Алина провела рукой по волосам и… шагнула к Герману.
– Тебе нужна подпитка? – тихо, практически не размыкая губ, спросила она.
И впервые за время их общения она могла лицезреть полное изумление на грубом лице.
– Ты… – приятно было осознавать, что и она способна некоторых лишать возможности говорить, вводить в ступор. – Ты предлагаешь тебя трахнуть?
Алина сглотнула. Кивнула.
И… увидела, как уголки губ Германа дрогнули, а потом он и вовсе откинул голову и рассмеялся. Смеялся он громко, забористо, и складывалось впечатление, что мужчина очень давно этого не делал. Потому что изумление – искреннее и какое-то мальчишеское – по-прежнему отражалось в его глазах.
Алина же не понимала причину его веселья. Захотелось пнуть бугая ногой. Ага, прямо вон в тот бугорок на штанах, который сейчас был вполне открыт для девичьей агрессии. Хорошо, что вспомнила, где она находится и с кем. И этот кто-то не был доброжелательно к ней настроен и, если вернуться во вчерашний день, то их "знакомство" началось как раз с оплеух.
Руки сжались в кулаки самопроизвольно.
– Я сказала что-то смешное?
– Садись и отдыхай, предлагальщица, – фыркнул Герман, просмеявшись.
Дважды повторять не пришлось. Алина отошла от него на метр и опустилась на пушистую зеленую траву, оказавшуюся удивительно мягкой на ощупь. Точно ковер. Теперь Алине представилась возможность осмотреться. Красивое место. С густой растительностью привычного для неё зеленого цвета. Стволы деревьев – коричнево-черные, лишь по толщине отличаются в большую сторону. И листья почти как в родном Пскове.
– Пограничье удивительно похоже на мой мир, – Алина не могла сидеть молча. Понимала, что нарывается, что есть риск рассердить Германа, но если будет молчать и снова перемалывать в голове мысли, подпитываемые страхом, сойдет с ума.
Мужчина хмыкнул и приподнял брови кверху.
– Неужели? – иронично бросил он.
Алина недоуменно пожала плечами.
– Конечно.
– И что ты видишь? Поделись своими наблюдениями.
Ей не нравился цинизм в его голосе, и она, упрямо сжав губы, стала озвучивать, что видит.
– Напротив меня раскинулся кустарник. Мне где-то по грудь. Есть сходство с кустом ежевики. За ним стоят четыре больших дерева. Стоят они очень близко, едва ли не вплотную. Тоже вполне нормальные для моего восприятия. Напоминают иву. Трава – зеленая. Земля – черная. Всё, как у нас.
Герман, в его уже привычной манере, ответил не сразу. Алина пришла к выводу, что подобными паузами он решает для себя, объяснять ей что-то или оставить всё, как есть. Ей самой эти паузы сильно не нравились, заставляли нервничать ещё сильнее, особенно если при этом Герман смотрел на неё.
– Я вижу перед собой голые синие кусты. Да, невысокие. Правильно, тебе по грудь. Кусты имеют тонкие прутья, переплетающиеся между собой. И если иметь неосторожность подойти к ним, то они выстрелят тонкими иголками. Четыре ствола для тебя – мой один. Могучий и древний йех. Красно-желтого окраса. По черным кругам, что оплетают его ствол, делаю вывод, что йеху более шестисот лет. Тоже к нему лучше не приближаться. Сам по себе он не опасен, но под его корнями имеют свойство селиться грызуны – таки – злые твари, укус которых приводит к воспалению кожи, и у человека начинается сильнейшая лихорадка. От неё не умирают, но на неделю из жизни ты выпадаешь точно. Земля… да, черная. Местами. Трава… хм… Не зеленая точно, девочка.
На этом всё. Взял и замолчал.
Алина недоуменно уставилась на него. Он сейчас над ней издевается?
– Ты шутишь?
– Я похож на шутника?
Взгляд черных глаз обжёг.
– Нет, – слишком резко ответила Алина, отказываясь соглашаться с правдивостью его слов. – Но… Такого не может быть! Чтобы мы, находясь в одном месте, видели абсолютно разные картинки!
Герман прикрыл глаза.
– Может.
– Но как, черт возьми?
– Ты, оказывается, умеешь ругаться?
– Умею, – пришлось сцепить зубы, чтобы не продемонстрировать полный свой лексикон.
