– Как вы сказали? – наклонился он к окну машины. – Мигренью? Это ведь что-то с головой?
– Ну да, – закивал водитель, – с головой. Плавающие такие сильные боли…
– Так-так-так-та-ааак!.. – протянул сыщик. – Снова голова… А как вы сказали зовут этого доктора?
– Я не помню, – почесал парень в затылке. – Митрофан, что ли… Или Мефодий?
– Может, Модест? – подсказала Сашенька.
– Нет, скорее Мелентий… – еще пуще заскреб голову парень.
– А что ты держишь в руках? – спросил вдруг у дочери Брок.
– Номер телефона этого… Мирона…
– Там ничего больше нет, кроме номера?
Сашенька расправила мятый огрызок бумаги.
– Михаил! – прочитала она с удивлением. – Ничего себе имечко!
– Точно! – обрадовался водитель «жигуленка». – Он же еще назвал себя в шутку «МММ». Чего-то там – Михаил – чего-то там… Всё на букву «м»!
– Жаль!.. – искренне огорчился Брок. – Чегототам – это не он… А как всё чудно сходилось!
– Папа, ты о чем? – вновь забеспокоилась Саша.
– Я думал, это Дурилкин, – разочарованно махнул рукой сыщик. – Так всё сходилось: голова, доктор, три одинаковых буквы!..
– Как вы сказали – Дурилкин? – встрепенулся парень в «Жигулях». – У него похожая какая-то фамилия… Сейчас вспомню… О! Мудрилкин!
– Чья? – обреченно поморщился Брок.
– Ну, этого, доктора, который к нам хотел устроиться. Вспомнил! Мудрилкин Михаил Матвеевич! МММ! Точно!..
– Пойдем, дочурка, – потянул Сашу за руку понурый сыщик.
– Папа! – охнула вдруг девушка. – А помнишь, мы в игру играли, когда клиентов долго не было? – И Сашенька, отчаянно фальшивя, пропела: – Правое-правое-правое русло Волги!..
Брок замер. Глаза его лихорадочно забегали.
– Левый-левый-левый берег Дона! – торжествующе прогорланил он. – Теперь я!.. Над березой проснулся подпоручик старенький… А?!
– Под ольхой задремал есаул моло-о-оденький! – радостно провыл водитель машины и умоляюще затряс вытянутой из окна рукой. – А можно я?!
– Можно, – великодушно разрешил Брок.
– Дья-а-авол, президента побери!.. – выдал парень и выжидающе осклабился.
– А вот святое не трожь! – насупился сыщик и, наклонив голову, словно бык двинулся к автомобилю.
– Папа! – закричала Сашенька, ухватив отца за фалду пиджака. – Да постой же! Не в песнях дело!
– Это не песня! – огрызнулся Брок. – Это гимн великой Российской Империи! – И продолжил движение, словно трактор с прицепом. Саша волочилась за ним, отчаянно тормозя по асфальту каблучками.
– Да папа же! – заверещала она, мысленно прощаясь с туфлями. – При чем тут гимн?! Это же Дурилкин!
– Где?! – Сыщик мгновенно остановился и усиленно завертел головой.
– Ну, этот, который Мудрилкин.
– Где связь?
– Это ведь то же самое, что в нашей игре! Мудрилкин – Дурилкин.
– Так-так-так-так-та-аааак! – затарахтел Брок. – А ведь и правда! МММ – DDD! Всё сходится! Ну, конечно, – хлопнул сыщик по лбу, – ему же надо залечь на дно, замаскироваться! Ай да хитрюгин!
– Дурилкин, – поправила Саша.
– Мудрилкин, – выдал ничего не понимающий водитель.
– Хитрюгин – не в смысле фамилии, – пояснил сыщик, – а в смысле характеристики.
– Ну, в смысле характеристики и дурилкин – в самый раз, – пожала плечами Сашенька.
– Всё, едем! – кинулся к машине Брок.
– Куда? – спросила Саша.
– Как это куда? К доктору! Ты ж сама меня туда звала...
– Но мы же не знаем его адреса!
– Зато у нас есть его телефон, – сыщик достал мобильник и запиликал клавишами, сверяясь с цифрами на мятой бумажке. Прижал трубку к уху. Подобрался. Лицо его мгновенно преобразилось, из взволнованно-серьезного став по-идиотски умильным. – Ой! – тоненько пропел Брок, растягивая губы в блаженной улыбке. – Это доктор? Ой, доктор, мне нужна помощь! Ой, это не телефонный разговор!.. Ой, что вы, что вы, шалун!.. Хи-хи-хи-хи! Нет, я хочу только у вас... Нет, я хочу к вам... Ну, пожалуйста, доктор!.. Как-как-как? Дурацкая, шесть? Ах, Рыбацкая, шесть!.. Ой, спасибо вам, доктор! Уже лечу, шалунишка!..
