— Ну, я придумаю что-нибудь, что смогло бы помочь, — пробормотал я.
Она снова засмеялась.
— Постой-ка, ты только что флиртовал со мной? Нет, правда, это то, что я думаю? Что ж, я просто поражена!
Ее слова заставили меня рассмеяться.
— О, Боже мой, а теперь ты смеешься. Ты один и тот же человек?! У тебя случайно нет злого близнеца-брата? Я все это время была со злым Кейдом, а теперь появился хороший близнец?
— Эй, это не совсем справедливо с твоей стороны. Злой Кейд вытащил тебя из разбитой машины. Я был милым... немного..., правда же?
С ней было весело смеяться.
— И я совсем не собирался с тобой флиртовать, кстати. Ну, хотя вроде как само собой вышло, но, на самом деле, я имел в виду ледяную воду для твоего колена. Купание в ручье может как раз тебе очень помочь. Ледяная вода снимает любой отек. Именно поэтому я каждое утро окунаюсь в ручей.
— Ты не…! — Она так громко засмеялась, что я побоялся, что сойдет еще одна лавина с гор. — Я не могу поверить, что ты только что сказал! Ты правда ходишь к ручью каждое утро, чтобы снять отек? Это уморительно. Знаешь, ведь существуют и другие способы сделать это.
— Ты флиртуешь со мной?
— Возможно. Я еще не решила, стоишь ли ты таких хлопот. Тебя трудно разгадать, понимаешь?
— Да. Думаю, понимаю.
— Почему? Почему ты такой непредсказуемый?
— Думаю, что это, на самом деле, не так.
— Тогда, в чем дело? Почему ты так серьезно настроен против меня? Словно на тебя накатывает темное облако.
— Ничего подобного. Я совсем не непредсказуемый. Просто ты слишком многое хочешь во мне увидеть.
— Ладно.
Должно быть, она решила, что злой близнец Кейд вышел на поверхность, поэтому оставшийся путь молчала. И перестала смеяться, больше не задавала вопросов. Только тихо лежала у меня на плече, а я сосредоточился на подъеме в гору, стараясь не травмировать свое колено. Может, она правильно сделала, что отстала от меня.
18.
Кейд
Как только мы оказались в хижине, я усадил ее на стул.
— Как ты?
— Думаю, немного устала от путешествия. Адреналин и эндорфины сошли на нет. Это был крутой опыт повстречаться горной львицей. Сейчас я начинаю чувствовать последствия.
Я сделал шаг назад и неловко провел руками по волосам. Она была права, адреналин прошел, и мы вернулись к тому с чего начали.
— Ладно. Давай дадим тебе обезболивающее.
— Как насчет ирландского кофе? Я пила кофе, когда утром отправилась тебя искать. Ты можешь его подогреть на плите и добавить туда стопку виски. Это поможет моему колену.
Я зажег плиту, чтобы подогреть кофе. Пока мы ждали, чтобы огонь в печи разгорелся, я сделал на полу для нее лежанку, собрав все подушки и одеяла, которые у меня были в хижине.
— Могу я спросить тебя кое о чем?
— О личном?
— Мне так не кажется.
— Тогда давай.
— Когда я посетила твою мастерскую, не видела других скульптур. Где все остальные твои работы? Ты продаешь их в городе или что?
— Я не продаю свои работы, — коротко сказал я.
— О-о, тогда что ты с ними делаешь?
Я не стал поворачиваться к ней лицом.
— Я разбиваю их и использую потом на дрова.
— Что? Почему?
Я не ответил, некоторое время стояла полная тишина.
— Почему бы тебе не продавать их?
— Ты начинаешь что-то продавать, если тебе нужны деньги. Мне не нужны.
— Но почему ты не хочешь оставить их себе?
— Ты оставляешь себе, хранишь что-то, если это ценишь. Я не ценю эти куски дерева.
— Но скульптура, над которой ты сейчас работаешь, очень красивая. Странно тратить столько времени на такую вещь, а потом ее сжечь.
— Всему в этом мире суждено сгнить и превратиться в пепел, в конце концов, Катрина.
— Да, но как ты можешь разрушать то, во что вложил столько любви и души?
И у меня перед глазами всплыли воспоминания, покареженный металл, разрывающий плоть, которую я создал и любил. Образ был настолько яркий, что мне захотелось заткнуть рот кляпом. Я повернулся к ней лицом.
— Ты должна поднять свое колено. Ложись здесь и положи колено на стул.
— Ладно.
