— Откуда такой неожиданный интерес? — полюбопытствовала Джерали.
— Мне кажется, я уличил одного из членов Братства по имени Татал в применении принуждения в деловых отношениях. И как раз с Колфалом.
— А, это безнадежное дело, если обращаться в суд, — заметила Джерали.
Она начинала свое обучение подмастерьем в гильдии юристов и только потом перешла работать клерком, что сделало Джерали незаменимым помощником в расследованиях Эдеарда. Даже из разрозненных обрывков информации она могла выбрать весомые улики, а юридические знания позволяли построить обвинения таким образом, чтобы они имели вес в судах.
— У нас были дела, где принуждение считалось доказанным, — сказал Голбон.
— В тех случаях, когда члены благородных семейств выступали против обычных горожан, — возразила Джерали. — И суд признавал обвинения только из–за этого. Но законных доказательств манипулирования чужими мыслями не существует.
— Я знаю, что юридической базы для обвинения нет, — сказал Эдеард. — Но если в деле с Колфалом все было именно так, как я думаю, значит, тут замешана преступная организация. Если мы это установим, то сумеем отыскать более весомые следы.
— Хорошо, — согласилась Джерали. — Главное — понять, что на основании одного обвинения в принуждении никакой суд нам не поможет.
— Я это понял, — сказал Эдеард, старательно прогоняя мысли о Салране. — Есть еще кое–что, что вам надо знать. Татал обладает очень сильными способностями. Даже Маркол столкнулся с трудностями при его задержании. Могу предположить, что он использует свой талант для принуждения.
— О Заступница, — проворчал Голбон. — Вы считаете, что он станет нам противодействовать?
— Сомневаюсь, — сказал Эдеард. — Но будьте осторожны. Татал не единственный сильный медиум в этом городе, использующий свои силы не по назначению.
Он рассказал им о замеченных про–взглядах, преследующих его уже на протяжении нескольких лет. Но, несмотря на то что полностью доверял своим сотрудникам, умолчал о подземных тоннелях. Молодая пара могла попасть туда только с согласия Маккатрана. Эдеард не знал, откликается ли город на любое сильное психическое воздействие или сознательно помогает определенным людям. В последнем он почему–то сомневался. Сознательный отклик города он ощутил только однажды, в тот день, когда узнал об истинных возможностях Бездны.
— Они имеют отношение к нашему делу? — спросила Джерали.
— Я не знаю, но еще прошу вас проверить, нет ли у Братства Абрикосового дома общих финансовых интересов с Ранали.
— Понятно, — безразличным тоном произнесла Джерали.
Он с трудом сдержал улыбку. За прошедшие годы комитет противодействия организованной преступности потратил массу времени и сил на изучение дел Ранали, и все без толку. Джерали и остальные давно стали считать хозяйку «Дома голубых лепестков» предметом личной одержимости Эдеарда, и он подозревал, что из–за этого они работали не так усердно, как следовало.
— Мне известно, что несколько лет назад между Ранали и Таталом существовала… Гм, физическая близость. Возможно, именно она научила его приемам принуждения.
И снова Джерали и Голбон многозначительно переглянулись.
— Мы все проверим, — заверила его Джерали.
Эдеард и Кристабель взяли семейную гондолу и отправились из особняка Кальверит в Среднюю заводь. Полдень уже миновал, и лучи заходящего солнца позолотили легкие перисто–слоистые облака. Над городом неподвижно повис теплый воздух, насыщенный ароматами моря.
Теплым летним днем наслаждались не только они: по Главному каналу двигалось великое множество гондол, так что движение замедлилось. Эдеарду казалось, что на воду вышли все лодки Маккатрана, столько изящных судов сразу он не видел еще никогда. Много людей было и на улицах, и на обеих набережных канала.
Присмотревшись внимательнее, он заметил, что среди них очень много стариков, сопровождаемых родственниками. И почти все они направлялись в район Эйри.
Кристабель перехватила его взгляд.
— Сколько еще?
— Они будут через девять дней.
— Пять Небесных Властителей, — благоговейно вздохнула она. — Интересно, во времена Раха их тоже было так много?
— Заступница никогда не называла их числа.
