Мы поднялись в воздух и полетели в сторону фронта, тот на трёхкилометровой высоте, я на шесть тысяч поднялся. Рацию мне настроили на ту же волну на которой работали истребители в корпусе Егорьева, мы могли бы общаться, но соблюдали радиотишину. И ещё, позывной Кот немцам ну очень хорошо знаком, вот и решили его не светить, не спугнуть добычу, поэтому сменили мне временно позывной. Помнится, мы тогда с полковником обсуждали это:
— Как-то бойцы меня демоном прозвали, — сказал я. — Позывной Демон мне нравится.
— Это не по-нашему, не по-советски. Будешь Соколом-Семнадцать.
— Сокол-Семнадцать, так Сокол-Семнадцать, хотя Демон мне нравился больше.
Летел мы на одной крейсерской скорости в пятьсот километров в час. Ну для меня она крейсерская, а полковник напрягал движок, и вполне уверенно вёл меня дальше. Потом тот поднялся на пять километров, а я на десять. Вот тут хорошо. Летели без проблем, изредка по рации были слышны какие-то переговоры, но это не корпус Егорьева, до него ещё рано, а потом уже и его стали слышать, боевую работу. И вот когда по моим расчётам до места осталось минут десять лететь, я вдруг услышал:
— Солок-семнадцать, я Грач, Сокол-Семнадцать, как слышишь приём?
— Я Сокол-Семнадцать, Грач, слышу тебя хорошо, — ответил я полковнику, это был его позывной.
— Со стороны солнца нужный немец, работай.
Присмотревшись, а у меня были трофейные солнцезащитные немецкие очки с напылением, и действительно на высоте со стороны солнца рассмотрел тёмную точку и инверсионный след. Знакомый уже «Юнкерс-86» в модификации разведчика, полз на тринадцати тысячах метрах в сторону своих территорий. Не знаю сколько ему до передовой, но постараюсь не дать уйти, что я и сделал. Что облегчало мою задачу, я был между немцем и передовой. То есть, успевал перерезать ему путь, поднимаясь на высоту. Как-то даже слишком медленно та росла, как бы тот надо мной не прошёл. С разведчика меня засекли, и стали уходить в сторону. Поначалу тот сильно не дёргался, а когда я прошёл отметку двенадцати тысяч километров, забеспокоился, а на тринадцати, уже откровенно запаниковал и полез выше. Не помогло. Разведчик вооружён не был, множество фотоаппаратуры, очень мощной и дорогой на носу, и ни единицы оборонительного вооружения, кроме личного оружия пилота и наблюдателей. Я сначала поджёг им правый мотор, а потоми левый, заодно убив пилота, и вращаясь тот понёсся к земле. И что, и всё что ли? Как-то я быстро задание выполнил, недолго пробыл на фронте. Ладно, где там полковник? Заправляюсь и обратно лечу. А вон и он, и ещё тройка «Яков», видимо с аэродрома дежурное звено поднялось.
Я стал спускаться, не забывая отслеживать всё вокруг с помощью сканера, достигнув группы местных, мне приветливо покачали крыльями, и повели на аэродром. Да, это нужно, топливный датчик показывал практически сухие баки. В попытках догнать на форсаже, я сжёг немало топлива, весь резерв ушёл. К счастью аэродром был не так и далеко, и мы направились туда. Лишь одинокий парашют опускался к земле, причём на наших территориях, и его там готовились встретить. Это один из наблюдателей со сбитого «Юнкерса», остальные или не смогли покинуть подбитую машину, или ещё что помешало это сделать. А мы продолжали спускаться, двигаться к намеченной цели, я уже и сам засёк скопление людей и техники на опушке небольшой рощи, тут вообще поля вокруг в основном были. И тут я засёк как к нам на бреющем несётся пара «мессеров», а звено что нас охраняет и крутится в вышине их пока не засекло, и у тех все шансы свалить нас при заходе на посадку. Играть я не стал, пытаясь перетянуть одеяло на себя, и сразу сообщил:
— Грач, пара «мессеров» со стороны солнца на бреющем атакует.
— Понял, — сразу откликнулся тот и убирая шасси поддал газу, уходя в сторону, а звено кинулось сверху на немцев.