Мне казалось, она предполагала, что я помогу ей спуститься на пол, обхватив за талию и поддерживая. Вместо этого, я обхватил ее за талию и под колени, поднял на руках.
Положил на пол, желая продлить этот момент. Когда я отпустил ее, почувствовал, как ее тело расслабилось на полу, будто она приглашала меня присоединиться. Инстинкт подтолкнул меня к этому моменту близости с ней, но что-то внутри меня остановило от следующего шага. И правда заключалась в том, что она меня пугала.
Кофе закипел, пузырясь на плите.
— Один лекарственный кофе почти готов, — сказал я, отходя от нее.
— Ты тоже будешь пить? Я не хочу пить в одиночку.
— Да. Выпью с тобой.
Я нашел в шкафу запасную сколотую чашку и наполнил ее кофе, затем добавил по рюмке виски в каждую, вручив ей хорошую чашку.
— Спасибо.
Я почувствовал себя неловко, не зная, куда девать, поэтому включил радио, чтобы послушать новости о погоде.
— Знаешь, я поймал сегодня утром форель.
— Поймал? Ну, я ужасно проголодалась, думаю, мне придется ее попробовать.
— Я приготовлю ее на улице, иначе нам придется жить с этим запахом несколько дней. Если ты голодна, я сейчас же положу ее на огонь.
— Ну, ты можешь сначала выпить кофе.
— Нет, и так сойдет. Выпью на улице. Мне все равно нужно развести огонь.
Мне необходима была причина, чтобы убраться подальше от нее. Мой аппетит к ней рос, как и страх перед тем, насколько сильно я ее хотел. Но прежде, чем я вышел за дверь, мое внимание привлек голос диктора по радио:
«Доброе утро, Скалистые горы! Через несколько минут как раз будет полдень, и у нас имеются для вас отличные новости от Национальной метеорологической службы. Недавний зимний буран, который принес сильный снегопад в долины и центральные горы, как и ожидается продолжится в ближайшие 24 часа. Снегопад вызвал серьезные перебои на дорогах, привел к закрытию школ в нескольких графствах. Мы все знаем, что если закрываются школы в Колорадо, то значит дела обстоят плохо, да?
Кроме того, департамент транспорта Колорадо сообщает, что дороги начнут очищать в следующие 24 часа, когда туман, висящий над нами, начнет рассеиваться. Сильный туман до сих пор не позволял дорожным бригадам убирать не только выпавший снег, который обрушился на нас за эти несколько дней, но и дороги, закрытые из-за лавины, спустившейся с Догвуд Пасс. Там полный бардак, но конец уже виден, и, в конце концов, весна не за горами!»
— Итак... похоже, я скоро смогу исчезнуть с глаз твоих.
— Ага. Похоже на то. — Я попытался сохранить веселый тон.
— Может уже завтра, а?
— Ну, мы должны дать им шанс сначала очистить все дороги. Так быстро это не случиться, как они говорят.
— О, хорошо. Мы будем слушать сообщения, чтобы понять, когда сможем добраться до города?
— Эм, да. Так что, думаю, может, завтра или после завтра.
— Нам стоит тогда сделать что-то особенное на ужин. Может, я еще раз ограблю твою морозилку и приготовлю что-нибудь вкусненькое. Ты не будешь против? В том смысле, до сих пор я же не наступала тебе на пятки своей готовкой.
Я подумал об этом и мне не понравилась мысль, что ее больше не будет.
— Нам совсем не обязательно что-то особенное готовить. Это была просто идея, — быстро добавила она, неуверенно прикусив губу.
— Нет, звучит хорошо. Но ты должна подождать рыться в морозильнике, пока не попробуешь форель. Возможно, она тебе так понравится, что ты снова пошлешь меня к ручью, чтобы я поймал еще. — Я улыбнулся, глядя на нее. — Все может случиться.
Я вышел на улицу к яме для костра, прежде чем испортил еще один отличный разговор, превратившись снова в мудака. Услышанные новости должны были быть для меня хорошими, но на самом деле не были. Мне следовало избавиться от нее еще на второй день. Оставить ее на несколько дней здесь было ошибкой с моей стороны, потому что она, однозначно, каким-то образом вошла в мою жизнь. Я хотел ее, хотел, чтобы она была рядом, и, если ее не будет рядом, мне станет больно. Я не мог себе представить, что она вдруг уйдет. Забавно, как можно быстро привыкнуть к человеку за столь короткое время. Я привык, что эта раздражающая, постоянно бесящая меня, сексуальная, умная, красивая женщина находится рядом.