– Не демонстрируй мне эти умения. Они мне не нравятся. Возвращаясь к восприятию мира. Пограничье на то и является зоной перехода. Оно способно подстраиваться под тех, кто в него ступает. Здесь особый воздух, и для пришлых, коей являешься ты, он моделирует иллюзии. Можешь считать, что воздух проникает в тебя и считывает твои воспоминания, а потом Пограничье тебе показывает те картинки, к которым ты привыкла в обычной жизни. Иллюзии очень опасны, потому что пришлый не может правильно, быстро и адекватно реагировать на угрозы, что скрывает Пограничье. И, поверь, я бы предпочел провести с тобой десять дней в своем Убежище, чем тащить тебя в другое.
Ошарашенная Алина скукожилась, охватила плечи руками, пытаясь осмыслить услышанное. Получается, что она совсем дезинформирована? Не имеет возможности правильно воспринимать окружающий мир? Мрак. Полный ужас. И если на краткий миг предположить, что она останется здесь одна, то что её ждет? Зато теперь становилось понятно, почему в Убежище и в тоннеле она не могла видеть, откуда что берется – двери, оружие, еда. И если сразу после пробуждения Алину заботил вопрос, как не быть жестоко изнасилованной, то сейчас она реально начала опасаться за свою жизнь.
Прикусив нижнюю губу, негромко сказала:
– Получается, что если, допустим, ко мне подкрадется какая-нибудь тварь из вашего Пограничья, я просто не смогу её увидеть, потому что моё восприятие мира не способно её … воспроизвести? Так что ли?
Ответу она не удивилась.
– Совершенно верно.
Из горла вырвался непонятный звук, схожий с зарождающейся истерикой. Губу прикусила сильнее. Нет, она не разревется. Она будет думать. Будет подстраиваться. Будет трахаться с бугаем. Выживет и вернется домой. К родителям, что звонили накануне её похода в клуб. К новой перспективной работе. К девчонкам. К привычной жизни. И не будет ничего помнить.
– Мне… страшно, – впервые она попробовала поделиться своими чувствами. Сказала и замерла. Даже шею в плечи втянула.
– Это нормально. – Ей показалось или его голос на самом деле смягчился? – Просто старайся быть со мной рядом, пока мы не достигнем другого Убежища. Даже в туалет одна не ходи.
О, а вот об этом Алина не подумала. Но, как говорится, тут уже не до щепетильности. Лишь бы выжить… Лишь бы вернуться.
– Я тебя поняла.
Больше на разговоры не тянуло. Он сказал, что у них есть немного времени, чтобы отдохнуть. Может, тогда прилечь и подремать? В куртке не замерзнет. Да и погода теплая. Солнышко. Или нет? Может, вообще идет дождь?
Решила посидеть, лишь куртку немного распахнуть.
Их отдых закончился быстрее, чем предполагалось. Алина сидела, прикрыв глаза и подставив лицо солнцу. Пусть даже иллюзорному. Разбираться, что правда, а что нет – не стала. Доверилась ощущениям, а телу от прикосновения солнца было приятно.
И когда она почти расслабилась, когда ушло напряжение из мышц и практически исчез страх из головы, она услышала:
– Сиди. И не шевелись.
Вот так бесцеремонно её выдернули из оазиса временного спокойствия. Глаза, естественно, она распахнула быстро. И, естественно, никого не увидела.
Лишь Германа, который медленно, плавными движениями, поднялся на ноги и осторожно выдернул из-за спины мачете. У Алины остановилось сердце. В прямом смысле. Чтобы в следующую минуту забиться с бешеной, неконтролируемой скоростью.
Алина в точности исполнила его слова, даже дышать перестала. Она не враг себе, и прекрасно понимала – в этом непонятном чудовищном мире она не способна за себя постоять. Да чего греха таить, у себя она тоже не отличалась боевым характером, обижать себя не позволяла, но если пришлось бы применить физическую силу, навряд ли справилась бы с обидчиком.
Здесь же она впервые увидела то, что литературным языком принято называть "танцем смерти". Плавные движения Германа, рубящие взмахи его мачете, и… серая жидкость, летящая в разные стороны. Если с серой жидкостью Алина ещё могла примириться, то свечение вокруг тела Германа сначала восприняла, как иллюзию. Не может же быть, чтобы из человека исходил свет? Потом вспомнила, где находится, и поняла – может. Здесь может быть всё.