Один мгновенно вправо ушёл, а второй влево, ловко вышло, явно отработанный приём, но получилось так что тот в мою сторону летел, и я не сплоховал, довернул, чуть не свалившись в штопор, с трудом удержал машину, и вжал гашетки, врезав ему со всех пяти стволов. И по полю покатился огненный шар, срезал я «охотника», а вот второй ушёл. Пользуясь высокой скоростью, просто сбежал. В этот раз уже без проблем мы зашли на посадку, выпустив шасси, и приземлились, ревя моторами катясь к опушке, где боец показывал мне куда свернуть. Полковник-то свою машину знал куда ставить. Я только двигатель заглушил, и фонарь начал открывать, как подбежавшая толпа меня выдернула из кабины, и дальнейшее напоминало дежавю. Помнится, было такое. Тоже воздух кидали. Хорошо, что не уронили. Егорьев, молодец подошёл и прекратил это безобразие, и начал представлять командиров и лётчиков вокруг, пока техники откатывали мой «Миг» в свободный капонир, и начали заправлять машину.
— Товарищ полковник, мне бы домой, — попросился я.
— Так ночь же? Вон, почти стемнело, — повернулся тот ко мне, а шли мы к столовой, где с его слов уже накрывали праздничный стол, он распорядился, когда ещё был в воздухе.
— Так я же «ночник», для меня это норма. Я пока сюда летел, ориентиры запомнил и без проблем вернусь обратно.
— Рисковать я не буду, завтра утром полетишь. Тем более мои командиры не поймут, когда я такого героя отпущу.
— Тогда разрешите комбез снять, да и вообще привести себя в порядок, у меня всё в кабине машины находится.
— Добро.
Полковник направился в свой штаб, доложить командующему о выполнении его приказа, высотный разведчик сбит, а я прогулялся до стоянки, где скинул комбинезон, и планшетку, да поменял шлемофон на фуражку, и прихватив трость направился к штабу. Перед уходом, я угостил старшего механика, что моим истребителем занимался, апельсин дал, пояснив что это за фрукт и как его чистить, и весело насвистывая ушёл. Полковник ещё не освободился, общался по телефону, поэтому я достал бумаги и мне поставили отметки в командировочном удостоверении о прибытии на место, также оформляли бумаги на сбитых, обоих видели все, так что тут тоже проблем нет. Вон, уже сообщили что немец прямо в расположении у танкистов сел, те приняли его от всей широты русской души. Патруль ели отбил измордованного немца. Недавно этих танкистов бомбили, те потери понесли, и вот такого верхогляда те сильно недолюбливали.
Я как раз закончил, и вовремя зашёл довольный полковник. По виду понятно, что хвалили. Тот пояснил на мой вопросительный взгляд:
— Командующий просил передать лётчику, сбившему разведчика, его личную благодарность. Я также позвонил в Горький, в штаб обороны, сообщил о двух сбитых, и о том, что завтра утром вылетаешь обратно.
— Спасибо, товарищ полковник.
— А теперь в столовую, водка стынет.
Посидели действительно хорошо и фронтовые лётчики наглядно продемонстрировали своё гостеприимство. Особо я не пил, завтра вылет, это понимали, но пару символичных рюмок я всё же проглотил. За Победу, и за товарища Сталина. А спать меня уложили в землянке у комкора, тут была свободная койка.
Утром после вчерашнего немного ныла голова, но умывшись и сделав зарядку, немного пришёл в себя, а после столовой, завтрак был неплох, но в полку Бадина готовят лучше, я стал прощаться с фронтовыми лётчиками. Тут уже шла боевая работа, взлетали одни, улетали другое. Судя по количеству машин, видно, что полк свежий, ещё не истаял под ударами немцев, и я надеюсь те продержатся подольше. Полковник сам пришёл проводить меня, крепко обнял на прощание, и сказал небольшую речь, в основном благодарил. Ну и я сказал, будут появляться такие же высотники, зовите, поможем. А когда к машине подошёл, то обнаружил что вместо шестнадцати звёзд победы, теперь восемнадцать. Молодцы парни, постарались. Устроившись в кабине, я поднялся воздух и так постепенно, сильно не напрягая мотор, полетел в сторону тыла. Причём только поднявшись на два с половиной километра, понял что всё же задержался. Ночью нужно было лететь. В мою сторону направлялись пять пар «мессеров», и целью явно был я. Тут было только одно спасение, шли те не на высоте, а не бреющем. Видимо, не желая, чтобы их обнаружили. Пользуясь этим, форсируя мотор, помогая амулетами, что прибавило мощности двигателя, я полез на высоту, одновременно вызывая землю:
— Грач, ответь. Грач, взывает Кот.
— Грач на связи, Кот, что случилось?
— Засада. На меня выходит десять «мессеров». Видимо у аэродрома был наблюдатель что их вызвал. Мне не уйти, принимаю бой.