Остатки моей ранее сделанной скульптуры лежали в яме, по дереву расползался огонь. Мне нравилось разводить костер. Это было одно из простых удовольствий в жизни.
— Эй, я решила, что тебе это может понадобиться. — Катрина вышла из хижины, ковыляя, с фольгой и баночкой с приправой.
— Спасибо. — Я забрал у нее фольгу и баночку, почувствовав электрический разряд, когда наши пальцы соприкоснулись. — Ты должна поберечь ногу.
Она широко улыбнулась.
— После кофе с таким количеством виски, я чувствую себя намного лучше. Отек начинает немного уменьшаться.
Она опустилась на бревно рядом с огнем, умело балансируя на одной ноге.
— Впечатляет, — прокомментировал я.
Ее глаза сверкнули.
— Да, у меня есть баланс танцора.
Между нами воцарилась тишина, я снова прервал разговор. Дело не в том, что я не умел вести беседы с людьми. Я прекрасно понимал, что есть фразы, которые люди специально бросают при разговоре, после которых вы должны задать им вопрос, чтобы они могли продолжить рассказ о себе. И я понял, ее желание. Но мне это не понравилось. Я не хотел, чтобы меня подлавливали на душевный разговор. Мне больше нравилась тишина. Но в моем случае с Катриной, я хотел избавить ее и себя от рассказов.
— Ты уверена, что хочешь смотреть? Я буду чистить рыбу. Вытащу кишки ей наружу. Если хочешь, можешь зайти внутрь, я тебя позову, когда закончу.
— Нормально. Я сильная.
Я спрятал улыбку.
— Ты кажешься сильной, но я бы не стал заходить так далеко.
— Да? И где вы, Мистер Крутой парень, научились чистить рыбу? Смотрели видео на YouTube? — Она засмеялась, поддразнивая меня. — Ты абсолютный позер горца. Я росла с более грубыми вещами, чем ты когда-либо видел.
— Я здесь сейчас.
— Да, ты здесь.
На этот раз Катрина позволила тишине встать между нами. Через некоторое время она сказала:
— Ну, и как ты тут оказался? Какой была твоя жизнь до этого?
— Я ..., — я поворошил огонь палкой, пытаясь подобрать слова, какие мог бы ей озвучить, чтобы она не убежала от меня сию минуту. Образы, воспоминания мелькали у меня в голове, но все они были ужасными. Я не мог ей ничего рассказать, ничего такой девушке, как она.
— Знаешь, что, ты просто сконцентрируйся на чистке ужасно пахнущей рыбы, у которой все еще имеются глаза, которые смотрят на меня, а я расскажу тебе о себе. О себе до тех пор, пока я не врезалась здесь в деревья.
Она была полна энтузиазма, будто хотела рассказать мне историю своей жизни. Я не мог представить себе ничего хуже, чем ответить ей взаимностью.
— Нет! Не стоит мне ничего рассказывать, — резко произнес я.
Она была шокирована и смущена моей вспышкой гнева.
— Но… Я хочу.
— Да, но не стоит. Я не хочу. Я не хочу слушать ни о тебе, ни о прошлом, ни о том, как ты добралась до этих деревьев, бежав от какого-то парня через перевал Догвуд…
— Я же говорила, что почти не знаю его.
— Я знаю, что ты говорила. Послушай, я не хочу снова тебе грубить, я знаю, что вел себя грубо с тех пор, как ты только появилась здесь, но если ты хорошо подумаешь, то поймешь, что я хочу дистанцироваться от того, кем я был до того, как пришел на эту гору. Иначе меня бы здесь не было. Поэтому я не хочу выслушивать историю твоей жизни, потому что не смогу ответить взаимностью. По крайней мере, не сейчас.
Я снова покопался в огне. Катрина смотрела на пламя и искры, которые поднимались вверх, и мне захотелось взглянуть на выражение ее прекрасного лица. Я заставил себя отвернуться.
— Все, что я могу тебе предложить — это форель в данный момент.
Ее взгляд скользнул по мне, и она улыбнулась, как невинное дитя. Счастливо. Я был рад, что не испортил очередное наше общение своими ужасными манерами.
— Хорошо. Я согласна. Но тебе придется хорошенько приправить эту форель, потому что последняя форель, которую я ела, была на вкус как вода из ручья.
Я запрокинул голову и расхохотался. О, Катрина. Неужели, гора, действительно, привела тебя ко мне?
