— И с тех пор ты приглядывался к тем, кто своими способностями выделялся на общем фоне, — продолжил Уфал. — Внедрял их в государственную систему. Где ты сам предъявил права на высшее положение. Ты внушал им свои идеалы.
— Давно, — сказал Татал. — Когда сильных было еще мало и они боялись. Теперь их число растет. Скоро нас станет так много, что мы без страха выйдем из тени. Наступит день, и все люди будут такими, как мы. И как ты.
— Вот как?
— Ты сомневаешься в собственных идеях? Или не осмеливаешься заявить о них вслух? Ты ведь знаешь, что мы правы. Поэтому мы и здесь. Разве не так?
— И кем же вы хотите стать в итоге? — спросил Эдеард.
Мысли членов ячейки снова закружились вокруг него, еще быстрее, чем прежде. На этот раз он уловил их удивление, приправленное насмешкой, возможно, с оттенком презрения. Великий Идущий–по–Воде, оказывается, не такая уж внушительная фигура.
— Все мы дети сегодня живущих людей, — заговорил Татал. — И, как все потомки, однажды мы унаследуем мир своих предков.
— Ладно. — Эдеард откашлялся. — Но мне кажется, вы не из тех, кто будет терпеливо дожидаться этого момента.
— Мы просто готовимся к любым случайностям, — ответил Татал. — Я не тешу себя иллюзиями, что переход будет плавным и мирным, поскольку всегда неприятно сознавать, что твое время закончилось и приходит новый порядок.
— Невероятно. — Эдеард печально покачал головой. — Революция. Вы со своими последователями собираетесь упразднить Высший Совет. И это лучшее, на что вы способны?
— У нас нет намерений упразднять Высший Совет. Неужели ты не понимаешь, кто мы? Нам нет необходимости давать пустых политических обещаний массам, как это сделал Рах, проповедуя свою нелепую демократию. Он знал ей цену, когда учредил власть благородных семейств и глав районов. Вот где, по его мнению, должна была проявиться наша сила. Благородные семейства пытались, они веками заключали союзы с носителями выдающихся талантов. Но мы, как истинные наследники Раха, пришли им на смену. Эволюция неизбежна, хотя порой она оказывается бессистемной. Разве это не прекрасно?
— Значит, слабые при вашей власти не будут иметь права отстаивать свое мнение?
— Они смогут присоединиться к нам, — ответил Уфал. — Если их разум достаточно ярок, они станут частью нас. Мы союз чистой мысли, мы сильнее и решительнее, чем любой совет из жадных и коррумпированных вельмож, правящих нашими городами и селениями. Такая демократия недоступна слабым. И твои дети станут ее частью, особенно близнецы. Марили и Анали уже открыты и честны по отношению друг к другу, и это делает их близкими нам по духу. Нас ждет удивительная жизнь: никто не остается в одиночестве, никто не испытывает страха. И нас много, гораздо больше, чем ты думаешь, Идущий–по–Воде.
Эдеард холодно усмехнулся.
— Я прошу не угрожать моим близким. Настоятельно прошу.
— Я никому не угрожаю.
— Разве? Я видел, как ты пользовался даром принуждения, чтобы привлечь к себе людей и лишить их собственной воли. Только таким образом вы и смогли подняться так высоко. Вы стремитесь к тотальному контролю.
Татал рассмеялся.
— Как продвигается твоя предвыборная кампания? Динлей ведь уже собрал для тебя команду, не так ли? Неизменно преданный тебе Динлей. Его восхищение тобой граничит с обожествлением. Тебя это не раздражает?
— Если я и стану мэром, то только по воле жителей города. А когда их поддержка закончится, я отойду в сторону.
— Твое благородство делает тебя еще привлекательнее. Для них.
— Ты говоришь так, словно вы другие. Но ведь это не так.
— Мы другие, ты и сам понимаешь. И я еще сильнее разожгу тлеющее в тебе ощущение вины, сказав, что и ты такой же, как мы.
— Принуждение — это насилие над психикой. Оно незаконно и аморально. Я хочу, чтобы вы прекратили использовать его в отношениях с людьми. Можете начать с Колфала.
Киари и Манел презрительно рассмеялись.