— Понял. Держись, Кот, помощь скоро будет.
То, что у аэродрома наблюдатель есть, теперь я не сомневался, наверняка ночью высадили, с того же «Шторьха», и те до утра успели достигнуть границ аэродрома. А я ещё удивился, чего это парочка в стороне от аэродрома устроилась, я тогда подумал, что это секрет охраны, выдвинутый подальше от части, а теперь понял, это и есть наблюдатели. Я лишь мельком их окинул взглядом, но рацию приметил, причём нашу, советскую, да и в форме нашей были, при оружии, именно поэтому я на них и не обратил внимания. А вот «охотники», тут видимо отправили лучших, действительно не дали мне уйти, пока две пары в стороне нарезали круги чтобы ускорить подъём, я всё же поначалу смог оторваться, но меня догнали на восьми тысячах. Тут я уже в своей стихии. Первая пара атаковала в лоб, вторая старалась зайти с хвоста, а третья заходила со стороны солнца, похоже эта пара и должна меня добить, пока остальные отвлекают. Однако, воевать по-честному я тоже не собирался, как и героически погибать. У меня магия есть.
Ведущего той пары что шла мне в лоб, я сбил, используя Стихию Огня. Самолёт вспыхнул, даже из кабины выбивался огонь, и ведущий, рухнул вниз, входя в штопор, а ведомый испугано дёрнулся в сторону, я по нему отработал всем бортовым вооружением. Надо отметить что попал, подбил к сожалению, а не сбил, и тот выпуская сначала тонкую струйку, которая начала густеть, пошёл в сторону своих. Не дойдёт, наши перехватят. Я сообщил о недобитке Грачу, который судя по мату, сам вылетел мне на помощь. А бой у меня превратился в свалку. Честно сказать в таких схватках я не участвовал, и растерялся по началу. Но постепенно стал осваиваться, и ещё одного немца сбил, этого честно, пулемётами, ещё двоих Стихией Воздуха, сломав им крылья. Что удобно, стрелять можно по любому, кто в перекрестья прицела попадёт, своих тут нет. По мне тоже стреляли, и гады попадали, за десять минут боя успели превратить мою новенькую машину в чудом державшееся в воздухе решето. Это меня разозлило, и ещё два немца огненными комками полетели вниз. И что сделала оставшаяся тройка? Правильно, дала дёру, потому как Грач прибыл с подмогой, целую эскадрилью привёл. Того недобитка они уже перехватили, вогнав в землю, и перехватили одного из тройки беглецов. Остальные к сожалению, ушли.
А меня повели обратно к аэродрому, на такой развалине добраться до Горького ну просто нереально. Вот и аэродром, думал не долечу, отметив что наблюдатели остались на месте, следят со стороны что на аэродроме делается, я клюнул носом и пошёл на штурмовку. Те поначалу и не поняли, что происходит, а потом поздно. Боезапас у меня остался небольшой, и я весь его выпустил.
— Кот, что происходит? — немедленно последовал вопрос Грача.
— Наблюдателей немецких обстрелял. Искал их, и вот рассмотрел. Пусть людей пошлют, тела проверить. Я не промазал.
Тот отдал несколько приказов своим особистам, и мы пошли на посадку. А там произошла катастрофа, стойка шасси сложилось, и взрывая гнущимися лопастями землю, мой «Миг» сломав крыло, скапотировал. Конец машине. Я видел, что тут её не восстановить. Лично я бы смог, но как я это объясню? Так что придётся только пожалеть о потере. Народу сразу набежало множество, общими усилиями подняли самолёт, и я выпал вниз головой на подставленные руки, расстегнув ремни безопасности. Дальше расстегнув парашют, отбросив его в сторону, я взял протянутую трость и фуражку, которые также выпали из кабины. Фуражка имела три пулевых пробоины, трость расщеплена в двух местах. Все в шоке ходили вокруг моего истребителя. Ладно те повреждения, полученные при неудачной посадке, так ещё пулевых пробоин сосчитать никак не могли. Больше пятидесяти были в кабине, фонарь во многих местах прострелян, а я целый, лишь матерюсь и отряхиваю от пыли. Кто-то бога вспоминал, кто-то что-то про везение говорил, но в одном склонялись все, я чертовски везучий сукин сын, раз смог из такого боя выйти без единой царапинки. Уже подтвердили шестерых сбитых мной. А тут ещё и врач пристал, мол, после такой посадки, я точно не мог обойтись без травм, а из-за стресса их не чувствую. Срочно на осмотр. Еле отбился, подтвердив свою врачебную квалификацию, так что обошлись лишь вопросами и ощупываниями, но тот всё же не хотя подтвердил, что я действительно в порядке. А это точно чудо.
