Кирк, который вырос в семье, где было семеро детей, и где, несмотря на строгую дисциплину, между детьми и родителями царили любовь и взаимная поддержка, приходил в ужас, когда пытался вообразить себе страх и отчаяние дочерей Ведьмы, когда они увидели, что сотворила их мать, и осознали, что она пожертвовала не только собой, но и своими детьми, и всем своим народом ради цели, которой не понимала и не могла достичь. Он смотрел на Квилааг и видел перед собой не жестокое и безобразное чудовище, а решительную, храбрую и ответственную девушку, которая просто была готова применять любые средства, понимая, насколько важна цель - жестокость не была ее естественным состоянием, она так же, как и у самого Кирка, была необходимым условием выполнения поставленной задачи.
Что касается Квиалан... Кирк чувствовал, что это странное создание стало его единственной во всех мирах слабостью. Возвращаясь из походов, он спешил к ней, опускался на одно колено, подносил добытые человечности и с тихой радостью наблюдал, как румянец цвета зари ненадолго возвращается на ее бледное лицо. Он садился у костра, надев кольцо Старой ведьмы, и рассказывал Квиалан обо всех диковинных, любопытных и забавных вещах, которые он видел во время своих странствий по разным мирам. Иногда он приносил всевозможные красивые предметы - драгоценные камни, статуэтки, причудливые растения из других миров - и украшал ими пещеру, надеясь, что госпожа видит их, и они хотя бы немного скрасят ее существование, когда она останется одна.
Квиалан благодарно кивала, принимая человечности, склоняла голову к плечу, слушая рассказы Кирка, едва заметно улыбалась, иногда тихим голосом задавала вопросы. Энги как-то раз сказал, что давно уже не видел госпожу в настолько похожем на жизнь состоянии, и Кирк чувствовал себя счастливым. А самой желанной и драгоценной наградой для него были лучики теплого лилового света, которые изредка пробивались из-под полуприкрытых век с пушистыми пепельными ресницами. За эти мгновения Кирк с радостью отдал бы и всю собственную человечность.
Шли дни, орден пополнялся новыми людьми и немертвыми, поток человечностей не иссякал, состояние Прекрасной Госпожи как минимум не ухудшалось. Кирк по-прежнему старался проводить с Квиалан как можно больше времени, развлекая ее беседами, стараясь принести хотя бы немного красок в ее сумрачное обиталище. Квиалан все чаще заговаривала с ним, задавала вопросы, начала понемногу рассказывать о себе. Кирк чувствовал, что нашел свое место в мире, свою крепость, и собирался защищать ее до последнего вздоха.
Почти сразу выяснилось, что защита просто необходима. Квиалан, кроме всего прочего, оказалась Хранительницей Огня, что означало, что ей грозила постоянная опасность со стороны огромного количества мародеров - немертвых, которые приходили к ее костру не с целью восстановить здоровье и пополнить запасы эстуса, а чтобы убить ее и заполучить ее Душу, которую можно было затем преподнести другой Хранительнице в обмен на увеличение объема фляги для эстуса. Даррен и так уже организовал постоянную охрану пещеры Квиалан, а Кирк, терзаемый беспокойством, потребовал еще усилить ее, и по возможности сам проверял бдительность часовых.
Кирк не считал дни, он уже давно забыл, как давно он пришел в эту землю. Его жизнь в Торлунде, служба Белому Пути в Лордране теперь казались ему полузабытым сном, странным и неправдоподобным. Однако время шло и приносило в этот забытый богами уголок пугающие изменения, созвучные происходящему во внешнем мире.
Поток немертвых к костру Квиалан в какой-то момент резко уменьшился, причем все больше попадалось таких, кто пытался покушаться на ее жизнь, и все меньше желающих присягнуть на верность ордену Слуг Хаоса. Кирк стал все реже и реже отправляться на охоту за человечностями - он боялся оставить Квиалан одну. Однако, несмотря на снедавшие его беспокойство и тревогу, он вынужден был периодически сам отправляться в походы, потому что число членов ордена тоже внезапно резко сократилось, человечностей стали приносить намного меньше, и Квиалан все чаще чувствовала себя плохо, бессильно клонилась набок, еле слышно прерывисто вздыхала и стонала. От этих звуков в душе Кирка все переворачивалось, и он с удвоенной яростью расправлялся со своими жертвами на охоте и с враждебной нежитью у костра.
