Как только корабль вошел в верхние слои атмосферы, его закрутил мощный вихрь, но впереди их ждали ураганы куда большей силы.
Фолкэйн процедил сквозь зубы:
— Я все думал, как нам окрестить эту планету. Теперь я знаю, как ее назвать.
В этот момент начался такой грохот, что Фолкэйну пришлось умолкнуть.
Внутренние поля устойчиво поддерживали силу тяжести, но они были не в состоянии устранить частые толчки и нарастающий грохот. Тупоголовый исполнял основное пилотирование, в то время как команда была готова принять любые решения в критический момент. Напряженно вглядываясь в экраны и приборы с надеждой уловить смысл в их хаосе, Фолкэйн услышал сквозь дикий вой, рев и свист голос компьютера:
— Скорость ветра превышает пятьсот километров в час и будет нарастать с каждым днем. Я предупреждал, что уже сейчас опасно спускаться в таких метеорологических условиях, в любой момент это может стать невозможным даже для оборудованного судна. Условия в полярных районах такие же, как везде, с тяжелыми штормами, частыми супершквалами. Северная полярная область остается сравнительно холодной. Плотный фронт воздуха, двигаясь отсюда на юг, оставляет за собой область относительно спокойной атмосферы. Я предлагаю осуществить посадку за несколько минут до рассвета немного ниже арктического круга, в районе большого северного континента, который, по-видимому, свободен от затопления и, судя по техническим данным, стабилен.
— Ол райт, — согласилась Чи Лан. — Садись, где выбрал, только не позволяй приборам перегружать твои логические цепи. Я догадываюсь, что они передают тебе информацию с фантастической скоростью. Ладно, больше не обрабатывай и не оценивай данные. Только отложи их в памяти и сосредоточься на том, чтобы безопасно посадить нас.
— Постоянная оценка необходима, я обязан четко анализировать столь необычную обстановку, иначе мне не удастся провести вас сквозь атмосферу, — ответил Тупоголовый. — Тем не менее я уже отложил рассмотрение фактов, которые, кажется, не имеют немедленного значения. Полезно отметить, что…
Остальное Фолкэйн не расслышал. Раскаты грома на несколько минут оглушили его.
Они прошли через вихревую пелену какого-то особенно белого снега и вдруг оказались в мире, по контрасту казавшемся миром абсолютного покоя. Стояла очень темная ночь. Лучи прожекторов осветили картину дикой местности; корабль приземлился. Фолкэйн на момент расслабился в кресле и облегченно вздохнул.
— Выключи поля, — наконец сказал он, расстегивая ремни.
К планетному полю тяготения перешли постепенно, разница с земным была пять процентов, а Фолкэйн привык к гораздо большим различиям. Тишина звенела в ушах. Он встал, размялся и вновь взглянул на смотровые экраны.
Вокруг корабля раскинулся каменный хаос. На севере и востоке поднимались горы. Первые скалы начинались в каких-нибудь четырех километрах от места посадки, их вершины белели толщами ледников. Путешественики отклонились на север от густой облачной пелены, здесь небо было чистым. Сверкали мириады звезд, мелькали метеоры. Как и другие большие бездетные солнца. Бета Креста была окружена космическим хламом. На юго-востоке поднимался в небо первый луч утра.
Фолкэйн проверил наружные датчики.
Атмосфера не годилась для дыхания. Здесь имелся в наличии кислород, высвобожденный из молекул воды солнечной радиацией. Более легкий водород улетучился в космическое пространство, кислород же еще не успел соединиться с другими элементами, но его было слишком мало для дыхания, он был зверски холодный, почти минус семьдесят пять градусов Цельсия. Температура земли была ниже двухсот градусов. Тропическая зона разогрелась немного больше, но весь мир не мог перейти от смертельного холода к нормальной температуре раньше чем через несколько лет. Но и тогда условия на поверхности планеты будут очень неровными, так что нечего было удивляться, что погода сошла с ума.
— Я выйду наружу, — сказал Фолкэйн.
В замерзшей тишине голос его упал почти до шепота.
— Или я… — Чи Лан тоже казалась подавленной.
Фолкэйн покачал головой.