– Пап, ты чего? – Сашенька расширившимся глазами смотрела на отца.
– Так надо, – нахмурился Брок и открыл дверцу «Жигулей». – Подвиньтесь!
– Может, лучше я поведу? – дрогнувшим голосом поинтересовался водитель.
– Как хотите, – отмахнулся сыщик. – Подвиньтесь!
– Но руль с этой стороны...
– Я не слепой! Подвиньтесь же, черт бы вас побрал!
– Но... как я тогда буду вести машину?
– Откуда я знаю, как? Ведь это же вы водитель? Я же вас не спрашиваю, как проводить допрос!
– А... как? – заинтересовался парень.
– Молча! – огрызнулся сыщик.
Сашенька, тоже молча, снова ухватила отца за фалду пиджака и так же молча отбуксировала его к правой передней дверце. Пассажирское кресло уже занимал хозяин «Жигулей».
– Подвиньтесь, я сказал! – рявкнул Брок, распахивая дверь. Парень полез на свое прежнее место, бурча под нос: «Вот уйду сейчас вообще, сами езжайте как хотите!»
До Рыбацкой улицы троица всё-таки доехала без происшествий – водитель вел машину, Брок составлял мысленный план действий, Сашенька смотрела в окно. Но все трое не получили от своих действий никакого удовольствия: водитель постоянно косился на сыщика, ожидая от того какой-нибудь пакости вроде сакраментального «подвинься»; Броку не удавалось составить четкий план; Сашеньке не попалось на глаза ничего достойного… Поэтому все облегченно вздохнули, когда панельная девятиэтажка с пузатой цифрой 6 на боку вынырнула из-за очередного поворота.
– Ждите меня здесь! – приглушенно выдавил сыщик, распахивая дверцу.
– Папа, я с тобой! – возмутилась было Сашенька, но Брок сделал протестующий знак ладонью:
– Нет. Вы будете прикрывать мой отход. И контролировать все входы-выходы, включая крышу. Вдруг он попытается улизнуть?
– Ну уж нет! – заерзал на сиденье владелец «Жигулей». – Подставляться под пули я не нанимался! – Он продолжал дергаться, не понимая от волнения, что выбраться из машины ему мешает пристегнутый ремень.
– Какие пули? – презрительно хмыкнул сыщик. – Если только скальпель! Это же доктор, а не бандит.
– Почему же вы его преследуете? – парень догадался наконец, что его удерживает, и отщелкнул ремень. Но вылезать уже не торопился.
– А мы его и не преследуем, – сказал Брок. – Но допросить надо. Это последнее звено цепочки.
– Почему же вы тогда просите прикрывать ваш отход?
– От случайностей никто не застрахован! – подала голос Саша.
– Правильно, дочка, – моргнул обоими глазами сыщик и направился к подъезду.
Водитель откинулся в кресле и забарабанил большими пальцами по ободу баранки «Марш энтузиастов».
Брок позвонил в дверь, и рука его машинально потянулась к несуществующей кобуре. Сыщик никогда не имел личного оружия, но с тех пор как занялся сыскной деятельностью, постоянно ощущал его тяжесть. Не найдя пистолета, он достал из кармана связку отмычек, вспомнив, что в критической ситуации оружием может стать что угодно.
Дверь открылась. На пороге стоял подтянутый стройный мужчина. Он удивленно поднял на сыщика ярко-голубые глаза. Чуть опустил взгляд, остановил его на отмычках в руке у Брока. Темные красивые брови выгнулись дугой.
– Грабить собрались?
– С чего вы взяли? – подпрыгнул сыщик.
– Да так, знаете ли, предчувствие, – кивнул на отмычки мужчина. Брок быстренько сунул связку в карман.
– Нет, нет, это случайность! Нечаянно вынул... Хотел платок достать...
По лбу сыщика и впрямь катился пот. Он действительно вынул платок и обтер лицо.
– Допустим, – нахмурился мужчина. – Тогда что вам нужно и кто вы, собственно такой?
– Но я ведь звонил вам полчаса назад... Мы договорились, – сказал Брок и только тогда спохватился, что по телефону он разговаривал с Дурилкиным совсем другим голосом. Поэтому тут же, на ходу, изменил легенду: – То есть, не полчаса, а полгода назад... Где-то так примерно... Или год. Плюс-минус. Помните, на курорте с вами вместе отдыхали? На пляже беседовали?