— Было бы о чем беспокоиться! Бросьте. Это же дряхлый старик, которого можно раздавить, словно таракана.
Татал махнул рукой, приказывая им замолчать.
— Не надо, — сказал он Эдеарду. — Не стоит демонстрировать праведное негодование, это тебе не подходит. Ты был первым. И у тебя есть обязательства перед такими, как ты. Ты мостик между нами и остальными. Если хочешь сохранить свое достоинство и величие, тебе придется работать с нами. Быть мостом между прошлым и будущим. Люди доверяют тебе, и ты сможешь убедить их в неизбежности происходящего. Ты сыграешь важную роль. А остановить нас ты у тебя не выйдет — мы сама природа. Судьба. Помоги нам. Или ты считаешь себя выше этого?
Эдеард предостерегающим жестом поднял палец, сознавая, как жалко прозвучит его требование.
— Прекратите вмешиваться в жизни людей, оставьте их мысли в покое. Не считайте себя высшими существами. Мы все…
— Единый народ?
Татал даже не пытался скрыть насмешку.
Эдеард повернулся и вышел из комнаты. И слегка удивился, что ему позволили это сделать и оставили в живых.
Охваченный беспокойством, Эдеард добрался до дома и застал там Мирнату. Он совсем забыл о ее приезде. Вместе со своим мужем Олбалом и их детьми она поднялась на десятый этаж особняка. Кристабель занималась с близнецами в уединенной гостиной, а старшие вместе с детьми Маракаса и Ролара развлекались в игровой комнате на другой стороне здания. Веселый детский смех, разносившийся по лестничной шахте, вызвал у поднявшегося на последние ступеньки Эдеарда печальную улыбку. По короткому коридору он прошел мимо своей спальни и грустно посмотрел на закрытую дверь. Мысль о Киари и Манеле, тайно занимающихся сексом на его кровати, вызвала воспоминания о давнем похищении Мирнаты. «Слишком много воспоминаний», — сказал он себе.
Перед входом в главную гостиную он сумел сосредоточиться и усилить мысленный щит. Мирната бросилась ему навстречу и крепко поцеловала, и Эдеард ответил ей радушной улыбкой, потом энергично пожал руку Олбала. Их браку удивлялись все. До двадцати с лишним лет Мирната наслаждалась всеми радостями города, доступными чрезвычайно привлекательной дочери благородного семейства. А потом в город приехал Олбал, и Джулан, Кристабель и Эдеард неожиданно узнали о ее помолвке, за которой через шесть недель последовала свадьба, сыгранная в Калдратауне, столице провинции Джоксла. Кристабель боялась, что их брак продлится недолго; Эдеард был более оптимистичен. Свояк ему понравился. Олбал владел большими лесными и сельскохозяйственными угодьями в провинции Джоксла, к северу от гор Донсори, и очень мало интересовался городскими делами, политикой и общественной жизнью. Это был практичный человек, чей мозг постоянно занимали управление поместьем и рыночные цены на провизию. Он обеспечил Мирнате стабильность, в которой она так нуждалась. И вот они до сих пор вместе, уже тридцать лет, и с девятью детьми.
— Ну, что новенького? — спросила его Мирната, устраиваясь на диване с чашкой чая, принесенной ген–мартышкой.
Эдеард замялся. «Ты наверняка не захочешь об этом узнать».
— Не так уж много. Я все так же под каблуком.
Мирната радостно захлопала в ладоши.
— Отлично. Молодец, сестра. Я тоже считаю, что мужчин надо держать на коротком поводке.
Эдеард и Олбал обменялись жалобными взглядами.
— Мы ничего не объявляли, но он наконец решился выставить свою кандидатуру на выборах мэра, — сказала Кристабель.
— Правда? — заинтересовался Олбал.
— Момент довольно подходящий, — сказал Эдеард.
— Ты собираешься что–то изменить?
«Не я. Но мое мнение теперь немного значит». Он посмотрел на близнецов Алфала и Фанлола и грустно улыбнулся.
— Мне кажется, ситуация достаточно благоприятная. И я постараюсь это сохранить.
Третьей рукой он шутливо подтолкнул Алфала, стучавшего старой деревянной машинкой по ножке стула. Алфал с озорной улыбкой на хорошеньком личике обернулся и воспользовался своей третьей рукой. Толчок оказался довольно сильным, удивительно сильным для трехлетнего мальчишки.