Эдеард заметил пожилую женщину, удивительно похожую на госпожу Флорелл. Даже с помощью своей молодой спутницы она с трудом передвигала ноги, настолько ее суставы были поражены артритом. Ее разум излучал слабые всплески боли и безграничное изумление. Он подозревал, что женщина не совсем понимает, что происходит. Внизу по воде скользили гондолы, перевозившие к скрученным башням Эйри ее сверстниц. Вся разница заключалась в количестве денег: у кого–то их хватало, чтобы провести последнюю поездку с комфортом, а кому–то приходилось идти пешком.
— Как же они справлялись раньше? — удивилась Кристабель.
— Население было тогда намного меньше. Приезжие могли остановиться в свободных домах, никому не причиняя неудобств, с которыми приходится сталкиваться нам.
Наплыв пожилых путешественников, ожидавших прибытия Небесных Властителей, достиг угрожающего масштаба. После проводов Финитана поток людей постоянно нарастал по мере того, как вести о возвращении Небесных Властителей достигали самых отдаленных провинций. Теперь каждый месяц в Маккатран стекались тысячи людей и каждого из них провожали по несколько родственников, и в конце концов город уже не мог с ними справиться. Констеблям, патрулирующим улицы, снова пришлось разбираться с мелкими нарушениями закона, начиная со споров из–за комнат и заканчивая вздутыми ценами на продовольствие для приезжих. Кроме того, констеблям приходилось обеспечивать свободный проход по улицам, что, учитывая почтенный возраст и болезни паломников, было довольно затруднительно. Милосердие и добрая воля горожан, достигшие своего расцвета во время первых двух–трех визитов Небесных Властителей, уже себя исчерпали.
Гондола вышла в Среднюю заводь и свернула в Торговый канал. У причала в конце улицы Джоселл им пришлось подождать несколько минут, пока не освободилось место. Оттуда они еще немного прошли по улице и добрались до особняка главы района в центре Сампалока.
На большой площади в сердце Сампалока Эдеард всегда испытывал некоторую неловкость. Это место все связывали с днем высылки: поворотным пунктом в истории Маккатрана и всей Кверенции в целом. Но на самом деле все было не так: настоящие перемены начались в тайном хранилище Спиральной башни гильдии оружейников, и об этом никто не знал.
В центре просторной площади стоял особняк главы и госпожи Сампалока: огромное шестиугольное здание. Все шесть плоскостей отличались по цвету, но в каждой имелся арочный проем, выходивший во двор. Ворота в них отсутствовали: нынешние правители района, в отличие от своих предшественников, не собирались отгораживаться от людей, которым были обязаны служить.
За прошедшие годы площадь немного изменилась, на ней появились палатки, торгующие фруктами и сладостями, а между фонтанами бегали дети. Но в основном она оставалась свободной. Только не сейчас. За стенами особняка выросли сотни палаток, поддерживаемых бамбуковыми шестами. По пути к главному входу Эдеард отметил, что их становится все больше, и сегодня тоже энергичные ген–мартышки устанавливали новые каркасы. Рядом стояли люди с узлами и принесенными из дома пожитками.
Кристабель подозрительно сморщила нос.
— Я думала, Кансин установила для приезжих санитарные будки.
Эдеард только пожал плечами. Они вошли во двор особняка, украшенный белыми статуями и аккуратно подстриженными деревцами в высоких кадках. Открытые входные двери вели в вестибюль с превосходным белым светом, льющимся с потолка. Широкие изогнутые лестницы поднимались на галерею второго этажа; как и предполагал Эдеард, шагать по ним было очень удобно. Возводя особняк, он имел представление только о его внешнем виде и не знал, как обустроить внутри. В нужный момент он просто набросал внутреннюю обстановку, похожую на ту, что город уничтожил по его просьбе, только освещение стало не оранжевым, а белым, размеры ванн и высота кроватей здесь соответствовали потребностям людей, а также были исправлены прочие многочисленные недостатки, с которыми жители Маккатрана мирились уже два тысячелетия.