– В Ялте? – быстро спросил доктор.
Брок закивал:
– Да-да! Где-то там примерно... Ялта, Сочи, Юрмала... Я там каждый год отдыхаю.
– А я в Ялте ни разу не был! – торжествующе выдал Дурилкин. – Позвольте откланяться, жулик вы этакий! – Он стал закрывать дверь, но сыщик успел просунуть в сужающуюся щель ботинок.
– Стойте, стойте! Я и не говорил, что точно в Ялте! Может, на Тенерифе, или в Дубултах!.. Ну, я просто много где бываю всегда! Помню просто, что на пляже мы беседовали!..
– Интересно, о чем же? – оставил попытку закрыть дверь доктор.
– О головах, – пошел ва-банк сыщик. – Об отрезанных головах, живущих без тела!
Дурилкин оглядел Брока сверху вниз, словно лишь в этот момент увидел впервые. Распахнул дверь.
– А ну-ка, входите!
Сыщик юркнул в прихожую. Там было неуютно и пахло дихлофосом. «Съемная квартира!» – смекнул Брок. А вслух произнес обратное:
– Уютненько тут у вас! И пахнет так оригинально. Медицинский такой запах... Практикуете?
– Ага. Головы отрезаю. Слишком любопытным.
Сыщик вздрогнул. Пот снова потек со лба. А также сзади по шее, по спине, животу... И много по чему еще. Платок здесь уже был бессилен.
– П-п-почему головы? – выдавил он и часто заморгал.
– Могу и что-нибудь другое, – мило улыбнулся Дурилкин. – Но вы ведь сами о головах вспомнили.
– Дык!.. – сглотнул сыщик. – Интересно ж... Голова-то она – ого-го! Вы не поверите, но в ней даже мозг есть!.. Такое серое, знаете ли, вещество. Там всякие нейроны, то-се...
– Да что вы говорите?! – всплеснул руками доктор. – И у вас – тоже?
– Что тоже у меня? – заволновался Брок.
– Есть мозг?
– Должен быть, – потрогал голову сыщик. – Я ведь думаю. Так сказать, мыслю – стало быть су...
– Не факт, – перебил Дурилкин. – Вот давайте-ка, голубчик, произведем сейчас трепанацию черепа, тогда и убедимся.
– Да я... это... – зашарил Брок сзади по двери в поисках ручки. – Лучше потом зайду! У меня голова грязная... Вот помою – и вернусь!
– Ну зачем же вам куда-то ходить? – лучезарно улыбнулся доктор. – Вода и у меня пока из крана течет. И даже шампунь есть. Вы какой предпочитаете?
– Я... э-э... от перхоти... любой!
– И от перхоти есть, голубчик! – еще шире растянул губы Дурилкин. – Только вам не всё ли равно уже будет?
– К-как можно! – мотнул головой сыщик. Ему стало дурно. Воротничок рубахи стал вдруг немилосердно жать.– Перхоть, она, знаете ли...
– Знаю, знаю, – закивал доктор. – Я по перхоти тоже большой специалист. По кардинальному от нее избавлению. Вместе с головой.
Брок всё-таки потерял сознание.
Глава 8. Броку ничего не отрезали, зато он кое-что вырвал
Очнулся сыщик в полной уверенности, что головы у него больше нет. То есть – наоборот: голова есть, а нет всего остального. Во всяком случае все попытки пошевелить руками-ногами не привели к успеху. И он их не чувствовал!
Брок тоненько провыл, боясь открыть глаза. И услышал над собой знакомый голос:
– Так что будем отрезать, голубчик?
– А-а... м-можно н-ничего? – проблеял сыщик. Глаза он так и не открыл. Но в голову («Всё же в голову, значит она, как минимум, есть!» – обрадовался сыщик) пришла утешительная мысль: «Если спрашивает, что отрезать, значит – еще не отрезал!»
– Да нет, голубчик, что-нибудь всё-таки надо. Профессиональная честь. Вам знакомо такое понятие?
– Д-да...
– Вот видите! Так что будем резать?
«Что бы сказать? – всполошился Брок. – Что мне не очень нужно?»
– А можно... ногти? – спросил он вслух.
– Можно. Только вместе с руками.
– А... волосы? – пролепетал сыщик, уже догадываясь, каким будет ответ. Он угадал.
– Только вместе с головой.
– Вырежьте мне тогда аппендикс! – взмолился Брок. – Ну, что вам стоит?!