— Мой маленький мужчина растет очень крепким, — с восхищением сказала Мирната. — Но и остальные ничуть не слабее. Вот что значит расти на свежем воздухе. Вам обоим надо больше времени проводить за городом.
— Я не против, — ответил Эдеард. — Мне всегда хотелось отправиться в далекое путешествие по морю на поиски новых земель.
— Как капитан Аллард? — спросил Олбал. — Это было бы великолепно. Я бы мог составить тебе компанию.
— Только через мой труп, — заявила Мирната.
— А мы отправимся вместе с семьями, — рассудительно заметил Эдеард. — В конце концов, такое путешествие займет не один год.
— Что? И вместе с детьми?
Он пожал плечами.
— Почему бы и нет?
— Тебе не найти таких больших кораблей, — возразила Кристабель.
— Значит, мы их построим.
— Целая флотилия, — сказал Олбал. — Мне нравится эта идея.
Кристабель и Мирната переглянулись.
— Мужские мечты, — воскликнула Мирната. — Они никогда не осуществятся.
После ужина Олбал попросил Эдеарда уделить ему несколько минут, и они вышли в оранжерею. А ночном небе сияли Ку и Хоньо; особенно выделялся Хоньо, его пухлые рубиновые разводы переплетались с желтоватыми полосами, окружающими темный центр, куда, как говорили, попадают потерянные души. Такое проявление Хоньо одновременно с прибытием Небесных Властителей люди считали плохой приметой. А пять светящихся точек Небесных Властителей с каждой ночью разгорались все сильнее.
Эдеард следил за ними с некоторой тревогой. Предстоящий визит проводников душ обычно вызывал в его сердце радостное волнение, но теперь, узнав об истинной природе Братства, он был склонен поверить в дурные предзнаменования.
— У тебя все в порядке? — спросил Олбал.
— Да. Извини, просто предвыборная кампания отнимает много сил.
— Это я могу понять. Не хотел бы оказаться на твоем месте.
Эдеард через силу улыбнулся.
— Ты хотел меня о чем–то спросить?
— Да. — Олбал перегнулся через перила и посмотрел на Центральный канал. — Я понимаю, что это звучит глупо, и, вероятно, я поднимаю шум на пустом месте.
— И все же?
— Мой племянник, Констатин. Он приехал в Маккатран три недели назад. Он собирался провести переговоры и согласовать цены на яблоки и сливы урожая этого года. Обычно мы имеем дело с Гарроем из семейства Линселл, и я собирался продолжать сотрудничество.
— Семейство Линселл мне знакомо, оно поставляет на рынки Маккатрана большую часть фруктов.
— Да, так вот… дело в том, что Констатин пропал.
— Ты уверен, что вы не разминулись с ним в дороге?
— Он приезжал с Тораном. И как раз Торан сказал мне, что в один из дней Констатин не вернулся.
— Хорошо. Как это произошло?
— Констатин договорился встретиться с Гарроем во вторник за обедом в «Голубом лисе», неподалеку от Золотого Парка, и заключить новую сделку.
— Я знаю это заведение, — сдержанно заметил Эдеард.
— Он туда так и не пришел. Вечером Гаррой телепатически обратился в гостиницу, где остановился Торан, желая узнать, что случилось. Но того не было на месте. Торан полтора дня сам пытался отыскать Констатина, а потом обратился в участок констеблей района Йисидро. Там ему мало чем могли помочь, но дежурный сержант пообещал держать про–взгляд открытым. С тех пор мы о Констатине ничего не слышали.
— Понятно.
— Я не думал, что в Маккатране еще остались какие–то бандиты.
— Бандитов не осталось, — уверенно заявил Эдеард.
Очень странно. Но ведь несколько капитанов из районных участков уже докладывали, что число пропавших без вести людей за два последних года незначительно возросло. Хотя при таком наплыве людей, незнакомых с улицами Маккатрана, этого следовало ожидать.
— Но ведь дело было утром, Эдеард. Что могло с ним случиться? Торан проверил все больницы и даже кладбище.
Эдеард, стараясь побороть охватившую его неуверенность, положил руку на плечо Олбала.