Максен и Кансин встретили их в приемной второго этажа и пригласили на закрытый балкон, где уже стояло приготовленное вино и их ждали Динлей и Геали. Для своего четвертого брака Динлей выбрал девушку с ярко рыжими волосами. Геали было всего двадцать восемь лет, и она возвышалась над новобрачным на полных три дюйма. Эдеард смотрел на них, стоявших у балюстрады на фоне закатного неба, и с трудом сдерживал свои эмоции. Все жены Динлея легко могли показаться родными сестрами. «Он знает, что из этого ничего не получится, но почему же выбирает каждый раз один и тот же тип?»
— Оптимизм, — тихонько шепнула ему Кристабель.
Эдеард густо покраснел.
— Ох, Заступница, неужели я?..
— Нет, просто я хорошо тебя знаю. — Кристабель широко улыбнулась и обняла Динлея. — С возвращением. — Потом поцеловала Геали. — Как вам понравился медовый месяц?
— О, это было великолепно, спасибо. Ваша яхта возила нас в самые чудесные уединенные бухточки. А города на побережье все такие разные. Еще мы заглянули на острова Оантрана, я и не знала, что еще есть такие нетронутые места. С удовольствием осталась бы там жить.
Рука Динлея легла ей на талию.
— Мы и здесь можем отыскать уединенное местечко, — сказал он.
Геали в ответ поцеловала его, а Эдеард поспешил отпить глоток вина.
Максен обнял его за плечи.
— Ну, что ты думаешь о наших гостях? — спросил он, показывая на площадь поверх ограды особняка.
— Их очень уж много, — с радостью переключился на другую тему Эдеард.
Несмотря на стесненные условия, приезжие наполняли атмосферу города оптимизмом и надеждой. Люди излучали радостное предвкушение, словно в ночь накануне праздника.
— Через день после прибытия Небесных Властителей здесь никого не останется, — сказала Кансин.
— А еще через день начнут собираться другие, — ответил ей Максен. — Эдеард, мы не можем игнорировать проблему. Я посылал запрос в гильдию клерков: в Маккатране больше не осталось незарегистрированных помещений. Это невыносимо. Где будут жить наши дети?
— Никто и не собирается игнорировать проблему, — сказал Эдеард. — Как раз сегодня я обсуждал ее с мэром.
— И каково его потрясающее заключение? — спросил Динлей.
Эдеард взглянул на приятеля с удивлением: обычно Динлей выражался более сдержанно. В конце концов, может, Геали все же не такая, как ее предшественницы?
— Он уверен, что со временем все придет в норму. Сейчас мы видим колоссальный наплыв жаждущих руководства Небесных Властителей. В начале это неизбежно. Но потом их количество уменьшится.
— Когда?
Эдеард пожал плечами.
— Проблема не в тех, кто стремится попасть в Ядро, а в их родственниках. Это они создают проблемы с размещением.
— И это все? Таков ответ мэра? Подождите несколько лет, и проблема рассосется сама собой?
— Не совсем так. Вокруг Маккатрана открывается много перехватывающих гостиниц. В большинстве прибрежных деревень, менее чем в дне пути от города есть, по крайней мере, по одному такому отелю. И каждый месяц открываются новые. Это должно помочь.
— Я надеюсь, что так и будет, — сказала Геали. — Детям моего брата уже больше двадцати, и они не могут найти в городе никакого жилья. Керал уже путешествовал по провинциям, чтобы посмотреть, как устроена жизнь за пределами Игуру.
— Это очень хорошо, — заметил Эдеард. — Слишком многие из наших детей рассчитывают только на город.
— Но мы прожили здесь две тысячи лет, — посетовала Геали. — Почему мы должны уезжать?
— Жизнь меняется, — ответил Максен. — Трудностей в провинциях сейчас стало меньше. Там уже не только сельские поселения. Некоторые провинциальные гильдии по численности и возможностям соперничают с маккатранскими.
— Тогда почему Небесные Властители не посещают эти города? Почему они выбирают только Маккатран?
Кансин и Динлей повернулись, словно ожидая объяснений от Эдеарда. Он бы и рад был ответить, но не знал как.
— Только в Маккатране есть башни Эйри, — сказал Максен.
«Так не должно быть, — подумал Эдеард. — Маккатран не наш город, он никогда не предназначался для людей».
— Я спрошу, — выпалил он.
Теперь уже все посмотрели в его сторону.