Но кто тогда Герман? В её понимании Страж – это воин. Комплекция и всё то, что она успела узнать про него, подтверждали правильность её представления. Грубый. Крупный. Злой. И тут… свечение.
Он что – маг?
Маг, это уже выше её понимания. Честно.
Где-то там, за невидимой чертой, за пологом, где скрывает от неё правду Пограничье, могут жить кто угодно – маги, некроманты, зомби, драконы. Ей всё равно. Пусть хоть самые невидимые твари обитают. Лишь бы не сталкиваться с ними, не иметь ничего общего, не пересекаться. Алина зажала рот руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону. Если предположить, что Герман относится к категории боевых магов – Господи, да, она тоже читала романтическую фантастику! – то становилось понятно, для чего ему нужна энергетическая подпитка. Он тратил её и получал во время секса. Всё до нелепого просто.
Пока Алина пыталась выстроить логическую цепочку, бой завершился. Она это поняла, когда увидела перед собой Германа. Вот он бился в нескольких метрах от неё, а сейчас уже рядом. Стоит хмурый, сердитый. Грудь ритмично опускается и поднимается. В глазах тьма. И жажда.
Алина поняла, что последует далее.
Задрожала.
Они вроде бы как договаривались…
Слабая надежда вспыхнула в душе, когда Герман опустился на колени перед ней и двумя пальцами приподнял лицо, желая увидеть эмоции девушки. Проделывал он манипуляции без единого слова. Главное – без грубости.
И Алина, сдерживая всхлип, прекрасно понимая, что от нее требуется, стиснула зубы и решила действовать. Насилия она больше не допустит. Что угодно, только не насилие. Издав непонятный звук, то ли стон, то ли вскрик, она легко толкнула мужчину в грудь. Естественно, ничего не произошло.
– Ляг… и давай я… ну, сама…
Он прищурил глаза и сжал губы. Алина не поняла отчего – от того, что ему, возможно, больно и срочно нужна подпитка или ему не понравились её слова. В любом случае, ответа она не узнает. Герман, положив рядом с собой мачете, сел, после чего лег на спину.
Ух…
Пора начинать.
Сглотнув, Алина потянула завязки на его штанах и попутно отметила, что он уже возбудился. Когда только успел… Во время битвы? Ну, и черт с ним. Не о том думаешь, Алина, не о том! Господи, а о чем ещё думать, если у тебя между ног сухо, ещё толком ничего не зажило, а тебе надо будет насадиться на большой эрегированный член? Самой.
Да и здравый смысл подсказывал, что надо уходить отсюда. Их небольшая передышка подходит к концу. Раз у них были первые гости, последуют и другие. Не зря Герман мачете далеко не отложил.
Алина прикусила губы и приподняла подол платья. Трусиков её никто не выдал, лифчика тоже. Благо сарафан имел особый фасон и поддерживал её большую грудь.
Герман словно прочитал её мысли. Послышался приказ:
– Грудь оголи.
И каким образом?! Снимать сарафан она не планировала. Но и спорить с мужчиной не стала. Спорить с тем, кто сейчас одолел врага и ещё находится в пылу битвы – себе дороже.
Спасла шнуровка на квадратном вырезе. Дрожащими пальцами расшнуровала серую веревочку и оголила грудь.
– Давай себя сюда.
Уже. Дает.
Она кое-как забралась на него, точнее, оседлала. Страх снова сковал мышцы, и интуитивно Алина приготовилась к самому худшему. Сейчас он слетит с катушки и порвет её. Когда мужские губы без малейшего намёка на тактичность, не говоря уже о ласке, впились в сосок, из Алины вырвалось шипение. И непроизвольное:
– Осторожнее!
Выкрикнула и замерла. Присмотрелась – не разозлился ли он. Герман лежал с закрытыми глазами, приподняв голову и покусывая её грудь. На слова не отреагировал никак. Уже хорошо.
Теперь осталось главное – опуститься на него. Сложнее. Алина, чтобы как-то уменьшить неприятные ощущения от контакта, быстро облизала пальцы и провела ими между ног. Да, так лучше. И… сделала, что от неё требовалось – приняла его.