Закинув на плечо парашют, я похромал к землянкам, где размещался штаб, больше у меня имущества не осталось, а от самолёта одни обломки. В это время «Яки», на посадку заходили, и механики принимили машины, убирая их в укрытия. Работали все споро. В штабе меня похвалили, шесть сбиты, все подтверждены, на земле свидетелей хватало, уже звонили, лично комфронта наблюдал за боем, переживая, когда один наш против десятерых «мессеров». Всё же это что-то с чем-то, это не безоружные высотники гонять, ну и посочувствовали моему горю. Многие не раз безлошадными становились и знали, что это такое. Дальше пошло оформлении бумаг, уже позвонили в Горький, сообщили о трагедии, мол, отправят меня наземным транспортом, потому как попутного борта на сегодня нет. Тут особист зашёл, он изучал тела что нашли в том месте что я обстреливал, подтвердив, чужаки, не наши, похоже действительно немцы. Шифроблокнот цел, разбираются. Всё что нужно я получил, в этот раз прощание более скомканное было, два часа назад оно как-то не так завершилось, машина уже ждала, и устроившись в кабине, я велел водителю начать движение. И да, свою трость и фуражку, прострелянные, я подарил полку, они теперь в столовой на видном месте висели. Мы не успели и на пары километров отъехать, как остановились и выйдя наружу наблюдали как два десятка штурмовиков «Хеншель» вбиваю полк и штаб корпуса в землю. Остановить их было некому, кроме нескольких зениток, активно бьющим по ним.
— Конец нашим, — прошептал водитель.
— Не говори ерунду, — приказал я тому. — Окопались хорошо. А страшно только прямое попадание, так что потери будут, но не сильные. Наверное, мой «мигарь» добивают, гады… Вот что, оставь меня там дальше на перекрёсте, я остановлю попутную машину, а ты давай обратно. Раненые там точно будут и все машины на счету, чтобы увезти их в госпиталь.
— Есть, — козырнул тот.
Мы вернулись в машину, это был «Газ-64» чем-то похожий на мой «Виллис», да очень похож. Этот советский внедорожник я увидел впервые в Горьком, там они и выпускались. Бадин недавно такой получил, и сделал его командирским, сам гонял. Так вот, мы вернулись в машину и доехали до перекрёстка, тот меня там высадил, выгрузив вещи, и попылил обратно на предельной скорости, что позволяло развить качество дороги. А штурмовики, закончив своё дело, улетали, лишь за одним тянулась тонкая струйка дыма. Видимо зенитчики на аэродроме постарались, я видел там две установки. Закинув парашют на плечо, подотчётное имущество, я направился с дороги дальше в поле. Как-то мне особо и не хотелось по земле ехать в Горький. По железке тоже можно, но там немцы мост разбомбили, чем сильно усложнили нашим переброску резервов и боеприпасов. У меня есть «У-2» в запасе, его и использую. Для наших тылов самый предпочтительный самолёт, и пусть на дозаправку придётся садиться, но доберусь уже сегодня. Да и не привлечёт он внимания, сколько тут таких летает.
Найдя неплохое место, я вызвал самолёт, проверил его, тот в порядке и заправлен, запустил двигатель, и забравшись в кабину, поднял машину в воздух, неторопливо направляясь в тыл. Да уж, после скоростного «Мига» пересаживаться на эту тарахтелку… тяжело. Как будто на месте стою. Снова привыкать нужно. Вот так двигаясь метрах в двухстах от поверхности земли и летел в сторону Горького. Часам к двенадцати, я сел на дозаправку, заодно и поел, использовал одно из тех готовых блюд, которые заранее сготовил, и оно ещё горячее. Отлично поел, пока шла заправка аппарата, и его осмотр. Нашёл проблему в моторе, устранил, потом трещину в центроплане, тоже убрал, и через полчаса, полетал дальше, к трём часам оказавшись над нашим аэродромом. Сделав круг, я пошёл на посадку. С вышки явно с удивлением наблюдали за моим появлением, по полётному расписанию никакого связного самолёта тут не должно быть. Я же, совершив посадку, подрабатывая мотором докатил до капонира, где раньше стояла моя машина, и заглушил двигатель. Посмотрев в сторону выглядывающих из соседнего капонира механиков, Никита там же был, я поднял очки на лоб и растягивая шлемофон, крикнул: