, да и мне чайку плесните, говорить ведь будем долго.
— Ты нам, Сергеич, сначала расскажи, как ты себя чувствуешь, — отозвался на мою инструкцию по дальнейшим действиям Данил Васильевич, пока Карась возился с чайником и чашками на троих.
— Как-как, как молодая жена на утро после первой брачной ночи. Уже вроде как ничего не болит, только чешется, вставать неохота, но очень надо…
Народ дружно засмеялся, оценив по-своему мою шутку.
— Хорошо, коли так шутишь, значит, и встанешь скоро.
— Думаю, дня через два-три буду как прежде бегать, прыгать, по дискотекам шляться и девок по кустам валять, а то вы на них тут, похоже, внимания не обращаете. Короче, 'зажигать' буду!
— А не рановато ли ты 'зажигать' собрался, Сергеич, — Данил Васильевич недоверчиво покачал головой, — у тебя же травмы на месяц постельного режима, не меньше.
— Вот ты, Данила Василич, не хотел методику управления организмом изучать, мол — 'и так учёный дальше некуда', а мне вот она сейчас как раз и пригодилась. Сам на меня посмотри, — с этими словами я откинул с себя одеяло, чтобы было всем видно моё недавно освобожденное от бинтов тело. Шрамы уже практически все затянулись молодой кожей, даже отёки и синяки почти сошли, так кое-где ещё были желтые пятна, но по сравнению с тем, как я выглядел неделю назад, можно сказать, я был полностью здоров, так лишь немножко побит жизнью.
— Да, дела, — снова покачал головой Данила, — вот, пусть Карась с ребятами у тебя учится, а я стар уже для этих фокусов.
— Ну не так ты и стар, мы же с тобой почти ровесники, что там разница в пять лет-то?
— Ты не говори, в нашем возрасте эти пять лет как раз очень многое значат.
— Как хочешь, как хочешь, моё дело предложить, твоё — решать. Как бы потом жалеть не пришлось.
— Ладно, давай говорить о деле, тут для тебя кой чего интересного будет…, — Данил Васильевич многозначительно замолчал, глядя на меня не спеша отпивая горячий чай из своей кружки.
— Так-так, давай рассказывай, коль собрался, не томи.
— Тот самый цыган, который Лысый, жив под завалом остался, мы его откопали, и он нам много чего интересного успел рассказать.
— Успел…, вы его что, того?
— Нет, ты уж извини, но он сам не выдержал откровенного разговора, расчувствовался больно, ну и не вынес мук совести, бывает. А какой крепкий мужчина был…
— Ладно, хрен с ним, туда ему и дорога, что он вам рассказал?
— Карась, давай, рассказывай ты, у тебя быстрее получится, — переадресовал мой вопрос Данил Васильевич.
— Значит, дело обстоит так: как и предполагалось, Грек был действительно 'гостем из будущего'. И работал он здесь связным с другими 'гостями' ещё до войны, периодически то исчезая то появляясь. Но, к сожалению, практически все интересующие нас контакты шли только через него, он никому не доверял. Остальная банда держала большую часть одесской контрабанды, но в его личные дела никто не лез, а кто лез, быстро, но недолго скорбел о своём глупом желании. Казалось бы, со смертью Грека у нас все нити порваны, однако нет, у него, оказывается, был заместитель, такой же странный, как и он сам. И этот заместитель сейчас где-то в нашей стране и, скорее всего, будет выяснять, что же произошло с Греком. Тут, вроде как у нас всё чисто, мы нигде хорошо не засветились, снаружи всё выглядит как банальный несчастный случай при обращении с боеприпасами, оставшимися со времён войны. Такое в Одессе сейчас происходит, чуть ли не пару раз в году, с любителями полазить по катакомбам, так что ничего выдающегося. Остальную банду до поры-до времени мы не трогаем, но наблюдение нами ведётся, как наш клиент объявится, мы будем знать. И второй раз такой промашки, думаю, уже не допустим. Но не это самое интересное…
— Хм, а что же это, по-твоему?
— Вот, посмотри эти списки, ничего там не находишь интересного, — Карась протянул мне парочку листов с какими-то списками.
Я просмотрел наименования и количество и удивлённо крякнул, посмотрел на Карася и спросил:
— Интересно, а где всё это богатство сейчас находится?
— Догадался, какую ценность всё это представляет и зачем это нужно? — ехидно спросил меня Данил Васильевич, — мы тут твоих ребят озадачили, подкинув им образцы на исследования, спросив, что это такое, они посмотрели и теперь кивают на тебя, типа твоя тема — тебе и разбираться во всём этом.
— Ценность да, тут одного лантана, похоже, тридцать тонн будет, а это, замечу вам, металл, имеющий стратегическое значение. Мало того, что он дорог, чуть ли не по цене золота, так его ещё в производстве оружейного плутония его применяют, а тут из него аккумуляторы сделаны. Да, лантановые аккумуляторы, наверное, самые эффективные из известных мне будут, но, похоже, тут это не самое главное. Главное — это их эксплуатационные характеристики, весьма специфические, кстати. Могли бы ведь что-то подешевле и попроще выбрать. И ещё ёмкие танталовые конденсаторы в таком гигантском объёме, тоже ведь совсем не копейки стоят. Остальное даже перечислять не буду, тут получится целый годовой бюджет такой европейской страны как Франция. Так и где всё это добро-то?
— Пока лежит в одесских катакомбах. Чтобы всё это оттуда вывезти нужно железнодорожный состав грузить, а сделать это незаметно нет никакой возможности. Да и потом, Сергеич, за этим добром обязательно наведаются его хозяева, сам ведь говоришь, какая это ценность, а мы узнаем, что они из него собираются сделать.
— Что сделать, это я и без них могу вам уверенно сказать, — уверенно ответил я, — портал это, причём портал какой-то необычный. Вот только я не могу понять, зачем им портал в этом Союзе нужен. У них же масса возможностей запустить его на подконтрольных им территориях, или вообще на корабле или подводной лодке, если нужна мобильность. Пересечение государственных границ проблема лишь для обычных обывателей, а не для хорошо подготовленных спецов, с кем мы имеем дело. Не хранить же они всё это в Одессе собирались, не логично это. Так что вы правы, надо ждать гостей и наведаться к ним только тогда, когда они начнут реализовать свои планы, тут явно что-то такое, о чём нам никак не догадаться.
— Ну, мы примерно так решили и без тебя. Ты, как поправишься, всё же наведайся туда ещё раз, сам всё посмотри, наверняка что-то найдёшь, за что мы не зацепились взглядом. Там есть пара кривых ходов, по которым можно незаметно для бандитов подобраться к складу.
— Хорошо, обязательно гляну, вот летом на курорт поеду отдыхать. Что у вас есть интересного ещё, кроме этой темы?
— Пока всё, ну разве что тут нововведение имеется…
— Какое?
Данил Васильевич задумался, почесав подбородок, хитро прищурившись, глядя куда-то в сторону
— Я не уверен, Сергеич, что тебе оно сильно понравится, но раз уж мы стали играть по взрослому, придётся и нам плодить бюрократию.
— Неужели подробные отчёты обо всех операциях писать потребуете?
— Догадлив ты, однако, думал, сюрприз тебе будет.