— Я думал, мы решили этот вопрос. Я могу нести больше снаряжения и сделаю гораздо больше за отпущенное нам время. Кто-то должен остаться на непредвиденный случай. Ты выйдешь в следующий раз, когда мы используем грависани для более широкого объезда территории.
— Я просто хотела подать заявку на наружную работу, прежде чем сойти с ума, сидя взаперти, — резко ответила Чи Лан.
«Так-то лучше», — облегченно подумал Фолкэйн и, успокоенный грубостью, вошел в шлюзовую камеру.
Его скафандр и снаряжение были готовы. Чи помогла ему одеться. Он прошел через шлюз и вступил в новый мир. Вернее, в старый, но обновленный таким странным образом, какого мир звезд не знал со дня сотворения.
Фолкэйн глубоко вдохнул чуть пахнувший химикалиями очищенный воздух и зашагал прочь от корабля. Его движения были несколько неуклюжи, он все время спотыкался на толстых подошвах сапог, но без них он был бы еще более беспомощен, так как через обычные космические башмаки холод скал моментально высосал бы тепло и его ноги замерзли прежде, чем он узнал бы об этом. Даже с дополнительной изоляцией время нахождения снаружи было строго ограниченно.
Солнце ограничивало Фолкэйна еще больше — защита скафандра позволяла находиться при полной радиации Бега Креста не более получаса.
— Как дела? — послышался сквозь треск в наушниках немного неясный голос Чи.
— Ничего.
Фолкэйн вытащил из заплечного ранца счетчик и провел им над землей. Прибор показал незначительную радиоактивности. Большая часть ее была, вероятно, вызвана солнечными частицами прошедших десятилетий, когда еще не образовалась атмосфера, однако незначительный слой озона не давал большой защиты и сейчас.
Впрочем, это не имело значения: люди и их союзники сами будут делать здесь свои атомы.
Фолкэйн забил в землю костыль датчика, анализирующего нейтроны, и продолжил свой путь. Вот он наткнулся на интересный выход породы и отколол образец.
Из-за горизонта поднялось Солнце.
Саморегулирующее стекло шлема стало почти черным Порывы ветра со стоном сорвались вниз с гор, и над ледниковыми массами закружились пары.
Фолкэйн выбрал место для звукового зонда и начал собирать треножник.
— Поспеши, — сказал искаженный голос Чи. — Радиационный фон быстро загрязняется.
— Знаю, — откликнулся Фолкэйн. — Нам необходимо выяснить структуру и состояние нижних пластов.
Ослепительная яркость, с одной стороны, и защита от нее — с другой, утомляли глаза и затрудняли точную регулировку. Фолкэйн смачно выругался, прикусил язык и упорно продолжал работу.
Когда наконец зонд начал передавать данные на корабль, безопасное время почти истекло.
Фолкэйн начал свое возвращение. Корабль выглядел неожиданно маленьким на фоне каменных пиков, почти вплотную обступивших его со всех сторон. Бета Креста обрушивала на его спину потоки жара. Несмотря на отражающую краску и охлаждение, жар стал быстро проникать внутрь, горький запах пота ударил в ноздри. Одновременно холод пробирался в сапоги, кончики пальцев онемели. Фолкэйн собрался с силами и, невзирая на вес скафандра и снаряжения, подпрыгивающей рысью устремился к кораблю.
Вопль Чи заставил его оглянуться.
Над вершиной ближайшего утеса вздыбился белый фонтан взрыва. Мгновением позже грохот отдался эхом в шлеме Фолкэйна, и сотрясение земли бросило его на колени. Он поспешно поднялся и попытался бежать. Поток частично жидкой, частично твердой лавины с ревом несся за ним вдогонку. Он поймал Фолкэйна на полдороге к кораблю.
Глава 13
Рефлекс заставил Фолкэйна броситься на землю и свернуться в клубок за мгновение до того, как лавина настигла его. И вот он оказался в полной темноте. Вся его сущность была полна страшного гула от перекатывавшихся через него валунов и ледяных глыб. Если бы не скафандр, от Фолкэйна не осталось бы живого места. Но удары проникали и сквозь металл и обивку. Его голова болталась, как у болванчика, он совершенно потерял ориентировку. Наконец все замерло. Фолкэйн смутно понял, что похоронен под лавиной. Его колени были прижаты к животу, руки — к шлему.