Однажды у костра Квиалан появилась немертвая женщина, которая повергла Кирка одновременно в трепет и уныние: с легкостью уклонившись от его атаки, она бескровным приемом без видимых усилий обезоружила его, но не убила, а пояснила свои намерения - ей так же, как когда-то соратникам Кирка, необходимо было пройти в Изалит - и, отказавшись вступать в орден, бескорыстно пожертвовала Квиалан имеющиеся у нее человечности. Кирка сковал ледяной ужас: он наглядно убедился, что не способен обеспечить Квиалан необходимую защиту. Ужас едва не перешел в отчаяние, когда в разговоре выяснилось, что только что нежить по имени Светлячок убила Квилааг, защищаясь. Ненавидя себя за проявленную слабость в схватке, Кирк возблагодарил богов за то, что Светлячок оказалась не из числа тех, кто приходил забрать Душу Хранительницы Огня - что он мог бы противопоставить ей в таком случае?..
Своими доблестью, благородным поступком и проявленным к Квиалан состраданием Светлячок завоевала искреннее восхищение Кирка, и он предложил ей отдохнуть во владениях Дочери Хаоса, прежде чем отправляться в Изалит. То обстоятельство, что Светлячок убила Квилааг, не слишком огорчило Кирка и других членов ордена: они все опасались ее, так как всем было известно, что дочь Хаоса, как и родственная ей стихия, питается отнимаемыми у живых существ жизнями, так что любой из членов ордена в какой-то момент мог оказаться пищей для нее. Кирка беспокоило только то, о чем в самом начале говорил ему Даррен: кто в отсутствие Квилааг способен сдерживать тварей Хаоса и не давать им вырваться в мир?..
Светлячок успокоила его: она идет в Изалит именно за тем, чтобы усмирить Хаос, лишить его мощи Великой Души и по возможности истребить побольше демонов. Кирк, который видел Светлячка в деле, послушав рассказы о том, что ей уже удалось совершить за время скитаний по Лордрану в теле Нежити, после долгих колебаний согласился, что уж если кто и сможет заменить Квилааг в деле сдерживания сил Хаоса, так это Светлячок. Он рад был бы сам отправиться с ней, но не мог оставить Квиалан, и кроме того, Светлячок предупредила его, что живым в Изалите делать нечего - туда не следует соваться тем, у кого нет неограниченного запаса жизней, восстанавливаемых у костров, и здоровья, восполняемого эстусом.
Светлячок ушла, Кирк остался на страже в пещере Квиалан. Он не стал рассказывать ей о том, что Квилааг погибла - все равно бедняжка не видела сестру уже очень давно, потому что не могла передвигаться, а Квилааг не входила к ней, значит, можно было продолжать делать вид, что ничего не изменилось. На душе у Кирка было тяжело, но он изо всех сил старался вести себя естественно, рассказывал истории, время от времени спрашивал у Квиалан, как она себя чувствует, встречал подносителей человечности и контролировал смену стражи.
Прошло несколько дней. Члены ордена с добытой человечностью появлялись все реже и реже. Квиалан явно чувствовала себя совсем плохо, ее руки беспокойно двигались, губы судорожно сжимались, то и дело слышались прерывистые вздохи. Кирк не мог больше этого выносить. Приказав охранявшим пещеру стражникам удвоить бдительность и предупредив Энги, он вышел из пещеры и активировал Треснувшее красное око, чтобы отправиться в другой мир на охоту. Подгоняемый тревогой и непонятным давящим чувством, он вихрем пронесся по чужому миру в образе пылающего фантома, за несколько часов набрал десяток человечностей и поспешил назад в свой мир.
Материализовавшись в коридоре перед входом к Квиалан, Кирк внезапно вздрогнул, как от попадания молнии. Что-то было не так. Стражника, охранявшего вход с этой стороны, на месте не оказалось. И что-то еще изменилось в окружении, Кирк не сразу сообразил, что именно, а когда понял, то похолодел и бросился в пещеру, выхватывая меч.
Не было слышно треска костра.