Из горла мужчины вырвался довольный рык. И сразу же требовательные пальцы сжали бедра девушки. Подкинули вверх, опустили, и снова подкинули…
Алина подстраивалась, как могла. Ни о каком физическом удовольствии не шло и речи. Она не причисляла себя к поклонницам садо-мазо, предпочитала традиционные ванильные отношения. И получить удовольствия от мужчины, с которым её ничего не связывало, не могла. Даже симпатии не было. Лишь страх, полнейший сумбур в голове и душе. Если несколько часов назад она Германа воспринимала, как захватчика, насильника, человеком, пленившим её и затащившим в этот чокнутый мир, то сейчас отчетливо поняла, что от него зависит её жизнь. Уйдет, бросит – она погибнет. Да, это он виноват в том, что с ней произошло. Она его не обеляла и делать этого не собиралась. Просто заставила себя посмотреть на него немного с другой стороны. Сильный мужик. Хочет её. Нуждается в ней. Всё не так уж и плохо.
Наверное.
Он распирал её изнутри. Действовал агрессивно. И когда в очередной раз насадил слишком глубоко, Алина психанула. Хватит! Вцепилась пальцами в его руки и попыталась оторвать их от своих бедер. Мужчина негодующе рыкнул и открыл глаза.
Черт! Какие же они у него черные!
– Я. СА-МА! – Алина так же рыкнула в ответ.
И задвигалась. Ритмично, но более плавно. Без резких движений.
Герман настаивать на своем доминировании не стал. Снова закрыл глаза и через минуту излился в неё.
Алина, покрытая легкой испариной, чувствуя небывалое облегчение и усталость, так, точно прозанималась в тренажерном зале с часок, упала мужчине на грудь. Плевать, что та грязная. Ей пора привыкать к новым реалиям жизни.
5
– Сейчас ночь или день? Я хотя бы время суток правильно воспринимаю?
Они снова шли. Уже по лесу.
– Правильно. Сейчас вечереет. У тебя как? Так же?
Он, гад, ещё и издевается. Может, у него оружие попросить? Дубинку, например. Чтобы, когда уж совсем разозлит, а сил никаких не останется и единственным желанием будет – рухнуть на землю и плюнуть на всё, на себя в том числе, она предварительно огреет его, так сказать, исполнит мечту последних суток.
Конечно, её мысли относились к разряду черного юмора. Никакой дубинки у него не было, да и заломает он Алину, прежде чем она руку поднимет. Иногда у неё уже начинало складываться мнение, что он на самом деле читает её мысли. И предугадывает действия.
– Да, – буркнула Алина, раздосадованная.
Они шли быстро. Алина каким-то образом успевала за ним. Видела, что он иногда притормаживает, чтобы движение не вызывало у неё тягость и отдышку. Как шутила про себя девушка, теперь она точно похудеет. При столь мощных физических нагрузках и нескончаемом стрессе. Под физическими нагрузками понималось не только их путешествие.
– Всё, привал.
Герман остановился резко, Алина едва не налетела на него.
– Почему? Вроде бы ещё не темно…
Взгляд черных глаз отбил напрочь желание продолжать предложение. Алина пожала плечами и устало прислонилась к дереву. Что за дерево, какое оно на самом деле, Алина даже думать не хотела. Пусть будет хоть фиолетовым. Да, она устала, но пройти ещё небольшой отрезок пути была в состоянии. Её не прельщала мысль ночевать в лесу под открытом небом.
Герман скинул куртку, предварительно достав из внутреннего кармана пятиконечную звезду. После чего присел на корточки и начал всматриваться в железяку.
Алина не понимал его действий, но мешать не стала. Он лучше её знает, что делать.
Так прошло минут пять.
Герман поднялся и огляделся.
– Я сейчас начерчу круг. Ты встанешь в него и ни при каких обстоятельствах не выходи за его черту. Можешь даже поспать.
Алина недоуменно хлопнула ресницами.
– А ты куда?
Герман хмыкнул.
– Охотиться. Ты разве не проголодалась?
Стоило только упомянуть про еду, как её живот громко известил, что он не отказался бы от ужина.
Алина, тем временем, думала не про еду. Её не на шутку взволновал тот факт, что Герман собирается оставить ее одну. Да ещё в круге. Добро пожаловать в гоголевский "Вий". Только здесь, в Пограничье, намечалось что-то пострашнее мертвой ведьмы.