19.
Катрина
— Ладно, ты сделал форель на вкус как... рыбу.
Кейд снова засмеялся, и это было просто великолепно. Он выглядел еще более сексуальнее в расслабленном состоянии, когда был довольным. Он забрал фольгу с моих колен и высыпал остатки в огонь. У меня сердце екнуло, как только его рука коснулась моего бедра.
— Нельзя оставлять здесь остатки еды. Медведи придут ночью и будут лакомиться. Я научился этому на своем горьком опыте.
— Похоже, у тебя здесь много пушистых друзей. Ты когда-нибудь сталкивался с кем-нибудь на двух ногах?
— Не совсем. Дальше, выше по горе, живет Бо, но обычно здесь только я и дикие животные, если я не езжу в город.
— Должно быть, трудно было привыкнуть жить среди диких, опасных животных?
— Не опаснее, чем жить среди людей. — Его губы искривились. — На самом деле, здесь даже безопаснее.
— Итак... город. Думаю, завтра мы поедем в город. Ты проследишь, чтобы мой кусок металлолома отбуксировали с горы.
Кейд посмотрел на меня, а потом в сторону ручья. Он потер колено, чего я раньше за ним не замечала, о чем-то размышляя.
— Прежде чем мы куда-нибудь отправимся, давай попробуем вылечить твое колено.
— Как? Я точно знаю, что с ним случилось. Я уже так стукалась на работе, и со временем оно само заживет.
— Пойдем к ручью.
— Что? Я не войду в ледяную воду!
— Да. Я так не думаю. — Он улыбался во все тридцать два белых, прямых зуба.
Этот человек был загадкой. Он принимал ледяные ванны в ручье, хотя был горячий источник, жил в маленькой хижине, ел из жестяных банок, и все же заботился о себе в физическом плане. Он выглядел так хорошо и вкусно, я была полностью готова шагнуть в ледяную воду, если он скажет. Он встал и перешел на мою сторону костра, остановившись прямо передо мной. Он улыбался мне хитрой улыбкой.
— Что? — Нервно спросила я.
Прежде чем я поняла, он стащил меня с пня и понес к ручью.
— Ааа! Отпусти меня. Кейд, пожалуйста, отпусти меня, — закричала я, но он просто рассмеялся, и чувство веселья от него начало вливаться в каждую клетку моего тела. Я прижалась к нему, пока он бежал со мной на руках, а его ноги стучали по снегу.
Он подошел прямо к краю воды и сделал вид, что собирается бросить меня. Я тут же стала карабкаться в его руках, обхватив его за широкую спину. Я всем телом прижалась к нему. Мы были так близко, что я слышала, как быстро бьется его сердце.
Наш смех внезапно утих, и мы остались стоять на снегу, прилипшие друг к другу. Тихий звук журчащей воды рядом с нами создал прекрасный момент. Я посмотрела в его глаза с золотыми вкраплениями, затем мой взгляд намеренно скользнул вниз к его чувственным губам. Я открыто показала ему, что хочу, чтобы он меня поцеловал.
Он с трудом сглотнул.
— Давай вылечим твое колено. Держись за меня, и я опущу тебя в воду.
Я не показала своего разочарования.
— А как же мои джинсы?
— Они промокнут... если ты их не снимешь?
Я подыграла.
— Хм. Это ведь твоя идея, правда? Принести меня сюда к этой ледяной воде и заставить раздеться?
— Доверься мне. Ты почувствуешь себя лучше. Давай, по крайней мере, снимай ботинки и носки.
— Не волнуйся, я не стесняюсь. Я сниму и джинсы. Кроме того, кто хочет возвращаться в хижину в заиндевелых джинсах? Ты планируешь также нести меня обратно? Ну, я особо не буду рассчитывать на это, потому что никогда не известно, сколько продлятся наши дружеские отношения, прежде чем я снова тебя не разозлю.
Он поставил меня на землю и, опустившись передо мной на колени, стянул с меня ботинки, пока я держалась за его большие накаченные плечи.
— Возможно, ты не захочешь снимать мои носки. Они могут вонять, — пошутила я.
Он стащил первый носок и, глядя мне в глаза, поднес его к носу и вдохнул. На мгновение я остолбенела от чисто животного, первобытного движения. Я заметила, как потемнели его глаза, потом он опустил голову и стянул другой носок. Он поднялся и отошел на шаг. Я тяжело сглотнула. Воздух вокруг нас изменился, запульсировал от сексуальной энергии друг друга.