...У каждого живого существа должен быть дом. Родное, безопасное пристанище. Место, где заледеневшее сердце оттаивает и начинает биться ровно, прогоняя чудовищ, набившихся в твое сознание за время странствий. Место, где душа, покрытая шрамами, коркой запекшейся крови - крови врагов и твоей собственной - очищается, становится вновь мягкой и легкой, как в детстве. Место, где сами собой затягиваются раны, где ты вспоминаешь, что такое смех от души и искренние слезы. Место, где ты можешь быть самим собой - и не бояться потерять себя.
Нет больше такого дома. Погас лиловый свет в его окнах...
Кирк не понимал, где он находится. Он не хотел ничего понимать. Он хотел перестать вообще что-то понимать - он предпочел бы прямо сейчас перестать дышать. В голове гудело, отстраненно чувствовалась боль в руке, ноге, в боку... Руки дрожали, опираясь на что-то каменное. Перед глазами прыгали отсветы огня и красные пятна.
Кто-то окликнул его по имени. Кирк с трудом повернулся на голос и вроде бы узнал стоящую перед ним фигуру. Как она здесь оказалась?.. Встряхивает за плечи, спрашивает: «Что случилось?». Кирк усилием воли попытался разогнать кровавый туман в голове - и тут же, как ударом каменного молота, изнутри его сотрясло и едва не сбило с ног неумолимое осознание непоправимости произошедшего.
«Она мертва...»
«Кто?.. Да что случилось, говори же наконец!»
Светлячок усаживает его на ступени лестницы, заставляет снять перчатки, подносит к губам фляжку. Большой глоток вина заставляет закашляться, в голове немного проясняется. Кирк осознает, что он - в Изалите, что попал он сюда в погоне за мародером, убившим Квиалан.
...Костер в пещере не горел. Возле проема входа лежал Энги, почти перерубленный пополам, тощие руки бессильно вытянуты в сторону его госпожи. А сама госпожа... Кирк смотрит и не видит, не хочет видеть... но уже понимает: эта картина до самой смерти отпечатается на его сетчатке и будет преследовать, едва он закроет глаза.
Квиалан лежит на полу пещеры, паучье тело бессильно обмякло, а человеческий торс отрублен и отброшен к противоположной стене. Кирк впервые видит ее глаза так широко распахнутыми, в них навеки застыла лиловая темнота...
Над телом стоит незнакомец в броне рыцарей Хавела, в руке он сжимает полуторный меч с закаленным Тьмой лезвием, с которого капает на пол пещеры кровь. Это ведь кровь моей Квиалан?..
Кирк вложил в первый удар всю свою ярость и отчаяние, все нежелание принимать происходящее и безумную жажду все каким-то образом исправить. Враг отлетел к стене, не успев заслониться своим каменным щитом, кровь брызнула, но доспех выдержал удар, убийца удержался на ногах и вдруг, замерцав, начал исчезать, растворяться в воздухе.
Кирк мгновенно понял, что пришелец воспользовался каким-то предметом для перемещения в другой мир, и рванулся за ним, на ходу выхватывая и активируя Треснувшее красное око, пока след еще не остыл. Что за мир встретил их - Кирк так и не рассмотрел, он вылетел прямо под удар бастарда, парировал и бросился в яростную атаку. А убийца через пару мгновений вновь замерцал в воздухе и исчез.
Еще одно Око, еще один мир, еще пара ударов. Звон стали, яростное рычание, брызнувшая кровь. Боли не чувствуется, но левая рука и правая нога онемели, плохо слушаются. Не поддаваться... Следующее Око выбрасывает в следующий мир, короткая алая вспышка перед глазами - и вдруг навалились тишина и пустота: враг снова скрылся, а использованное Кирком Око было последним. Конец...
- Как минимум, ты должен найти своего врага и отомстить, - сказала Светлячок. - Это ты должен сделать в любом случае, хочешь ты шевелиться или нет. Думаю, ты узнаешь его среди тысячи, даже если он сменит доспех.
Кирк знал, что найдет врага, через сколько бы миров тот ни прыгнул, чтобы замести следы. Необходимость завершить начатое горела единственным путеводным маяком впереди, в сером тумане безысходности.
- У меня закончились Треснувшие красные очи, - проговорил он.