— Я поговорю с капитаном участка. Сомневаюсь, чтобы они отнеслись к этому случаю как к первоочередному делу, но тут я могу кое–что сделать.
— Спасибо тебе, Эдеард. Ненавижу пользоваться семейными связями, но моя сестра не находит себе места от тревоги. Он ее единственный сын.
— Все в порядке.
Эдеард нахмурился, размышляя, что еще можно предпринять. Подобные случаи были редкостью для Маккатрана. Он знал одного человека, способного разрешить столь странную загадку, но это было бы смешно: она всего лишь вымысел из его причудливых снов. Однако она пользовалась методом исключения, чтобы определить подозреваемых, для чего собирала всю доступную информацию.
— Ты говорил, что они хотели заключить сделку на год. В этом есть что–то необычное?
— Не совсем. Обычно я пользуюсь услугами их агентов, они есть в каждой провинции. И Гаррой раз в год нас навещает, чтобы поддерживать личный контакт. Когда он приезжает в город, мы обычно с ним ужинаем. В деловых кругах это укрепляет доверие.
— Так в чем же отличие? Почему теперь раз ты послал Констатина?
— Ко мне обратились новые торговцы, желающие купить нашу продукцию. Они предложили хорошие цены, очень хорошие.
— Разве это плохо?
— Нет. И я действительно собираюсь продать им некоторую часть урожая. Но и с семейством Линселл я не собираюсь разрывать торговлю, они надежные покупатели, а я должен заботиться о будущем, тем более что у нас так много детей. — Он добродушно улыбнулся. — Новые торговцы приходят и уходят. И Констатина я послал отчасти для того, чтобы дать понять, что мы, хотя и хотели бы поднять цены на продукцию, не откажемся от сотрудничества с семейством Линселл.
— А что это за новые торговцы? — спросил Эдеард, уже подозревая недоброе.
— Они работают на здешнего поставщика по имени Уфал.
— Что–то произошло? — спросила Кристабель. Она сидела на кровати и смотрела, как Эдеард надевает свою шелковую пижаму. — И не говори «ничего». Ты молчишь с тех пор, как вернулся домой.
— Произошло, — сказал Эдеард, падая на кровать. Стены ничего не помнили. Киари и Манел сумели извлечь воспоминания, обычно остающиеся в структуре города. Он решил, что и ему не помешает выяснить, как это делается. — Извини, но новости не слишком приятные.
— Я уже большая девочка.
Он усмехнулся. Кристабель надела сегодня полупрозрачную черную ночную сорочку с очень глубоким вырезом. Даже после семи родов она сохранила стройность и сейчас, распустив волосы, выглядела очень соблазнительно. Она знала об этом, что подтверждала играющая на лице многозначительная улыбка.
— Я это учту, — ответил он, окидывая ее фигуру восхищенным взглядом.
— Кто–то умер?
— Нет. В Маккатране есть медиумы, не менее сильные, чем я. И их довольно много.
— Ага. Но в последнее время ты сам разыскивал сильных медиумов: это и Маркол, и Дженован, и еще та девочка, пришедшая к вам в прошлом году.
— Вики. Нет, дорогая. У них такие замыслы, которым мы не в силах противостоять.
— Почему? Что они задумали?
— То же самое, что пытались сделать Ранали и Овейн со своим «Единым народом». Только на этот раз речь идет не о верховенстве кровных кланов. Они полагаются на свои способности. Тот, кто обладает большей силой, тот и достоин управлять всеми остальными.
— Таких попыток было немало, но все они провалились.
— Я знаю. Но эти люди меня пугают. Овейн держал народ в подчинении, пользуясь оружием и страхом. Члены Братства обладают даром принуждения и не стесняются его применять. Кроме того, они овладели теми же приемами обращения с городом, что и я.
Кристабель не утратила спокойствия.
— Если они сильны своей численностью, ты сможешь устранить их по одному.
— Не получится, — огорченно вздохнул он. — Они не зря называют себя Братством. У них что–то вроде мысленного родства, наблюдать которое очень странно. Когда старик Чаэ нас тренировал, он добивался, чтобы про–взгляд каждого из нас постоянно ощущал присутствие остальных членов группы. В ячейке разработана более изощренная версия этой техники. Их никогда не удастся изолировать друг от друга.