Он застонал от разрывавшей все тело боли и попытался пошевелиться. Последнее сделать ему не удалось. Ужас охватил его. Фолкэйн завопил и задергался изо всех сил. Без толку! Масса лавины крепко держала его в эмбриональном положении.
Когда он еще только начинал мерзнуть, обогрев шел не очень эффективно, тем более что окружающее вещество высасывало из него каждую калорию, дававшую и без того ненамного более высокую температуру. Обогревающие спирали истощили энергию своих батарей прежде, чем пленник лавины пришел в сознание. Он не мог двигаться, чтобы согреться.
Фолкэйн попытался использовать радио, но оно было сломано. тишина наполняла шлем, его окружала непроглядная темень, холод сковал тело. Пленник подумал: «Я беспомощен. У меня нет ни малейшей возможности спастись. Но, по крайней мере, у меня остался разум. Я могу думать, я могу предаться воспоминаниям. Я все равно свободный человек». Но ничего не приходило на ум, кроме черноты, неподвижности и холода.
Он сжал челюсти, чтобы не стучать зубами, и упрямо заставил себя не паниковать.
Так Фолкэйн и лежал с малой искоркой жизни в мозгу, когда ледяная масса вокруг него стала испаряться. Он беспомощно пополз в туннеле испарявшейся жидкости. Бета Креста рассеяла туман и впилась в его скафандр.
Пару часов спустя он сидел на своей койке, почти нянчил чашку с супом и рассматривал окружающую обстановку ясными глазами новорожденного.
— Конечно, я сейчас в порядке, — сказал он. — Дай мне поспать, и я окончательно приду в форму.
— Разве это так необходимо? — презрительно фыркнула Чи Лан. — Если бы я была так глупа, чтобы выйти на опасную местность без гравипояса, я бы поменяла голову на более новую модель.
Фолкэйн засмеялся.
— Что ж ты не предложила его мне раньше, — спросил он. — Не забывай, что с гравипоясом я смог бы взять гораздо меньше снаряжения. Что оставалось делать?
— Ну, мы с Тупоголовым полагаем, что ледник никогда не был замерзшей водой. Это в основном сухой лед — твердая углекислота с некоторой примесью других газов. Местная температура поднялась до критической точки или чуть выше, но требовалось еще тепло для испарения, эта область после наступления темноты охлаждается очень быстро. День же продолжается только несколько часов, и я подозреваю, что более летучие компоненты постоянно отнимали тепло от основной замороженной массы. Результатом было нестабильное равновесие. Чистая случайность, что оно нарушилось именно в тот момент, когда ты был снаружи. Роковое совпадение. Большая часть вещества расширилась взрывообразно и соскользнула со склона. Если бы мы только догадались замерить спектр отражения и температуру…
— Но мы об этом не подумали, — сказал Фолкэйн. — Ты не чувствуй себя слишком виноватой. Мы не можем думать обо всем. Никто не может. Мы вынуждены добывать большую часть информации методом проб и ошибок.
— Предпочтительно кого-нибудь из стоящих рядом, чтобы выручить его, когда дела пойдут совсем скверно.
— Ага. Мы должны бы быть частью регулярного исследовательского флота, но при нынешних обстоятельствах это невозможно. Вот так.
Фолкэйн хмыкнул.
— По крайней мере, у меня появилось твердое мнение относительно имени этой планеты — Сатана.
— Что это означает?
— Враг божества, источник зла в одной из наших земных религий.
— Но любая разумная личность видит, что божество само… Ах, ладно, не имеет значения. Я думала, что у людей кончились мифологические имена для планет. Наверняка вы уже какую-нибудь планету окрестили Сатаной.
— М-м, не припоминаю. Есть Люцифер, и Ариман, и Локи, и… как бы то ни было, традиционный Сатана управляет подземным миром огня и забавляется, придумывая напасти для грешных душ. Подходит, нет?
— Если он подобен другим антибогам, которых я встречала, — сказала Чи. — Он может сделать вас богатым, но в конце концов всегда обнаруживается, что сделка с ним неудачна.
Фолкэйн пожал плечами.
— Увидим. Где мы находимся в данный момент?