- А я и не знала, что живые могут ими пользоваться, - удивленно проговорила Светлячок. - Ну что ж, тем лучше. Я отдам тебе свой запас, я ими не пользуюсь, мне в чужих мирах делать нечего, в своем забот хватает... У меня их немного, четыре штуки. Но ты наверняка добудешь еще, когда выберешься отсюда. И вот еще, возьми это, - она протянула ему небольшой мелок, - если будешь в затруднении, начерти знак призыва, и я приду на помощь.
- Спасибо, - проговорил Кирк, - ты настоящий друг, Лидия из Асторы. Я у тебя в долгу.
- Не нужно, - печально проговорила Светлячок, - я очень сочувствую тебе, мне искренне жаль твою леди, я бы и сама помогла тебе отомстить за нее, но мой долг не позволяет мне сейчас отклоняться от моего пути. Поэтому я помогла тебе, чем смогла, и должна отправляться дальше. Разве что... Есть у меня одна просьба, с которой я обращаюсь к тем, кто достаточно добр ко мне и заслуживает доверия...
- Я слушаю тебя.
- Если встретишь мою дочь Ингинн - по возможности помоги ей, если она будет в затруднении. Посмотри на меня внимательно, запомни мое лицо, и ты обязательно узнаешь ее при встрече. Надеюсь, я не слишком многого прошу...
- Я обязательно окажу твоей дочери всю необходимую помощь, если встречу ее, Светлячок. Слово рыцаря.
- Благодарю тебя за это обещание, Кирк из Торлунда. Надеюсь, что ты достигнешь своей цели. Может, мы еще увидимся... А теперь мне пора. Пожелай мне удачи и прощай.
- Прощай, Светлячок. Спасибо тебе еще раз. Да осветит Пламя твой путь.
11. Киран (давно)
Поход в Королевский лес на битву с фантомами Тьмы - первый ее поход с рыцарями Гвина - Киран запомнила на всю жизнь в мельчайших подробностях. Через пятнадцать дней после возвращения Арториаса ее вызвал к себе Орнштейн. Киран ждала этого вызова и боялась, что его не последует. За прошедшие пятнадцать дней она пять раз встречалась с Арториасом, они продолжали работу над поисками способов защиты и нападения для предстоящего сражения. Два дня назад, когда они, как обычно, засидевшись за полночь, разобрали последний из манускриптов, откопанных Киран на чердаке библиотеки в таком пыльном запаснике, что при проведении там изысканий чихание и ругань доносились со стороны редких посетителей с одинаковой частотой, Арториас, захлопнув тетрадь, потянулся и сказал:
- Ну что ж, я думаю, в замке и в библиотеке мы сделали все, что могли. Пора применить наши знания на практике. Завтра скажу Орнштейну, чтобы собирал отряд.
Киран замерла, сердце глухо забилось. Осторожно, боясь услышать не тот ответ, которого она ждала всей душой, она проговорила:
- Вы возьмете меня с собой?
Арториас внимательно посмотрел на нее. Киран, не дрогнув, встретила этот взгляд. Повисло напряженное молчание. Арториас смотрел на нее своими волчьими глазами и, казалось, читал ее мысли, ища в них подтверждение верности принимаемого решения.
- Ты будешь очень нам полезна, - наконец сказал он медленно, как будто через силу. Киран поняла, что все это время не дышала, и медленно и осторожно выдохнула. Арториас перевел взгляд на портрет Гвина на стене.
- Я поговорю с Орнштейном, - устало проговорил он. - Сначала нужно убедить его, затем ему придется убедить Гвина. Состав отряда будет утверждать он. Слишком велика ответственность, которая ложится на каждого члена отряда.
- Спасибо за доверие, - тихо сказала Киран, собрала свои записи и покинула кабинет.
На следующее утро ее вызвали к Орнштейну прямо с тренировочного боя. Комнаты капитана располагались на втором этаже башни, на верхних ярусах которой располагались личные покои королевской семьи, поэтому пройти к нему без особого приглашения (и конвоя) было невозможно.
Два стражника сопроводили ее до кабинета командующего, пропустили в двери и застыли снаружи по сторонам дверного проема. Киран вошла в кабинет и поклонилась.