— Правда, — сказал он. — Когда прилетят Небесные Властители, я спрошу, что им нужно для того, чтобы забрать наши души. И правда ли, что они могут вести нас только с башен Маккатрана.
Геали наклонилась вперед и чмокнула его в щеку.
— Спасибо тебе, Идущий–по–Воде.
Он усмехнулся, стараясь не встретиться взглядом с Кристабель.
— Пожалуйста.
— Это неудобство может нам помочь, — сказал Динлей.
— Неудобство? — переспросил Эдеард.
— Неудобство, причиняемое Маккатрану наплывом приезжих, — с абсолютно невинным видом пояснил Максен.
— Как это?
— Неудобство порождает неудовлетворенность. И все вспомнят о нем, когда наступит время очередных выборов мэра.
Эдеард застонал, догадываясь, что последует дальше.
— Момент очень подходящий, — неожиданно загорелась Кристабель. — Если ты прав насчет гостиниц, к тому времени, когда начнется твой первый срок, проблема значительно уменьшится.
— Мой срок? — Эдеарду хотелось посоветовать ей не поддерживать Максена, все это очень походило на сговор. — Сначала я должен выиграть выборы.
— Ты же Идущий–по–Воде, — весело воскликнула Кансин. — За тебя все будут голосовать. Даже молодежь. Ведь это ты вернул Небесных Властителей. Правда, Геали?
— Да, конечно, — серьезно поддакнула Геали.
Эдеард добавил Кансин к списку людей, которым сейчас не мог посмотреть в глаза, хотя и был уверен, что стрела предназначалась Геали. Или Динлею. «Пожалуй, Динлею».
— Все уже понимают, что это лишь вопрос времени, — сказал Динлей.
— В самом деле?
Он уже не мог делать вид, что вопрос его не интересует. Мэр? Наконец. Его мысли унеслись в далекое прошлое, в Эшвилль, когда его ген–кошки так успешно справились с работой в новом колодце. Мэр и Пифия, такие обещания они с Салраной дали друг другу. «Мы же были детьми. Только и всего. И сами весело смеялись над своими ребяческими мечтами». Но от одной мысли, что он может занять кресло мэра, Эдеард до сих пор ощущал легкий трепет.
— Давай, — подзадоривал его Максен. — Время пришло, и ты сам это знаешь. Только скажи, что ты согласен.
Он оглянулся на Кристабель, и жена энергично кивнула.
— Что ж, ладно. — Звук его голоса еще не успел затихнуть, а он уже ощутил, что не в силах удержаться от радостной и нетерпеливой улыбки. — Давайте попробуем.
Друзья ответили веселыми возгласами и объятиями.
— Ас чего, во имя Хоньо, мы начнем? — спросил Эдеард, словно уже готов был отказаться.
— Предоставь это мне, — сказал Динлей. — Я уже давно начал сколачивать команду.
Эдеард пожал плечами и покачал головой. Больше ему уже нечего было сказать.
Перед массивной деревянной дверью кабинета главного констебля его встретил Фелакс. И он явно волновался, что было довольно необычно для этого парня.
— Извини, — сказал он подошедшему Эдеарду. — Я не знал, как ее остановить.
Эдеард с любопытством посмотрел на дверь, а его про–взгляд проник в кабинет. Она сидела на краешке стула перед большим столом.
— Ох, Заступница, — уныло проворчал он, удовлетворив любопытство. — Ладно, — сказал он Фелаксу. — Я разберусь.
Салрана слегка обернулась на звук открываемой двери. Ее волосы стали теперь заметно короче и приобрели светло–песочный оттенок. Большие глаза смотрели на него с отстраненным интересом. В конце концов, они не виделись уже лет десять — и это несмотря на немалое количество торжеств, которые оба время от времени посещали. Если он и надеялся, что зловредное влияние Ранали когда–нибудь рассеется, всплеск эмоций, выбившийся из–под мысленного щита, быстро его разубедил. Салрана, как и сам Эдеард, так и не научилась полностью скрывать свои мысли, подобно коренным жителям города. Кроме горького отчаяния, он успел заметить тлеющие угли неприязни и негодования. Но, наряду с давней озлобленностью, она явно испытывала и неуверенность.