– Это операция для студентов! – фыркнул Дурилкин. – Мне неинтересно.
– Хорошо, – решился сыщик. – Тогда – гланды. Через...
Договорить он не успел. В дверь позвонили.
– Полежите пока, голубчик, – сказал доктор, – и хорошенько подумайте. Да, гланды – не катят.
Послышался звук удаляющихся шагов.
«Почему, собственно, не катят?» – хотел возмутиться Брок и открыл глаза. Он лежал на диване – не очень новом, продавленном, с истертыми деревянными подлокотниками. Руки и ноги были на месте и даже не связаны.
«Вот что такое самовнушение!» – с уважением подумал сыщик и сел. Огляделся. Комната как комната. В полном соответствии с типовыми представлениями о съемных квартирах: упомянутый диван, старенький телевизор в углу, древний сервант с двумя «розочками» чашек и вазой между ними, рядом с сервантом – письменный стол с настольной ширпотребовской лампой. А еще на столе... Еще на столе лежала раскрытая общая тетрадь. Сыщику стало интересно. Он любил письменное слово. В любом виде, в том числе и рукописном.
Брок поднялся с дивана. Ноги еще плохо его слушались, но три шага до стола он сделать сумел. Плюхнулся на скрипнувший ободранный стул. Перевернул тетрадь обложкой вверх. «Дневник профессора Дурилкина Д.Д.» – сказала ему надпись на голубом коленкоре, сделанная шариковой ручкой. Первой мыслью сыщика было сунуть дневник в карман, но он поборол в себе это желание, опасаясь, что Дурилкин сразу заметит пропажу. Поэтому Брок стал лихорадочно листать страницы, выхватывая отдельные слова и фразы...
«...выпил с аспирантами... ...расслабился с аспирантками... ...роботы очень маленькие... ...а что, если... ...идентичные свойства... блокировать отторжение... ...нужен помощник... ...аспиранты не годятся, слабаки... ...аспирантки хороши, но дуры... ...собака сдохла... ...пятая нога... ...рыбе зонтик... ...козе баян...»
Из прихожей раздались приглушенные голоса. Один из них показался Броку знакомым. «Наверное, Дурилкин», – мельком подумал он и залистал дневник еще активней.
«...геля мало... ...нобелевская премия... ...хотя бы сто миллиграмм... ...пришлось самому стать подопытным...»
Вот! Лоб сыщика вновь заблестел потом. Вот оно. Нашел! Брок приблизил тетрадь почти к самому носу, хоть и не был близорук, и прочитал: «Таня Дурында была не дурна собой...»
Сыщик воровато огляделся и вырвал нужные листы. Сунул в карман и быстро вернулся на диван. Лег. Голоса в прихожей стали громче:
– А я говорю, он здоров!
– Нет, болен. У него паранойя. Осложненная шизоидным бредом.
– Папа здоров! Отдайте мне его!
– Не могу. Я давал клятву Гиппократа.
– А вот так?
– Ай!!! Что вы делаете?! Больно же!
– А так?
– Ай!.. Тоже больно.
– Пррррропустите меня!
– Стойте, туда нельзя!..
В комнату влетела Сашенька.
– Папа! – бросилась она к отцу. – Что он с тобой сделал?
– Ничего, – вяло улыбнулся Брок. – Только хотел отрезать голову.
– Вот видите!.. – возник за спиной девушки запыхавшийся доктор. Волосы его были растрепаны, в голубых глазах застыла боль.
– Что вижу? – огрызнулась Сашенька. – Вижу, что вы запугали старика!
– Я не старик! – подпрыгнул Брок. – Я еще замуж могу! То есть, жениться.
– Что?! – воткнула руки в боки Саша и прищурилась. – На ком это жениться? А мама?
– Н-ну... – замахал руками сыщик. – Я это так, образно. Могу и на маме. Развестись, а потом снова жениться.
– Я те разведусь! – приставила девушка к носу отца кулак. – Доктор, – обернулась она к Дурилкину, – по-моему у папы и впрямь кое-что лишнее... Отрежьте-ка ему это!
– Не надо! – взвизгнул Брок, приняв позу футболиста в стенке. Только лежачую.
– Фи, папа! – сморщила Сашенька носик. – Я имела в виду язык.
– Ну вот что! – рассердился вдруг Дурилкин. – Проваливайте-ка оба отсюда!
– То есть как? – воскликнули Брок с дочерью в один голос.
– Проваливайте, и всё, – сказал доктор. – Мне работать надо.
– А кто сейчас распинался о клятве Гиппократа? – ухмыльнулась Сашенька.