— Кружимся над ночной стороной, проводим замеры и съемки. Я не вижу смысла задерживаться здесь дольше. Любое наше наблюдение, любая экстраполяция позволят возрадоваться жадному сердцу Ван Рийна. Криосфера станет приемлемой сравнительно скоро, лет через десять или около того, условия станут подходящими для строительства. Между тем и опасность растет с каждым часом.
Как бы подчеркивая слова Чи, корабль накренился и его корпус зазвенел. Полет сквозь бурю продолжался минуту или две. Все это время Фолкэйн пытался рассчитать, какой силы должен быть ураган, чтобы так действовать на термоядерный, контролируемый гравитацией, защищенный силовыми полями, пилотируемый компьютером корабль, способный пересекать межзвездные просторы и бороться с вооруженным противником.
— Согласен, — сказал он. — Давай соберем столько данных, сколько сможем в следующие двадцать четыре часа и затем отправимся домой. Пускай кто-нибудь в следующий раз проводит детальные исследования. Нам понадобится вооруженный отряд, чтобы охранять эту заявку.
— Чем скорее Старый Ник узнает, что она стоит того, тем лучше. — Чи Лан дернула хвостом.
— Если противник не опередит, в следующий раз мы все будем иметь бледный вид.
— Не волнуйся, — сказал Фолкэйн. — Наши почтенные противники, должно быть, живут достаточно далеко. По крайней мере, почему они иначе до сих пор не прислали сюда своего разведчика.
— Ты уверен, что их предварительная экспедиция не побывала здесь, пока мы были в пути? — медленно спросила Чи.
— Она была бы еще здесь. Мы потратили две недели на перелет и чуть больше на работу. Нам приходится сворачиваться так рано только потому, что два существа в одном корабле могут сделать слишком мало, а не потому, что мы узнали все, что хотели узнать. Нам надо торопиться. Если они не подозревают, что мы участвуем в их игре, они по логике должны были бы планировать более неторопливое и тщательное обследование.
Фолкэйн поскреб подбородок. Щетина напомнила ему, что он просрочил введение дозы противобородного энзима.
— Конечно, — продолжил он, — их наблюдатели могли быть здесь, заметили наше приближение и побежали за родителями, которые сейчас на пути сюда и несут с собой большую палку.
Тут он повысил голос:
— Ты не обнаружил никаких кораблей, Тупоголовый?
— Нет, — ответил компьютер.
— Хорошо.
Фолкэйн удобнее устроился на своих подушках. Судно было оборудовано так, что могло улавливать квазимгновенные следы потревоженного космического пространства вокруг действующего супердвигателя почти до теоретического лимита в один световой год.
— Я вряд ли ожидал…
— Мои детекторы выключены, — объяснил Тупоголовый.
Фолкэйн сел прямо, суп пролился из его чашки на Чи Лан, она подпрыгнула от неожиданности и завопила.
— Что?! — испуганно воскликнул человек.
— Незадолго перед тем, как занять орбиту, — напомнил Тупоголовый, — вы велели мне быть внимательным к местным опасностям. Отсюда следует, что компьютерные способности не должны отвлекаться на наблюдения за приборами, направленными в межзвездное пространство.
— Иуда в реакторе, — простонал Фолкэйн. — Я не думал, что у тебя могла появиться такая инициатива. Что сделали эти кухонные инженеры на Луне, когда проверяли тебя?
Чи по-собачьи отряхнулась, разбрызгивая капли супа вокруг себя.
— Я-тьин-чай-ухх, — произнесла она непереводимую фразу. Немедленно включи детекторы!
Несколько секунд стояла тишина, лишь снаружи завывал ураган. Все, что было в кабине Фолкэйна, — картины, книги, катушки и видеоэкран, набитый элегантной одеждой полуоткрытый шкаф, немногие сувениры и любимое оружие, заваленный письмами стол, — все стало маленьким и дорогим. Человек и кинфианка прижались друг к другу. И вот машина заговорила.
— Наблюдается двадцать три источника пульсации в направлении Цирцеи.
Фолкэйн напрягся, в голове замельтешили обрывки мыслей: «Никто из известных цивилизаций не живет в этом направлении… Они, должно быть, направляются сюда. Мы не выясним их курс и дистанцию, если не отойдем от базовой линии и не возьмем угол. Подождем и посмотрим, как они себя поведут. Но кто может сомневаться в том, что это враги?»